Подкидыш для депутата. Выбор сердца

– Екат… кхм… – осекается он и продолжает чуть тише и спокойнее. – Катюша, – тянет так приторно, что меня вот-вот стошнит. – Можно тебя на пару слов?

Диме плевать на мой ответ – он все уже решил сам. Ощущаю, как большая ладонь ползет по моей пояснице, пока не сжимается на боку. Так сильно, что жжет кожу. И через мгновение мое хрупкое тело буквально волочится вслед за этим шкафом. Пытаюсь слабо сопротивляться, но в итоге лишь теряю равновесие, отчего вынуждена упереться руками в торс мужчины и оказаться с ним непозволительно близко. Хочу отстраниться, но Дима не отпускает.

Бороться с ним бесполезно, поэтому просто поднимаю взгляд и встречаюсь с его пожароопасными медовыми глазами. Мужчина смотрит на меня внимательно, изучает. В какой-то момент даже голову чуть склоняет набок. Оценивающе. А через секунду вдруг меняется в лице и хмурится.

– Короче, слушай меня внимательно, – цедит строго, но голос не повышает.

Перекладывает руки на мои плечи, стискивая так, будто сломать меня собирается. Того и гляди что-нибудь хрустнет. Мысленно прикидываю возможные пути отступления, но не придумываю ничего лучше, кроме как закричать и истерику разыграть. Однако кто-то меня опережает.

С трудом вынырнув из тягучей патоки пристального взгляда, я понимаю, что слышу вопли Маши, а следом – громкое ворчание Эльвиры. Внутри все холодеет. Так и знала, что надолго их оставлять нельзя! Во всем Дима виноват! Я ведь как раз собиралась наверх, пока он не заявился. Пришлось менять свои планы.

Со злостью отталкиваю Диму, который в данный момент тоже смотрит в сторону, откуда доносится плач. Нет времени анализировать его эмоции. Вместо этого срываюсь с места и мчусь вверх по лестнице. В комнате оказываюсь мгновенно и буквально вырываю малышку у недобабушки, которая держит ее перед собой на вытянутых руках.

– Что случилось? – рычу, как пантера, готовая наброситься на врага.

Но стоит мне прижать Машу к себе, как я все понимаю без слов. Выдыхаю расслабленно, а потом делаю вдох и кашляю. Правильно, малышка, подложила этим снобам мину. Предприимчивая, вся в меня.

– С меня хватит! – фырчит Эльвира, поправляя свою и без того идеальную одежду. – Прогони их, наконец! – выпаливает Диме.

Но спотыкается о его предупреждающий взгляд. И не потому что мужчина хочет защитить нас, отнюдь. Он бы и сам придал нам ускорения, чтобы летели быстрее. Но Дима всем своим видом напоминает, кто здесь главный. И за кем останется последнее слово.

На удивление Эльвира резко меняет свой тон, улыбается сыну, но потом все же спешит убраться от нас скорее. Особенно после того, как Маша опять начинает хныкать.

Согласна, милая, мне тоже эта грымза не по душе. Впрочем, как и твой папашка.

– Почему так воняет? – кривится Дима, и в этом, честно говоря, я с ним согласна.

Когда вам говорят, что младенцы пахнут молочком и испражняются тоже исключительно им, не верьте. Врут. Нагло врут.

– До вас не воняло, Дмитрий Николаевич, – бросаю ехидно.

– Сделай что-нибудь, – не просит, а приказывает. Раздражает!

– Мне нужен пеленальный стол с бортиками. Или большая кровать, – наблюдаю недоуменное выражение лица мужчины и поспешно добавляю. – Машу переодеть где-то. Она быстро ползает.

Дима в плане детей соображает туго, поэтому обхожу его и взглядом ищу спальню. Наугад открываю одну из дверей и удивляюсь своей интуиции. Потому что вижу в комнате большую двухспальную кровать. А еще дверь справа от меня. Видимо, ванная. Идеально!

Собираюсь приступить к переодеванию Машеньки, игнорируя недовольство Димы, но замираю.

– Это твоя спальня? – сглатываю брезгливо, когда мужчина кивает. – И сколько женщин через эту постель прошло?

Звучит так, будто я ревную. Ну и пусть. Мне просто противно укладывать малышку на кровать, где… Вздрагиваю от отвращения.

– Я не таскаю баб домой, – невозмутимо хмыкает Дима, а сам обводит меня долгим взглядом. – Для этого есть отели, – ухмыляется ехидно. – Например, отель «Президент».

Недвусмысленный укол пропускаю мимо ушей. Смотрю на мужчину, прищурившись, и решаю ему поверить. Тем более, Маша вновь подает голос. Опускаю девочку на постель и краем глаза замечаю, что Дима собрался позорно сбежать.

– Ты куда? – рявкаю я, а он застывает от моей наглости. – Помоги мне!..

– Ты очумела? – взрывается Дима, но все же возвращается. – Сама со своей мелкой разбирайся.

– Нашей мелкой, – поправляю его, четко чеканя каждое слово. – Внизу я оставила сумку. В гостиной на диване, кажется. Принеси, в ней подгузники и Машино полотенце, – произношу спокойно, но строго.

Протяжный вздох облегчения заставляет меня оглянуться. Изогнув бровь, всматриваюсь в уставшее лицо Димы. Утром он казался мне свежее и энергичнее. Тухнет постепенно его боевой запал, а я ведь даже толком и не начала изводить несчастного. Так, разогрелась.

– И все? – мужчина явно ожидал более невыполнимой миссии.

На секунду я даже пожалела, что не попросила Диму самостоятельно сменить малышке подгузник. Впрочем, я бы все равно не доверила ему Машу.

– Пока да, – пожимаю плечами.

Указываю немного опешившему Диме взглядом на выход. Знаю, что Машенька вообще девочка терпеливая, но до определенной поры. А потом жди взрыва! Умиляюсь, думая об этом. Как мы с ней похожи!

Провожаю Диму взглядом, еле сдерживаясь, чтобы не прыснуть от смеха. И почему мужчины так боятся маленькой детской неожиданности? Даже суровый депутат не выдержал атаки Машеньки.

Поворачиваюсь к малышке – и стираю глуповатую улыбку со своего лица. Не следует забывать, где и с кем я нахожусь. И какой человек скрывается под личиной Дмитрия Щукина. Человек ли?..

Возвращается он на удивление быстро. Сумку бросает на кровать, а сам застывает на расстоянии, сложив руки в карманы. Фыркаю возмущенно и самостоятельно занимаюсь Машей. Традиционно девчонка не может ни секунды удержаться на одном месте, поэтому полностью переключаюсь на нее. Сначала стараюсь делать все аккуратно, чтобы не испачкать постельное белье, а потом одергиваю себя: какого черта! И все же мы с «напарницей» оставляем пару меток папочке на память.

Странно, но Дима молчит. Все еще боится, что привлеку его к выполнению отцовского долга? Но вместо этого я несусь в ванну, провожу Маше все необходимые процедуры, а после выношу ее, завернутую в полотенце и невероятно довольную. Малышка занимает мое внимание полностью. В какой-то момент даже забываю, что здесь есть кто-то еще, и чуть ли не подпрыгиваю от голоса Димы.

– Был я как-то возле старого, вскрытого канализационного коллектора, – задумчиво тянет мужчина, косясь на оставленный мною подгузник. – Реконструкцию «контролировал». Кхм… – морщит нос.

Ему не нужно продолжать – я и так понимаю, к чему он клонит. Ничего, пусть привыкает к трудностям. Это только начало.

И все же улыбаюсь слегка, пряча взгляд, но мгновенно беру себя в руки.

– Ммм, а я думала, искал новое место обитания себе под стать, – срывается колкость с моих уст прежде, чем успеваю подумать.

Сжимаю губы, мысленно ругая себя: незачем показывать сейчас свое истинное отношение к Дмитрию Щукину! Мне необходимо остаться в его доме, нельзя испортить все излишней импульсивностью…

– Остренький язычок? – усмехается Дима язвительно. – Ему больше подошло бы другое применение, – играет, как кот с мышью, да только роли не совсем верно распределил.

– Твоему тоже, – подмигиваю с улыбкой, но стоит Диме смерить меня подозревающим взглядом, как я добавляю. – Например, держать за зубами! И остальные части тела при себе хранить!

Глава 5

Перехватываю Машу на руках и направляюсь к двери, но Дима в два шага оказывается передо мной. Смотрит сверху вниз, как на букашку, и мрачнеет.

– Куда? – ревет мне в лицо.

– Я присмотрела комнату для нас с Машей, – невинно хлопаю ресничками. – На первом этаже, рядом с твои кабинетом.

– Кто тебе позволил бродить по моему дому? – разгоняется не на шутку, как целая центрифуга ярости. – Будете ночевать там, где я скажу! Или вообще на улице!

– Именно в той комнате идеальные энергетические потоки! – несу какую-то чушь, лишь бы отвлечь Диму от гнева. – И мебель по фен-шую расставлена! В неправильных условиях Маша не сможет уснуть и будет плакать всю ночь!

Щукин смотрит на меня, как на местную сумасшедшую, но перечить не спешит. Видимо, угроза о криках малышки возымела должный эффект. Пока мужчина пребывает в замешательстве, решаю воспользоваться случаем.

Предпринимаю слабую попытку обойти его и сбежать, но она терпит крах. Крепкая мужская рука сжимается на моем локте так, что я с трудом умудряюсь удержать малышку. Морщусь от боли, и Дима на удивление быстро ослабляет хватку, будто пожалел меня. Хотя у таких, как он, функция жалости неисправна. А скорее, вовсе отключена.

– Паспорт покажи, – рычит Щукин еще более суровым тоном.

– Зачем? – испуганно сглатываю и округляю глаза.

– Ты находишься в моем доме, – продолжает холодно и надменно. – Я должен знать, кто ты и откуда. Документы, я сказал! – рявкает неожиданно, на что Маша незамедлительно реагирует громким плачем.

***

– Заберешь паспорт и продашь меня в рабство? – успокоив ребенка, бросаю ехидно, но на самом деле пытаюсь отвлечь внимание Димы.

Однако его не так легко обвести вокруг пальца: все принимает под сомнение. Потому что по себе людей судит.

– С довеском не возьмут, – кивает на Машу. – Зубы мне не заговаривай. Я серьезно. Паспорт, – протягивает руку.

Вместо документов неожиданно передаю ему малышку. Он даже вдох сделать не успевает. А тем более возразить что-нибудь. Убеждаюсь, что Дима держит ребенка достаточно крепко, и отстраняюсь. Мгновенно дезориентирую мужчину, превращая его из самоуверенного хозяина жизни в растерянного, затравленного зверька.

Все же ребенок – идеальное оружие! Не дает осечек. И бьет сразу на поражение.

– Эй, ты. Забери, – Дима даже приказать нормально не может. – Забери это, – делает шаг ко мне навстречу, но я отступаю назад.

– Сам паспорт просил, – хмыкаю невозмутимо. – А мне его в сумке найти надо. Так что, – театрально развожу руками. – Пришло время познакомиться ближе с дочерью. Наслаждайся!

Еще раз окидываю папашу взволнованным взглядом. Но он молодец. Вцепился в крошку и пошевелиться боится, будто ответственность за нее чувствует. Ему не повредит хоть что-то почувствовать…

В пару шагов приближаюсь к сумке и судорожно вспоминаю, в каком кармашке нужный мне документ. Как назло Дима отмирает и подходит ближе, пристально наблюдая за моими манипуляциями. И Маша мне совсем не помогает! Сидит на его руках молча и рассматривает заинтересованно.

Внутренний карман или боковой? Хоть монетку бросай! Надо было пометить. Выбираю наугад, достаю паспорт, который тут же выхватывает у меня Щукин. Поспешно отдает мне Машу и разворачивает документ.

Бегает глазами по первой странице, на меня поглядывает, будто сравнивает с фото. Тем временем у меня сердце из груди выпрыгивает: неужели ошиблась?

– Екатерина Сергеевна Ильина, – листает дальше. – Не замужем, дочь Мария Дмитриевна Ильина…

Дима напряженно сглатывает и смотрит на меня исподлобья, а я тем временем облегченно вздыхаю. Можем продолжать!

– Что? Папино отчество дала ребенку, имею право, – дерзко вздергиваю подбородок. – Жаль, фамилию не разрешили. Но мы же это исправим, да? – хлопаю ресничками.

– Ага, разбежалась, – возвращается к изучению моего паспорта.

Хотя основное Дима и так видел. Не понимаю, что ему еще нужно. Прописана я в городе, у мамы моей, а больше никакой «секретной» информации из паспорта этого не выудить. Но Щукин считает иначе.

Возвращается на первую страницу, считает что-то в уме, а потом окидывает меня оценивающим взглядом, от которого мурашки по коже. Сильнее стискиваю в руках Машу, а она кряхтит недовольно.

– Двадцать четыре года? – ухмыляется Дима снисходительно. – Неплохо сохранилась для своего возраста.

Вспыхиваю мгновенно. И, кажется, краснею от злости до корней волос. Старая слишком для этого мачо? Самому-то за тридцатник перевалило!

Всем своим видом показываю, что не намерена терпеть такое отношение и жду извинений. Но нахал остается верен себе.

– Знаешь, все равно я тебя не помню, – проигнорировав мою обиду, бросает задумчиво. – И это странно, – потирает подбородок.

– Так ты был пьян, – цежу сквозь зубы, не в силах скрыть отвращение.

– А что ж ты, такая правильная, с алкоголиком в постель легла? – продолжает язвить, тешась моей реакцией. – Про насилие можешь даже мне не втирать. Точно нет, меня такое не заводит. Да и зачем, если бабы и так на меня вешаются. Падают к ногам и укладываются штабелями. Только выбирай, – не прекращает хамить. – Вот и ты не удержалась.

Издевается! Специально! Чувствую, что издевается! На эмоции выводит!

Но ничего поделать не могу с гневом, разрывающим меня изнутри. Решаю молча покинуть комнату, пока не наговорила лишнего.

Когда оказываюсь на пороге, Дима резко приближается ко мне со спины и укладывает руки на талию. Забываю, как дышать, от его наглости! Крепче прижимаю к себе Машу и лихорадочно соображаю, как бы избавиться скорее от этой близости.

Тем временем Дима наклоняется к моему уху, обдает кожу горячим дыханием.

– Надо освежить память, – шепчет чуть слышно. – Можно даже сегодня. Сделаю для тебя исключение из правила «не приводить баб в дом». Раз уж ты сама пришла…

Вдох и медленный выдох. Оглядываюсь на Диму. Дежурная улыбка, взмах ресничек.

– Освежи, – выдыхаю с наигранным трепетом. – Только сам, дорогой, сам, – рявкаю так, что он вздрагивает и даже руки убирает. – А ко мне придешь, когда дочь свою примешь. Да и то я еще подумаю. Соглашаться ли после всех твоих… штабелей.

Вылетаю из комнаты.

Слышу позади короткий сигнал мобильного и победный смешок Щукина. Замедляю шаг.

Не нравится мне все это.

– Завтра рано вставать, в лабораторию поедем, – кричит мне в спину. – Сделаем тест на отцовство. Так что у тебя есть время до утра, чтобы передумать и самой уйти, – добавляет ядовито.

– В какую лабораторию? – выпаливаю я, не успев вовремя прикусить язык.

– Сюрприз, дорогая, – зло выплевывает. – Спокойной ночи.

Ненавижу сюрпризы, однако вслух не произношу ни слова. Тороплюсь спуститься вниз, а потом скрыться в комнате. Остаться наедине с собой. С Машенькой. И нашим прошлым…

Глава 6

Дмитрий

В кабинете приходится засидеться допоздна. Теряю счет времени, погруженный в текст своей речи для завтрашнего мероприятия. Днем состоится открытие какого-то детского центра. В общем, ерунда, если наш глава сам не идет, а решил меня отправить. Моя миссия маленькая – помелькать и поздравить.

Правда, чем больше я вчитываюсь в текст, тем сильнее пробивает на смех. Лизонька, конечно, потрудилась на славу, но явно перестаралась. Подготовила мне какую-то патетическую хрень. Да нормальные люди не то, что не говорят так, а даже слов и оборотов подобных не знают! А если учесть, что наверняка на мероприятие детей нагонят, то я точно усыплю малышню своей болтовней.

Психанув, перечеркиваю почти весь текст, оставляя лишь голые факты, показывающие, как активно мы город развиваем, рук не покладая. А воды и сам налью, благо, язык подвешен. Буду действовать по ситуации, чтобы и прессе было, что взять, и народ не умер от тоски. Мне он еще пригодится. Кто же голосовать за меня будет осенью?!

Усмехаюсь, убираю бумаги, закрываю ноутбук и с чувством выполненного долга собираюсь отправляться спать.

Но вдруг слышу детский плач за стеной. От неожиданности резко подскакиваю, опрокидывая стул. Не сразу понимаю, откуда вообще в моем доме ребенок. Непривычно…

Вспомнив о нахалке-мошеннице и ее отпрыске, которых я вынужден был оставить на ночь, тяжело вздыхаю. Лучше бы это все оказалось ночным кошмаром, но нет. Не с моей удачей!

Собираюсь проигнорировать вой чужого ребенка и отправиться наверх, а мамаша пусть сама разбирается. Покидаю кабинет, делаю пару шагов к лестнице, но крик усиливается.

Жалобный, мяукающий.

Мне же плевать, ведь так? Завтра сделаем тест, дождемся отрицательного результата – и аривидерчи!

Еще один шаг.

Плач все громче. И громче. При этом никаких признаков активности мамашки.

Но меня не волнует не мой ребенок. С этой мыслью я почему-то иду не в свою спальню, а в комнату, откуда доносится крик.

Открываю дверь, морщусь от воплей и, ориентируясь в темноте исключительно наощупь, добираюсь до прикроватной тумбочки. Хорошо хоть нахалка не успела перестановку здесь сделать по своему «фен-шую». Нащупываю рычажок и включаю лампу. От света мелкая немного успокаивается, правда, продолжает всхлипывать, но уже гораздо тише.

Темноты испугалась? Надо бы ночник купить… Хотя о чем это я! Мне это все на хрен не надо!

Перевожу внимание на горе-мамашу, а та дрыхнет как ни в чем не бывало! Окликаю ее, но она не реагирует. Присаживаюсь на край постели, твердо намереваясь разбудить Екатерину, потому что ее дочь, кажется, опять готовится разреветься.

Но замираю на какое-то время, медленно скользя взглядом по умиротворенной девушке. Она красивая, особенно когда молчит и не пытается повесить на меня своего ребенка!

Очнувшись, тереблю ее за плечо. Реакция следует незамедлительная и… неожиданная. Потому что уже в следующую секунду я получаю хлесткую оплеуху.

– Да за что? – отстраняюсь от сумасшедшей, и даже выругаться не могу от шока.

Замечаю, что Екатерина толком и не проснулась. А треснула меня на автопилоте. Отличная реакция, только непонятно, откуда и с чем связана.

Сейчас девушка сидит на кровати с прикрытыми глазами, сжимает в руках простынь и что-то мычит мне. Или не мне…

– Ребенок проснулся, – рявкаю недовольно. – Плачет.

– Какой ребенок? – сквозь полудрему бормочет мамашка.

Ее вопрос на секунду обезоруживает. Шутит, что ли? С подозрением сканирую достаточно милое сонное лицо, зачем-то спускаюсь взглядом ниже, отвлекаюсь на спущенную бретельку ее майки, что приоткрывает чуть больше, чем прилично… Но очередной детский всхлип возвращает меня в реальность.

– Твой ребенок, мать, – бросаю с нарочитой небрежностью, чтобы самого себя остудить. – Ребенок, которого ты усиленно пытаешься мне подкинуть.

Екатерина распахивает глаза испуганно и со звонким вскриком «Маша» рывком подается вперед. Спросонья она отвратительно ориентируется в пространстве и абсолютно не контролирует свое тело. Поэтому вместо того, чтобы нормально подняться с постели, девушка какого-то хрена налетает на меня – и мы со всей силы сталкиваемся лбами. До разноцветных звездочек.

Машинально хватаю сумасшедшую за плечи, чтобы не позволить свалиться на пол, но тут же отстраняю от себя.

– Если ты здесь, чтобы убить меня, выбери способ погуманнее, – рычу хрипло, а сам всматриваюсь в ее лицо, анализируя подсознательно, не сильно ли она ушиблась.

Вот дура на мою голову!

Екатерина поспешно высвобождается из моих рук, встает и, покачиваясь, направляется к мелкой. У детской кроватки хватаю ее за локоть.

– Так, а ну отойди! – не выдерживаю я. – Проснись сначала нормально. Умойся, в чувства себя приведи! – приказываю недо-мамке. – Что твоей мелкой надо? Предупреждаю сразу, на руки я ее больше не возьму. Но принесу все необходимое. И помогу. В рамках разумного, конечно.

Екатерина смотрит на меня с недоверием, хлопает ресницами и чуть наклоняет свою симпатичную головку набок. Изучает меня как будто.

– Учти, это единоразовая акция! – добавляю строго. – Иначе устроишь детовредительство в моем доме, на фиг надо.

– Эмм, – теряется Екатерина. – Маше кушать пора… Я ставила будильник, но… – осекается, не желая передо мной оправдываться. – Смесь в сумке… И еще нужна вода кипяченая, – мямлит отрывисто.

– А ты разве не… – бросаю многозначительный взгляд на ее грудь.

И следом жалею об этом. Потому что тонкая шелковая ткань пижамы практически ничего не прикрывает, а лишь ложится поверх весьма аппетитных форм, словно вторая кожа. Еще чуть-чуть – и Маша рискует остаться голодной…

Поймав мой взгляд, Екатерина вспыхивает, неловко прикрывается руками и смотрит на меня с вызовом.

– Нет, я не кормлю грудью, – выдает уже без стеснения. – От нервов молоко пропало. Знаешь ли, матери-одиночке нелегко приходится…

Давит на совесть, которой у меня давно уже нет. Выброшена за ненадобностью. Но все же не выдерживаю и спешу прочь из комнаты.

Возвращаюсь через некоторое время с кипяченой водой, как и просила Екатерина.

Молча наблюдаю за ее ведьмовскими манипуляциями с бутылочкой. И даже убедившись, что девушка окончательно проснулась и контролирует себя, почему-то не двигаюсь с места. Стою, прислонившись плечом к дверному косяку, и, словно завороженный, слежу, как Екатерина берет на руки мелкую. Кормит ее, укачивает, укладывает спать. Будто ритуал какой-то проводит. И главное, что он срабатывает. Я бы явно не справился. Впрочем, мне это и не нужно!

Когда Маша спокойно посапывает в своей кроватке, Екатерина поворачивается ко мне и вопросительно приподнимает бровь. Удивлена, почему я все еще здесь? Сам, честно говоря, не знаю. Но, в конце концов, это мой дом! Где хочу, там и нахожусь!

– Спокойной ночи, – бросаю грубовато. – Завтра в шесть утра вас подниму, чтобы в лабораторию к открытию успеть. Хочется скорее решить вопрос.

Разворачиваюсь и переступаю порог комнаты, слыша за спиной тихое «и тебе спокойной». Но почему-то воспринимаю невинную фразу как проклятие. Ничего, завтра безумие закончится, а моя жизнь вернется в привычное русло.

Выбор второй. Глава 7

Екатерина

Просыпаюсь от радостного гуления Машеньки, томно потягиваюсь в постели. Мельком смотрю на настенные часы, и цифры на них заставляют меня ошеломленно ахнуть: восемь тридцать! Пытаюсь быстрее встать с кровати, но ноги путаются в простыни, а я сама теряю равновесие, соскальзывая с края, и довольно шумно плюхаюсь на пол.

Следом с тумбочки слетает лампа.

Финальным аккордом становится крик Маши. Меня настораживает, что малышка такая пугливая. Хочется немедленно обнять ее, успокоить, убедить, что теперь все будет хорошо!

Рывком поднимаюсь с пола и не замечаю, в какой момент рядом со мной материализовывается Дима. Я готова вскрикнуть от неожиданности, но ради Маши держу себя в руках.

– Какого черта здесь происходит? – тихо, но строго рычит Щукин.

Протягивает ко мне руку, но тут же убирает ее.

Смотрю на Диму, прищурившись. Анализирую.

Вчера он грозился поднять нас ни свет ни заря, как можно быстрее отвезти в клинику, чтобы потом выгнать пинками из своего драгоценного дома и не менее драгоценной жизни.

Почему же не воплотил свои обещания в реальность?

Проспал, как я?

Окидываю взглядом Диму. Причесанный, бритый, облачен в идеальный деловой костюм черного, как и его душа, цвета. Мужчина не выглядит проспавшим. Наоборот, он встал давно и успел спокойно собраться. Возможно, даже позавтракал. Хотя стоп! Нет! Такие, как он, не едят по утрам. Скорее, просто кофе, без молока и сахара. Могу поспорить, что угадала!

Выбрасываю из головы абсолютно не нужные мне умозаключения – и возвращаюсь к первоначальному вопросу.

– Почему ты не разбудил нас? – тяну с подозрением.

– Я похож на самоубийцу? – пытается отшутиться, многозначительно указывая взглядом на Машу.

Но я не верю ему. Неужели пожалел и позволил нам выспаться?

Глупости! Диме плевать на малышку, а уж тем более, на меня. Он – обычный эгоист, который живет исключительно ради себя. Ведь так?

Восемь тридцать. Интересно, сколько еще он бы терпел, если бы мы сами не встали?

– Полчаса вам на сборы. И выезжаем, – бормочет Дима недовольно.

– Автолюлька нужна, – спохватываюсь я, но, поймав недоуменный медовый взгляд, поясняю. – Для Маши. Младенцев можно перевозить только в специальных креслах, – настойчиво проговариваю я, искренне беспокоясь о безопасности малышки. – У тебя есть автолюлька? – задаю наиглупейший вопрос.

– Конечно, даже две! – фыркает Дима. – Мне же каждый день детей подкидывают. Не успеваю складывать, – раздражается не на шутку. – Ты полный дом ерунды накупила. Не могла автолюльку заказать?

В этот момент мы похожи на настоящую семейную пару, решающую мелкие домашние проблемы. И от подобной аналогии меня передергивает.

– Такси можно вызвать, в службе есть автомобили со спецкреслами. Мы на таком к тебе приехали, – быстро нахожу выход.

– На такси я еще не ездил, имея собственную машину, – бурчит Щукин, а сам набирает номер. – Ладно, сегодня на такси, а потом купим автолюльку, – выпаливает непроизвольно.

– Потом? – победно хмыкаю, цепляясь за столь красноречивую оговорочку, но быстро жалею об этом.