Дом с лампами

Алёна Петрина

Дом с лампами

Часть 1. Не лечите мне душу, доктор

Через меня ежедневно проходит очень много людей. Не то чтобы я живу в городе самоубийц, обычный мегаполис, город-миллионник, каких тысячи по всему миру. Людей на самом деле много что толкает на столь страшный поступок, как лишение себя жизни. Многим кажется, что мои клиенты – одни подростки с возрастным кризисом и страданиями по первой любви, но это далеко не так. Я хочу поведать миру свою историю. Историю врача, лечащего не тело, а душу.

Я не сразу пришла к тому, что буду работать с «неудачливыми самоубийцами», у меня был долгий карьерный путь. От студента-практиканта в психбольнице, семейного консультанта по бракоразводным делам, или, как их сейчас любят называть, семейного психотерапевта, спасающего чужие браки, до клиники реабилитации после неудавшейся попытки суицида.

И знаете, с суицидниками проще, у них все понятно, нет желания жить, осталось только разобраться, с чем это отсутствие желания связано. Я не всегда принимала решения, наш это клиент или его стоит отправить в психлечебницу, я долго училась у лучшего главврача клиники Ивана Петровича. Ваня, он гений, я долго ходила около него с широко открытыми глазами, не веря своему счастью: «такой человек – мой наставник». Была ли я в него влюблена? Да, естественно, в него невозможно было не влюбиться. Этот высокий импозантный мужчина средних лет сводил с ума весь женский персонал клиники. И признаюсь честно, у нас был страстный, но короткий роман, по окончании которого он и решил, что я готова. Готова принимать решения самостоятельно. С Ваней мы остались друзьями. Потому что на такого мужчину невозможно долго обижаться из-за не сложившейся интрижки. К тому же он всегда был преданным семьянином, а интрижки на работе были для него чем-то вроде творческого развлечения. Не стоит его за это судить, в конце концов, он прекрасный человек, спасший столько «заблудших жизней».

Я хочу начать эту историю с рассказа о том, без кого этой истории бы не было. О том, кто заставил меня «проснуться после долгих лет сна». Его звали Игорь. Мне всегда казалось, что это мы лечим пациентов, помогаем им обрести смысл жизни и отпускаем на волю, а тут все было наоборот. Когда Игоря к нам привезли, он только отошел от отравления снотворными. Он показался мне типичным мужчиной в кризисе среднего возраста, утратившим смысл жизни, я думала, что расколю его за несколько сеансов, но не тут-то было. Когда я вошла в свой кабинет, то увидела необычайно красивого мужчину средних лет. У него были большие небесно-голубые глаза, черные как смоль коротко постриженные волосы, легкая щетина на лице и ужасно замученный вид. По ярко-синим синякам под глазами я поняла, что он не спал несколько суток, и было понятно, почему он выбрал именно снотворное как способ лишения себя жизни. Я обошла стол, не сводя с него глаз, села в свое кресло, прочла имя на карточке и с улыбкой на лице спросила:

– Ну и как, Игорь Николаевич, докатились до жизни такой? – Он долго молчал, пристально смотря в окно, делая вид, что меня нет в кабинете, так долго, что я не выдержала и вновь нарушила тишину: – Так, Игорь, вы здесь, потому что решили совершить суицид. Я на время реабилитации ваш лечащий врач, и от меня зависит, выйдете вы отсюда здоровым, полным жизненных сил человеком или поедете на лечение в специализированную больницу. Поэтому я вам рекомендую не молчать, а все же вступить со мной в диалог.

Игорь ожил.

– Да, доктор, – отозвался он.

– Анна, – сказала я ему свое имя. – Можете звать меня по имени.

– Итак, Анна, что бы вы хотели от меня услышать? – сказал он невозмутимым тоном.

Я была немного шокирована его поведением и манерой общения. Он вел себя так, будто не я, а он мой врач, и он тут главный. Игорь встал со стула, подошел к окну, открыл форточку и медленно стал вдыхать воздух. Его ноздри раздувались, а лицо затмила улыбка.

– У вас прекрасный вид из окна, даже несмотря на решетки, – отметил он.

– Да, это для вашей же безопасности, – ответила я.

– Да уж, представляю, с какими типами вы тут работаете: и из окон кидаются, и вены режут при вас канцелярским ножом… – Мужчина взял без спроса с моего стола маленький канцелярский нож, и меня охватила паника. По правилам безопасности мы не должны держать такие вещи у себя в кабинете, тем более на столе, мало ли что придет в голову пациентам. Игорь поймал мой испуганный взгляд и положил нож на место.

– Ну что, Анна, каков ваш вердикт? Я конченый псих или поддающийся реабилитации пациент? – спросил он с насмешкой.

– Это я решу лишь в конце нашей с вами реабилитации. Для начала ответьте мне на несколько вопросов, – попыталась я взять верх в нашей беседе.

– Прекрасная весна нынче, не правда ли? – сказал мечтательно мой пациент. – Знаете, одиноким женщинам особенно тоскливо в такие вот прекрасные солнечные дни, когда все гуляют, наслаждаются солнцем, природой…

– Что вы себе позволяете? С чего вообще решили, что я одинокая? – возмутилась я.

– Извините, но вас выдают глаза.

– Это как? – удивилась я и не стала отрицать. Последние полгода у меня действительно не ладилось с мужчинами. Дочь давно выросла и упорхнула из родительского гнезда, и гнетущее чувство одиночества одолевало меня и в эту прекрасную весну.

– Знаете выражение «рыбак рыбака видит издалека»? – спросил он меня с серьезным видом.

– Да, знаю. Вы намекаете на то, что тоже одиноки? Так может быть, это и послужило причиной вашего поступка? – решила я сразу перейти к делу.

– Не знаю, доктор, вам лучше знать, – ушел от ответа Игорь.

– Прошу вас, называйте меня Анна, – сказала я ему.

– Как хотите, Анна так Анна, – пожал плечами Игорь и присел в кресло напротив меня.

– Ну что? Начнем? – спросила я, видя его сосредоточенное лицо.

– Не буду вас долго задерживать, психов по весне много, – съязвил он. – Начинайте.

– Итак, Игорь, расскажите мне о себе: кем работаете, семейное положение, дети, хобби? – начала я свой сеанс, пытаясь выяснить причину попытки суицида такого импозантного мужчины.

– Мне 40 лет, вы это и так видите из моего личного дела, что лежит у вас на столе, работаю инженером. Не женат. Детей нет. Хобби… ну, пожалуй, люблю водить машину, годится за хобби? – спросил он меня.

«Да, – подумала я, – этот так просто не сдастся, но видно же, что не клинический случай. Ничего, через неделю ты у меня расколешься как миленький…» Но ни через неделю, ни через две, к своему стыду, я не поняла причину суицида Игоря, а следовательно, не смогла ему помочь. Мне необходимо было дать ответ по его делу и принять решение: передавать его в психиатрическую больницу на лечение или отправлять домой? Но я так и не знала, что написать в его личном деле. Был вечер пятницы, я задержалась на работе, чтобы разобрать бумаги и еще раз посмотреть личное дело Игоря. В мой кабинет постучали.

– Да, входите, – сказала я, поднимаясь из-за стола. – Ваня! – обрадовалась я своему начальнику. – Как раз о тебе думала, мне нужен твой совет.

– Совет? Ну что ж, слушаю, – мужчина присел в кресло напротив меня.

– Игорь Иванов, пациент, понимаешь, я никак не пойму, что с ним делать?

– И в чем же загвоздка? – спросил меня руководитель.

– В причине его суицида, – сказала я, краснея, как практикантка, не удовлетворившая ожидания своего наставника, и тут же решила оправдаться: – Понимаешь, у него тут так все сложно, карьера, машину разбил недавно, одинок он… Я и так, и так уже к нему, применяла несколько приемов, как ты учил…

– Аня, какая карьера? Дай-ка его дело! – он взял у меня папку из рук. – Ну да, точно, я помню его. У него же в карточке написано «вдовец». Аня, это же очевидно.

Мне хотелось провалиться сквозь землю. Я столько раз беседовала с Игорем, а карточку его так и не открыла. А ответ-то лежал на поверхности.

– То есть причина – потеря близкого человека, жены?

– Конечно, милая. Ты меня удивила, ей-богу, – сказал Ваня, вернув мне папку и садясь в кресло рядом. – Я к тебе пришел по делу.

– Да, я слушаю, – ответила я, хотя мысли мои были далеко за пределами этой комнаты. Я уже мысленно проводила прием с Игорем, где расспрашивала про его покойную жену.

– Аня, помоги мне с организацией праздника для жены, ты же можешь, я знаю. Мне стыдно тебя просить, но без тебя я не справлюсь, а у нее юбилей через неделю. Выручи по-дружески, пожалуйста, – взмолился Ваня.

– Хорошо, только если ты позволишь оставить этого пациента, – я показала на папку с делом Игоря, – еще на две недели.

– Да хоть на месяц, – он радостно подбежал ко мне, расцеловал в щеки и вылетел со счастливой улыбкой из моего кабинета.

– Безутешный вдовец… И как я не поняла все по его грустным глазам, – сказала я и выскочила из кабинета.

Я, конечно же, побежала в его палату. Был восьмой час, пятница, конец недели, в клинике остались только дежурные медсестры. Я пулей залетела в палату, чем очень удивила ее обитателей.

– Анна Ивановна! – удивился Трошкин, лежавший на соседней кровати с Игорем. – Что-то случилось?

Игорь лежал в наушниках, отвернувшись от двери, и смотрел в окно, он даже не заметил, что я вошла.

– Да, я за Ивановым пришла, – сказала я Трошкину, показывая на его соседа.

Трошкин быстро вскочил и трясущимися руками стал толкать в бок Игоря. С Трошкиным было все очевидно – суицид на фоне затяжного алкоголизма, или, как в народе любят говорить, «белочка к нему пришла и захотела с собой увести».

– Эй, сосед! К тебе докторша пришла! – тряс Игоря Трошкин.

Игорь повернулся, выдернул наушники из уха и удивленно спросил:

– Что так не терпится увидеться, Аннушка? Вроде еще не понедельник.

– Мне нужно поговорить с вами о вашей жене… Пройдемте в мой кабинет.

Трошкин, разинув рот, продолжал сидеть на кровати Игоря и наблюдать, как мы уходим по коридору.

– Выяснила все-таки причину, – сказал Игорь.

– Почему ты мне сразу не сказал про то, что ты вдовец! – возмутилась я.

– Разве это что-то меняет, – сказал он и страстно поцеловал меня в губы прямо посреди больничного коридора.

Мое сердце бешено заколотилось, я еле нащупала дверь своего кабинета и, не прекращая целовать его, затащила в кабинет. Я влюбилась, да, я поняла это с первого же взгляда, как только увидела Игоря. Конечно же, я не сопротивлялась его ласкам, а сама стащила с него рубашку и принялась расстегивать брюки. Все произошло так быстро, прямо у меня на столе. Потом он попросил меня закурить. Я не курила, но у Трошкина при поступлении к нам я изъяла пачку сигарет и спрятала в столе. Достав ее, отдала Игорю.

– Извини, у меня только такие, – сказала я, пожав плечами и застегивая блузку.

– Ничего, пойдет, – сказал задумчиво он и затянулся. Я встала и открыла окно. На улице стоял теплый весенний вечер. – Прогуляться бы сейчас… – заявил он мечтательно.

– Ну уж нет, – сказала я строго. – Я и так нарушила сотню правил в последние полчаса.

– Да уж, доктор, а часто вы тут спите со своими пациентами? – рассмеялся он.

Я встала, ударила его по голове папкой, взятой по пути со стола, и сказала:

– Почему ты не говорил мне о ней?

– Потому что не хотел, чтобы ты ковырялась в моей душе.

– Но ведь это моя работа.

– Знаю.

– Расскажи, что случилось? Как давно она умерла? Пожалуйста, я очень хочу тебе помочь, – у меня к глазам подступали слезы.

– Когда я напился таблеток, было 40 дней с ее смерти, – Игорь начал рассказывать о своей жене и абсолютно поменялся в лице. Взгляд стал тяжелый, брови нахмурились, руки скрестил у груди, он взял еще одну сигарету, отвернулся от меня к окну и закурил. Я не стала перебивать и расспрашивать его, хоть многое меня интересовало в подробностях, я предпочла молча слушать. Мужчина затянулся сигаретой и продолжил: – Мне невыносимо одиноко в этом мире без нее, понимаешь? Она была для меня всем: моим домом, семьей, другом, любимой женщиной, матерью наших детей… – Он остановился, я поняла, что он пытается скрыть слезы, подступающие к горлу. – А наши малышки, им ведь жить и жить еще… Почему это произошло с нами? Как мне это пережить, может, ты знаешь?

Я молча подошла и обняла его. Я понимала, что для меня он впредь не просто пациент, а близкий человек, горе которого так велико, что разрывало ему душу, и помочь, как я считала, смогу ему только я и только своей любовью.

Игорь продолжил:

– В ту ночь после поминок все ушли. Я был в ужасном настроении, понимаешь? Я держался изо всех сил, потому что до этого дня был зол. Я был зол на себя, что сам не отвез их в тот день в аэропорт, а за руль села Жанна. Я был зол на того мужика, что не справился с управлением на той проклятой фуре. Я ненавидел свою работу, ведь из-за нее я не смог отвезти свою семью в тот день на самолет и вообще поехать с ними отдохнуть. Представляешь, они ехали отдыхать… У меня до сих пор перед глазами Жанна, поющая песенку нашим близняшкам, которые сидят на заднем сиденье и капризничают, и этот треск, шум и звук столкновения с грузовиком. Я как ненормальный просматривал запись с видеорегистратора машины жены, перематывая каждый раз на момент их гибели. Мне казалось, вот сейчас они смогут увернуться от грузовика… Я не верил, понимаешь? Я до сих пор не верю, что их нет… – Мужчина прижался ко мне и горько заплакал. Я гладила его по голове, как ребенка, и молча пыталась дать выплакаться и утешиться. Когда он наконец прекратил плакать, лицо его стало чужим, и он сказал, извиняясь:

– Вот так вот, доктор. Помочь мне в этом вы не в силах, да и вряд ли кто-то когда-то сможет помочь… Никто не заменит и не вернет мне мою семью.

– Игорь, а что стало с водителем? Тем, что был на фуре. Ты сказал, что тебя все эти дни держала ненависть к нему… Что случилось в тот вечер? – я чуяла, что иду в верном направлении.

– Да, до этого дня я думал, что отомщу за них. Я хотел убить этого мужика, если его оправдают или дадут мало лет. Я был одержим местью, ведь он разрушил мою жизнь, отнял у меня самое дорогое. Но в тот день мне позвонили из полиции и сказали, что суда не будет, потому что обвиняемый умер в камере накануне ночью от сердечного приступа. Он был немолодой, водитель-дальнобойщик со стажем. Думаю, он сам очень страдал из-за случившегося, ведь он убил трех человек, не каждый такое переживет, вот сердце и не выдержало. Заседание суда должно было состояться через три дня. Тогда я понял, что смысла жить мне больше нет. Я хотел поскорее увидеть Жанну, деток, обнять их. Я нашел первое, что попалось мне под руку, снотворное, помню, его назначали жене, когда у нее была сильная мигрень и она не могла уснуть. Я знал, что лекарства сильные и если выпить много, то можно не проснуться. Я написал записку, навел порядок дома, помылся, надел свой лучший костюм, принял таблетки и написал другу СМС, чтобы забежал ко мне с утра. Предусмотрительно не запер дверь. Я не хотел, чтобы меня долго не хватались или думали, что меня нет дома, я хотел, чтобы меня обнаружили, когда дело будет сделано. Я позаботился обо всем, понимаешь?

– И что же пошло не по плану? – спросила я.

– Друг, прочитав мое СМС, ехал мимо моего дома и решил заглянуть по пути, не дожидаясь завтрашнего утра, он помнил о поминках, но был в командировке и не мог прийти днем. Он звонил мне, но я уже был без сознания. Он приехал в мою квартиру где-то через час, после того как я наглотался таблеток, и успел, как видишь…

– Что ты почувствовал, оказавшись в больнице? – Я должна была задать этот вопрос, ведь от ответа на него зависело многое. Не все самоубийцы жалеют о содеянном, кто-то винит тех, кто спас их и не дал довести дело до конца.

– Ничего, – ответил он раздраженно. – Пустоту, и чувствую ее до сих пор. Как будто чего-то лишили самого главного, а чего, не пойму. Души, сердца, возможно, разума?

– Тебе можно помочь, – ответила я, в глубине души выдыхая от облегчения. – Я могу с тобой поработать, и тебе станет легче. Ты снова сможешь жить, мы вместе будем работать над этим.

– Хорошо, спасибо тебе, Аннушка, – он подошел, чмокнул меня в лоб, посмотрел на стол и беспорядок в кабинете после нашей вспышки страсти и добавил: – А за это извини, не стоило… Надеюсь, ты не жалеешь… А теперь извини, мне надо отдохнуть. Я вернусь в палату.

– Я не жалею… – лишь успела сказать я, и он закрыл дверь моего кабинета. – До понедельника… Я буду скучать… – Но этого он уже не слышал.

Глава 2. Моя любовь

Моя любовь к Игорю была как наваждение. Я все время думала только о нем, а после той близости мне казалось, что он моя судьба. Судьба, что он попал именно мне, а не другому доктору клиники, судьба, что я сразу не поняла причину его суицида и продлила его нахождение в клинике. Я совсем забыла об обещании Ване взамен помочь организовать ему юбилей жены, и скоро он мне об этом напомнил, пришлось отвлечься от Игоря и ненадолго уйти в подготовку праздника. В остальные дни я была полностью погружена в свои чувства, в желание спасти любимого, подарить ему новый смысл жизни. Игорь, как мне казалось, с каждым днем чувствовал себя лучше и оживал на моих глазах. Он много шутил у меня на приемах и подкалывал меня насчет пациентов. Я провела две недели терапии легко и непринужденно и с нескрываемой радостью на лице на последнем сеансе заявила Игорю:

– Я тебя отпускаю, мой любимый пациент. Ты идешь на поправку, и больше, надеюсь, в этих стенах мы не увидимся.

Мужчина улыбался.

– Значит, ты хочешь от меня поскорее избавиться, доктор? Я так тебе надоел своим нытьем? – он опять шутил.

– Ну конечно же нет, наоборот, – я подошла поближе и села ему на руки. – Я хочу, чтобы из клиники ты поехал не домой, где тебе все напоминает о трагедии, а ко мне. Как ты на это смотришь?

Игорь, подняв брови, удивленно посмотрел на меня.

– По-моему, это прекрасная идея, мой доктор, – он обнял меня и страстно поцеловал. – Решено, так и поступим.

Я была на седьмом небе от счастья. В этот вечер мы вместе заехали к нему за вещами, и он переехал ко мне. Это были самые счастливые дни моей жизни. Так, как я любила Игоря, я не любила ни одного мужчину на свете. Я понимала, что, возможно, он не любит меня, а ищет забвения от боли, что раздирает его душу на части. Но я искренне верила, что вдвоем мы все сможем преодолеть, и моей любви хватит нам обоим сполна.

– Да ты просто светишься вся, Анюта! – заявил мне как-то Иван. – Это все тот пациент, Иванов, кажется?

– От тебя ничего не скроешь, Ванечка. Но как ты узнал? – удивилась я.

– Я все понял по твоим глазам еще в тот день, когда ты попросила задержать его на две недели. Понимаешь, в нашем деле в лечении мешает только одно – наши чувства. Будь осторожна, дорогая, я не хочу, чтобы он тебя ранил. Отношения с бывшим самоубийцей чреваты…

– Вань, уж не думаешь же ты, что он снова…? – я ужаснулась от одной мысли, что могу потерять любимого.

– Да нет, он вроде пришел в себя, я говорил с ним перед выпиской. Все благодаря тебе. Я просто переживаю за тебя, по-дружески, – он похлопал меня по плечу, улыбнулся и вышел из кабинета.

Я задумалась. «О чем он? Что такого может произойти, чтобы за меня так переживать?» Отбросив дурные мысли, я погрузилась в работу с новоприбывшими пациентами. Вечером, уставшая и довольная прогрессом по одному суициднику, я пришла домой. Дома меня ждал сюрприз.

– Дочка?! – С порога меня встретила Светлана. – Ты какими судьбами?

Свете было уже 20, и она три года как жила в другом городе у отца. Он снимал ей квартиру рядом с институтом, и она не особо часто ко мне наведывалась.

– Соскучилась, – она наклонилась ко мне, чтобы поцеловать, и шепотом сказала в ухо: – Я не знала, что ты теперь не одна живешь.

– Ах да! – вспомнила я про Игоря. – Вы уже познакомились? Это мой новый… – я на секунду задумалась, как же его представить дочери, – друг Игорь. Мы буквально неделю как живем вместе…

– Понятно, – сказала задумчиво дочка. – Но не переживайте, я тут на пару дней, вас не стесню.

– Ну что ты говоришь глупости, дорогая, какие стеснения! – сказала я ей. Игорь, стоявший поодаль от меня, мотнул головой и добавил:

– Светлана, мне очень неловко, я думал, мама вам про меня рассказывала…

– Неудобно вышло, да, – сказала Света, многозначительно смотря на меня. – Я приехала домой, открыла своим ключом дверь, а тут полуголый мужик ходит по кухне и поет песни.

Все рассмеялись, включая Игоря:

– Да, я тот еще певец!

– Мам, ну правда, почему скрывала?

– Да как-то все быстро произошло, и не успела, если честно, – оправдалась я.

– Может, чаю попьем? – предложил Игорь.

– Да, пойдем, – скомандовала я.

Вечер прошел в теплом семейном кругу. Мы много болтали, шутили, Игорь сразу нашел подход к моей взрослой дочери, и на душе у меня стало спокойно. Вечером перед сном он обнял меня и завил:

– Она так похожа на тебя. Такая же красотка.

– Спасибо. Но большинство все же считает, что она папина дочь, да и я, в принципе, тоже.

– А что с отцом Светы? – спросил Игорь.

– Разошлись, когда дочке было десять. Не пережили очередной кризис. Да я, если честно, и не жалею. Мне было проще без него, чем с ним. У нас были странные взаимоотношения, да и семейка еще та… Зато сейчас у нас прекрасные отношения, он уехал, а когда Светке приспичило поехать поступать в вуз, он с удовольствием согласился ей помочь. Как отец он хороший. Так что вот так.

– Молодцы, что остались в хороших отношениях. Дочь у вас выросла хорошая.

– Да, что есть, то есть. Спать? – я потянулась к выключателю светильника.

– Спать, – отозвался он. – Завтра рано на работу.

Так мы прожили с Игорем два месяца. Наступило лето. Ваня вызвал меня в кабинет для серьезного разговора.

– Аннушка, ты же знаешь про наш новый филиал в Сибири? – Я кивнула в ответ. – Тогда выручай, больше некому доверить. Ты у меня самый ценный сотрудник, и тебе я доверяю. Надо съездить туда, наладить работу. Буквально на месяц, ну максимум на три, если уж возникнут трудности.

– На три? – я встала со стула.

– Ну а что? Ты человек не семейный, можешь себе позволить. Я не могу, ты же знаешь, как Эллочка у меня ревнует. А тут такая командировка длительная, да и я себя знаю, я там не выдержу долго без женской ласки…

– Ваня, вообще-то я тоже уже давно не одна живу… – начала я искать повод, чтобы отказать шефу.

– И что? Он здоровый мужик, сам о себе в состоянии позаботиться, тем более что разлука укрепляет отношения…

– Ваня! – запротестовала я. – На месяц максимум!

– Я так и знал, что на тебя можно положиться! – Он подбежал ко мне, расцеловал в щеки. – Ты настоящий друг, Анютка!

– Да уж, – сказала я растерянно. – Друг.

Вечером меня ждал разговор с Игорем. Я не знала, как он отреагирует на мою командировку и столь длительную разлуку. Но надеялась, что он поймет меня.

– Грустно расставаться, дорогая, еще так надолго… Мне, наверное, на это время стоит перебраться в свою квартиру… – вдруг сказал он.

– Зачем? Живи спокойно у меня! Я вообще думала, что ты сдал ту квартиру, ты же хотел? – спросила я его.

– Не смог найти жильцов, – ответил он.

– Ну так вот и займись, пока меня нет, а живи тут, тебя никто не выгоняет.

– Вдруг опять Светлана приедет, неудобно без тебя тут… – замялся он.

– Ну если приедет, так решите на месте, я тебя не гоню. Мне даже спокойнее, если ты тут и квартира под присмотром.

– Хорошо, – отозвался грустно Игорь.

Ничего не предвещало беды. Он никак себя не выдавал. Я даже не заметила перемен в нем, когда он говорил о своей квартире. Утром в понедельник я со спокойной душой уехала в командировку. А в среду с утра меня разбудил звонок Вани.

– Дорогая, ты только не нервничай, – начал он.

Я сразу проснулась и спросила:

– Что случилось, Вань?

– Ты тут не виновата, Анют, так бывает с суицидниками… Я тебя предупреждал…

– Что-то с пациентами? Кто, Иванов опять? – мне даже на ум не пришло, что это мог быть Игорь. Мой Игорь, которого, как я тогда считала, излечила и вернула к жизни.

– Ань, не нервничай только и не паникуй, я знаю, ты к нему привязалась, у вас роман был и все дела… – забубнил мой главврач.

– Игорь! – заорала я в трубку. – Что с ним? Ваня, не молчи! Он опять попал к нам? Он в клинике? Как он? Господи, почему я не почувствовала? Зачем уехала от него?

– Аня, не кори себя. Ты тут ни при чем. Он просто не пережил потерю семьи, – сказал холодно Иван.

– Он жив? – с надеждой спросила я.

– Нет, дорогая, соседка обнаружила его слишком поздно. Он опять наглотался таблеток и уснул у себя в квартире с открытой дверью. Мне час назад Петрович звонил… Ну ты знаешь, они обязаны нас предупреждать, если это были наши пациенты…