Лошадь как Искусство. Часть 1

Первый прием используется, например, при гимнастировании лошади в Высшей школе. Процесс создания качественного правильного движения долгий, тщательный и очень постепенный. Спешка или излишня нагрузка в нем только вредит. Это процесс создания, так называемой «нейромышечной связи» или техничного движения, что хорошо не только для суставов и связок, и четкой работы нужных мышечных цепочек, но и запоминания нужного движения. Эмоции здесь противопоказаны именно в силу того, что во время возбуждения организм использует привычные схемы, причем очень небрежно. Но все же эмоциональный прием выгодно использовать, если четкость движения не так важна, а требуется выработать стандартную реакцию. Как при ударе током, вы быстро запомните, что пальцы в розетку совать не нужно. С другой стороны положительная эмоциональная реакция тоже хорошо запоминается, поэтому хвалить лошадей нужно ярко, искренне.

Поскольку механизм памяти нужно построить, то и обучение – процесс не быстрый. Он совсем не похож на «А, понятно!», которое иногда звучит, когда я еще фразу не закончил. Если так происходит, это значит, что слушающий понял, в лучшем случае, лишь небольшую часть, используя уже имеющиеся связи между нейронами. То есть то, что уже существовало в мозгу, и реального обучения не произошло, но уверенность в увеличении знаний или в правоте своей позиции появилась. А раз так, то, на самом деле, понимания-то и нет!

Понимание, как и запоминание – это процесс построения новых физических связей между нейронами. Это тот самый, почти что исключительно человеческий, способ обучения, который часто имитируется, но на деле применяется реже всего. Механизм запоминания здесь ассоциативный (а мы помним, что ассоциативные нейроны у человека имеются в гораздо большем количестве, чем у всех остальных высших животных) таков: если у вас уже имеются большие знания в разных областях, а значит и разветвленная сеть кровеносных сосудов, то используя их, гораздо легче построить новые связи. Запоминание через понимание – процесс гораздо более быстрый, чем повторение, хотя и более энергозатратный. А поскольку строение мозга у всех индивидуально, то и понимание отличается довольно существенно.

Но вернемся к базовому строению мозга. Специализированные крупные части неокортекса называют долями, у каждой из них своя основная функция.

Затылочная доля занята зрительными нейронами, она отвечает за распознавание цветов, фигур, мимики, жестов, узнавание объектов, концентрацию зрительного внимания и т. д.

Теменная доля специализируется на моторных функциях, как выученных, так и произвольных движениях. Это самая большая доля неокортекса. Теменная доля позволяет осязать структуру тела, его частей, на ощупь при закрытых глазах узнавать предметы. Разница с мозжечком в том, что тот запоминает связки движений, типа танца, а теменная доля – отдельные движения. Так же она отвечает за долговременную память, привычные действия и решения (помните, как в сказках дурачок чешет «в затылке», на самом деле, стимулируя теменную область и вспоминая, что нужно делать), шаблоны поведения – как надо одеваться, ходить, чистить зубы, что обычно покупать в магазине, привычные маршруты и т. д. Многие люди живут этими навыками всю жизнь. Когда человек гордо заявляет о своем многолетнем опыте или устойчивых навыках – это как раз об этом. Здесь думать особенно не надо, достаточно вспомнить! Что большинство с удовольствием и делает, вместо размышлений. Там же находится очень много нейронов, как обобщающих разные сенсорные сигналы, вроде зрительных, слуховых и обонятельных, так и создающих из них разнообразные понятия. Например, «зайчики» могут быть живыми, плюшевыми, маленькими как брелок, огромными как ростовые куклы, пластмассовыми, плюшевыми, всяких цветов, бывают мальчики-зайчики, «зайка моя» и т. д. Из-за этих обобщений у нас уже к трехлетнему возрасту возникает чисто человеческое свойство – формализированное мышление, составляющее основу культуры. Программы теменной коры своей активностью давят активность миндалины, центров голода или излишнюю поисковую активность. Эта доля «все понимает», особенно когда вы садитесь на диету, и ослабление ее контроля провоцирует вечерние походы к холодильнику. Зачастую «воля» – это как раз способность теменной коры к контролю активности лобной. Если касаться культуры, то теменная доля играет в ней гигантскую роль, именно с ее помощью фантазеры и мечтатели создают свои миры, обдумывают теории, сравнивают, определяют степень нужности того или иного действия, получают озарения и т. д. Немаловажная часть культуры – это мышление символами, идеями, обобщениями.

Обобщения – очень важны, ведь именно с их помощью мы объединяем понятия, доходя до уровней высшей математики, квантовой физики или понимания искусства. Такое мышление может гонять по кругу одну и ту же мысль, создавая положительные и отрицательные эмоции, когда ни внешне, ни внутренне к ним уже ничего не располагает, позволяет обдумывать идеи и даже зацикливаться на них. Оно помогает нам передавать опыт другим людям через ассоциации, отвлеченные понятия, абстракции… В конце концов, книгу, которую вы сейчас пытаетесь осмыслить. Отсюда и возникает радость открытия, подобная той, когда наши далекие предки неожиданно находили дерево со спелыми фруктами.

К сожалению, этот же способ мышления уводит нас от реального мира, и от лошади. Мы везде ищем структуры, группируем предметы и понятия. Это позволяет нам запоминать огромное количество разнообразной информации. Но для лошади каждый предмет, животное, команда, ощущение индивидуальны. Чтобы запомнить, она связывает их в цепочки, заученные движения, конкретные ассоциации, но не в структуры. Предметы для нее связаны с признаками, временем, пространством, эмоциями и т. д. присущими только этому предмету или явлению. Углы манежа, мячики, люди – все разные! Знаете, наверное, что с разными людьми одна и та же лошадь может вести себя по-разному, потому что в их мире обобщения не слишком нужны. Важно объединять в общее только то, что опасно, поэтому любой потенциально опасный предмет вносится в категорию, определяющую реакцию «бей или беги». Остальные предметы либо интересны, либо не интересны. Неинтересные – стоит игнорировать. А вот интересные всегда индивидуальны. Теперь понятно, почему все, что формально или шаблонно для лошади не интересно? Но, разумеется, любое живое существо можно довести до состояния автомата, и тогда вымуштрованная как солдат, лошадь, будет, напротив, реагировать только на формальные грубые сигналы и игнорировать все остальные.

Височная доля принимает и хранит информацию обо всех неречевых звуках (от шума ветра до пения птиц, от технических звуков до музыкальных произведений), а также воспринимает речевую интонацию, высоту и тембр голоса. В ней же находятся структуры, управляющие голосовым аппаратом.

Ну и самая любимая всеми психологами – лобная доля. Она долгое время считалась «молчащей», то есть вроде как ни для чего, но со временем выяснилось, что она управляет свойствами, которые к физическому миру имеют довольно косвенное отношение. Во-первых, она вырастает из обонятельной доли, которая является самой древней областью чувств, и представлена солидным куском в новой коре. С этой областью связан вомеронозальный орган или орган полового обоняния, заставляющий часто принимать решения, исходя не из разумных соображений, а из половых потребностей, особенно в соответствующий период жизни. Приятная же часть состоит в том, что обонятельная доля позволяет «чуять носом», то есть составляет некоторые прогнозы событий, которые еще не произошли, но признаки (запах) уже появились. Другими словами связана с интуицией. Во-вторых, чтобы составлять эти прогнозы, надо затормозить работу разнообразных инстинктов, как и для того, чтобы совершить какие-либо действия, не предусмотренные уже готовыми программами. То есть при включении она тормозит инстинктивно-гормональное поведение. Одним из важных факторов в эволюции приматов, похоже, была возросшая социальность при встрече с неродственными группами, вероятно, при недостатке пищи, который в природе вполне обычное дело. Способность делиться с неродственными особями, тем самым сохраняя хорошие отношения для дальнейшего обмена и сотрудничества, возможно, явилось очень важным преимуществом для бродячих групп. Альтруизм какое-то время являлся выигрышной стратегией, а значит, торможение инстинктов было необходимым. В-третьих, торможение инстинктов помогает внимательно рассмотреть предмет или ситуацию с разных сторон, то есть сконцентрировать внимание и обдумать. Таким образом, эта доля становится ответственной за обучение, и именно туда выбрасывается дофамин, когда вы что-то вдумчиво изучаете, потирая лоб. В-четвертых, там располагаются особенности характера и индивидуальные черты личности, которые, впрочем, задействуются только в случае нестандартных решений, а стандартные принимаются по привычным выученным схемам. Из-за этого возникает парадокс: вроде бы личности нет, потому что это всего лишь следствие влияния среды при формировании организма, но при этом она вроде бы и есть, потому что все эти влияния так спаяны воедино, и настолько притерлись друг к другу, что формируют четкую индивидуальность.

Ассоциативная или премоторная часть лобной доли отвечает за запуск неформальных действий, то есть выбор поведенческой программы. Причем, программа эта может запускаться из лимбической системы, а не из теменной доли. Например, продержались вы целый день на диете, вечером расслабились, теменная кора смотрит сериал или читает книгу… а лобная знает, где спрятан тортик! Лобная кора, в первую очередь, провоцирует активность. И самое важное, что именно она отвечает за действия нестандартные, непривычные. Здесь мы вновь возвращаемся к кардиотипам А и Б, которые определяются как уровнем психической энергии так и, видимо, количеством ГАМК, притормаживающей активность моторных областей, которая в мозге «включена по умолчанию». У активных людей типа А стремление к действию запускается почти на рефлекторном уровне. Успешные бизнесмены не рассуждают, а действуют, пробуют, постоянно ищут новые решения. Именно «деятели» создают антропогенную среду, воплощают в жизнь изобретения «мечтателей», производят технику, ведут бизнес. А вот из людей типа Б, с активной теменной долей, появляются мыслители и мечтатели. Погружаясь в идеи, они обычно забывают о потребностях, а мечты так и остаются мечтами. Им достаточно своих грез, дофамин и ДМТ уже вырабатываются, создавая фантастический мир или заставляя с головой погружаться в науку и продуцируя идеи, но не воплощая их в борьбу за научные степени. Мышление – процесс долгий, и чтобы начать действовать, мыслителю нужно долго «раскачиваться», да и то часто он не может решиться. По этому поводу существует совершенно чудесная история: когда в лифте едет профессор-лингвист, человек грамотный и хорошо воспитанный, и вдруг замечает, что на стене написано неприличное слово. С ошибкой! И как грамотный человек он не может допустить неправильное написание слова. Но если он его исправит, то станет соучастником вандализма. И вот он едет 10 этажей, и всю дорогу мучается, а потом еще некоторое время после выхода из лифта. Но ничего не делает!

Однако «мыслители» не бесполезны, потому что именно им, вернее небольшой их части, всего 2% от общего населения планеты, принадлежат идеи, меняющие мир и общество. «Мыслитель» знает обычно куда больше «деятеля», но именно «деятели» воплощают их идеи в жизнь, устраивают революции. До недавних пор исследователи сильно недооценивали работу теменной доли и переоценивали участи лобной. Нравственность, добродетель, как моральные нормы или долгосрочные планы – это то, что управляет нашей жизнью, выстраивает стратегию. А лобная кора – это тактика, действия, быстрые решения, временами полностью идущие вразрез с планами, если инициативу перехватывает лимбическая система. Проблема только в том, что «деятели» понимают все по-своему, и действуют, не особенно размышляя. Они приходят к власти или становятся руководителями, пишут методики, искажая изначальный смысл и идеи мыслителей. Истинные гении, способные действительно улучшить жизнь, часто избегают власти и любой активной деятельности, поэтому воплощение их идей временами приводит не к тем результатам, которые они ожидали. Увы, живущих идеями «мечтателей» неудачи мало чему учат, а вот «деятели» быстро ориентируются в ситуации.

Интересно, что подобное распределение существует не только среди отдельных личностей, но и групп, и даже целых государств. В группах собираются люди по интересам, есть, к примеру, клубы физиков-теоретиков или общества философов, а есть объединения бизнесменов или спортсменов, весьма искаженно понимающих физиологию и психологию, но активно пробующих все, что встречается им на пути.

Можно взять и более спекулятивную тему – историю человечества. С этой точки зрения вся Античность посвящена поиску и пониманию законов Природы. Философские элиты интересовало, почему все так устроено, какие силы и принципы движут Вселенной. А в Китае того же времени, напротив, прекрасно работала практическая мысль, направленная на изобретения: порох, шелк, компас, бумагу, книгопечатание, ветряные мельницы и т. д. А в философии преобладало конфуцианство – практика поведения в обществе. Даосизм был скорее исключением или даже неким противопоставлением. Отбор был направлен в разные стороны: благодатный климат Средиземноморья способствовал расслабленности и неспешным рассуждениям, а китайцы, благодаря более суровым условиям жизни, были вынуждены ориентироваться на прагматичность. Даже сейчас все жители Греции или Италии – люди вальяжные, а китайцы сосредоточенны и деловиты, но это, возможно, по привычке.

Однако, кроме ассоциативных полей лобной и теменной долей, существует и третья зона – это поясная извилина. Она расположена на стыке лимбической системы и лобной коры, что является невероятно выигрышной комбинацией. Это та часть мозга позволяет переключать внимание с одного объекта на другой, с одной мысли на другую, видеть различные варианты решений и помогать лобной коре в реализации долгосрочных программ. Она же позволяет разбить программу на этапы и оценить успех или неудачу каждого этапа. Так возникают стратеги. Стоит заметить, что ожидание, усидчивость и долгосрочное планирование – удел немногих, поэтому эта область слабо развита, и поистине хороших стратегов крайне мало. В отношениях с лошадью мы наблюдаем это как никогда явно. Чаще всего человек склонен решать сиюминутную «проблему», используя подавление или простые инструменты типа рефлекторики, не думая о долгосрочных последствиях своих решений, и не имея образа, к которому следует идти. Но реальность заключается в том, что все складывается из мелких шагов, вызываемых у лошади эмоций, ощущений и ассоциаций, которые вы совершаете каждую секунду. А будущие проблемы создаются как раз в момент быстрого и «волевого» принятия решения. Стратег же часто думает обо всех мелочах, стараясь предвидеть последствия своих действий далеко вперед, стараясь не увеличивать число неизвестных в уравнении и не вызвать неожиданных негативных последствий, которые опять придется решать. Он выжидает нужного момента, избегая лишней активности, и часто ждет нужного момента для осуществления «точечного» вмешательства, чтобы направить процесс в нужное русло. Так вот, в мозге существует очень четкий закон: работа миндалины (амигдалы), отвечающей за эмоции, в первую очередь, страха, выключает из работы поясную извилину и лобные ассоциативные доли. И наоборот, когда кто-то думает, он не подвержен страху.

Каждая доля мозга разделена на поля и подполя (поля Бродмана). Поля каждой особи, особенно у человека, уникальны, и могут различаться в размерах и количеству нейронов от 2 до 40 раз! У одних людей какие-то поля отсутствуют, зато у некоторых присутствуют такие, каких нет у других. Понимаете, насколько различается мироощущение и способности таких людей?! Всего в мозге насчитывается около трехсот структур, каждая из которых отвечает за свою обасть. Их комбинации приводят к проявлению различных свойств и способностей. Например, музыканту нужно объединить в работу более десятка полей, соединив слуховые и моторные области. Талантливый музыкант от рождения обладает очень большими полями, позволяющими не только слышать множество вариантов звуков и сопоставлять их, но и прекрасной координацией пальцев рук, чтобы играть. Разумеется, в процессе обучения он развивает и синаптические связи. Но гениальный музыкант имеет еще и дополнительные поля в лобной доли, подчиняющие себе все остальные, и заставляя организм работать и учиться больше, чем остальные, направляя все силы на достижения цели. Для этого он использует энергию лимбической системы, то есть подчиняет своей работе и базовые инстинкты, например, половой, чтобы всех очаровать своим мастерством. Некоторые умеют еще использовать и иерархический, чтобы прорваться на пик популярности, используя средства маркетинга, но в целом, действительно талантливые личности слишком заняты своим творчеством, и им всегда нужен тот, кто будет их продвигать. Однако если слуховые поля развиты, а моторные не очень, можно стать музыкальным критиком. А при развитых ассоциативных, например, композитором. Можно иметь такой специфический мозг, который будет пригоден для исследования звука и его сочетаний, но совершенно не пригоден для занятий музыкой. Как говорил Альберт Эйнштейн: «Все мы гении. Но если вы будете судить рыбу по её способности взбираться на дерево, она проживёт всю жизнь, считая себя дурой».

Имеет ли значение размер мозга? Для каких-то конкретных функций скорее статистически. Если взглянуть на эволюцию, то размер увеличивался, а вместе с ним, усложнялись и орудия труда, культура, общества. Но это имеет значение только на больших интервалах, когда вместе с объемом, меняется и количество нейронов в разных областях, их состав, связи и даже химия. Что же касается конкретных особей, то мозг гения может быть как большим, так и маленьким. Но если в первом случае его возможностей может хватить на многое, то в последнем, гениальный ученый или музыкант будет рассеянным, костноязычным или вздорным, потому что у него не хватает нейронов в областях, ответственных за социальное поведение. Мало кому повезло родиться с большим мозгом, и он может сочетать в себе множество талантов. Поэтому гораздо важнее не общий объем, а размер и развитость конкретных полей и их взаимодействие. Есть еще один интересный момент: как мы знаем, интеллект, как потенциал, наследуется примерно на 60—65%, и хотя сами способности напрямую не наследуются, и в целом интеллект может передаться от любого из родителей как способность к решению разнообразных задач. Причем, полиморфизм может затронуть совсем не ту сферу, что выражена у его родителей, например, у физиков может родиться талантливый музыкант. Как метко замечено в фильме «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона»: «Когда гениальность в крови, она принимает самые причудливые формы».

Как мы помним, крупные структуры подчиняют себе мелкие. Например, если у человека сильно разросшаяся лимбическая система, выбрасывающая в мозг такой нейромедиатор, как норадреналин, еще и в комплекте с тестостероном, такая особь будет стремиться со всеми бороться, всех подавлять, выживать любой ценой, а философские рассуждения или научные данные будут навевать на него скуку. Любая мягкость для него выглядит как слабость, а рассуждения пустым сотрясением воздуха. Человек с развитыми ассоциативными долями, напротив, будет смотреть на такую личность, как на примитивного грубияна, не способного оценить тонкость чувств, изящество игры или изощренность в методе обучения.

Разумеется, упорство, желание учиться и тяжкий труд способны развить те самые нейронные связи, сильно повысить кровоток и достичь больших результатов. Но до определенных пределов. Просто то, что будет даваться легко одному, от другого потребует колоссальных усилий. И, наоборот, в другой области он явно будет на высоте.

Временами у некоторых людей встречаются «ничейные» поля, то есть не относящиеся вообще к какой-либо функции, и тогда они могут примкнуть к какой-либо близлежащей структуре, усиливая ее довольно ощутимым образом.

Некоторое внимание стоит уделить областям между полями, которые не относятся конкретно к ним, но могут быть «захвачены» при интенсивном обучении. Они называются лимфотропные адаптации. У животных они довольно обширные, и это позволяет приспосабливаться к новым условиям. Именно эти области помогают животным менять свое поведение, иногда на прямо противоположное от рождения. А вот у человека они очень узкие, у нас почти нет «свободных» зон. В процессе эволюции наши предки, интенсивно использовавшие мозг, постарались, и теперь лимфотропные адаптации сразу становятся частью полей неокртекса, давая нам преимущество в их использовании почти с самого рождения, а животным для этого приходится долго и тяжело учиться.

Поскольку мозг – биологический объект, он подчиняется биологическим законам. Один из них – постоянные изменения: обновление клеток, выстраивание новых связей, разрушение старых. Собственно, в этом и состоит биологический аспект творчества. Когда вы или лошадь до чего-то додумываетесь, это значит, что в область, которая активно использовалась, подавалось более активное питание, и связи между нейронами в ней начинают более активно строиться или перестраиваться. Но так как на это нужно время, то и решение приходит не так быстро. Если вы заставили лошадь что-то сделать, то в процессе задействованы совсем другие области, которые отвечают за боль, страх, неуверенность и т. д. этот эмоциональный фон неизбежно примешается к решению. В отличие от того, которое лошадь приняла сама. Поэтому решение, принятое самостоятельно – самое ценное!

Сумеречная зона

В последнее время все более популярным стало изучение мозга с помощью аппаратов фМРТ. Они дают красивые и наглядные картинки работающего мозга, но к сожалению, разрешение их настолько низко, что улавливают они лишь изменения кровотока. С определением активности нейронов с помощью кровотока существуют две проблемы. Первая заключается в том, что сосуды подходят напрямую не ко всем нейронам, расстояние между кровеносными сосудами около 100 микрон, в то время как размер нейрона в среднем около 1 микрона. Таким образом питание нейронов осуществляется через клетки глии диффузным способом. Вторая – в том, что кровоток в мозге настолько индивидуален, что полученные данные дают лишь весьма приблизительные представления. Вместе с тем, они вполне укладываются в предлагаемую теорию, которая весьма удобна для объяснения некоторых особенностей мышления, которые мы наблюдаем эмпирически. Речь идет о предположении, что мозг не просто использует сочетания полей Бродмана, но также задействует более крупные их соединения – сети. Особенно когда дело касается взаимодействия «молчащих» ассоциативных полей неокортекса и лимбической системы. В 2001 году американский невролог Маркус Райхл опубликовал данные об обнаруженном им эффекте, суть которого заключается в том, что ряд участков мозга человека активно работают в отсутствии внешних раздражителей. Мало того, именно в это время и наблюдается их большая активность, которая не снижается, а наоборот повышается во время сна. Когда же мозг получает очередную задачу из внешнего мира, и приступает к ее решению, у него активизируются последовательно еще две устойчивые «сети». Первую обнаруженную сеть Райхл назвал «дефолт-системой мозга» (default mode network, или brain default network), а две остальные «системой выявления значимости» и «центральной исполнительской сетью», соответственно.

В некоторых работах дефолт-система называется «сетью пассивного режима работы мозга», потому что исследователи наблюдали ее активную работу, только когда человек отдыхал, но последние наблюдения указывают на то, что она активно участвует и в принятии решений. Дефолт-система включает в себя: часть префронтальной коры (вентромедиальный и дорсомедиальный участки лобных долей), латеральную теменную кору, кору задней части поясной извилины, предклинья и энторинальную кору.

Подробно разбирать по функциям все эти структуры мы не будем, просто потому что это долго и не очень нужно для наших целей, но можем отметить, что все они связаны с вниманием и эмоциональными состояниями, погруженностью в мысли, памятью и ассоциативными полями в теменной области, которая связана со стандартной информацией о мире и планированием.