Каждому свой ад

Микола Адам

Каждому свой ад

КАЖДОМУ СВОЙ АД

1

Короче…

Я искала работу. Я всегда в поиске. Мне нравится сам процесс. Новые лица, знакомства, обстановка, связи… Но все как-то не везло. То меня зарплата не устраивала, то я не устраивала работодателей. А иной раз, приезжая по адресу устраиваться на работу или хотя бы на собеседование, адреса не находила. Богат и безграничен на чудеса мегаполис, к слову. Возможно, увлеченной поисками, словно жаждой приключений, которыми меня Бог обделил, стоило остановиться и задуматься, а нужна ли мне вообще работа, если она все время убегает от меня, как заяц от волка?..

Остановиться и задуматься я опоздала. Пришла домой после очередной безуспешной траты времени, расшвыриванием его, словно лишними деньгами, по офисным бульварам и холдинговым площадям, залезла на кровать с ногами и включила ноутбук – подарок брата на день рождения – он у меня актер и просто душка, даже больше подружка, чем брат. Нет, он нормальной ориентации, и таких натуралов, как он, еще поискать… просто… он мой старший брат, со всеми вытекающими. И, кроме него, из близких, из самых близких, у меня никого не было.

Сообщение в нижнем правом углу мяукнуло очаровательным котенком о том, что пришло письмо. Я открыла почтовый ящик и прочла: «Требовательному руководителю требуется послушный секретарь». Телефон прилагался ниже. Обратного адреса не было, как не было и названия предприятия, которое приглашало на работу. Понимай, мол, сама, как хочешь, а если не совсем дура, набирай указанный номер телефона и звони. Ну, я же не дура, поэтому позвонила сразу. Приятный женский голос поинтересовался, умею ли я творчески мыслить, на что я утвердительно затараторила о своем почти высшем гуманитарном образовании и о брате-актере, которого, между прочим, хотели все девушки страны от 14-ти до 50-ти, такой он был талантливый и замечательный. В театр ходили не на спектакль, а на него, и билеты следовало покупать заранее. Кому не везло, тот довольствовался, не помню уже какой серией «Мужчины без прошлого» по телевизору. В этом криминально-мелодраматическом сериале Гоша, мой горячо любимый братик, исполнял главную роль.

Все же занимательно-познавательный рассказ о Гоше был прерван и задан вопрос: удобно ли мне приехать по такому-то адресу прямо сейчас и сколько дорога займет времени? Естественно, мне было удобно, только далековато, хотя я сказала, что добраться к ним не составит никакого труда. Меня поблагодарили и пообещали ждать и оплатить проезд. Наконец-то, может быть, бесплодные ранее поиски работы закончатся положительно. Не зря же я столько резюме разослала по самым различным фирмам!..

Я одела строгий деловой костюм – пиджак, юбка, блузка, туфли на каблуке. Накрасила губы, подвела для большей выразительности глаза, хотя они и так все выражали, дальше некуда, пошла на выход. В дверях столкнулась с мужем. Вот же принесла нелегкая! Не мог подольше поковыряться в своей машине! Как всегда, надо подгадить в последний момент!..

– Ты куда? – обеспокоенно спросил он.

– На собеседование, – обреченно ответила.

– Какая должность? – продолжался допрос.

– Секретарь.

– У тебя же почти высшее образование…

– Оно мне как-то помогает в жизни?

– Не знаю. Ты же хотела учиться…

– Ты дашь мне пройти? Сам же каждый вечер бубнишь, когда я уже начну работать?..

– Но ты ведь не начинаешь, – заявил Смайл. Это прозвище мужа, еще со школы. Его Смайлом все и зовут. Даже я иногда забываю настоящее его имя. – К тому же, – продолжал он, – из-за твоих бесполезных отлучек из дома я всегда остаюсь голодным.

– Смайл, – достал он меня, – у тебя рук нету? В холодильнике – колбаса двух видов, яйца, консервы. Сам бутерброды не сделаешь?.. И вообще я опаздываю, дай пройти!

– А если ты не на собеседование?.. – вдогонку понеслось мне, когда я вызывала лифт.

– Смайл, не нервируй меня! – бросила я в закрываемую входную дверь и вошла в лифт.

Я вызвала такси. Женский голос по телефону сообщил, что расходы на дорогу оплатит фирма. Назвала адрес и через пятнадцать минут вышла у небоскреба. Я даже не знала, что у нас есть такие. Встала, задрав голову, и стояла некоторое время, смотрела, как дура, на чудо цивилизации. Такие здания раньше только в американском кино и видела.

Улыбчивый чернокожий швейцар любезно открыл двери, пропуская меня внутрь. Девушки из службы справки проверили мои слова, на счет собеседования. Потом одна из них провела к лифту и сказала, что сойти мне нужно на седьмом этаже, а дальше идти по коридору до кабинета № 709. Я кивнула, что все поняла, и зеркальный лифт окружил меня же мной. Даже жутковато стало в присутствии стольких клонов. Ощущение непередаваемое. К счастью, лифт двигался очень быстро и мой творческий ум не успел нафантазировать всевозможных ужасов, связанных с закрытым пространством и мною в этом пространстве.

Я вышла из лифта и оказалась в узком, извивающемся, как змея, коридоре, с окнами на одной стороне и дверьми на другой. Нужную дверь я отыскала без проблем, постучалась и открыла ее. Голая блондинка сидела за компьютером и играла в снайпера на Великой Отечественной войне. Кроме нее, компьютера и телефона на подоконнике в приемной больше ничего не было.

Смутные сомнения зароились в голове. А сюда ли мне нужно?

– Вам прямо, – словно прочитав мои мысли, показала девушка рукой на еще одну дверь. – Там открыто.

Я обошла голую блондинку и открыла вторую дверь.

За столом, склонившись над бумагами, задумался полноватый на вид, розоволицый мужчина лет тридцати, в тройке, с галстуком на шее. На меня он не обратил никакого внимания, словно я призрак, и мне пришлось кашлянуть несколько раз, чтобы он оторвался от своих бумаг и вышел из «нирваны».

– Да? – вопросительно уставился он на меня бесцветными водянистыми уставшими глазами.

– Я на собеседование, – сказала я, не двигаясь с места и продолжая стоять в дверях. – Вы мне письмо написали, – решила добавить, – а потом я сама позвонила.

– А, да-да! – взгляд его оживился и посвежел. – Проходите, присаживайтесь.

Я прошла вперед и села на стул напротив будущего шефа. С нескрываемым интересом он разглядывал меня и облизывал губы – пухлые, похожие на пиявок. Мне стало неловко. Заметив мое состояние, он расслабился и откинулся на спинку кресла, в котором сидел.

– Имя? – вдруг быстро спросил.

– Ева, – назвалась.

– Цвет? – опять так же быстро спросил он.

– Простите, что? – не поняла я.

– Цвет назовите, который нравится, – объяснил он, – только быстро.

– Красный, – ответила я и подумала, что меня тестируют, наверное, таким образом.

– Домашнее животное?

– Кошка.

– Книга?

– «Мастер и Маргарита».

– Пора года?

– Весна.

– Город?

– Париж.

– Кинофильм?

– «История О.»

– Встаньте!

– Встаю, – сказала безо всякой задней мысли и поднялась со стула. А он изучающе вылупился на меня.

– Я, надеюсь, вы понимаете, почему вы здесь? – вдруг вкрадчиво спросил он.

– Нет, – наивно захлопала я глазками, как куколка.

– Скажите, разве тема БДСМ вам не близка? – так же вкрадчиво продолжал двигаться в выбранном направлении возможный босс.

– Близка, – не отрицала я.

– Так вот, ваша должность, вернее, получение должности, целиком зависит от вашего поведения, – прямо в ухо, как таракан, залез он мне языком.

Я все поняла. Чувак насмотрелся «Секретарши» с Мэгги Джилленхол и Джеймсом Спейдером, проникся фильмом и решил тоже попробовать поиметь девочку с пристрастием. Безусловно, он не ошибся, отправляя сообщение мне на «мыло» в том, что я не откажусь от подобного времяпрепровождения совмещать приятное с полезным да еще получать за это деньги. Но на Джеймса Спейдера он вообще не был похож, впрочем, как и я на Мэгги, скорее, на Сару Мишель Геллар – Баффи – из одноименного сериала об истребительнице вампиров. В теме БДСМ я оказалась не так давно, но мне жутко хотелось всего, что эта тема имела в потенциале и, естественно, мне нравилось в ней находиться. Как я открыла для себя новый мир, расскажу позже, потому что предполагаемый шеф закрыл дверь на ключ и приказал мне подойти к столу с другой стороны, склониться над ним, упершись ладонями в крышку стола и замереть. По сюжету фильма мой будущий босс должен был отшлепать меня. Я не ошиблась. Несколько сильных ударов, произведенных с размаху ладонью, обрушились на мои ягодицы, причиняя сладостную боль. Да, я мазохистка, признаюсь честно, и мне совсем не стыдно осознавать это, но не до фанатизма, поскольку еще начинающая.

– Тебе нравится? – оторвал босс меня от стола и повернул лицом к себе, тяжело дыша.

– Нравится, – скромно ответила я.

– Меня можешь отшлепать? – вдруг попросил он и занял мое место.

– Нет, – разочарованно развела я руками, сразу же потеряв интерес после его просьбы, как к мужчине. Мужчина должен быть хозяином и подчинять своей воле. Этот же мне подставлял свой зад, как гомосек какой-то, он, впрочем, им и был, хотя жил с женой и ребенком, как выяснилось. Слава Богу, жена ничего не знала об увлечениях дорогого супруга.

– Может, ты еще и юбочки любишь примерять? – предположила я, перейдя на «ты», как только потеряла уважение к собеседнику, на что он, в общем-то, не обиделся, направляясь к двери.

– Не уходи, – перехватил на полдороге меня извращенец, – давай обсудим, не торопясь. Присядь, пожалуйста…

Ладно, я уступила его уговорам и села на первый попавшийся стул, которых в кабинете находилось множество. Неудавшийся босс сел рядом, по-собачьи заглядывая в мои глаза.

– Понимаешь, – взял он меня за руку, – когда я был студентом, то был влюблен в одну женщину-преподавательницу, которая соглашалась проводить со мной время, если я разрешал ей творить со мной то, что ей нравится. А ей нравилось наряжать меня в свое белье, связывать и хлестать плеткой…

– И тебе, в конце концов, это понравилось тоже, – помогла я ему.

– Да, – кивнул горе-шеф, – но мне все время хочется оказаться на ее месте…

– Поэтому кинул объявку, – помогала ему я. – И скольким уже?

– Только тебе, – поспешил заверить «мужчина». – Ты очень красивая, готова к экспериментам, я вижу по глазам. Если ты согласишься работать со мной – недостатка в средствах больше не почувствуешь…

– Но ты же нижний, – возразила я. – Ты приученный быть снизу с самого начала. Может, ты и представляешь себя верхним в фантазиях, но в реальности у тебя вряд ли получится.

– Давай завтра встретимся на спецквартире, – предложил босс в перспективе, – ты посмотришь на действо, а потом под чутким руководством Розы, моей хозяйки, я возьму тебя в свои руки и…

– Ты ничего не сможешь сам, – уничтожала я его мужское начало. – Я люблю мужчин, а с тобой просто теряю время. Продолжай отдаваться Розе. Это получается у тебя лучше всего.

Так смело я разговаривала с человеком, от которого зависело, буду я работать или нет, потому что знала, что ничего здесь мне не обломится. Шеф изначально был противен, к тому же слишком женственен, его жену было жаль, его нет, и работы тоже нет. Я встала и целенаправленно двинулась к двери.

– Я отвезу тебя, – все-таки не хотел отпускать меня просто так несостоявшийся требовательный руководитель.

Я ничего не имела против. Лучше ехать на машине, чем в переполненном транспорте в час пик.

Автомобиль у него был шикарный и большой, голубого цвета, с кожаным салоном. Я села назад, но меня попросили пересесть вперед, удобнее разговаривать. Только разговора никакого не последовало. Хозяин машины включил музыку, отвратительную и примитивную, все время глядел на дорогу с умным сосредоточенным видом. Я откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза. Его рука тут же оказалась на моей коленке, полезла вверх под юбку. Ладно, решила, пусть потешится. Но он не остановился на достигнутом. Свернул в какой-то переулок, заехал в тупик, выключил музыку, расстегнул ширинку и, схватив меня за шею, склонял к минету, на удивление, сильными руками.

– Не отпустишь, – прошипела я, тщетно вырываясь, – откушу все хозяйство!

Он отпустил, поднял руки вверх. Я рванула дверцу, в надежде вырваться из машины, но та не поддалась. Этот козел заблокировал выход.

– Я тебе ничего не сделаю, – тяжело дыша, проговорил, – и отвезу, куда скажешь. Только не мешай, хорошо?..

Такой умоляющий взгляд только мертвого не разжалобит.

– Хорошо, – согласилась я и снова удобно устроилась на сиденье.

Неудачливый маньяк достал из бардачка презерватив, натянул его кое-как на своего червяка и стал дергать его, как насос, при этом одна рука его сжимала мою грудь под блузкой, а глаза застряли в моих трусах под задранной юбкой. Стонал и пристанывал незадачливый шеф, как женщина. Слава богу, длилось это недолго. Около минуты. Меня чуть не стошнило.

Ничего не говоря, он выбросил использованный презерватив и завел машину. До самого моего дома никто из нас не произнес ни звука. Потом, когда я выходила из машины, он сказал, что завтра будет ждать.

– И не надейся! – как отрезала я и поспешила в подъезд.

Оказавшись в квартире, первым делом я заперлась в ванной, сняла всю одежду, что была на мне, и бросила в стиралку, встала под душ, смыть все прикосновения незапланированного свидания, чтобы и воспоминания о нем не осталось.

Смайл так и не поел. Ждал меня, отпугивая голодные боли компьютерной стрелялкой.

– Евушка, – не отрываясь от экрана, занюнил он, как только я вошла в нашу комнату. Комнат было четыре, и в каждой жили родственники Смайла – две сестры с мужьями и родители. Готовили каждый себе. – Евушка, я буду сегодня кушать или нет?..

– Будешь, – успокоила мужа, готовая сорваться на нем, хотя он ни в чем не виноват. – Будешь, – повторила я и отправилась на кухню, спрятавшись в домашний халат, готовить ужин. К счастью, на кухне никого не было.

2

Я выросла в глухой и забытой Богом деревне, чье население составляли жлобы, алкаши, выродки и дегенераты. С самого детства, если ты читал книжки, тебя переставали считать человеком и всячески оскорбляли и издевались твои же сверстники и одноклассники, а также все старшие. Взрослые на жалобы не реагировали. Они были еще хуже детей. Мы с Гошей, хоть разница у нас в пять лет, но коснулось это нас обоих в полной мере, как белые вороны в окружении черной стаи выплясывали танец смерти. Каждый норовил задеть, зацепить, заставить танцевать этот танец до конца. Гоша страстно любил читать. Возможно, чтение само выбрало его, чтобы, хоть на мгновения, длиною в объем книги, он смог забыться и оказаться в лучшем и светлом мире, поверить, что не все люди скоты. Естественно, родители не могли позволить себе покупать ребенку книги. Денег не хватало им на «бырло», не то что на ненужные абсолютно в хозяйстве вещи. Гоша ходил в библиотеку, размещавшуюся в сельском клубе, который находился в самом центре деревни, где собирались с раннего утра дегенераты и алкаши, такие же чада присоединялись после уроков в школе. Походы в библиотеку всегда для Гоши заканчивались побоями. В скором времени он стал отбиваться, защищаясь, давать отпор. Во дворе построил турник, каждый день подтягивался, разрабатывал акробатические трюки, которые мог позволить этот турник. С кирпичного завода, закрывшегося сразу после развала Советского Союза, оставив 80 % местных жителей без работы, в том числе и наших родителей, прикатил колеса от вагонеток, очень похожие на штангу, занялся раскачкой мышц и пресса. К семнадцати годам, к окончанию школы, Гоша превратился в красивого парня и душой и телом, можно сказать. Вынужденный обстоятельствами с детства защищаться, он никого и ничего не боялся, дрался жестоко, но по делу, повторяя, что добро должно быть с кулаками. На велосипеде ездил два раза в неделю в райцентр на репетиции театра Дома культуры. Ему нравилась сцена, и он мечтал стать актером, что, по большому счету, ему и удалось. Он выскочил из этой грязи и вони, так называемой пафосно «родины», и забыл о ее существовании. И я его не осуждаю. Сама последовала его примеру, только более кардинально, чего от меня никто не ожидал, даже я не верила, как решилась на такое.

Гоша с подругой, подруг у него было много, но сильно он не увлекался, не разменивался на мелочи, летом ходил на дискотеки, проводимые на турбазе, расположенной неподалеку от деревни, брал и меня с собой. Что мне было делать одной долгими вечерами в компании пьяных друзей мамки с папкой? Мне едва стукнуло двенадцать лет, но выглядела я на все четырнадцать, поэтому глаза на мне сломал не один мальчик. Целоваться, как видите, меня научили рано. И сексуальный опыт я обрела бы в младенчестве, если бы не испугалась, когда увидела то, чем в меня собирались воткнуть. Взгляд мой остановился на этом чуде природы и застыл в ужасе, а рот раскрылся в немом крике «не хочу». Мы были одни в комнате. Парень, лет восемнадцати, из отдыхающих, притащил меня к себе показать фильм ужасов, от которых я просто тащилась, а этот, который он обещал показать, не видела, но очень хотела посмотреть. Никакого видео, естественно, у него не оказалось. Он закрылся на ключ, поставил меня на колени и в мой открытый от ужаса детский ротик пытался вставить свой член. Да куда? Детский же ротик так широко не открывается. Но, видимо, даже попытка его завела, потому что через какое-то время в мой рот что-то брызнуло, от чего меня тут же стошнило, и я истошно закричала, точно сирена. Прорвало наконец. Дверь вышибли, парня сбили с ног, ко мне склонились люди. Какая-то девушка подняла мне голову, провела рукой по лицу, вымазав пальцы в липкую массу.

– У нее все лицо в сперме! – возбужденно воскликнула она. – Ева, что он делал с тобой? – И к окружающим: – Зовите Гошу!

Никогда я не забуду Гошиного взгляда зверя. Он методично избивал парня удар за ударом, поднимал упавшего, снова бил и снова поднимал, вымещая всю злость на нем одном, накопившуюся за долгие годы обид, сидевших в нем, как черви, и точивших изнутри.

Что стало потом с тем парнем, я не знаю. Помню только, что он попал в реанимацию, а Гошу никто не сдал ментам. Меня же, трясущуюся от нервов и страха, зареванную, Гоша на руках отнес домой.

Это был не первый случай. Были и похожие. Но они заканчивались безвредно.

Я подумала и решила, что нужно повременить с походами на дискотеки и со свиданиями, получив тяжелую моральную травму, лет до шестнадцати. К этому времени должно пройти отвращение к мужчинам, чьи козлиные рожи вызывали во мне приступы рвоты. К тому же, Гоша уехал учиться в столицу. Он поступил в театралку, как и хотел. Странно, но никто не верил, что он поступит, ведь его за человека не считали. Самое обидное, когда дегенераты принимают тебя за дегенерата. Гоша больше не вернулся в деревню. Он даже на похороны родителей не приехал. И я его не осуждала. Я и сама бы не приехала. Хотя нехорошо так говорить о мамке с папкой. Родителей не выбирают, а заслуживают. Вычурная сентенция. Мне она никогда не нравилась, но, тем не менее, факт остается фактом.

Я с головой ушла в религию, в ней нашла спасение и утешение. Как раз в то время в деревне появилась баптистская церковь, которая и приняла меня в свое лоно. Когда умерли родители, сгорели, и в буквальном и в переносном смысле, заснули пьяные, а папка с зажженной сигаретой, отчего случился пожар, церковь забрала меня из школы и определила в библейский колледж, который я окончила с красным дипломом. Конечно, диплом этот не имел никакой силы в мирской жизни, но свидетельствовал о высшем духовном образовании.

За годы учебы я ни разу не услышала плохих слов, недоброжелательства не почувствовала в свою сторону, злости, ненависти. Только умиротворяющая всепоглощающая любовь окружила меня заботой и уютом. Меня даже хотели выдвинуть в миссионеры, что считалось почетным и знаковым для выпускников.

В колледже я и замуж вышла за старшего на курс Смайла. Из всей семьи он единственный был верующим. Сейчас Смайл сильно изменился. Но тогда это был веселый, озорной затейник, который никогда не сидел на одном месте. Все ему было интересно, все он хотел попробовать на зуб, во всем разобраться и всем доставить радость. Поскольку Смайл был столичным парнем, жил он дома с родителями, а ко мне приходил в общежитие при колледже, всегда с цветами и тортиком. Развлекал меня и двух соседок по комнате разными смешными байками и случаями из своей жизни и жизни друзей или знакомых, но целоваться не умел. Я не говорила ему этого, потому что чувствовала, что Смайл позовет меня замуж, а если скажу, обидится и не то, что не позовет, а вообще перестанет приходить в гости. Хотя, кроме него, в женихи мне набивались еще несколько парней. Я же была первой красавицей колледжа, это вам не хухры-мухры. И поняла я это, конечно, не сразу, но очень быстро, сравнив себя с остальными девушками-студентками. Тогда же все чаще мне стали сниться сны, повторяющие в различных вариантах и ритмах те сцены и эпизоды из небольшого моего детского сексуального опыта. Я просыпалась в поту и вскакивала, отгоняя сон, но засыпая вновь, рассчитывала, что приснится то же самое. Физиологическое, то, что заложено природой, как его не закапывай и не замуровывай, все равно вырывается наружу и фонтанирует с невероятной мощью. Поэтому я с нетерпением ждала замужества, ведь до свадьбы нельзя – грех, чтобы насладиться тем, о чем не говорится и скрывается при свете дня, но что необходимо и позволено делать в браке. Тем более что Смайл обещал открыть мне такие горизонты и дали, которые я и представить себе не могла.

С Гошей мы перестали общаться сразу после того, как я покаялась и приняла крещение. Он не понимал и не хотел понимать моего решения. Считал, что я попала в религиозную секту фанатиков, но, если мне там хорошо, мешать не будет. Однако и в гости приходить не будет тоже. Он вообще к религии и к вере, в частности, относился скептически, спорить на тему не любил и всячески противился разговорам, затрагивающих Бога. Понять его можно, и Гошу я поняла, но не сразу. Сначала упрекала в невежестве и незнании жизни, это я-то, соплячка необразованная, прочитав несколько страниц из Библии, пытаясь вразумить и наставить на путь истинный. Сама оттолкнула от себя Гошу. С тех пор мы не общались. Но он был единственным родственником, родным братом, которого не позвать на свадьбу я не имела права. К тому же, что это за невеста такая, которую некому подвести к алтарю?

Я позвонила в театр узнать расписание ближайших спектаклей с участием Гоши, хотя могла, в принципе, и сходить лично познакомиться с репертуаром на афише. Мне вежливо подсказали нужные дни и, выбрав методом тыка один, я отправилась на представление, причем честно купила билет.

Спектакль шел на военную тему. Гоша блестяще справлялся с ролью. Военная форма сидела на нем, как влитая. Я смотрела на него, на его лицедейство и гордилась, что я родная сестра, а он мой старший брат. Его игра пробирала до дрожи, а слезы текли по щекам, не останавливаясь, особенно поразил финал, когда герой Гоши погибал. Я аж вскрикнула, испугавшись за него, и закрыла глаза, чтобы не видеть лица смерти, хоть и ненастоящего. Когда открыла, взволнованно улыбнулась. Гоша, держа за руки партнерш, благодарно кланялся и лучезарно улыбался, живой и невредимый.

После спектакля к братику было не пробиться. Но я покорно ждала, пока рассеется толпа фанаток, потом попросила кого-то из работников театра, чтобы передали Гоше, что его ждет сестра. Он не задержался ни на секунду. Сразу выбежал, увидел меня, схватил на руки, закружил и поцеловал, на зависть многим и многим девушкам, стоящим в сторонке в ожидании возможности хоть автограф получить.

Гоша увел меня в свою гримерку и заперся на шпингалет, усадил меня в кресло, сам присел на краешек стола у зеркальной стены.

– Потрясающе выглядишь! – оценивающе, по-мужски, рассмотрел меня братик.

– Спасибо, – потупила я глаза, но быстро подняла их и восхищенно ответила: – А ты потрясающе играл!

– Еще бы! – самодовольно встряхнул головой Гоша. Но меня нисколько не покоробило это. Он артист, артисты, как дети. Тщеславие и самомнение им необходимо, чтобы стимулировать личный творческий рост. – С чем пожаловала? – охотно спросил после и высказал предположение: – Надеюсь, не за тем, чтобы агитировать меня вступить в твою секту?

– Гоша, не начинай! – не понравился мне его тон. – Я же не учу тебя, как нужно говорить и двигаться на сцене.

– Ну, ты априори не можешь этого делать, – возразил он. – Но не будем о грустном. Что-то случилось?

– Я выхожу замуж, – в лоб, как снайпер, выпалила я.

– Куда ты выходишь? – уставился Гоша на меня строго и как-то по-отцовски, что я вдруг потерялась вся и не знала, что делать, да еще засомневалась, нужно ли мне замуж вообще.

– Замуж, – еле слышно повторила я, со страхом, как приговора, ожидая, что Гоша скажет дальше.