Ярость огня

И сейчас, когда она предложила потренироваться вместе, я вдруг осознал, что при одной только мысли о тренировочном воздушном бое у меня все внутри перевернулось. Но и от мысли о Криссе, оказавшейся беззащитной на вражеской территории, мне не стало легче.

– Да, конечно.

Мы разошлись по разным сторонам, а затем они с Федрой взлетели, а мы с Пэллором начали преследование.

Маневры Криссы сюр Федра в воздухе – великолепное зрелище. Драконы породы небесная рыба славились своей скоростью, ловкостью, а Федра весьма умело использовала эти качества в своих маневрах, так что почти невозможно было предсказать ее движения, которые гораздо стремительнее, чем у Пэллора. Мы висели у них на хвосте, изрыгая пепел, который не настигал их, отчего Крисса сюр Федра начала вести себя более дерзко, ныряя вниз, словно собираясь сделать петлю вокруг нас. Мы выстрелили, жар опалил бок Криссы, и она вскрикнула от боли, и крик эхом разнесся по пустой арене.

И внезапно я оказался совсем в другом месте. Там, где я не хотел быть.

– Джулия?

Столб пепла врезался мне в грудь – смертельный выстрел. Жар привел меня в чувство, но еще не до конца зажившие ожоги опалили острой болью.

Крисса поразила меня выстрелом, который я должен был отразить даже во сне.

Но я даже не заметил его.

Пэллор захныкал, моя боль передалась ему, и я понял, что у меня произошел всплеск эмоций. Выгоняя Пэллора из своих мыслей, я, сгорая от стыда, вдруг осознал, что только что произнес.

– Ли? – долетел до меня голос Криссы.

Мы были с ней не единственными, кто застыл в воздухе. Многие партнеры по спаррингу решили понаблюдать за нашей с Криссой тренировкой. Энни, прекратившая преследовать Дака, покачивалась на ветру неподалеку, глядя на меня прищуренными глазами, а ее рука с горном застыла на полпути, так и не прикоснувшись к ее губам.

Отлично.

Я натянул вожжи и направил Пэллора в Орлиное Гнездо.

ЭННИ

Так продолжалось уже несколько дней. Ли отказывался участвовать в учебных боях, а я не назначала его в патрули на северном побережье. Я знала, что в войсках шепчутся о том, что у него «огневой шок». Это выражение мы вычитали в исторических книгах о бассилеанских войнах, в которых описывалось состояние повелителей драконов, которые после тяжкого сражения в воздухе некоторое время не могли снова участвовать в баталиях.

Мне все равно, как это называлось. Меня беспокоило, что, когда придет время для нападения на Новый Питос, мой лучший наездник не будет готов к битве.

Время от времени я замечала его с Криссой, но чаще всего с Кором. Мы снова не оставались с ним наедине.

Пока я не получила записку из Министерства Пропаганды, разосланную всем стражникам, в которой говорилось, что с сегодняшнего дня вступает в силу решение об обязательных собраниях по поддержанию боевого духа, содействующих проведению металлических тестов; и графики этих посещений уже были составлены.

Я прочитала имя в списке рядом со своим, и у меня все сжалось внутри. Кор, сгорбившийся за одним из столов на застекленной террасе, тоже изучал внимательно список.

– Ты видел?..

Он резко взмахнул рукой:

– В общежитии.

Ли, нахмурившись, снимал постельное белье с таким видом, будто решал серьезную проблему.

– Нас снова отправляют на задания по поддержанию боевого духа, – сообщила я, протягивая ему график. – На этот раз в школы. Они хотят, чтобы мы с тобой отправились сегодня в начальную школу Чипсайда.

Ли не взял у меня график.

– Нет, – ответил он.

– Что «нет»?

– Нет, я не пойду. Я не собираюсь быть цирковым пони для Атрея. Больше никаких собраний для поддержания боевого духа.

После бессонной ночи, проведенной за патрулированием, в которое я не отважилась отправить Ли, мне было нелегко услышать его ответ.

– Люди напуганы, и мы обязаны подбодрить их. Мне все равно, что ты думаешь об Атрее, но мне нужно, чтобы ты выполнял свою работу.

Его губы искривились:

– Мы по-прежнему говорим о поддержании боевого духа, Энни?

Значит, от него тоже не укрылись слухи об огневом шоке. Он отвернулся, рывком доставая чистые простыни из корзины с бельем, и начал застилать постель. Я видела, как напрягаются мышцы у него на спине, пока он натягивал простыни, и мне захотелось подойти к нему поближе. Чтобы ударить его?

Как такое возможно, что всего несколько недель назад я целовала этого юношу так, словно вся моя жизнь зависела от поцелуя? Теперь же мне просто хотелось схватить его и встряхнуть.

– Это власть, которую ты сам выбрал, – напомнила я.

Ли замер, упершись ладонями в постель, и взглянул на меня. А затем фыркнул, словно я, сама того не желая, неудачно пошутила, и эта шутка совсем не показалась ему смешной.

– Да, – ответил он, отворачиваясь от меня, – это так.

Желание ударить его ослабло. Вместо этого меня захлестнуло чувство вины.

– Ли…

– Я мог бы пойти.

В дверях с неуверенным видом застыл Дак, словно не знал, стоит ли ему входить.

– Простите. Я случайно услышал… ваш разговор.

Он стиснул зубы, вскидывая подбородок. Интересно, о чем он предпочел не упоминать? И я не понимала, что чувствую из-за того, что он прервал нас, – облегчение или ярость. Дак мне напомнил:

– Мы уже проводили подобные собрания вместе.

Ли засунул сложенные простыни в ящик.

– Это какая-то начальная школа в Чипсайде, Дак.

Его тон прозвучал настолько пренебрежительно, что у меня защипало в глазах. «Какая-то начальная школа в Чипсайде?» Вот как он это называет? Это была наша школа. Грязная, бедная, шумная, но именно там мы прошли тест, который превратил нас из нищих сирот в стражников. Та школа дала нам все.

Почему он не смотрит на меня?

Дак повел плечами, отметая предостережение Ли:

– Я хорошо лажу с детьми.

ЛИ

Даже после того, как она ушла с Даком, мой гнев не утихает. На Атрея и его глупые собрания для поддержания боевого духа, на Энни, выполнявшую его приказы, словно он по-прежнему заслуживал их отдавать, на себя за то, что едва не заставил Энни расплакаться от обиды, презрительно отозвавшись о школе Чипсайда.

Когда дверь захлопнулась и я представил, как она уходит без меня, то почувствовал себя ослом.

Но я не знал, стало бы это извинением или же продолжением нашего противостояния, если бы я последовал за ней.

Закончив с бельем, я схватил ранец с книгами и направился в библиотеку.

После того поединка я вернулся к занятиям, однако сейчас, когда был не обременен обязанностями Первого Наездника, у меня появилось время наверстать упущенное. Благодаря Энни, освободившей меня от участия в патрулировании северного побережья и от боевых учений, я завладел всем временем мира.

Я все еще полыхал от гнева, когда лоб в лоб столкнулся с Кором.

Он выскользнул из кухни, прижимая к груди сумку, и замер, как только увидел меня.

– Ли?

– Что ты делаешь?

На лице Кора промелькнули эмоции. Наконец он расправил плечи и пробормотал:

– Я взял еды для моей сестры.

Мне даже не стоило спрашивать, для какой именно сестры. У Кора была только одна сестра, достаточно взрослая, которая прошла металлический тест, а ее неумение читать привело к тому, что ее причислили к железному классу – неквалифицированных. А это означало, что она получала даже меньше продовольственных карточек, чем ее родители из бронзового.

– Я понимаю, что, – Кор повысил голос, – воровать из кухни нечестно, и именно так и сказали бы Энни и Рок…

– В свое время мы с Энни частенько воровали с кухни в Элбансе.

Кор моргнул, посмотрев на меня:

– И у вас не было неприятностей?

– Только если нас ловили.

Улыбка медленно расплылась на лице Кора, а затем он разразился хохотом.

Я почувствовал, как напрягается мое лицо и происходит то, о чем я уже успел позабыть, – я тоже начал улыбаться.

А потом мы вместе с Кором отправились в город. Мало того, мы направились в Чипсайд. От радостного возбуждения, охватившегося меня при мысли о том, что я делаю нечто запрещенное в том же самом районе, где должен был проводить собрание по поддержанию боевого духа, мое настроение еще больше улучшилось. Возможно, именно поэтому люди вроде Пауэра находят особое очарование в нарушении правил. Ты словно пытаешься выполнить штопорную бочку слишком близко от земли.

Его сестру Ану перевели с текстильной фабрики, где она работала прежде, на строительство бункера, как объяснил мне Кор, когда мы переходили через реку Фер. Плановые отключения электроэнергии, бункеры, пушки, грозно взирающие с аврелианских стен, – все это было частью городской мобилизации против угрозы воздушных ударов со стороны Нового Питоса. Улицы были усыпаны осенними листьями, а пропагандистские плакаты, изменившиеся в разгар продовольственного кризиса, теперь гласили: «Затяните пояса потуже во имя Каллиполиса», и я заметил еще один, сообщавший: «Распределение – значит справедливость для всех».

Кор тоже заметил его и поморщился:

– Ни стыда ни совести, правда? Министерство определяет справедливость как «каждый получает то, чего заслуживает».

Я впервые осознал, что, хотя мы с Энни по-разному относились к продовольственному расслоению, Кор вполне мог бы поддержать меня.

Пройдя через главную площадь Чипсайда, мы оказались у ворот, на которых виднелась надпись: «Не входить – Собственность Министерства», и увидели рабочих из железного сословия, перевозящих в тачках землю из ямы, которая вскоре должна была стать бункером, выложенным кирпичами из обожженной глины. Я заметил осунувшиеся лица с выпирающими скулами и кожей, покрытой землей и грязью. Я впервые осознал, что паек для железного сословия, который я получал из солидарности с Энни и теми, у кого хватает на это духу, гораздо проще растянуть на день, когда ты учишься, а не занимаешься тяжелым физическим трудом.

– Ана!

Кор махнул рабочему, который показался из-за земляной кучи рядом с ямой, катя перед собой тележку. Раньше я несколько раз видел сестру Кора и Дака, но сейчас с трудом узнал ее. Она с головы до ног была покрыта глиняной пылью. Она стянула шарф, прикрывающий нос и рот, обнажив полоску золотистой кожи, и улыбнулась.

– Как странно видеть вас обоих здесь, – сказала она.

Кор осторожно протянул ей сумку, и Ана взяла ее.

– Сыр и вяленые колбаски, – пробормотал он на дамианском языке, который я изучал в начальной школе. – Ты можешь взять перерыв?

Ана покачала головой:

– Уже брала.

– Могу я вам чем-нибудь помочь, офицеры?

К нам приблизился бригадир, явно встревоженный перспективой неожиданной встречи каллиполийских должностных лиц со стражниками: как пока еще обучающиеся правители Каллиполиса мы обладали непростым статусом наблюдателей, которые однажды займут высокие посты. Кор нахмурился, уставившись на бригадира и уцепившись взглядом за его бронзовый браслет и округлые щеки.

За годы практики Кор научился молниеносно действовать, руководствуясь одними инстинктами. Я коснулся его руки и улыбнулся бригадиру:

– Нет, спасибо, мы уже собирались уходить. Продолжайте работать, гражданин.

Ана поцеловала Кора в щеку, поблагодарив того на языке их матери, и ушла, зажав под мышкой пакет. Бригадир с облегчением на лице поклонился нам, стоя рядом со своей стройплощадкой.

Оказавшись на центральной площади Чипсайда, Кор пнул ботинками грязь, не в силах выразить свое раздражение иначе. Чипсайд по любым меркам был не тем местом, где улучшалось настроение, но сейчас все стало только хуже. Витрины многих магазинов были заколочены из-за кризиса, улицы кишели нищими, а количество уличных торговцев значительно уменьшилось. Еще прошлым летом торговцы останавливали нас, предлагая попробовать фрукты, а сейчас, пока мы переходим площадь, никто, даже нищие, не смотрел нам в лицо.

Но мы в любом случае не могли им ничего предложить, потому что стражники давали обет бедности.

– Кор!

Я заметил девушку, торопливо пробирающуюся к нам сквозь толпу. Мы встречались с ней в Лицее, когда она посещала занятия драконьего языка в последнем семестре. На занятиях я никогда не видел у нее зеленого рабочего шарфа, который сейчас она повязала на голову.

– Мегара! – Кор с улыбкой сжал ее ладонь. – Что ты делаешь в Чипсайде?

Мегара улыбнулась.

– Прочесываю трущобы, – ответила она, позвякивая своим золотым браслетом. А затем обернулась ко мне: – Кажется, мы лично не знакомы. Меня зовут Мегара. Мегара Роупер.

Со времен учебы я помнил о ней только то, что она говорила столь же мало, как и я. Однако, несмотря на это обстоятельство, она буквально лучилась энергией. У нее была та же загорелая кожа и отчетливо звучащие гласные в говоре, как и у Кора, что выдавало в ней уроженку Хаймаркета или Саутсайда. Она стиснула мою руку в твердом рукопожатии.

– Мы с Мегарой знакомы с начальной школы, – объяснил Кор.

– И вместе ходили на Драконьи Выборы, – добавила Мегара. – Только те из нашего класса, кто набрал высокие баллы.

– Тебя отвергли? – спросил я.

Мегара улыбнулась, но в ее улыбке читалась грусть. У нее были поразительно яркие зеленые глаза.

– Моего брата тоже отвергли, – сказал я, повинуясь какому-то неведомому импульсу.

Я очень давно не говорил о своей семье, но сегодня у меня возникло внезапное желание нарушить этот запрет. Как и приход в Чипсайд по неверной причине, это казалось безрассудным, а безрассудство – опьяняло. Кроме того, у многих каллиполийцев имелись братья и сестры, которых драконы не выбрали благодаря программе набора стражников, созданной новой властью. Это было уже не так важно, как в прежние времена.

– Он огорчился? – поинтересовалась Мегара.

Его пришлось оттаскивать от грозовиков, от которых он не желал уходить, чувствуя полное опустошение. Я согласно кивнул.

Странная улыбка вновь появилась на лице Мегары:

– И этого брата звали Лаэртес Грозовой Бич?

Услышав его имя, я почувствовал себя так, словно меня окатили ледяной водой.

– Не стоит скромничать, – продолжила Мегара, в упор глядя на меня, а Кор, стоящий рядом, взволнованно ковырял носком ботинка пыльную брусчатку площади. – Многим об этом известно. И они знают, что ты убил кровного родственника, чтобы доказать свою верность.

На протяжении долгих лет я думал о том, что, как только правда о моем происхождении выйдет наружу, меня подвергнут гонениям. Но теперь я собственными глазами видел, что она не шутит и ей нет никакого дела до того, что я сын повелителя драконов и всего, что с этим связано. И я снова кивнул в ответ.

Мегара вскинула бровь:

– Если хочешь знать, то ты истинный герой Каллиполиса.

Она направилась через площадь к чипсайдскому драконьему пьедесталу, на ходу стягивая зеленый шарф, и ее длинные черные волосы рассыпались по плечам.

Кор ухмыльнулся:

– Ты мог хотя бы попытаться не выглядеть так самодовольно…

Я отпихнул его, и он захохотал. Когда мы возвращались во Дворец, мой шаг был радостно легок.

ЭННИ

Школьные собрания по поддержанию боевого духа проводились без драконов, поэтому мы с Даком пешком направились в начальную школу Чипсайда. В школе пахло, как и в моем детстве: воздух был наполнен смесью затхлого пота и хлорки, а окна, сделанные на месте зазоров в шлаковых блоках, из которых были построены стены, показались мне куда меньше, чем раньше. Тем не менее, в отличие от приюта Элбанс, у меня остались хорошие воспоминания об этом месте. В школе я всегда знала, что делать. Всегда могла все держать под контролем.

Пучок директрисы выглядел таким же тугим и безупречным, как и прежде, хотя и прибавилось седых волос. Когда она спросила у меня про Ли, я, запинаясь, отвечала, а Дак с любопытством смотрел на нас. Это, как и Холбин, было частью моей прошлой жизни, которую я почти с ним не обсуждала.

– Вы с ним были неразлучны, – вспоминала директриса.

Я кивнула, улыбаясь ей, чувствуя, как у меня перехватывает дыхание.

Как только мы вошли в класс, Дак уселся на стул с краю, а меня сопроводили к доске, представив нас как важных посетителей.

– Дориан и Антигона, Энни, – стражники, летающие на драконах. А вы знали, что Энни училась в нашей школе? – Вокруг раздались восхищенные возгласы. – Она прошла металлический тест, который вскоре ожидает и вас, и получила высокие баллы, благодаря которым ее выбрали для вступления в ряды стражников. Сегодня она пришла, чтобы рассказать нам о металлической системе.

Я должна была произнести стандартную речь, подготовленную Министерством Пропаганды, похожую на ту болтовню, которую я слышала в школе в этом возрасте; и я могла спокойно произнести ее, потому что выучила ее назубок. Но, возможно, было что-то в том, что я произношу речь именно здесь и сейчас, перед сорока юными лицами, – перед детьми, которых я поклялась защищать и которым угрожал Новый Питос, – и потому эти слова звучат для меня иначе.

Я услышала, что произношу то, что когда-то слышала от других, подобных мне.

Это чудо.

Когда нам впервые рассказали о металлическом тесте, я сначала не поверила. Тест, который позволит тебе стать кем-то значимым? Тест, который поможет получить дракона? «Люди вроде нас не летают на драконах», – говорила я тогда Ли. Когда считала его одним из нас, очередным сиротой низкого происхождения.

Но я ошибалась насчет Ли и драконов. А когда пришел результат, моя жизнь изменилась.

Оглядываясь назад, я не могла вспомнить большую часть того, что там происходило. Письменный экзамен, где половина вопросов была из области математики и половина из логики, а иногда и настоящие моральные дилеммы. Экзамен по физической культуре, где мы соревновались в спортзале, а преподаватели наблюдали за нами, потому что тест предназначался не только для оценки ума или физических возможностей. Он нужен был для того, чтобы выявить истинные способности, для чего мы предопределены. Что и выражалось в четырех возможных результатах: золото, философская сторона, высшая ценность в управлении государством; серебро, духовная сторона, сословие военных; бронза, квалифицированный труд и железо – труд неквалифицированный. А в некоторых исключительных случаях духовная и философская стороны объединялись, и люди с подобными результатами могли претендовать на вступление в стражники. По итогам тестов серебряные браслеты с золотыми вставками могла получить даже дочь крепостных вроде меня.

Вот за что мы боролись. Вот что я защищала.

Когда я закончила выступление, дети зааплодировали. Никогда в жизни я не слышала столь громких аплодисментов после своих речей.

Когда подошло время вопросов, я выбрала девочку, которая так высоко тянула руку, что ей пришлось привстать со стула.

– Вы когда-нибудь летали на драконе вверх ногами?

Следующий ребенок спросил:

– Когда вы в тот раз летали на турнире и делали вот так, – он начал выписывать руками невероятные фигуры, – что это было?

Он посмотрел на меня, больше ничего не объясняя и ожидая моего ответа.

– Гм…

– Вопросы о металлическом тесте, – напомнила учительница.

Лоб третьего ребенка блестел от пота, а лицо исказилось от напряженного усилия вспомнить, что он хотел спросить.

– Джереми?

– Мой папа говорит, что людям разных металлических классов выдают разные пайки, – выдавил из себя Джереми и плюхнулся на стул.

Учительница покрутила на запястье бронзовый браслет – большинство учителей принадлежали к бронзовому сословию, хотя среди них и присутствовало золотое сословие, но с куда более низким уровнем образования, – и перевела взгляд на меня, вдруг заволновавшись.

Дак подскочил со стула.

– Какая порода дракона быстрее, небесная рыба или аврелианец? – поинтересовался он у класса.

– Небесная рыбка! – хором выкрикнули дети.

– Правильно! А вот еще один непростой вопрос для вас: кто тяжелее, дракон-грозовик или…

Он продолжал говорить сначала об отечественных породах, потом об иностранных – «Сколько грозовиков потребуется, чтобы уничтожить голиафана?», – и в конце собрания дети радостно визжали от восторга, провожая нас довольными возгласами из класса.

Когда мы оказались на улице, Дак извинился:

– Надеюсь, ты не обиделась, что я встрял со своими вопросами. Я ведь знаю, какой ответ мы должны были им дать…

Одобренный в Министерстве ответ на вопрос о распределении продовольственных пайков гласил: «Каждый получает паек, который заслуживает».

– Нет. То, что ты сделал, было гораздо лучше.

Но как только мы завернули за угол и оказались на площади Чипсайда, то увидели проходящий здесь митинг, посвященный тому, с чем мы только что столкнулись. Девушка с длинными черными волосами, чье лицо скрывал зеленый шарф, кричала с помоста у подножия чипсайдского драконьего пьедестала, а ее крики эхом разносились над собравшейся толпой.

– Дочь Саутсайда желает достойных продовольственных пайков каждому! – выкрикнула она, вскинув в воздух кулак.

– Достойный паек каждому! Достойный паек каждому!

– Наши сыновья и дочери не станут больше пресмыкаться за мизерные пайки, пока золотые набивают себе брюхо!

С тех пор как началась продовольственная программа, я не впервые видела подобные митинги, но этот был самым крупным. И незаконным, потому что публичные выступления, которые угрожали покою города, были запрещены революционным законом.

– Справедливо – значит поровну! – скандировала она.

Толпа снова подхватила слова:

– Справедливо – значит поровну!

Девушка, назвавшаяся Дочерью Саутсайда, держалась уверенно и спокойно, подпитываемая энергией собравшихся. Ее манера говорить напомнила мне Ли. И я не сомневалась, что браслет, который она сняла с запястья, нарушая тем самым закон о браслетах, и которым теперь размахивала перед толпой, был сделан из золота.

Уличное прозвище, закрытое лицо, беснующаяся толпа – все это навело меня на мысль, что над нами нависла реальная угроза.

– Возможно, нам стоит что-то предпринять?

Дак нахмурился:

– Предпринять что? У нас нет драконов…

Но тем временем некоторые из собравшихся начали оборачиваться в сторону пекарни на другой стороне площади. Витрина была закрыта, но граждане начали со всей злостью колотить в стекло, в двери, выкрикивая: «Хлеба всем!» Дак, чья семья владела пекарней в другом районе, прикусил губу, завидев это.

– Мы должны предупредить городскую стражу. Они вмешаются, если толпа не разойдется.

Сообщив в ближайший караульный пост, мы направились во Дворец через Хаймаркет.

– Не возражаешь, если я заскочу к родителям?

Я не спросила зачем. Рядом с пекарней его семьи никого не было, и она была закрыта на перерыв. Протестующие сюда не добрались. Концентрация ремесленников из бронзового сословия и золотых покупателей Хаймаркета с другого берега реки сделала это место наименее склонным к волнениям обитателей нижнего берега. Когда мы, пригибаясь, вошли внутрь, чтобы поприветствовать его семью, миссис Саттер обняла меня, оставив следы от муки на моей форме, а мистер Саттер поздравил меня с назначением. Но когда миссис Саттер спросила, останемся ли мы на чай, Дак покачал головой:

– Прости, мам, нужно вернуться до заката.

Заметив мой удивленный взгляд, Дак достал из кармана конверт и протянул мне, а затем обнял родителей на прощание.

Это официальное разрешение на смену дислокации от Военного Совета. Крисса сюр Федра и Дориан сюр Керта вылетают сегодня вечером.

Судя по дате, Дак получил его сегодня утром, прямо перед тем как предложил мне отправиться в Чипсайд вместо Ли.

Слова протеста рвались наружу: о том, что я просила Лотуса стать партнером Криссы вместо Дака, что Даку следовало рассказать мне об извещении, что мы впустую потратили время, слоняясь по городу и навещая его маму и папу, вместо того чтобы заниматься подготовкой.

А затем я поняла, почему он захотел провести этот день именно так, и к горлу подкатил ком.

– Передайте от меня привет Грегу и Мерине, – попросил Дак родителей. – И Ане, когда увидите ее.

– У тебя все получится, – сказала я ему на крыльце.

Дак улыбнулся в ответ.

– Мне было очень приятно провести этот день с тобой, – ответил он. – Как в старые добрые времена.

6

Рукопашная

ГРИФФ

Изначально проблема со служением Иксиону заключалась в том, что я был хвастуном. Но, будучи детьми, мы все хвастались и играли на публику. Теперь же я четко понимал, что к чему. Теперь я не стану лишний раз выделяться. Когда после похорон Джулии тренировки возобновились, моим партнером вместо Дело стал Иксион, и я давал ему все, что он пожелает. Конечно, победы легкими не были, потому что Иксион любил побороться. Но я всегда позволял ему победить.

Я не дам ему не единой причины на то, чтобы скормить себя Нитеру. Не дам причин, чтобы Скалли снизил мою зарплату. Или чтобы кто-нибудь упоминал имя Агги.