Любовь в преисподней

А на третий вечер вновь позвонила Рюмина. Сначала Лизе показалось, что ею Леся хочет компенсировать потерю любимой подруги. Но тогда почему спустя несколько месяцев?..

После тройки банальных фраз Леся сказала:

– Я хотела признаться, что в прошлый раз солгала тебе. Ты спрашивала о коллегах. А ведь мы с Зинулей работали в одной конторе.

– Работали? – уточнила Лиза. – Ты тоже ушла оттуда?

– Нет. Я по-прежнему.

«Опять станет темнить? Или это тот случай, которым я должна воспользоваться?» Лиза подбавила в свой голос теплоты.

– Чувствую, ты хочешь поговорить со мной, Леся?

– Да. – Голос Рюминой звучал неуверенно.

«Не спеши, – остановила себя Лиза. – Не лезь сразу с просьбами. Сначала расположи человека. Тебе вновь выпал шанс.»

– Я по-прежнему в свободном плавании, – как бы невзначай заметила Лиза, – так что назначай время и место.

– Ты ведь сейчас на Преображенке? Чистые пруды как раз на твоей линии. Сможешь подойти завтра, часов в двенадцать?

– Ночи?!

– Дня!

– Без проблем.

Лиза прилетела бы и в двенадцать ночи. Впереди, по ее расчетам, маячила приличная контора. Рюмина почти такая же сердобольная, какой была и Макарова. При малейшей возможности Леся втолкнет ее в Сезам. Тем временем Рюмина назвала маленький переулок вблизи Мясницкой и назначила свидание в небольшом кафе. Лиза прекрасно знала это место.

Ее слегка насторожило, что Леся не назвала адрес их фирмы. Неужели она не догадалась, что безработная Лиза с удовольствием пришла бы прямо в офис? Видимо, нужен был предварительный разговор. Лиза вспомнила, как еще осенью Зинка Макарова говорила о какой-то подписке не разглашать, помалкивать и так далее. Что ж, в загаженном московском воздухе витают сотни тысяч коммерческих тайн. Лиза тоже умеет молчать!

Когда она спешила на встречу, электропоезд на одну минуту выехал из подземелья на метромост. Показалось высокое лазурное небо в легких перистых облаках. Солнце тонко подсвечивало их. Весна! Причем, те чудесные дни, когда жара еще не съела апрельской прохлады, но уже тепло. Дуют вольные ветры. А в голове гуляют шальные планы и мечты.

«Мое тело жаждет обнажения», – с усмешкой подумала Лиза. После тяжелой дубленки она с наслаждением ощущала на себе легкую ветровку. Но хотелось сбросить и ее. Удобные кроссовки сменили килограммовые бахилы на ногах. Пепельные волосы «дышали» без вязаной шапки. И вообще душа вместе с весенним ветром летела куда-то вперед, в светлое будущее. Туда, где не будет свинцовых зимних дней и скучного прозябания за гроши.

Выбранное Лесей кафе было похоже на аквариум. Зажатое с двух сторон модным бутиком и пунктом обмена валюты, оно выходило на проезжую часть огромными стеклянными стенами. Примитивная забегаловка. Но внутри Лиза вынуждена была признать, что и сюда дотянулась цивилизация. В кафе было чисто, но неуютно. Стандартные столики и стулья. Европейская стойка с блестящей кофеваркой. Но ни единой детали, которая напомнила бы о мещанском домашнем уюте.

Любимое творожное кольцо и чашка кофе со сливками скрасили ожидание. Лиза наслаждалась ленчем и одновременно осматривала переулок. Проезжая часть с односторонним движением. Напротив кафе – офисное здание. Обычный четырехэтажный домишко конца девятнадцатого века. Исторической ценности не представляет. Но для контор, которые арендуют там офисы, представляет коммерческую ценность. Удобное расположение. Центр. Расценки за аренду космические. Если контора Рюминой может снимать здесь помещение после всех экономических катаклизмов, значит они не бедствуют. Как только эта мысль согрела Лизино сердце, она увидела Лесю. Та перебегала дорогу.

Короткое пальто из тонкой кожи шевро бежевого цвета. Изумительные коричневые ботинки на огромной платформе. Да, Лесина контора не обижала своих служащих!..

– Давно ждешь?

– Не успела даже чашки кофе выпить. А тебя не хватятся?

– У нас перерыв на пятнадцать минут. – Леся криво улыбнулась. – А вообще-то мы много времени просто отсиживаем, как и в остальных конторах.

«Мне бы так! – мечтательно подумала Лиза. – „Просто отсиживать“, а потом повязывать на шею простенький платочек от Ферре. За сто пятьдесят долларов». Только взглянув на Лесю, она сразу отсекла, что это – изысканный Ферре. Ее убедили в этом мягкие пастельные тона платка и его легкий, как у весеннего неба, серебристый оттенок. Не тяжелое азиатское серебро, а гармоничное европейское свечение. Леонтьева знала в этом толк! Но по-прежнему не могла позволить себе изысканных вещей.

– Сколько мы не виделись? – спросила Рюмина. Видимо, отдавала дань светскому ритуалу встречи.

– Больше года. Но ты очень похорошела.

Лесины рыжеватые волосы приобрели медный оттенок, как на полотнах Тициана. Тонкий макияж подчеркнул гармонию в цвете глаз и волос. Улыбка стала загадочной. Правда, слегка печальной. Но это, на взгляд Лизы, только добавило женского шарма в игривый раньше облик Рюминой.

– Это все – классная косметика, – заметила Леся.

– Я слышала, на фирмах одно из основных требований – внешний вид, – осторожно сказала Лиза.

– У нас это не обязательно. Просто появилась возможность, вот и позволяем себе. – Лесина интонация стала напряженной. – Если бы ты увидела прошлой осенью Зинулю, тоже была бы поражена.

– Я видела, – тихо сказала Лиза. – Буквально за несколько дней до ее… кончины. Послушай, это так неожиданно!..

Над их столиком повисла томительная пауза. Леся машинально сделала пару глотков кофе, а затем сказала:

– Сильная простуда. Воспаление легких.

– Но ведь от этого нечасто умирают…

– Самое странное заключается в том, – Рюмина говорила осторожно, медленно, – что Зинуля словно предчувствовала финал.

Обе помолчали. Лиза вздохнула.

– Говорят, почти у каждого перед концом есть таинственные предчувствия.

В ответ Леся пристально посмотрела на Лизу. За эти секунды она приняла какое-то решение.

– Я хочу кое-что сказать тебе, Лиза. Могу я рассчитывать на твою деликатность?

– В чем вопрос! – «Мне кажется, я всегда проявляю бездну такта». О последнем Леонтьева умолчала, но всем своим видом дала понять, что перед Рюминой – одна из самых деликатных женщин Москвы.

– Другим я не заикалась об этом. Они подумали бы, что покойница Зинуля страдала какой-то манией.

– Манией преследования? Ей угрожали?! – выпалила Лиза и сейчас же пожалела об этом. Лобовые вопросы будто ударили Лесю по нервам. Она сжалась. Ее лицо передернул нервный тик.

– Если это очень болезненно для тебя, то не надо говорить, – ласково сказала Лиза. Она знала, что мягкая интонация расположит собеседницу. Так и случилось. Леся согрела пальцы на остывающей чашке кофе и прошептала:

– Зинуля почувствовала, как из нее уходит жизненная энергия… Ей казалось, что кто-то хочет спровоцировать ее смерть…

Глава 3

«Смутные подозрения. Туманные намеки. А вдруг у Зинки и вправду развилась паранойя?» Лиза не знала, как правильно прореагировать на заявление Рюминой. Она тихо спросила:

– Каким образом – спровоцировать?

– Зинуле так казалось, – упрямо повторила Леся.

«На что она намекает? – не могла понять Лиза. – На реальность Зинкиных предчувствий? Или на ее нервную болезнь? Вопрос крайне деликатный. Здесь рацио должно взять верх над эмоциями. Надо обратиться к фактам». Она твердо спросила:

– А что показало вскрытие?

Леся пожала плечами.

– Оно подтвердило диагноз. По-моему, болезнь Зинули протекала на фоне глубокой депрессии. – Лицо Рюминой стало мрачным.

– Депрессии? – удивилась Лиза. «С чего бы это? Люди сейчас не имеют даже крыши над головой. Зинуле же был обеспечен средний комфорт. Откуда депрессия?»

При взгляде на Лесю Лиза решила не спешить. У нее создалось впечатление, что Рюмина хочет рассказать ей о чем-то важном, но не решается.

«Ничего, она созреет» – Лиза тонко перевела разговор на нужную ей тему:

– Вы ведь работали вместе? Вон там? – Она кивнула на офисное здание напротив кафе.

– Да-да, – рассеянно отозвалась Леся, а потом неожиданно вскочила. – Пойдем! Я хочу пристроить тебя.

«Слава богу!» – С Лизиной души свалился камень. Не придется долго и нудно намекать. Как естественно все произошло! Если Рюмина на самом деле спротежирует ее, то Лиза дает зарок. С первой же зарплаты отведет ее в ресторан среднего пошиба. В «Пекин» или «Арагви». Можно даже в «Прагу». Там они присвоили себе гордое звание «дворца». Наверное, дерут втридорога. Но приличное место сейчас стоит визита в «Прагу»!

В новом «дворце» они с Лесей выпьют кислого испанского вина и раскроют друг другу сердца. Там Рюмина гораздо подробнее расскажет о смутных душевных переживаниях Зинки Макаровой, и Лиза поставит свой житейский диагноз. Даже благополучные японцы, как она слышала, подвержены необъяснимому беспокойству. Опасения потерять неплохую работу. Вечные стрессы мегаполисов. То в метро тебе ногу отдавят, то на рынке сопрут кошелек. Если японцы переживают, то что уж говорить о русских! Тем более о женщинах!.. Жизнь средней россиянки – это постоянный стресс. Тут начнешь подозревать, что ты неожиданно стала жертвой каких-то интриг. «Все это – нервы, нервы…»

Когда Леся вскочила, Лиза заметила у нее в руке прозрачный пакет с яркой коробкой. Деликатесы для кошек. В нестабильные времена «вся-Москва» помешалась на своих пушистых любимцах. Лиза слышала, что кошачья и собачья шесть снимают стрессы у людей. Гладишь ладонью по их мягким спинам и приходишь в себя после взбучки у начальства или созерцания пустого кошелька. У Леси и ее мамы главой семьи была Фиджи – избалованная жирная кошка. Рюмины обожали эту черно-белую толстуху и кормили ее исключительно кошачьими деликатесами. Ее громкое имя отдавало пряностью экзотического острова. Однако, Лиза догадывалась, что кошка названа не в честь далекого острова. «Фиджи» были излюбленными духами Леси. Вот и сейчас от нее исходила их сладостная волна.

– Как поживает Фиджи? – спросила Лиза по дороге в Сезам.

– Кайфует на даче, – улыбнулась Леся.

– Ты провела предварительные переговоры – насчет меня?

Рюмина слегка замешкалась.

– Нет. Лучше сразу все решить на месте.

Они перешли дорогу. Светофора не было, как, впрочем, и машин. На проходной зевали три здоровенных лба – охранники. Леся предъявила свой пропуск и кивнула на Лизу:

– Со мной.

Пешком поднялись на второй этаж. Леся набрала код, и замок открылся. Подруги оказались в длинном коридоре с вереницей дверей, в основном бронированных. Этот мягко освещенный тоннель напомнил Лизе комфортабельный экспресс. Он был готов принять Леонтьеву в качестве новой пассажирки и умчать ее в солнечное будущее.

– Подожди меня здесь, – сказала Леся, быстро набирая код одной из бронированных дверей. Она скрылась за ней, оставив ее слегка приоткрытой. Но Лиза и не подумала воспользоваться этой щелью для подглядывания или подслушивания. Она решила с первых шагов показать свои высокие моральные стандарты. Кроме того, кто знает, как здесь у них, на приличных фирмах. Вполне возможно, что за кандидаткой в сотрудники сейчас наблюдают незаметные глазки слежения. Техника достигла таких вершин! Что если испытательный срок начинается с первой минуты?

С точки зрения Лизы, Рюмина вполне могла бы кое о чем рассказать ей. Дать хотя бы какие-то намеки, что за фирма и на какую оплату можно рассчитывать. Тогда Лиза уже сейчас прикинула бы, как выгоднее пристроить будущую зарплату. Хватит ли ее для походов в салоны ГУМа или пока придется ограничиться толкучками. Эти мелкооптовые рынки, признаться, до чертиков надоели Лизе. После их вони и толкотни хотелось наконец спуститься в лабиринты Манежа или вплыть в ярко освещенный Петровский пассаж.

Это будет классное дефиле! Лиза представила свою раскованную походку. Медленный требовательный взгляд вдоль навороченных витрин. Своими тонкими ноздрями ощутила аромат изысканных духов, а кончиками пальцев – бархатистое покрытие долларов. Ожиревший Франклин по-прежнему нравился Лизе. Он, конечно, не тянул на роль любовника, но был незаменимым спутником при походах в дорогие салоны.

«Экспресс» был готов тронуться в путь, и Лиза окинула его скептическим взором. Двери, выходившие в коридор, были оклеены десятками рекламных проспектов и календарей. На них была отражена какая-то нереальная, приторно-яркая и такая же приторно-сладкая жизнь. Легкой походкой обеспеченной женщины Лиза медленно двинулась вдоль тоннеля. Она оценивала скрытые возможности многих фирм, которые арендовали здесь комнаты-купе. Как она поняла, в основном это были туристические конторы и рекламные агентства. По Москве ходили слухи, что они качают валюту не хуже нефтяных вышек. Это в полной мере устраивало Леонтьеву.

Когда Лиза возвратилась обратно к заветной двери, то ее ожидал сюрприз. Довольно неприятный. Из проема слышались голоса. Мелодичный – Леси. И другой – женский, с повелительными интонациями, даже с нотами грубости.

– Разве вас не предупреждали? – спросила женщина.

– Я подумала… – тихо сказала Леся, но ее тут же оборвали:

– Подчиненным не надо думать! Это привилегия хозяина! А он недоволен!

– Мне хотелось бы поговорить…

– С кем?!

– С ним.

– А вы разве знакомы?! – изумилась женщина.

– Нет, но… – пробормотала Леся.

– Достаточно уже и того, что он просил сообщить вам, госпожа Рюмина. Здесь не то место, где надо проявлять инициативу!

Невольно подслушанный разговор оглушил Лизу. Ее экспресс, который начал разгон в благополучное будущее, сошел с рельсов. Это катастрофа! Как она поняла, некий хозяин не поощрял в служащих инициативности. Он не терпел протеже со стороны. Лиза всегда знала, что Москва – это клубок связей. Никому не дано запустить хотя бы коготок извне в этот туго закрученный клубочек. И сейчас Лиза со всей достоверностью вновь убедилась в этой старой аксиоме.

Что же это за фирма? Лиза еще раз внимательно осмотрела бронированную дверь. Ничего особенного. Стереотипный кодовый замок. На темной поверхности – старый календарь и репродукция какого-то аппетитного натюрморта. Намек на то, что в этом офисе успешно торгуют фруктами? Лиза прекрасно знала, что офисы могут находиться и далеко от складов. Или натюрморт – случайная деталь?

В этот момент ее раздумий дверь распахнулась. Лиза отпрянула. Оттуда выскочила женщина лет сорока. Угрюмое жилистое лицо под шапкой обесцвеченных волос. На лацкане делового пиджака – бирка с именем «Валентина». В коридоре состоялся мгновенный поединок взглядов. Суровая Валентина с презрением посмотрела на Лизу. В ответ она мгновенно вывесила на физиономии выражение непреклонности. «Что, съела?» Служащая не съела и даже не проглотила, а проигнорировала Лизин взгляд. Затем эта самая Валентина крикнула Лесе:

– Выходи!

Та повиновалась, и Валентина с шиком захлопнула дверь. Грохот ее каблуков еще долго оглашал пустынный коридор.

– Ничего себе замашки – как в зоне, – прошептала Лиза.

– А ты думала, у нас здесь – великосветский салон? – Сквозь матовый тональный крем на лице у Рюминой проступили красные пятна.

– Я слышала, что на многих фирмах – сплошное хамство… Особенно где переталкивают товар. – Лиза пожала плечами. – Эта Валентина что, с овощной базы?

В ответ Леся задумчиво посмотрела в полумрак коридора. Отрешенно сказала:

– Нет, она вообще сбоку припеку. Просто иногда держит связь с хозяином…

– Надо же, везде – тайны мадридского двора.

– Валентина – из агентства по найму. Но чего это она так взвилась сегодня?! Я классно отрекомендовала тебя…

– Да это же московская классика! – вскрикнула Лиза. – Стерва хотела всунуть кого-то своего, а тут ты со своей кандидаткой!

– В твоих словах есть доля истины… – рассеянно пробормотала Леся.

– Лучше всего лезть сразу к хозяину! – Лиза надеялась произвести впечатление. – Он как у вас?..

– Нет-нет, на него мы не имеем выходов… – Рюмина подумала пяток секунд, а затем сказала с воодушевлением: – Знаешь что, Лизок, я попытаюсь еще раз, а ты подожди меня на прежнем месте, в кафе.

Лизе вдруг захотелось показаться очень тактичной и она тихо спросила:

– Слушай, Леся, может, не стоит?.. Ты и так уже подставилась из-за меня.

– Стоит! Делай, как я сказала. Просто первая попытка была неудачной! Но ты должна быть рядом со мной в «Шахерезаде».

Сказочное название фирмы слегка удивило Лизу. Она спросила:

– Ты шутишь?

– Серьезна как никогда. Иди. И жди меня.

Новая попытка давала свежий шанс. Лиза обрадовалась. Ее не расстроило даже то, что на улице начался обильный весенний ливень. Славная догадка о том, что буйные потоки воды смоют все прежние проблемы, впрыснула в Лизину кровь адреналина и витамина «С». Стоял апрель. Весенние ветры не только продували Москву, но несли на своих крыльях радужные надежды! Не беда, что Лизины кроссовки за двести метров напитались водой, как морская губка. Если Лиза сядет на приличный оклад, то всякой дешевке предпочтет фирменную обувь.

Между тем озноб начал подниматься от промокших ног по всему телу. Это грозило ангиной или ларингитом. Болезни посещали Лизу всегда в самое неподходящее время. Судьба с ироничной улыбкой подбрасывала ей эти препятствия и весело наблюдала за их преодолением. Если Рюминой удастся сейчас переломить ход событий в их пользу, то Лиза должна встретить удачу бодрой и здоровой. Пошлая присказка: «Лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным» – просто витала над Москвой в последние годы.

Вместо двух чашек кофе – для себя и Рюминой – Лиза заказала целых три. Первую начала медленно тянуть, поглядывая на переулок, залитый потоками местной Ниагары. Горячий кофе приятно согревал не только натруженные бронхи, но и раскаленные нервы. Как-никак, сейчас решался вопрос материального благополучия Леонтьевой. Там, в здании напротив. В длинном «экспрессе».

Интересно, этот «экспресс ее надежды» просто затормозил или сошел с рельсов? Лиза вдруг вспомнила о китайце, который за сорок минут до казни отказался от супер-острого блюда – боялся за свою печень. Рассчитывал выкрутиться и жить еще очень долго. По сравнению с казнью всплеск негативных эмоций Валентины – сущий пустяк. Этот загадочный «хозяин», который недоволен, вполне мог передумать. Разве так не бывает?

«Если Леся выйдет под радужным, как у Макаровой, зонтом, – значит все о’кей», – загадала она. И в этот момент увидела неясный силуэт Рюминой на той стороне дороги. Кажется, у нее был не радужный, а клетчатый зонт, но из-за потоков дождя Лиза не стала бы этого утверждать. Ливень превратил окружающий мир в какую-то зыбкую изменчивую реальность. Цвета и детали перемешивались и подрагивали.

Потоки воды заливали пустынный переулок. Не то что прохожих, даже машин не было. «И зачем Леська выскочила в этот вселенский потоп?» – Эта мысль и потом не давала Лизе покоя бессонными ночами. Все произошло за считанные мгновения. И спустя недели зыбкие картинки трагедии вспыхивали в мозгу Лизы болезненными импульсами. Одна вспышка за другой.

Пустынный переулок. Бездонные потоки водопада с небес. Тонкий абрис Лесиной фигурки. Плохая видимость. И вдруг – откуда ни возьмись! – мистический «джип». Этот вид автомобилей всегда возбуждал в Лизе странные эмоции. Тяжеловесный монстр с массивным щитом перед фарами мчался по переулку. Он будто свалился сверху вместе с новым зарядом воды. Во всяком случае, «джип» поравнялся с Лесей почти мгновенно. Водитель за тонированными стеклами или слишком поздно заметил Лесю, или опоздал с торможением. Все дальнейшее напоминало кошмарный сон. Лиза помнила только смазанный из-за дождя кадр триллера. Щит «джипа» мощно ударил Лесю. От этого удара ее тонкая фигурка поднялась в воздух чуть ли не на два метра. Толчок отбросил Лесю в сторону, и она плашмя упала на тротуар.

От неожиданного потрясения Лиза даже не могла вскрикнуть. Она только разевала рот. Затем все ее тело прошила острая сердечная боль, и Лиза обеими руками схватилась за грудь. Порыв отчаяния поднял ее с места. Лиза все делала автоматически. Спустя несколько часов она смогла восстановить лишь фрагменты того, что произошло дальше. Видимо, подсознание подсказало ей, что надо отсечь номер «джипа». Сквозь дождь Лиза вроде бы разглядела пару цифр: пятерку и двойку. Но в какой последовательности эти цифры чередовались на номерном знаке, она не ответила бы и под дулом пистолета. Как подскочила к подруге, тоже не помнила.

«Джип» скрылся в туманной мгле.

Леся лежала на обочине проезжей части, рядом с тротуаром. Но это уже была не Леся Рюмина, которую Лиза всегда помнила «летней», смешливой, в зараевских интерьерах. Это была какая-то бесформенная груда, прикрытая тонкой кожей «шевро». Дождь хлестал по бежевой коже ее модного пальто, по бледному, с синим оттенком, лицу и по рыжеватым волосам. Лиза, кажется, завыла вслух. Потом попыталась поправить на ее щеках липкие пряди волос. Крови нигде не было.

Откуда-то взялся народ. Люди суетились. Кто-то из кафе, где Лиза сидела с Лесей в последний раз, вызвал «скорую». Но по репликам собравшихся – а здесь были и врачи – Лиза поняла, что Лесе уже не страшен дождь. Все самое страшное уже позади для Леси Рюминой… Лиза наклонилась над Лесей и начала звать ее, все громче и громче. Стала поправлять на шее умершей тот самый платок от Ферре, который теперь казался просто мокрой тряпкой.

И тут Лизу ожидал мини-сюрприз. Она увидела на шее Рюминой точно такой же медальон, как и у Макаровой в тот давний осенний вечер. Металлическое «сердечко» – среднеевропейский стандарт сентиментальности. Медальон настолько приковал Лизино внимание, что она протянула руку. Но в этот момент почувствовала чью-то железную хватку. Рядом стояла Валентина.

– Ничего не надо снимать с покойной, – жестко сказала она, и Лиза невольно отдернула руку.

Между Леонтьевой и этой служащей сразу, еще с минуты встречи около двери фирмы, которую Леся назвала «Шахерезадой», возник антагонизм. На подсознательном уровне. Эта подспудная борьба продолжилась, когда подъехала «скорая». Валентина хотела помешать Лизе сопровождать подругу до больницы. Но Леонтьева была непреклонна.

– Вам не стоит ехать, – отрезала Валентина.

– Я – близкая подруга Леси, и это мой долг! – с пафосом заявила Лиза, влезая в пикап. Валентина последовала за ней.

Служащая не отставала от Леонтьевой. Когда позднее Лиза проанализировала ситуацию, то пришла к выводу. Валентина прилепилась к ней не слабее японского лейкопластыря, скорее всего, из-за этого банального медальона.

Среди мокрой суматохи Лиза не сумела засечь, кто и когда снял его с шеи Леси. Видимо, это сделала Валентина. Как бы то ни было, медальон исчез.

Глава 4

Тем дождливым днем Лиза не придала этому особого значения. Нежданная трагическая смерть Леси перекрыла все другие впечатления. Кроме того, Лиза поехала в больницу промокшей до нитки. Создавалось впечатление, что на ногах у нее поселились две отвратительные жабы вместо кроссовок. Эта поездка не принесла Лизе ничего, кроме депрессии и жуткой простуды. Чуда не случилось. Лесю Рюмину не удалось реанимировать.

В семь вечера Лиза вернулась домой, на Преображенку, окончательно разбитой. «Мокрая поездка» дала себя знать почти сразу же. К девяти у Лизы поднялась температура. Вместо положенных каждому нормальному человеку тридцати шести и семи десятых градуса – аж тридцать девять. Электронный термометр жалобно запищал. Она вынула его из-под мышки и по достоинству оценила высоту алого столбика. «Оп-ля! Кажется, намечается еще одна жертва», – с мрачным юмором подумала Лиза, кутаясь в махровый халат.

Ее слегка обрадовало, что в холодильнике еще нашлись остатки обезжиренного молока. Вскипятив его, Лиза чуть не обожгла горло. Затем начала прихлебывать огненную жидкость мелкими глотками. Горячее молоко стимулировало мыслительную деятельность. Хотя до сих пор дневное происшествие казалось Лизе кошмаром. Но вместе с каждым глотком к ней постепенно возвращалась способность анализировать.

Случайно ли погибла Рюмина? Вполне возможно, что да. Какой-нибудь бритоголовый браток на всей скорости повернул за угол переулка и уже не успел притормозить. Шел ливень. Видимость была отвратительной. Скорость у «джипа» – огромной. Если добавить еще легкое скольжение по мокрому асфальту, то катастрофа неизбежна. Совершив наезд, «джип» не остановился. В этом тоже есть свой резон. Лиза много раз слышала, что богачи на роскошных лайбах иногда смываются с места преступления. В подобных ситуациях у них три пути. Сесть в тюрягу. Это вообще нереально для состоятельного господина. Откупиться. Сунуть в пасть родичам покойной крупный куш. Но далеко не каждый с легкой душой может продать труп родственника. И наконец, смыться с места трагедии. Последнее предпочел водитель «джипа». Он сгинул в туманной дымке за поворотом.

По мнению Лизы, куда спокойнее для водителя было бы остаться на месте наезда. Как-никак он мог выдвинуть в свое оправдание целый ворох аргументов. Шел проливной дождь. Леся переходила дорогу не на светофоре. А насчет превышения скорости – дело спорное. Лиза сделала долгий медленный глоток молока. Но он предпочел удрать…И жить с этим грехом на душе.