Забери мою жизнь

– Нарв, я бы советовал тебе идти спать. Завтра на занятия.

Однокурсники переглянулись и захохотали.

– А я о чем говорю! – сказал Рум. – Ну ничего, мы сделаем из этого заучки человека!

Он притянул меня за шею и обвел широким жестом полутемное, дымное помещение.

– Ты посмотри! Жизнь только начинается! Молодость! Студенческое братство! Бессонные ночи! Безумства!

– Учеба? – Я приподнял бровь. – Зачеты? Курсовые?

– М-да, вижу, работы по превращению тебя в нормального студента предстоит больше, чем я предполагал.

И на правах старшего Рум бесцеремонно взъерошил мне волосы.

Может, и правда стоит расслабиться и просто жить дальше? А какие у меня еще варианты, в общем-то?

Мы пили, ели и общались. Вернее, я в основном слушал, почти не ел и мало пил, но на это уже никто не обращал внимания. Вспоминали забавные моменты со вступительных испытаний. Мое триумфальное оживление «учебного материала № 5» пересказали три раза – с трех точек зрения. Лули и Тим выспрашивали подробности победоносного козлиного галопа и сгибались пополам от смеха.

– Очень смешно, – ворчал Нарв, когда Рум напомнил о порванных брюках гоблина. – Надо мне с Ниса, кстати, потребовать монеты за моральный ущерб! И на новые штаны!

– Угомонись! – Рум щелкнул гоблина по лбу. – Ему и так деньги всем миром собирали. У тебя только штаны дырявые, а у него – голова! Кстати, Нис, ты не поторопился снять повязку?

– Все зажило, – коротко ответил я, надеясь избежать всеобщего внимания, но было поздно.

– Покажи! – потребовала Лули.

В разгар разглядывания и ощупывания моей многострадальной черепушки пришла Летиция. Глупее ситуации и придумать нельзя.

Рубелла упоминала о соседке, с которой ей предстоит делить комнату. Я только не думал, что Летиция и темноволосая незнакомка с голубыми глазами, с которой я перекинулся парой слов у списка поступивших на факультет кукловодов, – одна и та же девушка, но сразу ее узнал.

– Ох, кошки-поварешки, она такая забитая, бедняжка! – Так Руби рассказывала о Летиции. – Тетка ее всю жизнь гнобила, использовала как служанку в доме, а потом решила сбагрить замуж за какого-то отвратного типа. Но тут уж у Лети, при всей ее покорности, пригорело! Она недомуженьку шарахнула в лоб магией и сбежала в академию.

– Молодец, наш человек! – похвалил Рум, цапнув очередное крыло с блюда.

Куда в него помещается?

– И все-таки она очень тихая, – вздохнула Руби. – Чуть что – сразу закрывается.

– Фу, не люблю рохлей. – Лули брезгливо наморщила нос.

– Легко судить о чужой жизни, не пережив то, что пережила Летиция, – сказал я.

Рум закатил глаза.

– Налейте ему скорее еще эля! Да что ты за зануда, брат?

Я не ожидал, что увижу Летицию уже через несколько минут после того, как узнал о ней. Услышал звяканье посуды, обернулся и увидел ту самую девушку, которую так расстроило зачисление на факультет кукловодов.

Сейчас, из-за того, что темные волосы скрывала косынка, синие глаза казались еще больше и беззащитнее. Она смотрела на нас настороженно, будто была вовсе не рада, что мы обратили на нее внимание.

Как я тебя понимаю, Лети.

Лети… Так назвала ее Рубелла. Славное имя. И девчонка славная. Тоненькая и хрупкая. В каждом ее движении сквозила врожденная грация, а она наверняка и не догадывается о том, что выглядит так, словно аристократку шутки ради переодели в костюм посудомойки.

– Ну привет, коллега, – поздоровался я, чтобы немного ее подбодрить.

И Летиция улыбнулась. Улыбка сделала ее милое лицо еще очаровательнее. Дичайшая глупость, но я вдруг поймал себя на мысли, что хочу почаще видеть ее улыбку, а не опущенные уголки губ. Она не привыкла улыбаться. В этом мы похожи…

Тут Лули показала себя во всей красе.

– Ее сюда никто не звал! – сказала она.

Мы все так опешили от ее грубости, что сразу не вмешались, а потом было уже поздно: Летиция подхватила поднос и скрылась из вида.

– Лули, ты злыдень-травы объелась, что ли? – Гнома постучала себя по виску.

Лули молчала и, покусывая губы, смотрела на меня. Я встал, взял тарелку с чесночными пышками – единственное, что оставалось несъеденным и ненадкусанным на праздничном столе.

– Нис, ты куда? – спросила дриада, но ответа не дождалась.

Я боялся, что застану Летицию в слезах, но она, хоть и выглядела грустной, дела не бросила. Нет, Лули, ты не права насчет нее: рохли так себя не ведут. У этой девочки есть стержень. Кто бы ни решал вопрос о зачислении ее на факультет ментальной магии, он не ошибся с выбором.

Я лишь хотел поддержать ее, но тут мой ушибленный мозг вздумал дурить.

– Просто ты очень красивая, – услышал я свой голос.

Отлично, Нис! Так держать! Она тебя о чем-то спрашивала? Неудивительно, что Лети от неожиданности подпрыгнула на месте и выронила миску, – я едва успел поймать.

Лети обрадовалась булочкам, засияла. Как же тебе нелегко пришлось в жизни, девочка, если радует даже такая малость? Я вдруг подумал, что мне ничего не стоит иногда делать ей маленькие подарки лишь для того, чтобы увидеть, как она улыбнется, как смущенно дрогнут ресницы.

Стоит ли считать помощь подарком? Или подарком будет несколько минут отдыха, когда можно перекусить и распрямить уставшую спину? Во всяком случае, от такого подарка Летиция точно не откажется, я просто не дам ей возможности.

Что же, события вечера привели меня к трем новым открытиям о себе. Первое: я человек прямой и говорю правду в глаза. Я на самом деле видел перед собой красивую и очаровательную девушку. И так же ясно понял, что Лули, которая привыкла, чтобы ею восхищались, просто приревновала.

Второе: хм… я совершенно не умею мыть посуду.

О чем это говорит? О том, что я богатый наследник, или о том, что в кандалах посуду мыть несподручно?

И третье, неожиданное: терпеть не могу чесночные пышки. Дрянь неимоверная. Но Летиции они вроде понравились.

Подавальщица принесла новую партию посуды, Лети поела и спрыгнула со стола. Нужно уходить, а я бы с радостью задержался. С Летицией можно просто молчать, не изобретая темы для разговора. И не изображать из себя веселого студента, когда в груди пустота. Но я не видел повода остаться.

Вода с мыльной тряпки лилась мне на ноги, а я смотрел на Лети. И думал… о разном.

Была ли у меня девушка? Вряд ли, разве что какая-нибудь совсем детская влюбленность. Держал ли я ее за руку? Сейчас, когда мы с Летицией устроили борьбу за обладание ценным призом – мыльной тряпкой – и наши руки в опасной близости, можно ли считать, что я держу ее за руку?

И совершенно немыслимо представить, что я целовал кого-то. Или меня целовали.

«Поцелуй меня», – подумал я.

Ведь нет ничего плохого в том, что я, глядя на хорошенькую Лети, мысленно произнес эти слова. Мало ли чего я хочу. Желания обычно сбываются только в воображении.

Но тут Летиция будто завороженная качнулась вперед и поцеловала меня.

Это уже потом я понял, что такие поцелуи там, где она выросла, считаются чем-то вроде «спасибо», а в тот момент сердце пропустило удар.

Я чувствовал нежное дыхание Лети. Она так сладко пахла. Ее аромат я ощущал сильнее запахов кухни, мыла и даже чесночных пышек. Больше всего мне хотелось ответить на поцелуй, но она завершила его раньше, чем я успел что-то сообразить. Моргнула и выпалила слова благодарности.

Ладно, Лети. Теперь мне еще больше хочется тебя порадовать, если в награду вместе с улыбкой я получу еще один поцелуй.

И в то же время меня мучило чувство вины. Хотя почему бы? Я никак ее не принуждал, и когда принес пышки, и когда мыл посуду, я ни на что не рассчитывал.

Я смотрел на затылок со сбившейся косынкой. «Хочешь, я останусь, Летиция? Не думаю, что ребята меня хватятся, а если и так, они поймут, что в обществе синеглазой посудомойки мне интереснее, чем с ними!»

Но вслух я так ничего и не произнес.

Когда я вернулся, за столом оставались лишь Рум, Лули и Рубелла. Нарв все-таки сдался и отправился спать, а Тима перетащили за соседний стол. Объедки были свалены на одно блюдо, эля в кружках оставалось на донышке.

Рум побултыхал одной кружкой, другой, а потом махнул рукой и слил все остатки в одну. Оборотень тоже слегка перебрал, поэтому перестал контролировать вторую ипостась. На затылке топорщилась серая шерсть, уши заострились, а длинные клыки стукались об ободок кружки. Руби дремала, рискованно свесившись со стула. Только Лули выглядела безупречно, она со скучающим видом рисовала на столешнице узоры каплями воды.

– Куда ты пр-ропал? – рыкнул Рум.

– Стоило спрашивать, – бросила Лули. – Ублажал посудомойку, конечно.

– Лули! – Рубелла встрепенулась и подняла голову. – Хватит уже вредничать!

Дриада демонстративно отвернулась. Рум допил эль, сгрыз куриную кость – да, ему сейчас было уже все равно, что отправлять в рот, а острые зубы справлялись с любой пищей – и потянулся.

– Ну что, пора уходить!

– Идите, – согласился я. – Я задержусь немного.

– Будет ждать посудомойку, – фыркнула Лули.

Четвертое открытие этого вечера: парню за такие слова о Летиции я бы просто врезал по морде, но я не находил способа осадить наглую девчонку. Ответить грубостью на грубость? Как-то недостойно мужчины. Остается игнорировать.

– А давайте вместе подождем! – предложила Рубелла. – И вместе домой пойдем. Только давайте на свежем воздухе постоим: меня сон одолевает.

На воздухе все взбодрились. Рум вернул себе приличный вид, задумчиво потрогал клык, который теперь стал не длиннее человеческого, и сказал:

– Предлагаю устроить посвящение в студенты!

– А как, а как? – заинтересовалась Руби. – А давайте!

Ну что за крошечная авантюристка! Лули зевнула. Отлично, двое против двух, и мы не ввяжемся ни в какую опасную затею.

– Я против, – сказал я.

– А я – за! – выпалила дриада.

– Ты ведь не бросишь девчонок, а? – подмигнул мне Рум. – Сейчас дождемся Летицию и пойдем.

– Куда пойдем?

Чувствую, добром это не кончится, но Рум прав, не бросать же мне их одних. Именно после таких шумных вечеринок и случаются несчастья. А я вроде как мыслю вполне ясно и не дам ребятам вляпаться в неприятности.

– Мне парни со второго курса рассказали, что настоящим студентом становишься только после того… – Рум загадочно понизил голос, и мы, не сговариваясь, сбились в кружок вокруг него. – После того, как посетишь дом ректора.

– А… – начал я.

«А что с ним не так?»

– Тш-ш-ш! – цыкнул мне Рум. – Дом ректора стоит в глубине парка, ставни заколочены, и лишь ночью видно, что в щели пробивается свет. И видно, как темная тень ходит по комнатам!

– Ой! – пискнула Руби где-то в районе моего колена.

Я подхватил гному на руки, она тряслась, но вовсе не от страха, как я было подумал, а от предвкушения.

– Ой, как интересно! А что, он там заперт? Он по ночам превращается в чудовище? А как же он руководит академией?

– Он болен, не выходит из дома, документы на подпись ему приносят помощники, и они же докладывают обо всем, что происходит. Вот и все, никакой зловещей тайны, – пересказал я то, что узнал от мэтра Орто.

Но версия Рума девочкам нравилась больше.

– Дом окружен защитным полем, – продолжал Рум зловещим шепотом. – И только самые сильные студенты смогут преодолеть его и дотронуться до ручки двери! Но бойтесь, если внутри дома прозвенит колокольчик, значит…

Мы затаили дыхание. Я тоже. Вот же умелец рассказывать страшные истории!

– Значит… Ректор увидел тебя! – заорал Рум.

И мы тоже заорали и отскочили в стороны. Я едва не сбил с ног Летицию, которая, оказывается, давно стояла за нашими спинами и прислушивалась.

– О светлые боги, – пробормотала она, прижав ладонь к груди. – Что здесь творится?

– Мы идем к дому ректора! – закричали все в один голос.

И я вместе с остальными. Чувствую, Рум все-таки превратит меня в разгильдяя.

Глава 7

Летиция

Я не знала, что территория академии такая огромная. До сегодняшнего дня мой маршрут пролегал между общежитием, столовой и учебными корпусами. Все эти здания окружал парк, но здесь он был ухоженный, светлый. На аллеях стояли скамейки, по вечерам горели фонари.

Однако если оставить позади павильоны и стадион, обойти озеро, то попадешь в неухоженную и дикую часть парка, где дорожки заросли травой, а ветви деревьев переплелись между собой.

Чем дальше мы шли, тем неуютнее мне становилось. И не только мне: сначала все болтали и смеялись, но постепенно голоса делались все глуше. Рум сменил ипостась и посадил гному себе на загривок. Мы сбились в тесную кучку, жались друг к другу, как перепуганные дети. Ларнис шел рядом со мной, его рука почти касалась моей.

– Это лишь игра, – шепнул он.

– Ага…

Лишь игра. Вот только сейчас в звенящей ночной тишине наша глупая затея не казалась такой уж забавной.

– Почему он заперся в доме? – спросила я, когда стало невыносимо слышать наше быстрое дыхание и хруст веток под ногами. – Ну, ректор.

– Да кто же его знает, – откликнулась Руби, которая тоже обрадовалась возможности поговорить. – Еще несколько лет назад он не был затворником. Принимал студентов, разгуливал по кампусу запросто, все могли его видеть.

– Какой он? – спросил Ларнис.

Рубелла ответила не сразу, наверное, пожимала плечами, но потом сообразила, что ее жеста в темноте никто не разглядит.

– Те, кто видел, давно закончили академию и разъехались, а новенькие не знают, даже старшекурсники.

– А преподаватели? – удивилась я. – Они-то должны знать.

– Попробуй спроси их об этом, – откликнулась Лули недовольным тоном. – Я пыталась, а в ответ получила: думайте лучше об учебе, Лулиана. Это вас не касается, Лулиана. И все в таком духе.

– Это очень странно, – проворчала Руби.

– Думаю, в этом нет ничего странного, – сказал Ларнис. – Насколько я понял, ректор уже очень давно стоит во главе академии, а старость никого не щадит. Может быть, он руководит лишь номинально. Его уважают и любят и в счет прошлых заслуг не могут сместить с должности. Он доживает свой век в уединении, а защитное поле поставили от таких дуралеев, как мы, чтобы желающие пройти посвящение в студенты не мешали ему спать спокойно.

Версия Ниса звучала разумно, страх отступил, и мне даже стало жалко этого несчастного старикана.

– А сколько ему лет?

– Да уж под сто, – откликнулась Руби.

– Ого, ничего себе!

– Разваливается, поди, на части, – хмыкнула Лули. – Люди такие недолговечные создания.

– А он человек? – продолжала выспрашивать я.

– Ну вроде да, – неуверенно сказала Рубелла. – Похоже, доподлинно известно лишь его имя.

– И как его зовут?

– Мэтр Ви’Мири.

– Хм… Аристократ, значит.

– Вот он! – перебил Рум, вернув человеческий облик.

Я первым делом подумала, что оборотень говорит о ректоре. Вздрогнула и огляделась. Но он, оказывается, увидел дом, который неожиданно выступил из сумерек. Слухи не обманывали: ставни наглухо закрыты, двери заперты, лишь в окне на втором этаже сквозь щели пробивается слабый свет. У крыльца зарос сорняками заброшенный палисадник. Должно быть, когда-то он был красивый: даже теперь в сорной траве виднелись яркие астры.

«Что же случилось с тобой, мэтр Ви’Мири?» – подумала я с грустью.

Хотя и так понятно что: возраст. Однажды ректору стало тяжело ухаживать за цветами, потом преодолевать расстояние между уединенно стоящим домом и главным корпусом академии, где располагался его кабинет, а потом и путь со второго этажа превратился в приключение. Наверное, днем приходят служанки, готовят еду, прибирают в доме, а ближе к обеду помощники приносят документы на подпись, и ректор выводит свою фамилию дрожащей старческой рукой.

– Печальное зрелище, – сказал Ларнис. – Давайте оставим старика в покое и вернемся в общагу.

Руби и Лули неуверенно переглянулись, готовые сдаться, но отговорить Рума оказалось непросто. Он-то наверняка придумал историю об опасностях и ловушках и представлял, как завтра на занятиях станет хвастаться перед однокурсниками.

– Да что вы кукситесь! Никто вашего разлюбезного ректора не побеспокоит. И, чтобы вы знали, он маг высшего уровня, такого поди обидь! Вот спорим, тут такая защита стоит на доме, что и до крыльца никто из вас не дойдет!

– Из вас? – уточнил Нис, приподняв бровь.

– Ну да! – Рум и глазом не моргнул и не устыдился ни капли. – Я-то дойду!

– Он тебя берет на слабо, – сказала Лули.

– Что это только его? Я всех беру! – сознался Рум. – Ну давайте! Кто дойдет до дома и коснется перил, того все по очереди угощают ужином в таверне.

Мы переглянулись.

– Ладно, почему не попробовать. Мы все равно уже здесь, – холодно согласился Ларнис.

– Только блюда я стану заказывать сама! – добавила Лули.

Руби кивнула, и я тоже. И вовсе не из-за дармового ужина, а потому что не хотела снова оставаться одна. Вместе так вместе.

Рум потер руки и положил поперек тропинки, ведущей к крыльцу, длинную ветку, отметив линию старта.

– На счет три!

Я покосилась на окно второго этажа: не заметно ли движение? Что, если ректор уже давно наблюдает за нами и готовится наслать кару на наши глупые головы? Но ставни по-прежнему были заперты.

– Раз! Два!

Мы встали на изготовку, точно бегуны на ярмарке, которые боролись за петуха или расписной пряник.

До потемневших от времени деревянных перил было рукой подать: тридцать-сорок шагов. Я всегда быстро бегала. Научишься, пожалуй, когда вокруг так много желающих запустить в тебя гнилым помидором или гадким словом… Я очень хотела победить. Зачем? Сама не знаю. Утереть нос гордецу Руму? Показать Ларнису, что я молодец? Чтобы он… Что? Похвалил меня? Дружески хлопнул по плечу? Поцеловал?

От мысли о поцелуе закружилась голова, а в груди сделалось жарко от стыда и от незнакомого сладкого томления.

– Три!

Мы рванули вперед, и я с самого начала на шаг опередила всех – говорю же, очень быстро бегаю. Я уже успела представить шершавую деревянную поверхность перил в своих ладонях, как ощутила, что перебираю ногами на месте. Я вязла в воздухе, как муха в меду: он стал густым и не пускал меня, хотя дышалось по-прежнему легко.

Я-то всего лишь застряла, а вот малютку Руби снесло назад, будто порывом ветра. Я, Ларнис, Рум и Лули побрели вперед, преодолевая сопротивление.

– Ага, – скрипел Рум, – я же говорил! Говорил! Защитный купол!

Мы шли примерно наравне. Но чем дальше шли, тем тяжелее было идти. К каждой ноге словно привесили по гире. Второй сдалась Лули.

– Тупая была затея! Я сразу не хотела участвовать.

Она отстала и вернулась к началу тропинки, где ее уже поджидала Руби.

Рум и Ларнис молчаливо перекидывались взглядами. И без слов было понятно, что они оба вошли в азарт. Оба хотели выиграть. Но и я, неожиданно для себя самой, тоже пока не сошла с дистанции.

Рум из нас самый высокий, мускулы бугрятся даже сквозь ткань: не просто так его взяли на факультет боевиков. Однако с каждым шагом он все сильнее сжимал губы. По лбу струился пот. Выходит, мышцы тут значения не имеют! Он шумно дышал, а потом зарычал и шлепнулся на колени.

Я, к своему удивлению, все еще брела к цели. Медленно, будто улитка, но очень упорная улитка. Ларнис шел чуть впереди. До заветных перил оставался какой-то десяток шагов, когда я поняла, что силы закончились. Я вовсе не переживала по этому поводу – пусть победит достойный. Я была рада, что Нис обставит гордеца Рума.

Я остановилась, но Ларнис вдруг обернулся.

– Ну же, не сдавайся!

Я покачала головой: «Не могу…»

Тогда он подал мне руку.

– Пойдем вместе.

Я вцепилась в протянутую ладонь, чувствуя тепло и уверенную силу. Вместе! Вместе…

Задрала голову, опасаясь, что увижу приоткрытое окно и удивленное старческое лицо, но ректор либо спал, либо благоразумно решил не обращать внимания на студенческую возню. Особенно если учесть, что первокурсники каждую ночь устраивают «посвящение». Может быть, он даже установил в своей комнате звуконепроницаемую защиту, это было бы верным решением.

Мы дошли! Не разжимая рук, оглянулись и, не сговариваясь, помахали насупленному Руму, Лули, которая смотрела в сторону и делала вид, что наша победа ее не волнует, и Руби. Гнома радостно подпрыгивала и махала в ответ.

– Дотронься первый, – прошептала я. – Ты честно заслужил.

Ларнис улыбнулся краешками губ, кивнул и положил ладонь на перила. И в тот же миг его отбросила прочь невероятная сила, распластала по траве. Она и меня задела краем. На миг почудилось, будто тысячи черных крыльев шумно бьют над головой, в этом плеске чудился шепот: «Умереть, умереть, умереть…» Душу затопило отчаянием и тьмой. Это было так неожиданно и страшно, что я закричала, присела на корточки и закрыла голову руками. Только потом услышала встревоженные голоса.

– Что там, Лети? – звала Рубелла. – Он жив?

– Ты как там, брат? – вопил Рум.

Лули молчала, но вытягивала шею, пыталась рассмотреть Ларниса.

Они не могли подойти: барьер не даст. Я же бросилась к Ларнису, лежащему навзничь. Теперь магия не удерживала меня, а наоборот, будто подталкивала в спину.

– Нис!.. Ой…

Тело Ларниса опутывали плотной сетью тонкие разноцветные нити – синие, желтые, красные, фиолетовые, зеленые. Что это? Заклятие? В первую секунду они были ярче, а теперь гасли, впитывались под кожу. Скоро они совсем исчезли. Нис пошевелился и застонал.

– Жив? – закричал Рум. – Ну ты даешь!

– Нис, ты как? – Я затрясла его за плечо. – Надо уходить!

Тут, будто в ответ на мои слова, ставни второго этажа заскрипели и приотворились. Этот пронзительный звук в воцарившейся тишине прозвучал очень жутко, будто медленно приоткрылась крышка гроба.

– Нис, скорее! – пискнула я.

Ларнис, пошатываясь, поднялся на ноги, я подперла его плечом. Но надо отдать должное Нису, он старался идти сам и не виснуть на мне. Так мы доковыляли до ребят, а там уже Рум обхватил Ларниса поперек талии, вздернул на ноги.

– Быстро-быстро, – пробормотал он.

Не помню, как мы добежали до общежития, как ввалились в комнату парней, – все как в тумане. Рум сгрузил Ниса на кровать, но тот сразу сел.

– Я в порядке.

– Ничего странного не ощущаешь?

Хотелось верить, что переплетение нитей на его теле – это лишь временное заклятие: тряхануло хорошенько, чтобы неповадно было соваться впредь в дом ректора, и последствий не будет.

– Ничего не помню, – сказал Ларнис.

Увидел наши ошалелые глаза и усмехнулся:

– Но это со мной уже давно, расслабьтесь! Думал, если второй раз головой приложусь, что-то да прояснится… Однако, похоже, это так не работает.

Глава 8

Ларнис

– Наше первое занятие в этом семестре я начну с практики, – объявил нам мэтр Ригас.

В расписании был указан другой преподаватель, мэтр Аци, но учебный курс введения в некромантию открывал сам декан факультета кукловодов.

Все двадцать два студента-первокурсника нашего факультета толпились в подземном павильоне. Здесь было достаточно светло из-за мощных магических светильников, но все-таки душно. Я беспокоился за Летицию, время от времени смотрел на нее, и наши встревоженные взгляды встречались. Похоже, Лети тоже волновалась обо мне.

Глупая история вчера вышла. Глупейшая. А вот Рум с утра опечаленным не выглядел, наоборот, смотрел героем. Но вчера они испугались за меня. Это они еще не знают, что я планировал не дать им вляпаться в неприятности. Вот бы смеху-то было.

Перед тем как уйти к себе в комнату, Летиция несколько раз спросила, как я себя чувствую.

«Все нормально, Лети. Не считая того, что меня сжирает стыд!»

– Все хорошо! И перестаньте глядеть на меня как на умирающего. Думаю, не я первый, не я последний, кто отправился в полет с крыльца ректора. Отделался легким испугом и шишкой на голове.

– Ну правильно, тебе же мало шишек, – проворчал Рум. – Ладно, девочки, вам тоже выспаться не помешает! Давайте-давайте, по домам!

И тут у Лети пошла носом кровь. Я полез в карман рубашки за носовым платком, но, конечно, его там не нашел. Откуда бы ему взяться? Пока мы в замешательстве искали подходящую тряпицу, Рум оторвал полоску простыни.

– Ничего страшного, – невнятно пробормотала Летиция, прижав комок ткани к лицу. – У меня так бывает, когда разволнуюсь.

А разволновалась она из-за меня. Надо было после рабочей смены проводить ее домой, а не идти на поводу у Рума. Лети бы уже видела десятый сон, а не сидела сейчас на краешке кровати, бледная и уставшая. И на белой материи не алели бы пятна.

Мне так хотелось сесть рядом, обнять ее. Хотелось, чтобы она положила голову мне на плечо. Хотелось баюкать ее. Вдыхать ее сладкий запах. Держать ее прохладную руку. Касаться губами лба.

Почему меня так нестерпимо тянуло к этой хрупкой девочке?