Вальс влюбленных попугаев

– У вас тоже однокомнатная квартира?

– Вот еще скажете! Я не такая нищебродка, как Нинка, которая невесть от кого своего Ваську прижила. У меня-то, в отличие от нее, муж имелся. Отличный специалист был мой Григорий Михайлович. Его на производстве всегда ценили. И нам с ним от завода эту квартиру дали. Трехкомнатную! Это Нинка всю жизнь тряпкой елозила, ей и однушки за глаза хватит! Правильно тогда правление решило, однушку дать и будет с нее. Соседке еще повезло, что на саму Нинку квартира записана всегда была. А иначе Васька давно бы ее уже продал, деньги пропил, а потом с матерью под мостом бы оказался или у мусорных бачков, где ему самое и место.

– Мы поняли, что мать до сих пор опекает своего сына?

– Избаловала Нинка своего мальчишку, с детства неправильно себя с ним вела. Я ей всегда говорила, возьми, Нина, ремень в руки и поработай им как следует, покуда еще не совсем поздно. Но где там! Как какого-то принца своего Ваську растила. Все ему самое лучшее в клювике несла. Наши с мужем пацаны сами себе на джинсы заработали, на стройке летом пахали и заработали. Мы с мужем им по пять пар штанов могли купить, наши с ним заработки позволяли это сделать, но специально не стали этого делать. Ни к чему детей баловать, нужно их к труду с самого раннего детства приучать. А Нинка, хоть и зарабатывала гроши и куда беднее нашего жила, своему Васятке брючки вожделенные на тарелочке преподнесла. Знаете, сколько они тогда стоили? Как вся ее зарплата! И что вы думаете? Оценило это дерьмо эту материнскую заботу? Нет, в первый же вечер у костра штаны прожег. Распсиховался и выбросил. Во всяком случае, так он матери рассказывал. А мне другое сказывали, что проиграл Василий эти джинсы в двадцать одно. А наши мальчишки свои джинсы еще года три таскали, потому что помнили, каким трудом им эти вещи достались, и ни проигрывать, ни портить нарочно их не собирались.

Все оно было так, и все правильно, вот только что-то не видно было в большой трехкомнатной квартире ни сыновей, ни внуков. Одна жила соседка, никто из родных не спешил к ней в гости. А вот непутевый Васятка не оставлял свою маму, жил с ней бок о бок, радуя ту своим каждодневным присутствием. Так что еще большой вопрос, кто из этих двух женщин был счастливей. Каждая жила той жизнью, которую сама для себя выбрала. Одна вырастила и выпустила в мир двух новых и полезных членов общества. А другая вырастила утеху своих дней, недотепу, о котором нужно постоянно заботиться. Была ли Нина этим счастлива? Видимо, да. Иначе женщина нашла бы способ, чтобы сбросить с себя это ярмо и каким-то образом давно изменила бы свою жизнь.

– А вы чего приходили-то к Василию?

– Нину ищут на ее работе. Послали нас узнать, все ли у нее в порядке.

– Это кто же вас послал? Ритка, что ли? Хорошая она баба, только дура, они с Нинкой два сапога пара. Обе жалостливые. И добро бы на кого-нибудь дельного жалость тратили. А так… Тьфу! На Ваську проходимца!

– Вы не знаете, куда делась ваша соседка?

– Ума не приложу! Сама тревожусь! Вчера Нинка ко мне прибежала, лица на ней не было. Начала какую-то дичь нести, что ее сыночка в полиции избивают, уже все внутренние органы ему отбили, если она им срочно двадцать тысяч не принесет, то они совсем его убьют. Или в тюрьму посадят, что для Васятки равносильно смерти, потому что он весь насквозь больной, а в тюрьме ухода за ним никакого не будет, там он точно пропадет.

– И что же вы ей ответили?

– Велела ей дурью не страдать. Если ее неугомонного Ваську в тюрьму посадят, так Нинка от его выкрутасов хоть несколько лет отдохнет. А если помрет в тюрьме сыночек, так туда ему и дорога. Троглодит и нахлебник он!

– Что? Прямо так и сказали?

– Прямо так и сказала.

– А Нина? Наверное, поблагодарила вас за разумный совет?

– Ага! Счас! Дождешься от этой идиотки благодарности! Обозвала меня разными дурными словами и убежала.

– А куда? Куда побежала-то?

– Так за деньгами. Ей же деньги были нужны, чтобы этого дурака в очередной раз от неприятностей отмазать.

– А разве был человек, который был готов Нину субсидировать?

– Вот, и я тем же вопросом задалась. Только Нинка мне напоследок крикнула, что есть человек, у которого должок к ней имеется. И самое время этот должок с него спросить.

– Что же это за человек?

– Вот уж чего не знаю, того не знаю. Но только это вряд ли кто-то из близких Нинке людей. В том смысле, что с кем она каждый день общается, тем она сама всем должна. Василий не в первый и, наверное, не в последний раз в истории влипает. И всякий раз за помощью к своей мамочке бежит. А Нинка, как ненормальная клуша, тут же кидается его спасать. Нет, я понимаю, материнский инстинкт и тому подобное, но всему же должен быть предел.

– А что за человек-то? Могла Нина у него ночевать остаться?

– Говорю же, что не знаю. Но вообще… появился у Нинки в последнее время какой-то мужчина.

– Ухажер?

– Скажете тоже! Кому она нужна, кошелка старая. Да еще с таким сынулей.

– И тем не менее мужчина был?

– Был, – вынужденно призналась соседка.

По ее описанию, это был высокий и очень худой человек лет шестидесяти с небольшой бородкой.

– И вот что странно, мужчина выглядит интеллигентным, очки, бородка, а вот одет очень неопрятно. Одежда вся в каких-то подтеках, словно он ремонтом занимается, и на него сверху все время жидкая замазка течет.

– Замазка?

– Ну, мел, побелка, краска. Хотя не знаю, на простого рабочего он тоже вроде как не похож. Скорей, на ученого. Но с головой у него вряд ли в порядке, если он за Нинкой решил приударить. Хотя чокнутых много, может, и на Нинкиной улице счастье пройдет.

– Возможно, ваша подруга за деньгами для своего сына к этому мужчине побежала?

– Вот-вот! Он рядом с Нинкой только месяц всего, как появился, прежде я его никогда тут не видела. Если не успел еще за это время прочухать, что за фрукт ее Васятка, то мог повестись на слезные просьбы Нинки и одолжить ей денег. При условии, конечно, что они у него есть. Так-то он на богатенького не больно-то тянул.

На этом их разговор и закончился. Соседка вспомнила, что ей пора принимать лекарство, и Сашенька с папой поняли, что больше они тут ничего не узнают.

– Если честно, то мне уже все равно, кто был первым хозяином нашего Яго. Теперь совершенно ясно, что жизнь у попугая была бурной, ему вдоволь пришлось нахлебаться в этой жизни, так что нет ничего удивительного, что бедная птица борется за выживание как только может.

– Ты готов его простить? – удивилась Сашенька.

– Ну, а что делать? Не убивать же его теперь из-за пары выкинутых рубашек и галстуков.

– А еще брюки и пиджаки, – напомнила девушка. – Яго их у тебя тоже украл и скинул в окно. Ты забыл об этом?

Но папа был человеком хоть и вспыльчивым, но совсем незлопамятным. И не жадным, что тоже большой плюс.

– Да, ладно, – беззлобно произнес он, – что там эти пиджаки? Кому они нужны, по большому-то счету? Висели себе в шкафу, я про них много лет даже не вспоминал. А тут вдруг чего-то стукнуло, что нужно к приходу нового генерального принарядиться, вот я и начал в своих запасах шуровать. Наверное, Яго стало завидно. У него-то ни одного костюмчика нет. Надо будет, когда вернется, ему на заказ фрак сшить. Представляешь, его во фраке?

– Ага! В белом! Со стразами! И еще корону ему примерить не забудь! Я тебе удивляюсь! Нельзя спускать на тормозах такие выходки. Неизвестно, что ему в следующий раз придет в голову из дома выкинуть. Может быть, мамины драгоценности!

– Какие там у твоей мамы драгоценности, – отмахнулся папа. – Одна бижутерия.

– Это потому, что после появления в нашем доме Яго мама стала прятать все ценные вещи в сейф.

– И что ты предлагаешь? Вот он вернется, и что мы сделаем? Предлагаешь, взять и выставить Яго на продажу?

Сашенька уже хотела кивнуть, но внезапно поняла, что не сможет вот так взять и расстаться с попугаем. Конечно, он бывал невыносим. Он воровал все, что плохо лежало. От него были сплошные сложности и головная боль, но при этом он был их попугаем, их любимым ворчуном Яго.

– Дадим ему последний шанс, – с тяжелым вздохом сказала Сашенька. – Когда появится, мы попробуем с ним договориться.

– Он не дурак! – обрадовался папа. – Он все поймет правильно.

В магазине у Риты, куда отец с дочерью зашли напоследок, чтобы предупредить, не стоит ждать Нину Ванну, собралось несколько человек. Все они возбужденно обсуждали какую-то новость, вид у всех был встревоженный и огорченный. Сама Рита плакала, уронив голову на прилавок.

– Что случилось?

– Только что мне позвонили из больницы, сказали, что Нина к ним попала. Еще вчера! Сказали, что состояние у нее крайне тяжелое, вероятность того, что она выживет, равна одному проценту или даже меньше. Просили принести чистую одежду и документы.

– А вы?

– А что я? Растерялась. Спрашиваю, почему мне звоните? Я же не родственница. Они говорят, что мой номер у Нины на телефоне в числе последних высветился.

Но ведь Василий говорил, что всю ночь обзванивал больницы и морги. Выходит, врал? И никому не звонил, потому что было лень? Или в больнице не знали имени и фамилии пострадавшей, поэтому и не смогли сообщить сыну, что его мать находится у них? Наверное, так и было. Определенно, какая-то особая магия исходила от этого Василия. Сыщики знали его всего пять минут, а уже пытались найти оправдания для него.

– Но что именно произошло с Ниной Ванной? Вам сказали?

– Черепно-мозговая травма.

– А точнее?

– По голове ее ударили. Кости черепа не выдержали, осколки в мозг проникли. Все там повредили. Если даже выживет, навсегда инвалидом станет. Ой, беда! И что делать, даже не знаю.

– Для начала надо ее сыну сообщить.

– Это верно!

Но Василий трубку не брал. Наверное, видел, что звонит Рита, и опасался, что речь пойдет о возврате долга.

– А кстати, почему вы вчера Нине денег напрямую не предложили? Пожалели? А когда Василий к вам напрямую позвонил, то передумали?

Рита всплеснула руками:

– Да разве же я знала, что у Нины случилось! Она же мне ни словом не обмолвилась. И даже больше того, я у нее прямо спросила, с Васей что-то, а она головой покачала. Нет, говорит, это к нему не относится. Только мне, Риточка, уйти нужно. Можно? Ну, я ее отпустила.

– Значит, денег у вас Нина не просила?

– Раньше занимала, – помедлив, призналась Рита. – И не один раз. И не все еще отдала. Все для Василия, всякий раз его из беды выручала. Наверное, неловко Нине снова было у меня денег просить, она ведь совестливый человек, в отличие от ее Василия. Вот она и побежала в другое место. Ах, если бы я только знала! Ведь беды можно было бы избежать! Надо было мне самой ей денег предложить! А я промолчала! В итоге за Ваську на десятку больше пришлось заплатить, да еще и Нина теперь умереть может. Правильно моя бабушка всегда говорила, если можешь сделать доброе дело, делай, не откладывай, второй раз случай может и не подвернуться!

Вот только можно ли было назвать добрым делом уплаченную за Василия взятку? Не лучше ли было оставить его в том месте, в котором ему и надлежало находиться за все его художества? Но это был чисто риторический вопрос, а Сашу с ее папой интересовали вещи практического характера.

– А в какой больнице оказалась Нина? Кто на нее напал? Почему это произошло?

Рита лишь руками в ответ развела:

– Сама голову ломаю, кому могло понадобиться Нину трогать? Одета она была скромно, если не сказать что бедно. При себе у нее никогда ничего ценного не имелось. Ни золота, ни украшений, да и выглядела она так, что всякому было ясно, женщина живет в большой нужде, даже на стрижку денег лишних не имеет. Нет, ограбить ее точно не могли.

– Это если происшествие случилось ДО того, как Нина получила деньги. А если ПОСЛЕ того? У нее при себе имелось двадцать тысяч наличными. Это минимум. Она могла и больше занять, мало ли как дела в полиции обернутся.

И тут Саша осеклась. Да ведь соседка ни словом не упомянула о том, что Нина собиралась призанять деньжат. Она же прямым текстом сказала, что знает человека, за которым есть должок. То есть Нина собиралась с кого-то стребовать то, что считала долгом. А долг мог быть и много больше тех несчастных двадцати тысяч, которые были нужны Нине в тот день. И значит, сумма у несчастной женщины при себе могла оказаться очень внушительной. А могло быть и такое, что денег Нина не получила. А рассчитались с ней совсем иным образом… Ударив женщину по голове и проломив той череп.

– Не знаю, как тебе, а мне это все очень не нравится, – сказала она папе, когда они вышли из магазина доброй Риты. – Мы искали хозяина нашего Яго, почти нашли его, наткнулись на след женщины, которая могла бы нам в этом деле помочь, и вдруг она оказывается на больничной койке.

– И ты заметила, что рядом с ней крутился мужчина, чье описание как две капли воды совпадает с нашим знакомым продавцом с Кондрашки?

– А ведь и правда, – удивилась Саша. – А я-то еще подумала, где я могла такого типа видеть. Ты прав! Мы с ним сегодня встречались. Так что? Это он?

– Может быть, он.

– Поедем назад? На Кондрашку?

– Предлагаю все-таки сначала заглянуть в ресторан. Там остались свидетели, которые могут нам помочь.

– А как же нападение на Нину Ванну? Его не будем расследовать?

– Мы с тобой в первую очередь занимаемся поисками хозяина Яго или ты забыла об этом?

– Но мне показалось, что совсем недавно ты был готов отказаться от них?

– Да, – согласился папа и тут же поспешно добавил: – Но это было до того, как я узнал про нападение на несчастную женщину.

– Ты считаешь, что эти две ниточки как-то связаны между собой?

– Мне бы этого совсем не хотелось, но такой возможности исключать нельзя. И поэтому надо бы побольше выяснить как про эту Нину Ванну, так и про первого владельца Яго. А это последнее можно сделать только в ресторане.

И они пошли в ресторан. Впрочем, внутрь им попасть не пришлось. Не доходя нескольких десятков метров, они увидели, как из ресторана выскакивает тот самый любезный и аккуратно причесанный официант. Впрочем, сейчас его вид был далек от того, который запомнился Сашеньке. Волосы на голове у него стояли дыбом. Глаза были выпучены, а лицо отливало бордовым цветом. Кроме того, одет он был кое-как, куртка застегнута криво, шнурки на кроссовках и вовсе волочатся по земле. Казалось, что одевался он впопыхах, не очень обращая внимание на то, чтобы детали его гардероба гармонировали друг с другом.

Выскочив из ресторана, он огляделся диким взглядом, а потом помчался прочь, не разбирая дороги.

– Что это он? Пожар?

– Мчится, словно угорелый.

И Саша с папой последовали за ним. Но сделать это было не так-то просто. Официант отличался молодостью, силой и выносливостью. Он мчался с такой скоростью, что ни Сашенька, ни ее папа не могли за ним угнаться. Не прошло и нескольких минут, как официант скрылся из виду и пропал.

– Мне это не нравится, – сказала Сашенька, когда они с папой смогли отдышаться. – Куда это он так ускакал?

– Мало ли какие неприятности могут быть у человека. Может, это никак и не связано с тем, что случилось с Ниной Ванной.

– А вдруг связано? И мы совсем немного времени спустя найдем нашего официанта в таком же положении, в каком нашли Нину Ванну.

– Погоди… А что соседка говорила про ее ухажера, в котором мы с тобой заподозрили нашего продавца с рынка? Могла Нина Ванна отправиться к нему? Как его звали?

– Тихон Иванович.

– Может, все-таки вернуться к нему на рынок и хорошенько его прижать? Может, он знает, что затевала Нина?

– Ну, если мы не ошибаемся…

– Да ты сам вспомни, как он смутился, когда ты у него начал спрашивать, не приходили ли к нему какие-нибудь люди с просьбой пояснить, куда он дел попугая, который у него жил?

– Ты тоже это заметила? А я думал, что ты на ворона глазела.

– И ничего я не глазела, – обиделась Сашенька. – А хоть бы даже и глазела, это не мешало мне многое другое вокруг замечать. И как у Тихона глазки забегали при твоем вопросе, я тоже видела.

– Но директор «Замка короля Артура» не выглядел смущенным. А ведь к нему должны были к первому обратиться с таким вопросом.

– Во-первых, он работник торговли, ему не привыкать держать лицо. Мог соврать, мы бы с тобой этого и не заметили. А во‐вторых, в ресторане помимо него работают и другие сотрудники, кому известна судьба попугая. Эти двое любителей редких попугаев к директору ресторана могли и не обращаться.

– Тогда кто с ними общался? Официант?

– Именно! Вот он как раз заметно занервничал, когда ты стал расспрашивать у него про попугая.

– Не про самого попугая, – поправил Сашеньку ее папа, – а про его первого владельца.

Сашенька была вынуждена признать, что папа прав. И вдвоем они направились обратно на Кондрашку.

Глава 5

Первым, кого они увидели на подходе к рынку, был огромный черный ворон, который сидел на вывеске, извещавшей о грандиозной распродаже пуховых оренбургских платков. Учитывая, что на улице наконец-то установилась по-настоящему летняя жара, время для таких торгов было самое подходящее. Возле платков скучал продавец, он же попутно торговал кавказскими папахами, казачьими бурками из войлока и прочими крайне необходимыми в хозяйстве современного человека вещами.

Но таков уж был этот рынок, хранящий самобытный колорит народных промыслов получше любого Министерства культуры.

– Папа, посмотри, это не Агафон там сидит?

И прежде чем отец успел сориентироваться, Сашенька подняла руку и закричала:

– Агафон! Агафоша! Иди сюда! Иди ко мне!

К ее немалому удивлению, ворон послушался. Он взмахнул крыльями и тяжело поднялся в воздух. Сделав круг почета, он все же подлетел к девушке. Впрочем, садиться на протянутую руку он избегал, кружил над головой у Саши, распугивая своим оглушительным карканьем проходящих мимо зевак. Ворон был необычайно крупной птицей, и его полет выглядел угрожающе. Люди кричали от страха и разбегались по павильонам. Продавец укрылся буркой. Остальные попрятались, кто и где мог.

– Агафоша, хороший мой, иди ко мне!

– Что ты делаешь! – одернул ее отец. – Ты забыла, как он тебе чуть палец не откусил!

– Не откусил же! Но почему он не садится? А! Кажется, я поняла, что ему не нравится.

Сашенька перестала размахивать руками и замерла. И почти сразу же Агафон приземлился ей на плечо.

– Ну, рассказывай, где Тихон Иванович. Где твой хозяин? Почему ты один?

Агафон внимательно посмотрел на нее, потом пригладил растрепавшиеся во время полета перья, ворон был еще тем щеголем, и принялся обстоятельно докладывать, как случилось, что он – порядочный и всеми уважаемый ворон полных двадцати пяти лет от роду болтается в воздухе над этим рынком, словно какая-нибудь ничтожная перепелка. Очень жаль, но вороньего языка Сашенька не понимала. И все же ей стало ясно, произошло что-то неладное, раз уж Агафон остался без своего владельца.

– А где Тихон? – спросила Сашенька, когда они дошли до торговцев, рядом с которыми торговал профессор орнитолог.

– О! – обрадовались те в ответ. – Вы нашли Агафона! А мы боялись, что ворон пропадет. Он же ручной, города не знает, запутался бы в проводах или от удара о фонарный столб погиб.

Услышав, что его считают форменным глупцом, который не способен уклониться от таких примитивных опасностей, Агафон возмущенно встопорщил перья. Любому было бы ясно, что ворон просто на пределе негодования. Но торговцы, привыкшие к кроликам и индюшкам, совсем не разбирались в повадках воронов.

– Давайте его мне, – сказал самый шустрый из них. – Я передам птицу Тихону, когда тот вернется.

И уже протянул руку к ворону. Но взять Агафона было не так-то просто. Он уже выбрал себе новую хозяйку и переходить из рук в руки не собирался. Не курица небось и даже не петух! Поэтому Агафон с размаху стукнул клювом нахала по руке, отчего тот вскрикнул и поспешил отступить под дружный хохот остальных продавцов.

– Поделом тебе, Витька. Торгуй своими цыплятами, а к настоящим птицам не лезь.

– С ним даже Тихон не всегда совладать мог, куда уж тебе!

Но продавец, которому досталось клювом, уже и сам осознал свою ошибку.

– Ну его! – потирая ушибленное место, на котором наливался здоровенный синяк, с досадой прошипел он. – Никаких денег не захочешь, с таким извергом связываться!

– А где же Тихон? Куда он делся?

– Мы и сами хотели бы это знать. Ушел он.

– Что ты врешь! Не ушел он, увели его!

– Увели? Кто увел?

– Сегодня… Не успели вы уйти, как к Тихону двое каких-то мужиков подвалили. Мутные оба. Но стали разрешение на торговлю спрашивать. Корочки показали. У Тихона все бумаги в порядке были, он их этим двоим бугаям показал, только они сказали, что это все не то и что они Тихона забирают с собой.

– И вы отпустили человека неизвестно куда и неизвестно с кем!

– А что нам было делать? Не драться же с ними? Тем более что они предупредили нас, что находятся при исполнении, а Тихон задержан для дачи показаний!

– Значит, это полицейские?

– Ну, вроде того.

– А где тут ближайшее отделение? Мы пойдем туда и разузнаем, что случилось с Тихоном. Зачем они его забрали?

Но на этот счет у торговцев были сомнения.

– Если это были и полицейские, то не наши.

– Нет, эти двое точно не из нашего отдела.

– Своих мы всех знаем.

– А этих двоих мы никогда прежде не видели.

И тут Сашеньке пришла в голову мысль:

– А как они выглядели? Возможно, у одного из них на ногах были ботинки, а другой был в кроссовках?

Ответом ей был дружный хохот. На ноги уведших Тихона «полицейских» никто не обратил внимания. А внешность все принялись описывать по-разному. У кого-то один был брюнетом, другой блондином. Кто-то считал их обоих шатенами. Третий утверждал, что волосы были подстрижены так коротко, что цвета и не разобрать. Про лица тоже ничего примечательного выяснить не удалось. Тип лица у обоих был славянским, носы то ли картошкой, то ли уточкой. Глаза и у того, и у другого то ли голубые, то ли карие, то ли серые. А про рост и говорить нечего, он варьировался от метра семидесяти до метра восьмидесяти пяти.

Каждому из свидетелей увиделось и запомнилось во внешности этих двоих что-то свое. Единственное, в чем все свидетели сходились в своих показаниях, один из двоих был почти на целую голову ниже другого. И на этом сходство в показаниях очевидцев заканчивалось.

Агафон прочно обосновался на плече у Сашеньки, игнорируя все прочие приглашения. Непонятливым доставалось от него огромным клювом, и вскоре все торговцы признали неоспоримое право девочки на владение вороном.

– Доставит он вам еще хлопот. Характер у него… о-го-го!

– Вы, кажется, попугая потеряли? Так ворон вам десяток попугаев заменит.

– Принесете его еще к нам обратно!

Сашеньке стало обидно за Агафона, и она воскликнула:

– Не принесем!

– Раскаетесь и принесете! А мы еще подумаем, брать его у вас или не брать!

И несколько раздосадованные упущенной выгодой торговцы вернулись к своему живому товару. Как известно, лучше собственная курица в руках, чем чужой ворон в небе.

Так как торговцы ровным счетом никак не могли объяснить исчезновение Тихона Ивановича, то Сашенька с папой отправились к охранникам на рынке.

Те проявили удивительное хладнокровие.

– Ну да, видели, как одного сегодня уводили.

– А что? Почему?

– Наше дело за порядком следить и карманных воришек гонять. А те ребята из отдела по борьбе с организованной преступностью. Мы им не указ. Если увели человека, значит, за дело.

– Профессор – преступник?

– А кто вам сказал, что он профессор?

– Сам Тихон Иванович нам это и сказал.

– Вы им больше верьте, продавцам этим. На таких доверчивых лохах вся их торговля и держится. Если им верить не будут, кто же у них дворняжку по цене породистого щенка захочет купить?

– Не все же такие. Есть и честные торговцы.

– Не знаю. У нас я таких не встречал.

Охранник оказался пессимистом, не верил он в человеческую порядочность ни на грош. С таким даже разговаривать было противно. Пришлось уйти с рынка и обратиться за помощью в отдел полиции. Но там тоже лишь развели руками.

– От нас вы чего хотите? Сегодня рейдов по рынку мы не делали. И ни одного задержания не было проведено.

– Тихона увели не ваши сотрудники, а люди из ОБОП.

– Как? ОБОП?

– У них и документы были!

– Да его же уже сколько времени не существует! Расформировали, переименовали… Вот мне интересно, кто же вам такие корочки показал?

Папа объяснил, чем крайне взволновал здешних полицейских.

– Похоже, оборотни какие-то к нам сегодня заглянули.

– Больше на саму организованную преступность похоже. Корочками по случаю разжились, а проверить, действительны ли еще их удостоверения, не удосужились.