Цвет вечности

А про туросика – чтобы не совались без надобности в лес. То же и про цмоков-леших. Про озерниц – чтобы дети не купались одни. И так далее. Но эти страшилки считают выдумками, хотя я слышал странные истории, что пропадали бесследно люди. Например, ушедшие по грибы. А кто-то стабильно твердит о блуждающих огоньках[13] на кладбище. И об упыре, который унес девочку прямо среди белого дня из деревни.

Кстати, случай с упырем был в соседнем селе лет семьдесят назад.

Есть суеверия насчет разбитых зеркал, передачи вещей через порог. Дескать, нужно посмотреться в зеркало, когда что-то забыл и вернулся. И не передавать ничего через порог. Каждому известно, что, если заблудился в лесу, нужно переодеть вещь шиворот-навыворот, и леший отпустит тебя.

Ну а домашние драконы, как и кошки, видят нечистую силу. Оберегают дом и хозяев. Недаром дракона первым запускают в новый дом, как кошку.

– А вы, – спросил Джанни, – или кто-нибудь из ваших друзей, находил подтверждение хоть одной легенде?

Мы сразу же переглянулись. Я словила на себе долгий – вдохновенный и искрящийся – взгляд Андрея. Я понимала, что ему понравится сегодняшний вечер. И все остальное. Ферма, окрестности, природа и удивительная атмосфера, разлитая вокруг.

– Однажды, – начала Соня, – мы с Климом видели тень… Если честно, даже несколько раз. Тень огромного дракона, пролетающего над лесом.

– И местные часто такое говорят, – встряла я.

– Но я не верю, – фыркнула Вероника. – Все надуманное.

Клим насупился. У Сони покраснели щеки, и она опустила голову.

– Но я видел туросика, – заявил Клим убежденно и настойчиво. – Воочию. Это был огромный мускулистый бык, рога отливали золотом и светились. А глаза пылали желтым светом.

– Если ты не врешь, то пошел бы за ним и уже не вернулся, – промолвила Вероника деловито. – Они ведь заманивают людей в болота.

– Я знал, что наткнулся на туросика, и поэтому был осторожен, – оскорбленно ответил Клим.

Но по лицу Вероники, по ее легкой усмешке я сообразила: она не верит Климу.

– А Ящер? Я правильно произношу название? – спросил Джанни. – Вы упомянули о нем… И вроде бы есть белорусская традиционная игра или песня «О Яше». Но я не могу разобраться… Под песню танцуют несколько девушек с одним юношей. Парень, изображающий Яшу, должен якобы избрать или даже поцеловать девушку, невесту. Но зачем?

– Яша, Ящер, Змей, – опять кивнул Клим. – Один из известнейших цмоков. Упоминания о нем содержатся в летописях тринадцатого-шестнадцатого веков. Историки находили доказательства и более раннего присутствия в сказаниях здешних земель. Некоторые считают, что Ящер являлся божеством, которого старались задобрить с помощью древнего обряда, принося в жертву красивых девушек и женщин, к которым он был неравнодушен.

Игра «Ящер» – отражение действа. Парня сажают на камень, и девушки водят вокруг него хоровод. Подставной дракон избирает самую привлекательную и целует, иными словами, делает невестой, и навсегда забирает с собой.

– Любопытно… но как… – Глаза итальянца сверкнули. – А могли бы вы, пожалуйста, изобразить это для меня? Я бы очень хотел увидеть, как все происходит.

Клим невозмутимо пожал плечами. А я нахмурилась.

Ребята быстро распределили роли: Вероника, я и Соня оказались невестами.

Яшей же выбрали Андрея, что логично, ведь в конце Ящер обязан поцеловать невесту. И, так как между нами уже было подобие отношений, он мог поцеловать меня, не создавая неловких ситуаций для общих друзей.

Но мне вовсе не поэтому не хотелось играть в игру. Просто я знала другую легенду. Иную. Малоизвестную. Которую мне давно, еще в детстве, рассказывала мама. О древних ведьмах, боровшихся с цмоками, превративших детскую невинную песню-забаву в оружие, способное призвать враждебное существо, лишить магической силы, а потом и убить.

Если не завершить ритуальный танец поцелуем, все так и будет. У призванного таким образом цмока имелся один-единственный шанс спастись – обмануть ведьм и завершить начатое – забрать поцелуй девушки. Только тогда он мог вернуть себе силу.

Я не горела желанием переправлять сюда мифическое тысячелетнее существо, которое, возможно, занималось важными древними делами, и не хотела злить цмока. Поэтому приняла взвешенное решение: во что бы то ни стало я должна поцеловать Андрея и завершить ритуал.

Он стоял у берега. За его спиной в зеркальной глади воды отражалось закатное небо. Совсем рядом, слева от Андрея, горел костер.

Он был одет в льняную белую рубашку – удачный наряд для ритуальных танцев. Мы с Вероникой – в шифоновых сарафанах, Соня – в летящей легкой юбке в пол. Представляю, как мы атмосферно смотрелись в объективе фотоаппарата Джанни. Не хватало лишь цветочных венков на головах.

Мы разулись, ступили босыми ногами на остывшую, уже успевшую покрыться росой прохладную траву и окружили Андрея. Взявшись за руки, начали вести вокруг него хоровод.

И, улыбаясь, запели:

«Сядить ЯщерУ золотым кресле,У оряховым кустеОрешачки луще.– Жанитися хочу,– Возьми собе панну,Котораю хочешь,Котораю любишь…Сяде Ящер под пирялущемНа ореховым кусте,Где ореховая лусна,– Возьми собе девку,Котораю хочешь…»[14]

На этих словах мы замерли и отпустили руки друг друга.

Андрей, не растерявшись, повернулся в мою сторону и потянулся ко мне, избрав. Я улыбнулась, мы переплели пальцы.

Теперь на глазах у всех нам следовало поцеловаться в губы, но что-то внутри меня, вопреки логике и здравому смыслу, заставило меня машинально сориентироваться и первой чмокнуть Андрея в щеку.

Возвращаясь домой, наша компания постепенно распалась – Илья и Андрей направились провожать Веронику в «Новую жизнь», Клим и Соня – двинулись в Сады.

Я осталась вместе с итальянцами. На улице сгустился вечерний сумрак. Солнце село – темно-синее полотно стирало на небе остатки заката. Нас ждал запоздалый ужин, приготовленный Снежаной. Пока мы уплетали мачанку[15], сидя на террасе банкетного зала и размеренно обсуждая путешествия Джанни и Джозефины по Европе и восточнославянским странам, подле воды Червоного, словно обнаружив нас по следам, прилетел взрослый фок.

Вплоть до нашего ухода в дом он медленно и безмятежно плавал, озаренный светом луны, взошедшей на небосвод.

После ужина я показала гостям их покои и оставила, предоставив самим себе и давая отдохнуть. Сегодняшней ночью Мидори спала с ними в комнате.

Наутро они уже уезжали. Я перепроверила документы, необходимые для отправки дракона, и еще раз сосчитала печати нотариуса. Все в норме. Затем я опять повторила для свежеиспеченных хозяев Мидори рекомендации, которые, как я надеялась, они уже запомнили из многочисленных разговоров с папой.

– Вы никогда не должны бояться пожара. Драконы не устраивают их дружелюбно настроенным людям. Только если кто-то им причинит вред, он ответит. Поэтому в общественных местах надевайте на Мидори намордник, как если бы вы были хозяевами любого пса. Ваше жилище никогда не пострадает.

Дракон всегда тушит пожар. Проглатывает огонь. Рядом с ними сложно распалить костер. Поэтому не рекомендуем использовать газовую плиту с конфорками и открытым огнем – останетесь голодными. Иногда они тушат даже горящие сигареты. И приходится несколько раз объяснить, что огонь вам нужен и безопасен. Не сразу, но они понимают. Я знаю лишь одного дракона, который может обжечь человека ни с того ни с сего – в момент игры, но не сильно. Это мой Кинли. Но он живет с нами, поэтому вам ничего не угрожает. Есть небольшие сложности, связанные с тем, что Мидори – самка. Если рядом окажется домашний дракон или каким-то невероятным образом рядом появится заблудившийся дикий, то Мидори отложит яйцо – и оно будет вашим.

Тогда вам лучше найти местного специалиста, который имеет дело с драконами, либо придется везти яйцо или даже детеныша сюда. На крайний случай – хотя бы связаться с нами. Вылупившийся дракончик будет не домашним, а диким. И вот он уже может быть опасным.

Ведь драконы не просто вам не доверяют, а всем людям. Если захотите оставить его, он вам не позволит. А отпустите – умрет с голоду. Никто не научит малыша охотиться. В общем, сперва яйцо будет с вами несколько лет. Обычно пять. За это время советую проконсультироваться. Или наведаться в гости. Если дракон вылупится у вас без присмотра – беды не оберешься. А мы приручим детеныша, затем вам отдадим, если хотите. Это бесплатно. Не знаю, насколько легально вы, как граждане без лицензий, сможете продать его в Италии, например. Но отец поможет разобраться в юридических вопросах. Просто мы хотим, чтобы драконы всегда были в порядке, понимаете?

По лицам четы Нобиле я видела, что итальянцы со мной полностью согласны. Они и правда хорошие люди. А наша умница – прилежная, послушная Мидори – подарок для них. Как и они – для нее.

Я была спокойна. Но когда машина вырулила за ворота – не сумела сдержать слез.

А сейчас я осталась на ферме. Я и семеро драконов в вольерах, не считая Кинли. Богдан, который уже должен был сегодня приехать их кормить и очень ответственно относился к работе, отсутствовал, значит, у парня снова сломался автомобиль. Эта причина была единственной, почему он мог позволить себе опаздывать.

И, не теряя времени, я отправилась ухаживать за животными. Сперва готовить завтрак. Точнее – доставать из холодильника заготовленную накануне вечером еду. И по пути к дому даже завернула к кустарникам – собрать для питомцев немного ежевики и смородины.

Я заметила, что кусты уже изрядно объедены Кинли. Или, возможно, драконами, вылетающими из вольеров.

После того как раздала им пищу, я вернулась на кухню и поджарила яичницу. С жестяной миской в руках, где дымилось лакомство, я вышла на улицу и обогнула дом, осторожно поднялась по привычной стремянке и поставила блюдо на край кровли – для нового. Ведь есть кто-то еще. Мы знали это, поскольку слышали писк по вечерам.

И видели подарки: несколько цветных стеклышек и столовую ложку, украденную невесть у кого. Мидори уехала, мы лишились одного дракона, а сейчас пора приручать нового. И нам было интересно узнать, взрослый он или еще детеныш. И если мальчик, то мы назовем его – Небасхил, если девочка – Колыханка. Я надеялась, что со дня на день наша семья познакомится с ним, когда он перестанет быть пугливым, приняв несколько угощений.

После того как спустилась, я старалась не следить за крышей и не пытаться рассмотреть, прилетел ли кто-нибудь, чтобы не быть навязчивой, и отправилась за щетками. Набрала ведро воды и принялась чистить чешую Розамары, которая успела поесть и была слишком доброй, позволив мне ее помыть. Примерно в середине процесса я и услышала громкий выдох – как сильное дуновение ветра, очень мощный порыв.

Обернувшись, увидела на пустыре лежащего дракона. Его шкура была глубокого сине-кобальтового цвета с яркими лазурными контурами на крыльях. Но он – явно не тот малыш, которого мы ждали. Ведь размер… Он был гораздо крупнее тех, что обитали в вольерах. Приблизительно четыре метра в длину. Почти что с дом.

Дракон растянулся перед озером, опустив голову на землю, и мирно лежал с закрытыми глазами, будто очень уставший или даже раненый, шумно вдыхая и выдыхая воздух.

Когда в очередной раз его ноздри испустили горячий пар, я на расстоянии ощутила, как меня с ног до головы обдало жарким дыханием, чуть сдвинувшим меня с места напором – и пошатнулась.

В моих руках по-прежнему были принадлежности для мытья. Совершенно не испытывая страха, я медленно пошла к нему, оставив Розамару.

Приблизившись, обмакнув щетку в холодную воду, встав на цыпочки, с трудом дотягиваясь, осторожно провела ею по темно-синей чешуе на шее. И он позволил мне себя коснуться.

Я потянулась свободной ладонью к его носу – голова дракона была побольше меня самой. И в этот момент он открыл глаза.

Они оказались голубого цвета. Неестественного. Ультрамаринового – словно из другого мира… И взгляд дракона был разумным.

А перед моим внутренним взором проносился вчерашний вечер у костра, легенды, ритуал, который считают вымыслом. Древний танец из преданий, песня о Ящере, огромном драконе, который каждый раз вынужден прилетать к тому, кто его зовет…

Глава 5

Тень цмока

Отойдя от гигантского дракона на несколько шагов, я развернулась к вольерам. И сразу услышала звук, похожий на схлопывание, засасывание в вакуум, будто свист пули, возвращающейся в ствол ружья.

Я вновь оглянулась.

Передо мной стоял мужчина тридцати или тридцати двух лет. Темные волосы, гладко выбритый подбородок. Он был одет в светлую футболку, джинсы и черный пиджак. На ногах – такого же тона темные туфли. А на вороте футболки блестели зацепленные за дужку солнечные очки.

Его облик на секунду вверг меня в заблуждение, а потом непринужденная улыбка мужчины резко сменилась недружелюбным оскалом.

Мое тело невольно крутанулось в сторону дома, и я молча направилась к усадьбе.

Мужчина последовал за мной.

Главный вход располагался поблизости, но я сознательно миновала его и поспешила к заднему. Открыв дверь, прошла внутрь, мигом сняла засушенную веточку зверобоя, закрепленную над порогом. И… протянула ему. Дракон стоял на улице.

Приняв ветку из моих рук, он беспрепятственно ступил в дом. Я закрыла дверь, забрала траву-оберег и повесила веточку на прежнее место.

Дракон вытащил из кармана ключи от машины и мобильный телефон и небрежно бросил их на тумбочку. Прямо рядом с фотографиями нашей семьи в рамках. На одной был запечатлен и он сам в компании моих родителей.

Не снимая начищенных ботинок и хорошо зная обстановку, он быстро идет в кухню.

Ян. Ян Сапковский. Сосед из «Новой жизни», давний друг родителей. Точнее, мамы.

Я знаю его с детства, можно сказать, с пеленок. Где-то у меня есть фотография, где он держит меня маленькую на руках.

Ян Сапковский. Яша. Ящер.

Дракон из легенд, в которые я верила с раннего детства. Преданий, которые никогда не были вымыслом. Сказаний, являвшихся реальной частью нашей жизни.

Слишком реальной частью.

Он садится за стол и откидывается на спинку стула. Спрашивает, где родители.

Я сообщаю о похоронах.

Некоторое время Ян был в отъезде, мы не рассчитывали увидеть его раньше дня моего рождения. Завтрашнего дня. Однако он вернулся сегодня. Или что-то его заставило…

Что-то, из-за чего он сейчас зол. Возможно, моя ошибка послужила тому причиной…

Когда я думаю об этом, перед моими глазами опять проносятся вчерашний закат, озеро, костер и танец.

Ян живет в «Новой жизни», недалеко от дома Вероники. Но первым делом заглянул к нам, похоже, у него не оставалось выбора. И теперь он рассчитывал увидеть мою мать, конечно же.

Хочет пожаловаться на меня?

Вообще-то, когда я была маленькой, мы с Яном проводили довольно много времени вместе и были в некоторой степени близки. В какой-то момент я даже считала его лучшим другом. Рассказывала ему обо всем. Он водил меня на реку купаться. Теперь, когда я выросла – мы не то чтобы заметно отдалились, но он занял покровительственную позицию как будто моего старшего брата или даже дяди. Этакого наставника. И мы немного утратили былую эмоциональную связь.

Теперь он учил меня жизни и помогал маме меня воспитывать. Возможно, небезосновательно.

Пару лет назад я была настоящим бунтующим подростком. Ян сыграл весомую роль в том, чтобы я не отбилась от рук окончательно. Но трудный возраст позади, я выросла, усвоила многие уроки и стала послушной. К сожалению. Иначе смогла бы громче проявлять голос.

Хотя иногда даю поводы почитать мне нотации.

Я осторожно начинаю с ним болтать, пытаясь сбить градус напряжения и заодно уклониться от ответственности за свой необдуманный вчерашний проступок. Внезапно в кухню влетает Кинли и садится на спинку стула и начинает шипеть, глядя на Яна. Вдобавок он видит, что я иду к плите, и прогонять его уже бесполезно.

Ян скалится на него.

Отворачиваюсь, не вмешиваясь во взаимную антипатию, и начинаю разогревать сковороду и готовить яичницу. Так ведь задабривают древних напыщенных существ? Рассказываю, стараясь сделать как можно более непринужденный тон, о новостях – о поступлении в университет, о том, как сдала экзамены, о выпускном.

И нахожу в себе смелость легко упрекнуть его в том, что Ян пропустил мероприятие.

Он говорит, высокомерно и снисходительно:

– Я смотрел твои фотографии в соцсетях: разве этого недостаточно?

С моих губ срывается обиженное ворчание. Мы не переписывались. Он пропал и долго не появлялся, причем впервые так долго. Мне есть что ему предъявить. Как и родителям. Мама считала Яна почти членом семьи – и его длительное отсутствие огорчало нас.

Я подаю яичницу. И собираюсь позавтракать вместе с Яном. Не забываю выложить и порцию Кинли – в миску на полу.

И пока я это делаю, Ян вдруг спрашивает:

– Соленая?

И тут я понимаю, что посолила. ЯИЧНИЦУ.

– Ты серьезно? Хочешь, чтобы я сжег твой дом? – пугающе ровным тоном вопрошает он.

Выпрямляюсь в полный рост, отвлекаясь от миски Кинли, хмурю брови и будто еще раз вспоминаю, кто он такой на самом деле.

Ян Сапковский – дракон, древнее бессмертное существо, наделенное магией, сидел у меня на кухне и желал просто уплетать яичницу. У него имелась подписка на «Нетфликс» и профили в соцсетях. И все, что напоминало мне о его инаковости, о том, что он не такой, как мы, а дракон – это его ультрамариновые глаза.

А сейчас, когда мы были одни и нас не видели другие люди, – они пылали цветом вечной драконьей жизни. Цветом вечности.

И это был недобрый взгляд.

Я осмотрелась по сторонам. Задумалась, размышляя о вещах, которые люблю, вспомнила о гардеробе, который еще не перевезла в новую квартиру. И представила, как все горит ярким пламенем. И родители обвинят не его, а меня.

– Я забыла, – пробурчала себе под нос.

– Ты проявила неуважение к дракону, – заявил он и показательно уточнил: – Дважды. Примерно за каких-то двенадцать часов.

Из-за несправедливых обвинений я тоже начинаю закипать. Но не подаю виду, желая все же помириться с Яном. Ссора – совсем не то, чего бы я хотела после нескольких месяцев перерыва в общении.

– Можно сделать поблажку за столько лет дружбы? – спрашиваю я.

Но он непоколебим. Выражение его лица ясно дает понять – Ян оскорблен просьбой.

– При чем здесь ЭТО? – возмущается он. – Я ДРАКОН.

Да уж, спеси у Яна не отнять. Все как в старых сказаниях: драконы – те еще высокомерные ископаемые создания.

И он плавно, насколько это возможно, с моей подачи, не внешне, но поведением превращается в то самое древнее существо, в мифологического дракона, который привык к поклонению и щедрым пожертвованиям от людей.

Ненавижу, когда он таким становится.

– Я посолила машинально, – ворчу я.

Обиженная на него или уже на себя – точно не знаю, но разворачиваюсь к плите и начинаю готовить новую порцию, уже без соли.

Даже на расстоянии чувствую, как он до сих пор недоволен. Однако не намерена так просто сдаваться.

Я собираюсь победить.

Пока жарится яичница, подхожу к нему поближе.

Сажусь за стол и говорю, глядя Яну в глаза, совершенно милым тоном, словно мне снова лет пять:

– Ну, прости меня, дракон.

– Ян. Меня зовут Ян, – чеканит он, но против воли его голос звучит более мягко.

Он продолжает злиться, не способный усмирить гордыню. Но я отчетливо вижу и то, как теперь Яна бесит и тот факт, что ярость начинает его предательски покидать.

Он явно хотел бы наказывать меня подольше. Но никак не получается – он добреет на глазах.

Ведь он любит меня. Как младшую сестру – если бы мы были не из разных миров и одной крови.

Он любит меня. Он – дракон и мой давний друг.

Я широко улыбаюсь и в следующую секунду начинаю хохотать – меня смешит его несуразный растерянный вид. Дракон сбит с толку своим быстрым поражением.

Ян громко и недовольно выдыхает, отворачивается на секунду, а потом снова смотрит на меня – его губы изгибаются в сдержанной улыбке, которую он уже не в силах подавить.

Он немного успокоился. Ультрамариновые глаза потухли, уступив место безмятежному голубому, человеческому цвету.

И ровным тоном он, наконец, проронил:

– Ава, нельзя вызывать меня просто так, без причины.

Наконец произнес то, что задело его и в чем он – будто ему не пара сотен лет, а всего десять – не мог признаться.

Что заставило его разыграть этот концерт.

Тени вчерашнего костра в моей памяти угасали. Лицо Андрея, тонкие голоса девочек – пропадали.

– Боялась, что ты опоздаешь на мой день рождения, – прошептала я невинно.

– Я собирался приехать завтра вечером. У меня куча дел. Я, кстати, занят и был за тридевять земель отсюда. Полагаю, ты издеваешься не специально, но вспомни, сколько раз я просил не петь дурацкую песню. Вы, люди, постоянно норовите нарушить мои планы. И если остальные ничего не понимают, то от тебя я подобной беспечности не ждал.

Песня – старинное проклятие ведьм. И я впервые задумалась, что такого сделал Ян, раз они решили наложить на него заклятие, которое помогало им призывать дракона и даже убить.

Заклятие напрочь лишало Яна сил. Коих хватало, лишь чтобы обернуться в истинную сущность и долететь сюда, скрывшись при помощи остатков магии от людских глаз. Поэтому он и выглядел слабым, почти раненым драконом на пустыре перед озером.

– Я не хотела танцевать, но выбора не имела. Нельзя было отказаться – какое я могла найти объяснение? Я не могла рассказать о тебе. Прости.

Он улыбнулся – понимающе, по-доброму и сочувствующе.

Я недоумевала.

И не появилось никаких догадок, даже когда он спросил:

– Было так сложно его поцеловать? Того парня?

Не возникло никакого желания обсуждать поцелуи с Андреем. Но они – часть ритуала, который я тем не менее не исполнила.

– Не хотелось, – пробормотала я.

Он вздохнул и покачал головой.

– Значит, придется меня.

Я нервно усмехнулась.

– Что? – И тут же с испугом уставилась на Яна.

Дракон не шутил, наоборот, он был непоколебим и серьезен.

– Это просто детская игра, дракон, – шепнула я.

– Ян, – снова поправил он, почему-то всегда пытаясь меня заставить называть его исключительно по имени. – Ты в курсе, что неисполнение обычая лишает меня силы.

Это мне известно.

– Но я предполагала, что ты иногда можешь от него отступать.

– Нет. Обряд священен. Ты призвала меня. И мне нужна моя сила. Хотя после этого она восстановится только через несколько дней.

Я мялась. Ситуация казалось глупой. Но фактически у меня и сейчас не было выбора. Меня заставили. Ведьмы, дракон, я сама…

Он продолжал строго и выжидающе смотреть на меня.

Я несмело встала из-за стола. Ян – тоже, и мгновенно очутился рядом со мной.

Мы глядели друг на друга.

Это было самым странным, что когда-либо происходило между нами. Я знала Яна с пеленок, а сейчас все стало непонятным и непривычным.

И я попыталась выкинуть настоящий момент из головы. Уверена, мы оба мечтали, чтобы необходимое действие побыстрее закончилось. Я застыла каменной мумией. Дракон положил ладонь на мой затылок и, приблизившись к моему лицу, немедля коснулся губами моего рта. На секунду или две.

Меня обдало теплом драконьего огня, заточенного под его кожей. А затем он отпрянул.

Это было мгновенно. Я не успела ничего понять. Но сразу стало неловко.

Я опустила глаза в пол и скрестила руки на груди.

А затем неожиданно услышала голос мамы в арке кухни:

– Ян! Как я рада твоему приезду!

Я вздрогнула.

«Черт, – пронеслось в моих мыслях. – Что она успела увидеть?»

Я отскочила от Яна, словно он обернулся летающим змеем и обжег меня огненным дыханием. А мама уже находилась здесь. Дружелюбно улыбаясь, делая вид, что ничего не заметила, она принялась тепло обнимать Яна.

«Но она точно все видела. И что подумала?»

Я резко отворачиваюсь. Иду проверять яичницу, которая чудом или благодаря малой температуре не успела сгореть.

В глянцевой варочной панели я вижу свое отражение: волосы завязаны в небрежную гульку, на щеке – темная полоса земли – примерно пару часов назад я вышла ухаживать за драконами.

В это утро я была в домашних шортах, почти пижамных, и коротком топе. Очень домашний образ, который невольно меня смутил. И почему-то я судорожно начала распускать волосы и стирать со щеки грязь. Чувствовала себя некомфортно. Вот в каком образе я предстала перед Яном. А он… не мог ничего сказать, что ли?

Оттерев щеку, смотрю на свое отражение. Теперь я выгляжу гораздо лучше.

Яичница готова. Выкладывая ее на тарелку, слышу отдаленные голоса мамы и Яна, плавно переместившихся в гостиную.

Они с мамой – лучшие друзья. Познакомились много лет назад, их свело одно странное обстоятельство. Ян выглядел точно так же, ничуть не моложе, а мама была еще подростком.