Контакты

– Нужно хоть что-нибудь да делать! – в отчаянии сказал штурман и посмотрел на командира.

– А что тут предпримешь? – отозвался Смокунов, показывая на штурвал. – Самолет его не слушается. Он как у игрушки. Видимо, эта штуковина не только экранирует связь, но и парализует все приборы.

Тут его взгляд сделался неясным, затуманенным. Сознание и память куда-то уплывали. Он смотрел на товарищей в удивлении, но с ними происходило то же самое. Виктор хотел, было повернуть штурвал, но безвольные руки, как плети упали на колени. Командир увидел, что кабина куда-то исчезла, а вокруг их был один зеленый туман и из тумана кто-то шёл к нему навстречу…

<<2>>

Ла перевел аппарат в орбитальный полёт. Вот и достигнута конечная цель их разведывательного полета – эта крохотная голубо-белая планета, та, где ученые Ленды обнаружили с помощью поля Би разумную жизнь. Давно навигатор Ла оставил свою планету, родную и самую прекрасную и, как всякий путешественник, немного тосковал по ней.

Ла вспомнил как его отец, старый и опытный навигатор, немало повидавший за свою жизнь, говорил ему, молодому навигатору, только что вступившему на жизненный путь: «Планет в Мире Звёзд много, как в нашей Системе, так и в других, весьма далеких от нас, но жизнь разума существует далеко не на всех планетах. При современной технике, при современном познании космоса найти островок разумной жизни, в любой форме, невозможно, но настанет время, когда ученые откроют принципиально новый способ изучения необъятного мира, и тогда будет много легче найти островки жизни разума».

Ла почему-то верил, что именно учёные их планеты откроют этот новый способ познания Мира Звёзд и что, именно представители их цивилизации первыми в истории первыми полетят навстречу братьям разума. И когда знаток живой материи Би доказал, что любое живое существо, имеющее Разум (любого порядка) излучает в пространство особые энергетические поля, волны, которые впоследствии были названы его именем, для которых не существует преград и потом он блестяще доказал эту версию, тогда слова отца стали реальностью…

В пост вошли командир и бионик Эн, который принимал самое активное участие в эксперименте Би, и кому первому улыбнулась удача,

– Ну, как, доволен своей планеткой? – учтиво спросил командир…

– Мы над теневой частью, поэтому я не могу ничего разглядеть, замеры дают только обобщенные данные.

– А ты хотел бы сразу на освещенную сторону, и чтобы нас сразу обнаружили? – с иронией спросил навигатор.

– Ну, зачем так мрачно? Во-первых, у нас есть силовое, экранирующее поле, во-вторых, я не против контакта и…

– А, главная, задача наша – не вмешиваться, а наблюдать, – напомнил инструкцию Кы. – Как думаешь, Ла, может, позволим первооткрывателю полюбоваться ночным видом нового мира? По показанию замеров мы находимся над незаселенной зоной, и я думаю можно включить видеолуч.

Ла включил излучатель, и на планету полился конусообразный луч фотонов. Все прильнули к экранам. Первое, что они увидели, был высокий сосновый бор. Деревья стояли в темно-густой зелени и слегка раскачивали высокими макушками. Ни одного поселения не было видно поблизости. С первого взгляда казалось, что на этой планете нет, и не могло быть разумных существ, но это было лишь первое впечатление. Ла с волнением рассматривал этот пейзаж, что-то ему было удивительно знакомо, что-то напоминало.

«Какая здесь высокая и строчная растительность, совсем иная, чем у нас на Ленды, – подумал навигатор. – У нас она намного ниже и раскидистее, видимо, оттого, что наше светило значительно дальше от планеты, чем это. Интересно, каковы обитатели здешних мест?»

– Да, ты был прав, – оказал командир. – Эта цивилизация отстала от нашей, примерно, на три порядка. И рассчитывать на контакт, с их стороны – маловероятно.

Раздался назойливый писк аварки.

Не сработало силополе. Что-то приближалось к ним, но что?

– Луч по спирали в направлении сигнала! – коротко скомандовал командир, выключая назойливый писк. Ла, продолжал ещё манипулировать у пульта, а луч, оторвавшись от поверхности, уже описывал большую спираль. С каждым витком всё уже становилась спираль, с каждым мгновением всё ближе к волнующему событию приближались они.

Последний, совсем крохотный виток, и луч наткнулся на неизвестный летательный аппарат с круглым длинным основанием и широко раскинутыми неподвижными плоскостями. Это было настолько неожиданно, что исследователи застыли в нерешительности, какое решение им предпринять.

– Там, вне всякого сомнения, есть живые существа и они обязательно будут передавать о нас вниз, – слегка волнуясь, сказал командир, – поэтому их нужно временно экранировать. Ла, магнитоэкран!

– Сдаётся мне, что подобие этого аппарата я уже где-то видел, – задумчиво пробормотал бионик. – Похоже на… хроникальную запись нашей планеты! Да, подобные аппараты были у нас в глубокой древности. Неужели здесь живут существа, подобные нашим предкам?! Но я не предполагал, что сходство будет таким поразительным!

– Необходимо установить каковы обитатели, а потом уже говорить о сходстве, – охладил механика командир. – Знаю, что ты будешь просить разрешения на прямой контакт, но мы беззащитны в атмосфере чужой планеты, чужого мира. Нас может наблюдать каждый, если уже не наблюдают. Сейчас на нас наткнулся явно транспортный аппарат, а если через миг обнаружит военный? Кто знает, кончился у них период Ненависти или нет? Поэтому…

– Всё это так, командир, – на полуслове перебил его Эн. – Но лететь сюда, делать прокол пространства, не выполнив задачу?..

– Мне кажется, встреча необходима, чтобы в лучшей мере понять их, а улететь мы всегда успеем, – с ноткой надежды сказал навигатор.

– Ты уверен, что они поймут нас правильно? – спросил командир.

Навигатор на мгновение задумался, взвешивая все «за» и «против», подбирая весомый ход своих мыслей, потом продолжил.

– Разум одной цивилизации всегда поймет разум другой. И потом, можно вступить в контакт только с экипажем, у всех остальных блокируем нервные волокна памяти, а если понадобится – сотрем её. А если мы отпустим этих невольных свидетелей, не «договорившись» с ними, то они непременно расскажут об увиденном явлении и тогда…

– Ла, что с силополем? Что можно сделать?

– Отказал генератор Та, но с помощью регенератора Же можно создать, правда, ненадолго, силовой «рукав» и он энергетически прожорлив.

Наступила короткая пауза. Командир взвешивал все варианты, все последствия, прежде чем принять окончательное и единственное верное решение. От него зависело многое.

– Идём на контакт, ~ наконец решил он. – Да, перед включением «рукава» предупреди их общим сигналом.

И снова Ла манипулировал у пульта, и космозонд повиновался воле навигатора. Аппарат отвесно упал вниз, так же стремительно поднялся вверх, затем метнулся в сторону, потом в другую сторону. Наконец, замер точно по курсу самолёта.

Это был в их Системе общий сигнал «Внимание!». Командир включил силовой «рукав». Теперь они и чужепланетный аппарат составляли одно целое.

– Эн, время решает многое и каждая минута дорога, – напутствовал командир, – поэтому узнай о них только самое главное и, если у них не кончился период войн, то о нас не стоит рассказывать многое, только самую важную информацию в подсознание экипажу аппарата, у всех остальных – блокируем память. Иди!

Эн пошёл навстречу к братьям.

Прошло некоторое время. Ла терпеливо ждал, когда вернется Эн. Ему, впрочем, как и всем остальным, хотелось по быстрее узнать подробности. «Какой же облик у обитателей этого мира, этой планеты, такой красивой и такой нежной на вид, а, главное, какой у них интеллект развития?» – думал навигатор, всматриваясь в неустойчивей «рукав». Казалось, будто время чрезмерно замедлило свой бег, а прожорливый «рукав» поглощал всё больше и больше энергии синтеза.

Командир уже начал беспокоиться о том, как бы их, в самом деле, не обнаружил военный аппарат, но вот появился бионик.

– Командир, все подробности потом. Сейчас нужно срочно улетать. Эта планета разрознена на отдельные государства и некоторые из них хотят господствовать над всеми, жаждут власти. Мы оказались над миролюбивым государством, которое хочет мира и объединения всей планеты.

– Будут ли о нас помнить и кто?

– О нашем визите будут помнить четыре человека: все члены экипажа этого аппарата, но ни один из них не будет знать, откуда мы.

– А мы не наследили?

– Пока нет, поэтому нам надо срочно улетать.

– Да, да, отпускай их и готовься к созданию электрон-нейтринного поля…

И тихо добавил про себя: «Мы не прощаемся с вами, друзья. До скорой встречи!»

<<3>>

Зеленый туман становился неустойчивым, он колыхался, редел, таял. Кабина самолета приобретала обычные очертания.

Сознание необычайно быстро вернулось к экипажу. Первое, на что упал взгляд Смокунова, были приборы, которые показывали четко, полёг, проходит нормально, будто вовсе и не было этого загадочного, ещё до конца неосознанного явления. Раздирая тишину в наушника, до слуха первого пилота донёсся взволнованный голос диспетчера:

– Борт сорок восемь сорок пять, борт сорок восемь сорок пять, почему молчите?! Ответьте ноль второму, ответьте ноль второму!

– Я – борт сорок восемь сорок пять, слышу вас хорошо, полёт проходит нормально, – шаблонно ответил Смокунов и немного поразился своему ответу.

– А почему вы исчезали с экранов РЛС на целых пять минут? Мы уже подготовили аварийно-поисковую группу.

– Под нами оказалось большое и плотное облако ионизированного газа и, видимо, оно надёжно экранировало нас, – неожиданно для самого себя доложил Смокунов и подумал: «Что это за готовые ответы? Я же совсем не то хотел доложить!»

– Принято, хотя и странно все это, – отозвался диспетчер и отключился.

– Виктор, что же это было? Сон или? – спросил Петрович.

– А может, действительно, сгусток ионов?

– Черт его знает. Но сон может присниться одному человеку, а не всем и неодушевленные тела ведут себя иначе, чем это облако. Оно, явно, искусственного происхождения, я хотел сказать, что оно – творение внеземного прогресса, иного разума, иной цивилизации.

– Значит, пришельцы? – спросил штурман.

– Несомненно, И вот доказательства, – и Молчанов протянул в раскрытой ладони большой двенадцатигранный кристалл, – Раньше его у меня не было.

Кристалл был абсолютно прозрачный, через него можно было читать. Каждая сторона его была тщательно отполирована и блестела, как зеркальце, но стоило внимательно присмотреться, то можно было рассмотреть на каждой стороне крохотный рисунок. Казалось, что все эти рисунки, изображающие различные геометрические фигуры, непонятным способом были втиснуты в каждую сторону кристалла, а сам он величиной был со средний грецкий орех.

– Мне сказали, – продолжил второй пилот, – использовать его тогда и только тогда, когда установится всепланетный мир, а инструкции в нём самом.

– Что-то не припомню, на каком языке они с нами общались? Я даже не запомнил, какие они из себя, Может, объяснишь, избранник? – иронически обратился Смокунов к Молчанову.

– Давайте пофилософствуем обо всём этом в спокойной обстановке на земле, – предложил Петрович, – Смотрите ребята, они улетают! – воскликнул механик, указывая на желто-зеленое облако.

«Неужели это не сон?» – Смокунов смотрел вслед удаляющемуся призрачному объекту. – «Неужели нас посетили старшие братья по разуму? А я в них не верил, думая, что они только в воображении фантастов. В них верил Молчанов, поэтому они и выбрали его для встречи, и передали какие-то данные, использовать которые можно только при всепланетном мире. Как же они общались? Стоп. Я слышал их слова, а вернее… мысли. Мысли?! В это трудно поверить: вместо слов – мысли! Неужто, они меня „запрограммировали“, как нужно докладывать на Землю? Зачем? Видимо, мы не готовы пока для двухсторонней встречи, за нами можно только наблюдать», – вихрь вопросов и ответов пронесся в голове Смокунова.

В кабину снова вошла Нина:

– Командир, можно объявлять посадку?

– А как чувствуют себя пассажиры? – испытующе спросил Смокунов.

– Как всегда, – немного смутившись, ответила стюардесса. – Читают, отдыхают, спокойно беседуют.

– Да-да… объявляй.

«Они же видели объект, и после этого спокойно беседуют, как выразилась Нина», – подумал Виктор. – «Неужели инопланетяне могут стирать память? Почему тогда у нас не стерли? Нет, об этом лучше философствовать на Земле…»

– Самое обидное то, – как бы подводя итог, заметил Петрович, – что нам никто не поверит, разве только фантасты. У меня в Питере есть знакомый писатель-фантаст, Давайте-ка побываем у него всем экипажем и расскажем всю эту историю, может она послужит ему основой для нового фантастического рассказа?

Самолет нырнул под наплывающее с северо-запада облака, идя на посадку, а желто-зеленое облако быстро поднялось в темно-синее светлеющее от восходящего Солнца, небо. И никто его больше не видел. Лишь астрономы в ту ночь обнаружили новый метеорит, состоящий на девяносто процентов из металла, у которого была очень странная траектория.

Вот я и закончил последнюю строчку этой истории. Читатель, ты, может быть, несколько разочарован этим рассказом, таким обычным, как повседневная жизнь. Ты, наверное, рассчитывал на то, что при обнаружении инопланетян в воздух поднимут десять «асов» перехватчиков. Они окружат «тарелку», приказывая ей приземлиться, а пришельцы будут яростно отбиваться и т. д. и т. п. Но, увы, ничего этого не случилось, а есть кристалл, который мне подарил Молчанов. Я его рассматриваю и думаю: «Какая же сила в нем заключена?»

Жизнь намного реальнее, чем нам кажется…

<<4>>

Я сидел за рабочим столом и обдумывал план нового рассказа, но строка не шла. Вроде и тема была интересная, а строка не шла. Мысли хаосом вертелись одна за другой, и я никак не мог упорядочить их, навести должный для работы порядок. Уж который раз я вставал из-за стола, подходил к окну и смотрел на спокойные волны Невы, думая, что её равномерное течение наведёт порядок и в моей голове. Напрасно. Как только я садился за работу мои мысли вихрем разлетались и, всё начиналось сначала. Выведенный из терпения, я яростно хлопнул дверью, вышел на набережную, машинально отметив: «А при чем тут дверь?!»

Стояла прекрасная солнечная погода. Лето было в самом разгаре. Конечно, у нас в Питере лето не бывает таким тёплым, как в Москве, не говоря уже о Кисловодске, но всё же теплые лучи солнца проникали всюду и были очень ласковыми. Я брел по набережной с совершенно пустым взором, ни на кого не обращая внимания. Несмотря на чудесную погоду, настроение у меня, прямо скажем, было неважнецкое и всё из-за кутерьмы в голове. Неожиданно меня окликнул знакомый голос и знакомым он мне показался потому, что окликнули меня как-то по-школьному. Я поднял глаза с набережной, и увидел Саньку, бывшего одноклассника, большого друга, вот только связь я с ним потерял в последнее время.

– А я смотрю – ты идёшь. Глаза опустил, задумчивый и даже какой-то рассеянный немного. Привет! – улыбаясь, говорил он.

– Александру Смирному, а не буйному моё почтение, – отпарировал я тоже по-школьному. – Давай-ка, Сашок, присядем вот здесь на бережок и потолкуем, – предложил я.

– Вернее на ступеньки, – поправил он, принимая предложение.

– Ну, как жевешь-можешь? Кажется, после школы ты собирался идти на физмат?

– Одного хотения мало, – сокрушенно ответил Шура. – Не прошёл по конкурсу, а сейчас грызу теорию с практикой в лаборатории одного НИН. А ты хотел в Литии? Наверно, можно поздравить?

– И не только с окончанием, но и с публикациями.

– Даже так?! Ну, ты даешь! Искренне, поздравляю! И где они, эти публикации? Мне не терпится их прочесть.

– Их пока две и обе в «Неве».

– Надеюсь, в переносном смысле?

– Конечно, а иначе, зачем мне хвалиться. Первым был очерк о хорошем человеке, который много мне помог в трудные дни, а петом я написал небольшой рассказ на манер фельетона. И вот, совсем недавно, закончил маленький фантастический рассказ, в котором…

Я не договорил предложения. Мне в голову пришла, первая за целое утро, мысль, заслуживающая внимания. Выхватив из кармана пиджака неразлучный блокнот, я лихорадочно принялся делать наброски мыслей, успев сказать другу только: «Извини». Саша видимо знал, что такое творческий порыв, а поэтому не мешал мне.

Не знаю, сколько времени я так просидел, подобно египетскому скорописцу, но блокнот показал нижнюю корочку, а был почти новый. Тут я почувствовал, как меня неудержимо потянуло домой, будто меня туда кто-то звал.

– Я вижу, Андрей, что у тебя творческий порыв и тебе нужно побыть наедине с собою. Ты иди, я не обижусь, а если захочешь навестить нас – пожалуйста, заходи. Петрозаводская пять, квартира семь.

– Спасибо Шура, будет время – загляну обязательно, а сейчас извини. Целое утро не мог овладеть мыслями… – И я ускоренным шагом направился домой. Не замечая ничего: ни ветра, откуда-то нагнавшего сизые облака; ни того, что небо помрачнело и, воздух сделался прохладнее, сырее, я уже не шёл, а бежал домой так, словно на плите оставил кипящее молоко или не выключил утюг после проглаживания брюк и он мог наделать без хозяина много своих дел. Меня тянуло домой, как шарик к магниту – чем ближе, тем сильнее.

Наконец, я был в своем обиталище и, не обращая внимания на телефонные призывы снять трубку, с ходу принялся терзать пишущую машинку. «Юнис» не стучала и даже не стрекотала, как обычно, она равномерно жужжала. Листы белой финской бумаги вылетали из каретки, как из конвейера, и ровной стопой ложились сзади машинки.

Мысли текли необычайно быстро и ровно, а тягово-пружинный механизм машинки работал на пределе своих возможностей. Ещё никогда мне не работалось так споро. Лишь один раз левая рука потянулась в сторону – наступила белая летняя ночь и, я включил настольную лампу. Когда на бумаге отпечаталась последняя строчка, я посмотрел на часы и немного удивился – время было далеко за полночь. В этот день, за одиннадцать часов непрерывной работы мною был написан целый рассказ в сорок листов. В бессилии откинулся на спинку стула, но спать почему-то не хотелось. Странно…

«Вот всегда бы так», – подумал я, перебирая только что напечатанные листы, на которых в спешке не проставил страницы, – «а то бывает несколько месяцев пройдет, пока напишешь черновик. Ладно, страницы проставлю потом, а сейчас мне что-то нужно, что-то нужно»? – и я подошёл к шкафу, стоявшему у противоположной стены от машинки,

В комнате было светло, как перед рассветом и я, не включая дополнительный свет, достал из ящика шкафа маленькую самодельную картонную коробку с бесценным для меня кристаллом. Да, это был тот самый кристалл, который мне подарил второй пилот «Ту» Молчанов, тот самый, который, по его словам, ему передали пришельцы из другого мира.

И снова, подойдя к столу, я, на этот раз, вооружившись лупой, стал рассматривать кристалл, представляющий собой две правильные пятиугольные пирамиды, соединенные по основаниям и со срезанными вершинами. На одной грани видна спиральная линия из точек, а в углу какие-то знаки или символы; на следующей грани изображена тонкая гиперболическая линия. Повернул кристалл – на другой грани видна та же гипербола, но уже снизу перечеркнутая ровным штрихом, а там, где кончались линии штриха, были видны вертикальные и слегка утолщенные две короткие линии.

И так на каждой грани был свой неповторяющийся графический рисунок – код. Лишь на первый взгляд две грани были чисты и абсолютно прозрачны, но стоило присмотреться, то можно было рассмотреть на ней одну точку, на другой – кружок.

Из глубины моей памяти на поверхность всплыли слова Молчанова: «Мне сказали: использовать это можно только при всепланетном мире, а инструкции в нём самом, Андрей», – обратился ко мне в тот вечер Молчанов, – «По словам Петра Петровича, я понял, что ты человек честный, и решил, а меня поддержали все, оставить у тебя этот кристалл на сохранение. Сбереги его до лучших политических времен, а не хватит своей жизни, то передай такому же человеку, как сам. Быть может, ты сумеешь прочесть инструкцию, но никоим образом не используй ни её, ни его!» – таким был наказ второго пилота.

– Инструкция в нём самом, – повторил я слова Молчанова, перебирая в пальцах чужепланетный предмет, – а всякая инструкция должна быть, разложена по полочкам, то есть рисунки с кристалла нужно перенести на бумагу. Хм, тонкая работа и без ошибок не обойтись. Стоп! А если сфотографировать?!

Вот когда воистину убедился я, что самые неожиданные, и в тоже время простые решения, приходят в ночное время. Не смотря на столь ранний час, а было половина четвертого, моя голова была необычайно свежа, словно я только что проснулся. Руки и пальцы ныли от проделанной работы, но все мои щели, извилины мозга, были заняты кристаллом; он как губка, впитывал их в себя, точнее заслонял собою всё остальное.

Разыскав старенький, но исправно служивший, «Вилия-авто», подарок от родителей ещё в пятом классе, я принялся делать снимки кристалла во всех ракурсах. Даже умудрился сделать несколько стереоснимков, призвав на помощь все знания и опыт; недаром в институте я был «хороший фотограф с детским аппаратом».

«Ну, вот и всё, пока, – подумал я, – пряча частичку вещества из другого мира обратно в шкаф и, направился проявлять пленку. – Нужно у кого-то попросить „Зенит“ с кольцами и сделать нормальные снимки… чертежей…» Когда была обработана и просмотрена пленка, а зеленые индикаторы часов показывали около шести, я почувствовал усталость и, еле раздевшись, замертво упал на постель.

Мне снилось детство.

Звенит будильник настойчиво и звонко, а вставать, как не хочется. Я чувствую, что проснулся, но продолжат лежать, хочется продлить приятное сновидение. Подходит мама, тормошит: «Андрейка, вставай, в школу опоздаешь!» А я зарываюсь глубже в теплое одеяло и безнадежно прошу: «Ну, ещё пять, ещё одну минутку». «Нет-нет, вставай, пора уже», – говорит мама и уходит. Я быстро вскакиваю, делаю зарядку, одновременно убирая постель и, умывшись, бегу на кухню, где меня уже ждёт вкусный завтрак. Наскоро поев, я бегу по хрустящему, ночью выпавшему снегу. Кругом тишина и морозная свежесть. У одного дома замедляю бег и даже останавливаюсь. И так каждый день. Из подъезда выходит Лена Шведова и той же дорогой направляется в школу. Автоматически я иду следом. Мы учимся в одном классе, правда, сидим за разными партами – она за первой, а я через одну сзади…

…Идет урок физики. Зосима Янович, наш Зося, как мы зовём учителя физики, рассказывает о кинетической и потенциальной энергии, о том, как люди, с давних времён научились использовать эти два вида энергии. Для меня – это давно пройденный материал, так как мой папа – физик-ядерщик и он понемногу просвещает меня в свой сложный мир своей науки. Я, полуслушая Зосю, смотрю в окно на засыпанный свежим искрящимся снегом школьный двор.

Неожиданно Зося обращает на меня своё внимание, и вызывает к доске. Я уверенно иду, и также уверенно, точно отвечаю на все вопросы, даже добавляю что-то от себя. Но мой взор прикован к одной точке в классе – к Лене, словно ей одной я отвечаю на все вопросы и, никого для меня больше не существует. И так уже шесть лет.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

* Все фамилии изменены.