Желтый дом на берегу океана. «Теперь у тебя есть ты»

– Ты представляешь, – хохотала она, – у меня только что коленки не тряслись, пока мы к тебе собирались. Я минут 40 не могла выйти из дома, все думала – что я скажу, как я представлюсь. Даже перед зеркалом репетировала. Мне казалось, ты такая суровая, холодная, закрытая, такая взрослая – о чем вообще тебе со мной разговаривать? А ты такая…

– Ну, какая? – подзадоривала соседку Лета. – Давай уж, рассказывай.

– Настоящая, – показалось, будто зеленые глаза на секунду заволокло слезами. – Спасибо тебе. Я правда рада…

Раздался настойчивый стук в дверь. Настолько неуместный и неожиданный, что очарование вечера рассыпалось золотыми пылинками заката, обступившего дом со всех сторон.

– Это за вами? – спросила Лета, направляясь к двери. Она отвернулась и не успела заметить, что румянец на лице ее новой приятельницы выцвел, а Яра настороженно замерла. Наверное, боится громких звуков.

– Добрый вечер, – на крыльце стоял высокий брюнет в светлой одежде. – Я ваш новый сосед и подозреваю, что моя жена и дочь у вас в гостях, – он оценивающим взглядом просканировал пространство за спиной женщины.

– Да, Миша, девочки здесь, – она отступила, давая ему пройти в гостиную, – присоединяйтесь к нам.

– А мы разве знакомы? – мужчина несколько странно отреагировал на свое имя.

– Заочно. Аня рассказывала о вас немного.

– Ааа, понял, – он широко улыбнулся, – обычно она так не делает. Стесняется, наверное, меня.

Мишеля можно было назвать красивым: темные густые волосы, зачесанные на левый бок, высокий лоб, правильные черты лица, голубые глаза, гладко выбрит. Безупречен. И явно силен – под офисного стиля рубашкой угадывался крепко скроенный торс. Такой подхватит тростинку Аню, закружит в танце – Лета на секунду представила, как наполняются радостью ее глаза. Чудесная пара!

– Может быть, чаю? – она уже потянулась было за чашкой, когда напоролась на взгляд Мишеля – бесцветный, как у смертельно уставшего человека.

– Спасибо, в другой раз. Девочки, нам пора, время уже позднее.

На часах была половина девятого. Лета отмахнулась от смутного предчувствия: ну мало ли какие традиции в семье? Ранние пташки – ничего необычного.

Сборы заняли считанные минуты. Яра аккуратно сложила на край стола рисунки, сверху – маркеры. Аня хотела вымыть чашки, но Лета ее остановила – глупости какие, сама вымою. Поводов задерживаться в гостеприимном доме больше не было. Миша ждал у дверей. Без слов он протянул руку и подошедшая дочь машинально за нее взялась.

– Увидимся завтра? – обычный вроде бы вопрос, но он почему-то встревожил Лету. Видимо, слишком много впечатлений для одного дня.

– Конечно! Буду очень рада. Приходите с Ярой на завтрак – я блинчиков напеку. А потом погуляем, как планировали. Договорились?

Аня кивнула, направляясь за мужем, который вежливо попрощался. Не обернувшись, впрочем. «Все-таки странный человек, слишком закрытый и слишком правильный, – мелькнула назойливая мысль, которую Лета тут же переключила на себя. – А сама-то, сама – просто мисс коммуникабельность. Впервые за год с людьми поговорила, привыкла от всех прятаться». Когда она закрывала дверь, с лужайки желтого дома долетел обрывок фразы: «…уже с кем-то договариваешься?» – голос Мишеля звучал напряженно. Хотя, может быть, ей просто показалось.

…Музыка океана успокаивает. Когда ты сидишь на террасе летним вечером, а на столике – стакан воды, жизнь совершенна. В сливовом небе зажигаются первые звезды, теплый ночной бриз перебирает нежными пальцами листву деревьев, гладит по волосам – можно закрыть глаза и ни о чем не думать. У Леты так не получалось. Внутренний диалог не останавливался ни на секунду. Видимо, она все-таки скучала по разговорам – без Грега тишина ощущалась острее всего, хотя порой и спасала. Почему ее так зацепила эта рыжая девочка-соседка? Что в ней такого? Почти на десять лет младше, счастлива в браке – красавец-муж и очаровательная девочка, сама хороша собой и могла бы реализовать кучу идей и талантов, которые наверняка есть. Может быть, она вообще стихи пишет или поет прекрасно? Надо будет спросить при случае, понаблюдать. Теперь-то у нее будет такая возможность, они договорились встретиться. И значит, вернется радостное чувство внутри – будто ты встретила родственную душу или потерянную много лет назад сестру. Что-то очень родное есть в грустных глазах соседки. Что-то очень похожее?

Сама не зная зачем, Лета побрела к океану. Босиком. Прогретый солнцем дощатый пол террасы сменился влажной прохладой травы. Несколько шагов и ступня погрузилась в песочный ковер – до океана каких-то 30—40 метров и он манит, словно в шуме волн звучат только ей слышные песни сладкоголосых сирен, зазывающих отчаянных моряков на верную погибель. «Ну я не моряк, – хихикнула внутри невесть откуда взявшаяся озорная девочка, – мне не грозит. Гуляем». Идти по песку было в удовольствие. Лета знала, что каждый ее шаг оставляет четкий отпечаток босых ног, и почему-то ей было приятно думать об этом: «Значит, я есть. Вот она я, живая. Как сказала Аня? Настоящая… Удивительная девочка, умеет же слово подобрать – будто крылья подарила».

Океан приближался. Его голос становился настойчивее, мощнее, он уже совсем близко, а на горизонте еще дрожала тонкая розовая полоска – отблески ушедшего солнца. Пальцы ног щекотно лизнула волна, возвращая Лету в реальную жизнь.

– Ох, – спохватилась она, – время-то почти ночь… Спать пора ложиться, блинчики с утра Яре обещала.

Женщина нехотя повернулась к океану спиной и побрела в сторону дома, боковым зрением заметив слабый свет на втором этаже у соседей. «Тоже полуночники?» – удивилась она про себя, вспомнив, что в половине девятого для Миши было поздно.

Она уснула моментально, обняв подушку на стороне Грега и провалившись в бархатную тьму ночи.

…Желтый дом отбрасывал уродливую тень на лужайку. В этом было что-то неправильное. Необъяснимое. Она поднялась на крыльцо, чувствуя, как поскрипывают и гуляют под ногами ступени, грозя вот-вот обвалиться. Входная дверь была приоткрыта, но внутри – мертвая тишина. Страх электрическим разрядом пробежал вдоль позвоночника. Почему так тихо? Где все? Она толкнула дверь от себя и…

Плотная чернота в зияющем дверном проеме напоминала ловушку – войдешь внутрь и пиши пропало. Лета замерла на пороге, вглядываясь в тьму, которая, казалось, вглядывалась в нее. Стало холодно.

– Аня? – голос прозвучал как чужой, отражаясь от утонувших в темноте стен тревожным эхом. Никто не ответил. Такую тишину она не любила. Казалось, будто из глубины дома к ней тянутся невидимые руки-щупальца – по щеке скользнуло что-то склизкое… Что происходит?

Желтый дом явно ждал, когда она войдет внутрь, чтобы захлопнуть дверь за ее спиной. Навсегда. Нет, нет! Этого не может быть снова. Не сейчас. Она ни в чем не виновата…

Сердце колотилось где-то в горле. Лета задыхалась от ужаса – откуда это ощущение, почему снова такой сон? Прислушавшись к звукам собственного дома, она с трудом, но успокоилась. Занимался рассвет. День обещал быть солнечным.

Глава 3. Дружба начинается с завтрака

Кружевные блинчики были фирменным блюдом Леты. Она не помнила, откуда знает этот рецепт – готовила их на глаз, интуитивно добавляя в нужных пропорциях молоко, муку, сахар. Дом наполнился ароматами утра – свежий кофе, выпечка и соленый ветер с океана. Дверь на террасу была уже открыта, чтобы зарождающаяся июньская жара прогревала гостиную. Совсем скоро придут девчонки. Эта мысль заставила женщину улыбнуться, когда она переворачивала очередной блинчик на сковороде. И точно – в дверь осторожно постучали.

– Привет! – Анины глаза были встревоженными, словно она чувствовала себя неловко. – Мы тебя не разбудили? Не слишком рано?

– Ну что ты, мы же договорились позавтракать вместе. Я уже блинчики почти напекла. Вы как их любите? С вареньем или сиропом?

– Мы можем просто чай попить…

– Ну конечно, – рассмеялась хозяйка, возвращаясь к плите, – то-то я встала пораньше, чтобы вас просто чаем напоить. Глупостей не говори. Устраивайтесь за столом, будем завтракать.

Яра нетерпеливо ерзала на слишком высоком для нее стуле и время от времени болтала ножками, развлекаясь хотя бы этим. Аня доставала чашки: «Так интересно, они у тебя все разных цветов. Можно брать любые?» Вслед за кружками на стол перекочевали тарелки и большое блюдо, на котором горой громоздились тонкие, почти прозрачные блины.

– Как солнышко! – восхитилась девочка, рассматривая явно непривычное для нее угощение.

– Это блинчики? – Аня тоже удивилась. – Никогда такие не пробовала. В детстве мама готовила, толстенькие такие, как лепешки. И с сиропом.

– Да? А у меня всегда такие получаются, – Лета пододвинула гостьям шоколадный сироп и креманку с клубничным джемом, который нашелся в холодильнике. – Часто Грегу такие пекла, ему нравилось.

– А Грег – это…

– Да, это муж, – сама не понимая, зачем это делает, Лета прошла в гостиную, взяла фотографию на журнальном столике и принесла на кухню. – Вот он какой у меня. Иногда кажется, что он просто где-то на работе задержался. Я никак не могу привыкнуть к тому, что его нет.

– Красивый, – Аня бережно взяла фотографию и стала рассматривать смеющееся открытое лицо. – Такие глаза добрые! Вы даже похожи – сразу видно, что люди хорошие, не фальшивые. Прости за вопрос, а что случилось?

Инфаркт. В 41 год. Лета тоже думала, что так не бывает. С чего бы? Крепкий, сильный, активный, любящий – такие мужчины должны жить до 120-ти, но почему-то уходят первыми. И так внезапно. Тем утром Грег просто ушел на работу. И просто не вернулся.

– Такое случается, – врач сочувственно похлопывал ее по плечу. – Мы старались вытащить его… Простите, что не смогли. Жаль, что медиков вызвали так поздно. Может быть, у Грега были какие-то стрессы, переживания, о которых вы не знали? Хотите водички?..

Лета не хотела водички. Она хотела умереть. Как в книжках – чтобы в один день. Но ее разбитое сердце билось на удивление ровно. Оно просто перестало чувствовать. Остановилось 3 июня в 16:23, когда раздался тот проклятый телефонный звонок из больницы…

– Боже, Лета, мне так жаль, – в Аниных глазах была неподдельная боль. – Это так несправедливо.

– Да, Грег точно не заслуживал такого. Никто не заслуживает. Но знаешь, он был ровно настолько же упрямцем по отношению к себе, насколько щедр – для других. Его коллеги на похоронах потом сказали, что он уже сознание почти потерял, а все требовал, чтобы врачей не беспокоили – вдруг кому-то помощь сейчас нужнее, – Лета загрустила, но через мгновение собралась и улыбнулась. – Ты бы ему точно понравилась, а уж Яра и подавно. А ты почему не ешь-то? Давай добавим немножко сиропа. Любишь шоколадный?

Знакомство с новой версией блинчиков прошло успешно. Это было заметно по довольной, испачканной шоколадом мордашке девочки – она попросила добавки и увлеченно складывала лакомство треугольником, как подсказала Лета. А женщины пока обсуждали планы на день – они собирались прогуляться по берегу до наступления жары, поболтать о пустяках. Или нет? В глубине души Лета чувствовала, что ее соседка почти всегда напряжена – словно пружина на взводе, словно постоянно ждет какого-то резкого звука или движения. И эта печаль в ее русалочьих глазах, где-то на самом донышке, даже когда она смеется. Все-таки есть у этой молодой красивой женщины какая-то тайна. Может быть, когда-нибудь расскажет?

– Ты похожа на солнечную кисточку, – она залюбовалась рыжеволосой соседкой, которая первой вышла на улицу и стояла в солнечном свете, тонкая, вытянутая как травинка, – будто с ног до головы тебя облили сияющей краской. Это так красиво! Вот бы еще платье летнее, а не такой балахон.

Аня и правда одевалась не по погоде. Конечно, ткани легкие, струящиеся, но в складках длиннющего, в самый пол платья терялся ее изящный силуэт. Красивые стройные руки были наглухо – до самого запястья – закрыты рукавами. Ворот монашеский, едва ли не под горло. И на улице – уже почти 34 градуса жары. Спасает только свежий ветер с океана и тени от высоких пальм, будто специально натыканных по пляжу через каждые 10—15 метров.

– А мне нравится такое, – как-то невесело засмеялась молодая женщина. – Чувствую себя матерью семейства, из 18 века. Все строго, ничего лишнего – как и полагается замужней даме.

– Да на пляже – ни души, от кого тут прятаться? – Лета догнала приятельницу и они вместе неспешно пошли вдоль берега. Яра шлепала на шаг впереди, постоянно оглядываясь на мать. – Лови солнце, хотя его всегда здесь в избытке, даже зимой. Но все равно – солнца много не бывает.

– Ты тоже носишь длинные платья, – парировала Аня, – а ведь могла бы…

– Что ты? – она расхохоталась, запрокинув голову – каштановые волосы пошли переливами оттенков. – Мне-то уже почти 45, у нас женщинам бальзаковского возраста не принято так себя вести… Хотя – видишь – мой балахон без рукавов и даже с открытыми плечами. Ужас, как нескромно! – продолжала она смеяться, пока внутри не прозвучал вопрос: «А у нас – это где?»

Собственно, что она знала о жизни до Грега? Ничего. Сплошная пустота, с редкими всполохами размытых воспоминаний, которые приходили обычно во снах и к утру оставляли лишь ощущение смутной тревоги и тоски. Муж легко успокаивал ее мрачные мысли теплым объятием – и Лете сразу становилось не страшно. Она никогда не задумывалась, что было до. Но что-то ведь было?

– А «у нас» – это где? – молодая женщина повторила за ее внутренним голосом. – Ты вообще откуда приехала сюда?

Ответа не было. Потому что его не было в принципе. Казалось, она родилась здесь – в этом светлом и просторном доме на берегу океана, в браке с Грегом, в возрасте 33 лет. А что было до этого? Лета никогда не задумывалась. И желания узнать себя ДО не возникало. Если бы у нее были родители, наверняка бы эти связи сохранились – рассуждала она. И привыкла к мысли, что никого нет. Но ведь они были? Не аист же ее принес?

– Честно сказать, я не помню, – задумчиво, растягивая слова, сказала она. – Понимаю, как дико это звучит. Не бывает людей без рода, без племени. Ты права, наверное, надо поискать хотя бы что-то о своей семье, но я не знаю, с чего начать. Вернее, не знаю, готова ли к этому.

В зеленых глазах Ани любопытство смешивалось с тревогой: что с этой женщиной не так?

– Давайте тут устроимся, – предложила Лета, поставив корзинку с бутербродами и водой на уже горячий песок под высокой пальмой и расстилая плед, про который вспомнила перед выходом из дома. – Яра, беги сюда, водички тебе налить?

Девочка весело плюхнулась рядом. Мама разрешила ей снять сандалии. Песок на этом участке пляжа был мелким, в золотую искорку и гулять по нему босиком – удовольствие экстра-класса: кажется, что тепло поднимается от кончиков пальцев и наполняет тебя радостью до самой макушки.

– Ты никогда не думала, что океан живой? – поправляя каштановую прядь, упавшую на глаза, спросила Лета. – Я часто с ним разговариваю. Мысленно, конечно, но мне кажется, что он отвечает. Вот сейчас, прислушайся, он в благостном настроении, урчит, как довольный кот, ластится к берегу. И он умеет слушать. Никогда не пробовала с ним поговорить?

– Да я тут живу всего-то пару дней, – кротко улыбнулась Аня. – Еще не успела. Иногда хочется посидеть вечером на крыльце – шум волн, огни дальних домов… Наверное, это очень помогает расслабиться. Но муж не любит, если я не рядом.

– Понимаю его. От тебя веет таким теплом и уютом, а мужчинам это важно…

– Ну да, ну да… – в ее голосе сквозила растерянность. Словно она не могла решиться сказать что-то важное и сама себя уговаривала сделать шаг, открыться.

– А пойдемте фигурки лепить? – Лета поднялась и протянула руку явно заскучавшей Яре. Аня двинулась за ними следом.

Волны облизывали песок, моментально превращая его в супер инструмент для строительства замков, куличиков – чего угодно. Девочка ладошками выгребала маленькие ямки, отбегала на несколько шагов и с восторгом следила, как вода наполняет их и выравнивает прибрежную линию снова. Женщины развлекались примерно также – следы босых ног океан стирал словно ластиком и казалось, что все еще можно начать сначала…

…Домой они вернулись через пару часов. Яра уснула. Аня несла ее на руках и выглядела абсолютно счастливой. «Какое счастье – обнимать своего ребенка, – глаза Леты изменили оттенок, стали почти шоколадными. Она не умела плакать, но точно знала – когда слезы близки, чайного цвета радужка темнеет, наливаясь тоской. – Почему, почему у нас не было детей? Я бы тоже хотела нести этот драгоценный груз…»

– Не устала? – она улыбнулась молодой женщине. – Давай поменяемся? Понесу малышку немного, а ты держи корзинку.

Девочка, не просыпаясь, обхватила ее за шею и доверчиво прижалась всем телом. Золотистые кудряшки вздрагивали в такт шагам. Почти на цыпочках, чтобы не потревожить нежный детский сон, Лета поднялась по ступенькам своего дома, дождалась, пока Аня откроет дверь, и аккуратно положила ребенка на большой диван в гостиной. Яра моментально свернулась клубочком и счастливо улыбнулась сквозь сон.

– Чаю? Воды? – женщина пошла к холодильнику и вдруг наткнулась взглядом на побледневшее лицо соседки. – Что? Что случилось?

– Я оставила у тебя телефон, – зеленые глаза наполнились паникой.

– Господи, ну вот же он, все в порядке. Ладно бы на пляже потеряла…

Аня дрожащими руками взяла мобильник: 19 пропущенных вызовов – муж, муж, муж… В эту же секунду раздался звонок.

– Да, дорогой, привет! – она старалась говорить как можно спокойнее. – Все хорошо, не волнуйся. Мы гуляли на пляже, а телефон я забыла у Леты дома. Да, конечно, не специально, заболтались просто… Да, чудесно прогулялись. Да, вечером поговорим, конечно. И я тебя.

Лета не могла понять, что такого страшного в забытом телефоне и почему Анин разговор с мужем откликнулся тревожной болью в сердце. Было в интонациях соседки что-то неуловимо знакомое, словно когда-то она сама испытывала похожие чувства – неуверенность, смятение и… Страх?

– Миша всегда так тебя опекает? – спросила она как бы между делом, разливая по чашкам чай.

– Он заботливый очень, да, и Ярочку любит, – невпопад ответила молодая женщина. Она словно была где-то не здесь, погрузившись в мрачные мысли. Это считывалось по ее отстраненной реакции. – Сейчас она проснется… Нет, я разбужу, и мы будем собираться домой. Муж скоро приедет, надо приготовить ужин…

И будто не было этого дня в солнечных брызгах океана. Стремительный уход гостей, больше похожий на бегство, озадачил Лету. Может, соседка с мужем повздорила накануне – вот он и нервничает? Если бы у нее были какие-то проблемы, Аня бы наверняка сказала. Хотя с чего бы – они общаются два дня. Не слишком убедительная основа для доверительных отношений.

«А ты сама рассказала бы о каких-то ссорах с мужем человеку, которого едва знаешь? – прозвучал в голове рациональный голос. – Нет, и словом не обмолвилась бы. Кому есть дело до твоей жизни? Ты же не живешь…»

Это была правда. Одиночество быстро входит в привычку, становится таким же естественным как дышать. Ты можешь носить самые красивые платья, по утрам готовить самый полезный завтрак и сервировать стол как в королевском дворце, но какой в этом смысл, если не с кем разделить ни сэндвич, ни золотой закат? И ты не успеваешь заметить, как все твои мечты выстудило, как врожденная способность замечать чудесные, волнующие детали в самых обычных вещах сошла на нет и вот ты уже бредешь по серой стороне улицы с односторонним движением. А что потом? Бесконечная череда бесцветных дней, оглушительная тишина, разбавить которую не может даже целительная музыка океана. Пустота, пустота…

Лета хорошо знала это ощущение – ты словно плывешь в холодном, безжизненном космосе, не чувствуя собственного тела, а вокруг, на миллиарды километров равнодушные звезды. Ты – меньше, чем песчинка, но все равно часть глобальной пустоты, из которой каким-то немыслимым образом в итоге все равно рождается жизнь. Чем не чудо?

…Ночь прошла без снов, обнулив тревожные предчувствия. А наутро Аня позвонила.

– Привет! – голос был ровный, чуть приглушенный. И звучали в нем какие-то странные нотки, которые Лета никак не могла расшифровать.

– Доброе утро, дорогая! У вас там все в порядке? Мне показалось, вчера ты была встревожена.

– Да-да, все хорошо, все хорошо. Яра немножко приболела…

– Что случилось? Может, помощь нужна?

– Нет, все нормально. Обычное расстройство желудка, это быстро пройдет. Она хотела сегодня погулять, но я даже не знаю…

– Аня, если вы соберетесь на берег, позвони – с удовольствием составлю компанию. Поболтаем.

– Я не знаю, – на том конце телефонной трубки повисла тяжелая пауза. – Я позвоню, если получится. Знаешь…

– Что? Ты какая-то странная сегодня. Точно все хорошо?

– Конечно, – слишком поспешно ответила соседка. – Мы обязательно увидимся. Спасибо, вчера был замечательный день. До встречи!

Лета отрешенно слушала телефонные гудки и думала о том, как быстро, всего за сутки, эта маленькая семья – Аня и Яра – стали частью ее жизни. Казалось бы, одна прогулка, но иногда своих угадываешь с первого взгляда и начинаешь скучать, разлучившись всего лишь на сутки.

…Они не встречались несколько дней. Все это время Лета, механически занимаясь будничными делами, ловила себя на мысли о том, что прямо сейчас она незримой тенью стоит за плечом у Ани. Почему-то ей было важно знать, что в желтом соседском доме все в порядке – светло, уютно и только ветер с побережья шелестит в складках плотных штор, защищающих прохладную тишину от изнуряющего июньского солнца. А по светлому паркету весело шлепают маленькие ножки Яры, которая играет с мамой в догонялки. Правда, Аня все время отвлекается – в кастрюле на плите закипает вода, чтобы варить спагетти.

– Почему спагетти? – рассмеялась над собой Лета. – Сейчас придумаю девочке целую жизнь, а может, все вообще не так. Может, они ужинают в городских ресторанах или Мишель привозит готовую еду из города. Да какая вообще разница, мы же просто соседи…

В глубине души она понимала, что обманывает себя – ей было не все равно. Аня и Яра занимали все ее мысли. Какие такие дела мешают им встретиться? Почему девочка не выходит даже на лужайку перед домом? Что было у соседки с голосом? И какого черта каждую ночь она, Лета, бродит по пустым комнатам желтого дома, вздрагивая от странных шорохов и едва различимых отзвуков?

…Дверь тонко, почти жалобно скрипнула и приоткрылась. В плотных сумерках угадывались очертания небольшой кровати, слабый свет ночника выхватывал из темноты розовые цветочки на пододеяльнике. Похоже, что это детская. Лета осторожно заглянула внутрь – точно: на полу россыпь игрушек, стены украшены наивными рисунками. Она шагнула в комнату и вдруг почувствовала, что воздух тревожно задрожал, размывая очертания мебели…

– Ты снова здесь? – смутно знакомый голос звучал отовсюду. Вкрадчиво и пугающе. – Что тебе надо? Чего разнылась?

Дыхание сбивалось. Она уже не понимала, где находится – вокруг сплошная серость, будто кто-то залил пространство мутной водой. Такая остаётся, если испачканную чёрной гуашью кисточку долго полоскали в стаканчике, что зачерпнуть другой цвет. Она не могла различить, женский голос окружает её или мужской. Он был какой-то обезличенный, но явно знакомый. Где она могла его слышать?

– И нечего реветь, – холодные слова вползали под кожу, и она покрывалась мурашками ужаса, – вообще некогда сейчас выяснять, что там у тебя случилось. Вот придёт отец – ещё добавит…

Отец? Боже, она вспоминает своё детство. А этот голос… Неужели мама? Но при чем тут желтый дом?

Сон, всего лишь очередной сон. Более чем странный. Лета никогда не думала о своей семье. Не было ни фотографий, ни писем, ни воспоминаний – и ее это в целом устраивало. Такое бывает, когда люди, зачем-то связанные кровными узами, оказываются настолько чужими друг другу, что правильнее сбежать. Скорее всего, так и произошло, хотя все-таки странно, что не осталось даже имен. Странно, что муж никогда не заводил разговоров о ее прежней жизни. Может, что-то знал? А если знал, почему никогда ничего не спрашивал, не рассказывал?

Ей было неуютно от этих вопросов, которые непроизвольно всплывали в голове. Потому что ответов на них не было – только чувство неопределенности, зыбкой почвы под ногами, чего Лета очень не любила. Она привыкла к понятной, простой жизни: есть дом, есть день, есть нехитрый план дел, чашки на своем месте, прописанное на неделю меню – никаких потрясений и неожиданностей. А тут словно бездна разверзлась, и заглянуть в нее страшно. Может, и не придется? Из раздумий ее выдернул звонок телефона.