Холмов трагических убийство

Планк все еще не производил ни малейшего движения. Тогда Луна, поняв, что это очень удачный момент для допроса, на несколько минут решив бросить Сола, затеяла расспросить Джефферсона:

– Раз ты у нас такой упрямый, то я заставлю тебя говорить.

– Ох, в таком случае тебе придется постараться! – в блаженстве вымолвил Паркинсон. -Я получил все, чего хотел! Каждое соприкосновение биты с его черепушкой принесла мне несказанное удовольствие!

Луна выстрелила.

– Говори! Иначе я запущу в твою черепушку парочку пуль, которые принесут мне такое же удовольствие.

Джефф с испугу отполз ближе к стене, и, заикаясь, начал:

– Ка-ак т-ты можешь поступ-пить так с-со мной-й?

– Легко и просто. За жизнь платят жизнью, Джефферсон, и я буду судить тебя по всей строгости закона. – она была настойчива, как никто другой.

Ее переживания были на пределе, но она, не подавая виду, стойко стояла перед Джеффом и размеренно вела свою грациозную речь:

– Я-я не бу-уду ничего го-в-ворить. – пытаясь сохранить смелый и отважный вид, сопротивлялся Джефферсон. -Мож-жешь убить меня, но тебе это ничего не д-даст – всего лишь воспоминания о своем-м легком-мыслии.

– Да что ты? – та выстрелила еще раз.

– Ауч! – вскрикнул Паркинсон, возле ноги которого отскочил снаряд. -Ах-ах! Нет, такими методами ты точно не вытрясешь из меня даже каплю, сестричка.

– Ладно-ладно. – истерически хихикнула та и раздался неутешительный гром. Джефф раскинулся в страданиях, как послышался голос позади:

– Луна, что ты делаешь?

Это был еле живой Сол. Он не двигал шеей, но мог отчетливо произносить слова.

– Не убивай его, он еще этого не заслуживает. – он за секунду вспомнил все, что с ним произошло.

– Сол! – присела возле него Луна. -Ты не представляешь, как я испугалась, когда увидела твое окровавленное лицо.

– Дай мне выбраться отсюда, здесь очень неудобно. – чувствуя, как его запястья скручивают ремни, попросил Планк.

– Конечно, конечно! – со слезами радости согласилась Луна и начала развязывать сковавшие того цепи.

– Как вы мило смотритесь вместе! Правда, личико у тебя, Сол, не из самых нетронутых, знаешь ли. – Джефф громко рассмеялся. -Бегите отсюда, давайте! Мне бояться нечего – я скроюсь раньше того, как вы сообщите об этом кому-то из прибывших.

Луна прицелилась в ногу брата, чтобы произвести, как она думала, “добивающий” выстрел, но Сол схватил ее за руку и возмущенно сказал:

– Ты не можешь взять и оставить его мучиться здесь. Пусть бежит, мы не в праве решать его судьбу. К какой бы стороне он не примкнул, он все равно будет частью жизни нас обоих.

– Ой, вы сейчас меня растрогаете! Бегите-бегите, пока я вас обоих не убил.

Планк тяжело встал со стула и, подняв с пола револьвер, почти не различая контуры предметов, пошел за убегающей вдоль лестницы Луной. Он медленными тяжелыми шагами стал направляться в сторону выхода, и ступил на первую ступеньку. Облокотившись на перила, он, стараясь быстро перебирать ногами, преодолевал метр за метром, пока не забежал за дверь. Он подумал закрыть ее, но сделать это было невозможно – разбитый замок уже лежал на полу и рушил все надежды на вечное заточение коварной души.

– Нам надо бежать, бежать в участок и запираться там. Сообщить констеблям, что Джефф сошел с ума. – тянула за собой искалеченного Сола Луна.

– Возьми пачку печеньев. – сказал Планк, мысленно продумывая варианты развития событий. -Пистолеты у нас обоих есть, об остальном позаботятся полисмены. Не думаю, что они успеют догнать его, но в случае успеха мы станем еще ближе к разгадке. Он не мог так резко измениться, Луна. Кто-то подчинил его себе, я уверена. Иначе… иначе я не могу никак…

– Ты права. Но сейчас нам нужно срочно попасть в участок, пока он опять не смог ходить.

– Конечно, конечно. – Паркинсон взвалила руку Сола на плечо и впервые сжала ее так страстно, со всем чувством обеспокоенности. Но Планк грубым движением вырвался из ее объятий и отошел в сторону.

– Сол, не надо думать, что я боюсь сблизиться с тобой, найти что-то общее. Я совсем не та, какой ты меня представляешь. – отозвалась Луна.

– Луна, давай не сейчас, пожалуйста. Нас только что чуть не настигла смерть. Ты хоть видела, что со мной сделал твой братец? – показал он на свое распухшее лицо.

– Это ужасно, Сол. Если хочешь, я могу убить его…

– Нет. – настойчиво отказал он. -Мы не будем этого делать. Это будет неправильно. Нам нужно бежать, живо!

Он, невзирая на кровоподтеки, кинулся в сторону полицейского отделения, и буквально через полчаса был встречен толпой удивленных и замешанных взглядов.

Не успел он, открыв дверь, полностью оказаться в теплой комнате, как на него тут же покосились отряды констеблей. Они все смотрели не столько со страхом, сколько с интересом какой была причина именно такого появления Сола в участке.

– Нет времени объяснять. – опустив голову, громко начал Планк. -Срочно обыщите дом номер сорок семь. Если найдете кого-то, не отпускайте – приведите сюда. Кто-нибудь знает куда уехал Донлон?

И опять!… Вдруг что-то щелкнуло. Дверь отворилась, и в здание вошел шериф, а за ним – ранее никому до этого не известная женщина.

Какой же Джефферсон все-таки неглупый малый! Вот он, в отличие от вас, понимает цену вопроса и вероятность вашего успеха. Почему же вы не пристрелили его? Этот вопрос до сих пор интересует меня. Неужели он смог вас одурачить? Или, быть может, испугать? Теперь наши ряды тоже не стоят на месте – раз вы решили начать войну, то пусть будет по-вашему. Боже, как же много пафоса в моих словах, аж самому противно становится! В любом случае – знайте, что с этого момента шанса отступить не будет – и чья-то кровь точно будет пролита!

Глава 20

Все взоры быстро обратились к детективу. Он важно растолкал толпу и прошел в свой кабинет, не переставая тащить за собой женщину в наручниках. Та, в свою очередь, недовольно оглядывалась на стены, будто пытаясь просчитать как она будет сбегать.

Джон резко остановился. Он совсем немного повернул голову и сказал:

– Мик, Сол и Луна – за мной.

Двое детей послушно попятились за ним, и когда они все втроем зашли в кабинет, Донлон демонстративно закрыл дверь.

– Джон, я знаю, ты сейчас очень зол, но я хочу сказать, что был непр… – стал извиняться Планк, взывая к сердцу шерифа.

– Не стоит слов, Сол. Ты был прав, все сказанное тобой – чистой воды правда. Но сейчас это не имеет значения, ведь, надеюсь то, что я тебе приготовил, искупит все мои грехи.

Джон показал на скованную фигуру и представил:

– Энн Уилтерс собственной персоной! Если честно, то я думал, что поймать ее будет куда сложнее. А она даже не доехала до Грасиас! Я перехватил ее на шоссе, когда та решила остановиться. О чем ты вообще думала? – спросил он у пойманной.

– Ты ничего не понимаешь. – сурово отрезала Энн. -Все ваше расследование уже трещит по швам, и скоро вас уже тут не будет.

– Знаешь что? Ты не первый человек, который нам это говорит. Но почему-то мы по-прежнему продолжаем распутывать этот клубок, не замечаешь?

– Что вам нужно?

Тут шериф хотел что-то сказать, но вовремя замолчал и отошел назад. Он похлопал Планка и Луну по спине, и сказал:

– Ваш черед.

Сол воодушевленно, как никогда ранее, достал из кармана блокнот и спросил:

– Джон, на какой машине ехала мисс Уилтерс, когда ты поймал ее?

– Родстер… то ли красный, то ли розовый. – вспомнил Донлон. -А зачем тебе это?

Планка ошарашило. Он начал восстанавливать в памяти то, с чего начинались все их похождения. Красный родстер, очевидец женского пола. Пазл будто бы сложился, но Сол все равно не мог поверить в то, что это конец. Его наполнило чувство незавершенности.

– Нет, этого не может быть! – воскликнул он.

– Что? Что именно не может быть? – не понял Джон, почесывая затылок.

– Красный родстер, эта машина встречалась во всех упоминаниях о Семерке.

– Погоди, то есть ты хочешь сказать, что она убила Шенк?

– Нет, не может же все быть так просто? Нам нужно поговорить наедине, Джон.

Донлон свистнул, и на характерный звук один из рядовых полисменов отворил дверь.

– Отведите ее в машину, нам еще предстоит с ней поговорить. – повелел Донлон.

Констебль с осторожностью положил руки на наручники на Уилтерс и вывел ее из комнаты.

Дождавшись, когда тот закроет дверь, Сол с искренним и молящим о чем-то выражением лица признался:

– Джон, мне кажется, что все мы сходим с ума, и что все наши улики на самом деле изначально неверны.

– Что за ересь? Почему это все мы сходим с ума? – пытаясь скрыть что-то, спросил Донлон.

– Кто-то оставляет в моих заметках записи, может быть даже я сам. Но я никогда не помнил бы, что оставлял их, это меня неистово пугает.

– С-сол. – голос шерифа дрогнул. -Я не мог сказать тебе раньше, но я больше не могу терпеть. В моих отчетах они тоже появляются, и я чувствую все то же самое, что и ты – страх и растерянность. Этот неизвестный голос угрожает вечным горем, и это ужасно терзает меня. Он велит мне остановить все, но ты понимаешь, что я не могу. Это дело – все, что у меня осталось, уже как свыше десятка лет я жил в скуке, и если она вновь перерубит мне все пути, я этого не выдержу, повязну в бесконечной печали.

– Мы не будем останавливаться, Джон. Мы решили с Луной, что чего бы нам это не стоило, мы доведем начатое до конца – свихнувшиеся или нет.

– Но нам нужно поторопиться, причем очень сильно. Так ты говоришь, что этот родстер не является прямым доказательством ее виновности?

– Она в любом случае виновна, а косвенно или напрямую нам предстоит узнать.

– Погодите, – встряла Луна. -А где Мик?

Все трое оглянулись вокруг себя.

– Черт, черт-черт-черт-черт-черт. – рассердился на себя шериф. -Я не должен был оставлять вас, какой же я идиот! Постойте, а где тогда Джефферсон?

Паркинсон хотела рассказать всю правду, но Сол остановил ее жестом руки. Он посмотрел в ее голубые глаза и отрицательно покачал головой.

– Он в доме, решил передохнуть пару деньков. – успел сообщить он прежде подруги.

– Деньков!? – изумился Джон. -Мы не можем ждать так долго!

– Мы будем действовать без него. – уверенно в своих словах поставила точку в вопросе Луна. -Шериф, вы правы – времени медлить нет и не будет, так что нам немедленно нужно допросить Уилтерс и затем ехать в Блессуорт – может, Бенсон снова допрашивает Вилли.

– Зачем ему снова допрашивать Вилли? – недопонял Сол.

– Может, мы чего-то еще не знаем. Он мастер допросов, так что доверьтесь ему. – обнадежил ребят Донлон. -А сейчас – бегом в патрульную!

Расследователи вышли из кабинета, а толпы уже не было – все стояли на своих рабочих местах и добропорядочно выполняли свое дело.

– Так-с! – Джон открыл дверь патрульной. -Вы имеете право хранить молчание, или как там говорят? В общем, у вас допрос. И настройтесь на то, что в худшем, для нас, случае, мы получим одно имя из Семерки. А в лучшем – все оставшиеся шесть. Что ж. – Донлон сел на мягкое сиденье и взял стоящий рядом стакан с кофе, -Приступим.

Шериф вальяжно достал пистолет и направил его в сторону Энн.

– Э-Н-Н. У-И-Л-Т-Е-Р-С. – произнес он прямиком в душу, наполовину повернувшись назад – лицом к жертве. -Вы обвинены в убийстве, причем по-настоящему умышленном и по-настоящему загадочном. В связи с этим в ваших же интересах говорить правду и только правду. Надеюсь, мы друг друга поняли. Для начала стоит спросить вас о вашей цели – Оскаре Перри. Мы пока ничего не знаем о нем, так что…

– Он был библиотекарем. Самым обычным, без каких-либо секретов. – равнодушно начала Уилтерс, поднеся к кроваво-красным губам сигарету. -Не знаю что он делал раньше, но его жизнь была еще той скукотищей!

Ее голос неожиданно приобрел оттенок эмоций, она вдруг облокотилась на одно из окон сзади и удобно расположилась между двумя креслами. Ожидавшие снаружи Луна и Сол отошли немного в сторону – резкий неприятный запах просачивался даже сквозь старый потрепанный металл.

– Вечно сидишь и отдаешь эти чертовы книги, одну за другой! Разве от этой работенки не хочется застрелиться?

– Смотрю, вы решили за него, мадам. – иронично подметил Джон. -Если он был бессмысленным лицом во всей этой цепочке, то зачем вы убили его?

– Я не говорила, что он был бессмысленным лицом. Вы уверены, что я связана с Семеркой, сэр? – Энн со смешком выдохнула, и пар разошелся кругом в лицо шерифа.

– Возомнила себя преступным гением? – начал размахивать руками Джон. -Не забывай, все же, что я застал тебя спящей за рулем, ага?

– Ты такой смешной, шериф! Я знаю тебя пару минут, а ты уже начинаешь казаться мне забавным. “Эта цепочка”, о которой ты говорил, не так уж и однозначна, смекаешь? Одни работают на других, эти другие – на третьих, и первые не подозревают о том, что находятся в лапах у четвертых, на которых работают третьи. Несложно было догадаться, что я из числа Безликих, это правда. Имя, говоришь? Хочешь имя – будет тебе имя. Шенк. Фрэнсис Шенк. Все, я свободна?

Зрачки Донлона быстро уменьшились. Он задержал чуть не выплеснувшееся у него изо рта кофе и жестом указал Уилтерс повторить сказанное.

– Фрэнсис Шенк, что непонятного-то? – надоели пойманной убийце расспросы.

“Что несет эта чертова плутовка? – подумал шериф про себя. -Или, быть может, она говорит что ни на есть самую настоящую правду?”

– Шенк? Ты ведь в курсе, что ее Семерка убила? – спросил у Энн Донлон, не до конца соглашаясь с истинностью суждений Уилтерс.

– Да-да, я прекрасно это знаю. Видимо, я вас не на шутку удивила. Фрэнсис состояла в Семерка с самого ее начала. Она, можно сказать, проживала жизнь за всех Безликих: погибла она – погибли и все участники этой зловещей группировки. Но то, на что она пошла поистине ужасно.

– Что она сделала? На что пошла, Энн? – пытаясь не потерять конец нити между ним и делом, спросил шериф.

– Посчитала, что то, что может потерять в личной жизни, важнее того, чем рисковала для Семерки.

– Сражалась за что-то вечное? – не заканчивал задавать наводящие вопросы тот.

– Да нет же, просто возомнила себя самой важной. А на деле – обычная дурочка из захолустья, так что не делайте из нее святую – все мы ужасны и отвергнуты Всевышним.

– Вы ненавидите ее?

– Возможно. – легко оторвалось у Энн. -Ну так что… я свободна?

– Неужели ты ничего мне больше не расскажешь? – он приблизил к ее лицу пистолет.

– Я тебе не Шехеразада, так что будь мил, открой эту дверцу и отпусти меня на волю, где птицы поют так, что их хочется убить.

Не впечатленный печальным концом ее, казалось бы, воодушевляющего предложения, Джон стоял на своем.

– Мне нужно новое имя. Имя, которое мы еще не слышали.

– Ты играешь не по правилам, шериф! Вообще – то, чем вы занимаетесь, законно? Власти знают об этом?

– Хватит ерзать, Уилтерс – лучше не станет. Либо ты выкладываешь имя, либо не видать тебе твоей жизненки.

– Мы резко сблизились, не так ли? А я ведь даже не знаю твоего имени. – она хитро улыбнулась и оглянулась на свои оголенные плечи.

Два ее желтых глаза сияли посреди темного салона машины.

– Я ведь не шучу, шальной выстрел – и ты труп.

– Ничего я тебе не скажу, мы ведь играем по правилам.

– Мы не играем. Двое готовых убить тебя стоят около автомобиля, а ты продолжаешь перечить мне?

– Потому что знаю, что я не в опасности. – та ехидно хихикнула и отвернулась от шефа. Все твои люди ничего не смогут сделать мне, когда я окажусь на свободе, хи-хи!

“Да она сумасшедшая”. – снова проснулись мысли в голове у Джона.

– Говард тоже так говорил. Ты ведь знаешь кто это?

– Конечно. Я. Знаю. Твои вопросы слишком скучные, они лишены всяких чувств. Почему нельзя быть чуточку распущеннее и непринужденнее?

– Говори, черт тебя подери, имя, или я застрелю тебя на месте? – выкрикнул Донлон.

– Не-а. – продолжала улыбаться в сторону Уилтерс.

– Говори! – Джон нацелился револьвером в голову Энн, как услышал плод ее испуга.

– Ладно-ладно, есть у меня еще в памяти несколько человечков. – она на некоторое время посмотрела в потолок, пытаясь вспомнить нужное сочетание букв. -Генри Мэдден. Теперь-то ты доволен?

– Не то слово! – воскликнул Джон, записывая имя в свой блокнот. -Так-с, что ты знаешь об этом Генри Мэддене?

– Он участник Семерки.

– Очевидно. – подтвердил Джон.

– Он очень, очень-очень плохой человек.

– Очевидно. – опять подтвердил Джон.

– Он всегда мешал нашим планам.

– Оче… что? Чьим планам? А хотя, ответ и вправду очевиден. – на секунду замешкался шериф. -Что-нибудь еще известно?

– Джон, – Энн сменила позу на более расположенную к своему собеседнику: руки ее спрятались за спиной, а корпус приблизился к креслу водителя. -А ведь правда – какого черта мы должны бояться вас, пару-тройку неудавшихся полисменов?

– Тогда кто ты, если тебя поймал один из неудавшихся полисменов?

– Хм. – задумалась Уилтерс. -Ладно, тут твое парирование удалось. И все-таки, как вам удается допрашивать преступников одного за другим без привлечения всех этих “важных” лиц!?

– Мы просто выполняем свою работу. Представь только что осознавшего то, что его поймали, человека, которого грозят утащить в Блессуорт! А в последнее время, поверь мне, таких все больше и больше. Таким безнадегам остается только молить Бога, но в большинстве случаев их все равно ожидает участь любого другого несчастного воришки или убийцы – отбывать свои долгие годы в заключении.

– Твой рассказ только-только начал меня завораживать, и ты остановился. Я, правда, не совсем расслышала что ты тут говорил, ну да неважно. Так… ты меня отпустишь?

– Ты, кажется, не совсем правильно поняла наш уговор – ты в любом случае едешь в Блессуорт.

– Ну разве это по-мужски, шериф? Нельзя ведь так поступить с невинной дамой, у вас ведь нет доказательств моей виновности!

Джон аккуратно, в перчатках, достал из полностью прозрачного пакетика помаду.

– Не знала, что ты красишьс… – сперва не разглядела Энн надпись на ней и подумала, что это какой-то абсолютно случайный тюбик.

Но не прошло и секунды, как она быстро поняла что к чему:

– Оу, а вот это, если честно, неприятно; может, лучше забудем об этой помаде?

– Мы едем в тюрьму, и это мой окончательный вердикт. Сейчас ты сядешь рядом со мной, а эти двое. – показал он на Сола с Луной, -Поедут с нами сзади, ясно?

– Я не могу противиться воле властелина. – пытаясь сдержать гнев, согласилась Энн, кажущаяся сама себе обманутой.

– Вот и отличненько. – Донлон вышел из патрульной, подошел к двери дальше, открыл ее, вывел Уилтерс из машины, закрыл дверь, прошел вокруг машины, открыл дверь спереди, посадил Энн на соседнее с водительским место, закрыл дверь спереди, снова обошел машину, и, обращаясь к двум стоящим его коллегам, тихо сказал:

– Она чуток странная, не обращайте на нее внимания – может быть очень говорливой.

Оба ребят переглянулись и затем тоже сели в патрульную.

– Приветствую. – холодно и важно поприветствовала вошедших Энн, подняв одну руку в красной перчатке в знак дружелюбия.

Планк сразу обратил внимание на одеяние Уилтерс: на ней было черной платье, а поверх него накинута джинсовая куртка с повисшими по разные стороны рукавами. Она продолжала элегантно держать в одной руке сигарету, а второй, прикованной к первой, поддерживать свой острый подбородок. Всем своим видом она напоминала осторожную во всем и готовую в любой момент напасть черную кошку, которую не хочет встретить ни один счастливчик из города.

– Знаете что, ребятки? Я даже польщена, что вы соизволили довести меня на своей дряхлой машине. Я могла доехать сама, но вы сделали такое одолжение!

Донлон все время пытался заткнуть свою соседку, но сам невольно начинал то с необыкновенным вниманием слушать ее размышления, а то и вовсе забывал о ее сущности и начинал заводить с ней разговор, причем такой пламенный и чувственный, с таким тонким взглядом на мир, какой не завел бы ни с каким другим человеком.

– Вы начинаете становиться интересным, шериф! – льстиво хвалила своего собеседника Уилтерс, легко покачивая ногой. -Как жаль, что ты забрал у меня мой револьвер, а то я бы уже давно одурачила тебя и пристрелила бы. Знаешь, как самка богомола, решившая полакомиться головой своего партнера.

– Не думаю что это именно та тема, которой ты больше всего озабочена.

– Ты прав, шериф! На самом деле я хотела поговорить о Vendetta per Lucia, такая это прекрасная драма!

– Vendetta per… что? Не слышал о такой. Сол, ты слышал о…

Планк был явно удивлен столь резкой перестановкой приоритетов в разговоре. Он, до этого смирно терпевший бредовые, на его взгляд, суждения парочки спереди, неожиданно для себя ответил:

– Нет, я тоже не слышал. Джон, не стоит ли тебе рассказать нам о всем, о чем вы успели поговорить с Энн, пока мы стояли снаружи?

– Ты абсолютно прав, Сол. – чистосердечно согласился Донлон с предложением своего напарника. -Можешь записать в свою рукопись имя “Генри Мэдден”. Наша будущая заключенная говорит, что этот человек поможет нам в расследовании.

– Почему мы не можем узнать от тебя сразу все, Энн? – поменял цель своих допросов Планк. -Расскажи нам все, и твой срок уменьшится в разы, содействие в расследовании всегда почитается, ты и сама знаешь.

– Она опять начнет говорить, что ее спасет кто-то. – вмешался Джон. -Они все почему-то так говорят! Начинают играть с нами в игры, а потом им приходит конец.

– Да, шериф, вы правы насчет моего скорого спасения. – подтвердила Уилтерс. -Я знаю, что жизнь моя обречена на счастье, и что одна я в этой темной дыре просто так не останусь.

– Все, дамочка. Твои слова начинают походить на слова пьяницы, так что лучше бы тебе замолкнуть. А то еще случайно проговоришься, что убила старика Перри.

– Хе-хе! – снова тихо хихикнула Энн. -Разве не самые счастливые те разговоры, что ведутся с нетрезвым человеком? Жизнь в его глазах предстает такой другой, недосягаемой, не правда ли? Шериф, вы пьете?

– Хватит. – холодно отрезал он.

– Ты слишком резко стал таким злым! – вздохнула Уилтерс. -Не понимаю. А мы ведь могли так хорошо поболтать о жизни, разве ты не любишь болтать о ней?

– Если ты и вправду так думаешь, то совсем меня не знаешь. – все с той же суровостью сказал Джон. -Хотя и знать тебе меня не откуда – ты обычная преступница, решившая, что вся жизнь это ее история становления великой.

– Ну это ты переборщил! Пусть не великой, но хотя бы сколько-то значимой. Значимость иногда куда важнее именитости.

– Все, теперь уж точно давай замолкай. Если кто-то решит поинтересоваться почему мы ведем с тобой разговор, то у нас всех точно будут неприятности.

Сол с облегчением вздохнул и продолжил писать в блокноте.

– Нет, шериф, я так не могу. Ты, наверное, знаешь какие женщины все-таки хитрые и противоречивые натуры. То не могут и слова проронить, а то и замолкнуть – все время говорят да говорят. Вот сейчас именно второй случай.

– Хорошо, говори все, что хочешь, только меня в это не вмешивай. В худшем случае тебя сочтут за сумасшедшую.

– И ты совсем не хочешь узнать что-то от такого близкого к Семерке человека?

– Она права, Джон. – поддержал идею Уилтерс Планк. -Ты ведь даже не спросил у нее существует ли группировка по сей день!?

– Сол, а может это не так уж и важно? Какое дело до того, существует ли Семерка сейчас – мы расследуем убийство Шенк, а не дело о Безликой Семерке. Кстати, запиши, что Шенк принадлежала к числу Безликих.

– Что? – переглянулся Сол с Луной. -Это с чего ты взял, Джон. Совсем свихнулся что-ли?

– Ах-ах-ах! – рассмеялась Энн, удивившись наивности сидящих позади.

– Послушай-ка, дамочка: мало того, что у вас название до смешного никчемное, да к тому же вы и сами сделать ничего не можете. В семьдесят девятом вам повезло, что никто не начал расследование, иначе вас бы тут уже не было. – не понравилась Джону насмешка Уилтерс.

– Да нормальное у нас название, оно хотя бы звучит по-злодейски! А не этот ваш “отдел полиции”! Кто вообще называет так сборище людей, борющихся за справедливость?!

– А ты, я вижу, упертая. – начал злиться шериф. -Еще одно неугодное слово, и окажешься без головы, ясно?

Энн глотнула. Джон вопросительно посмотрел на нее. Затем отвернулся.

“Не такая уж она и важная, Джон”. – сказал сам себе Донлон. -“Выстрел – и дело с концами. Нет, Джон, о чем ты думаешь, господи! Убить ее означает лишиться еще одного потенциального источника информации. У нас их не так много (точнее всего двое), так что стоит ими дорожить, верно, шериф? Что? Это Уилтерс говорит со мной? Почему все время я слышу этот противный “шериф”? Или что-то со мной не так? И вот опять, опять начинаю сходить с ума! Смотри на дорогу, шериф, не бросай руль, шериф, возьми себя в руки, шериф! Проклятый шериф, чтоб тебя! Да, четыре часа сна дают о себе знать. Надо бы выпить таблетки. Нет, шериф, смотри на дорогу, не бросай руль, возьми…”