Илимская Атлантида. Собрание сочинений

– Дома плохо. Я остался один, Алексей.

– Как один? У тебя же сын, жена.

– Был сын, была жена.

– Что случилось?

– Сын мой со своей женой попали в автокатастрофу, спасти их не удалось. Тамара смерть сына не перенесла. Остался я один с внуком. Он-то меня и спас. Ради него я жил и живу.

– Тамара мне всегда казалась сильной женщиной. Значит, не смогла перенести трагедию…

– Она еще за год до гибели сына начала болеть. Боли в сердце, иногда они не проходили сутками. Врачи сначала советовали одно, потом другое. Таблеток море, а результат нулевой. Когда беда с сыном случилась, тут все болезни проявились. После его похорон она уже не вставала.

– Прими мои соболезнования, Валентин. Очень сожалею. Очень!

– Да, ладно, все уже быльем поросло. Может, о себе расскажешь?

– Нечего рассказывать, Валентин. Главное – все живы. За это время мои девчонки выросли, вышли замуж. Появились внуки. А о делах моих все написано в интернете.

– Читал, читал. Одно могу сказать – молодец. Сохранил в трудные годы коллектив и построил много чего. Таких темпов и при советской власти не было.

– Хватит тебе, не на юбилее находишься.

– Добрые слова и без юбилея сказать можно. Кто-нибудь из стариков еще работает с тобой?

– Почти все, кто еще жив. Молодежь-то надо кому-то учить.

– Ну и как?

– И сами де́ржатся, и молодых учат. Правда, молодые разные встречаются. Многие нос по ветру держат. Повыше заработок почуют и помашут рукой…

– Надо удерживать молодых.

– Надо, кто спорит, только как? Чтобы закрепились на одном рабочем месте на всю жизнь, много чего надо: и работу интересную подавай, и технологии современные, и зарплату высокую.

– Главное – жилье нужно молодым.

– Стараюсь, как могу. Да хватит уже об этом. Все о работе да о работе: и дома, и на отдыхе, и в санатории…

– А чего тут плохого? Вот мне и рассказывать не о чем, сплошной отдых, с утра до вечера. Поспал и опять отдых.

– С нашими связь держишь?

– Нет, все оборвалось, как будто и не было стольких лет дружбы.

– Да, удивительно, у тебя ведь столько было приятелей.

– Правда твоя, было.

Разговор прервался, пауза затянулась.

– Алексей, я пойду отдыхать. Если утром не увидимся, то до свидания. Прощаться не будем.

– Ты телефон мой возьми.

– Зачем? Я и так твой телефон знаю, и мобильный, и городской.

– А что же ни разу не позвонил?

– Причин не было. Как найду причину, позвоню.

– Хорошо.

* * *

Валентин позвонил скоро.

– Здравствуй, Алексей.

Я не узнал я по телефону голос бывшего друга. Ко мне давно уже так никто не обращался, по-свойски, как к старому приятелю и к тому же ровеснику.

– Здравствуйте. Простите, не узнаю, – ответил я.

– Это Валентин Боровков.

– Рад, Валентин, извини, но по телефону мы так давно не общались, что забыл твой тембр голоса. Чем могу быть полезен?

– Хочу встретиться.

– Завтра с утра сможешь?

– Утро когда у тебя начинается?

– В восемь, как всегда.

– Буду в восемь у тебя, правда, не один, с внуком.

– Жду. Прошу без опозданий.

На другой день, ожидая друга, я приехал чуть раньше восьми часов. Не привык опаздывать на встречи, всегда говорю: «Лучше раньше, чем позже…»

Однако в восемь Валентина не было, в полдевятого тоже. Появился он без четверти девять и прямо с порога стал оправдываться.

– Извини, старик, у нас служебных машин нет, пришлось на метро добираться. На такси, как ты понимаешь, тоже денег не хватает – пенсионер. Хорошо у тебя кофе пахнет, не угостишь?

– Угощу, обоих. Садитесь.

Уже через минуту гости с удовольствием пили кофе с печеньем. Валентин, казалось, ревниво, как-то не по-доброму оглядел кабинет, внимательно исследовал содержимое полок застекленных шкафов, рассмотрел картины на стенах. Покачивая головой, стал рассуждать.

– Ну что, неплохо живешь. Здание в порядке, о кабинете и не говорю. Так и должно быть у настоящего руководителя.

Внук сидел с безучастным видом, к разговору не прислушивался. На вид ему было лет двадцать. Значительно выше деда, не меньше метра восьмидесяти, в одежде аккуратен. Видимо, ему нравилось быть элегантно-сдержанным. Но то, что он то ослаблял узел галстука, то вновь его затягивал, свидетельствовало о скрытом волнении молодого человека.

– Алексей, познакомься – мой внук Валентин.

При этих словах, не вставая с кресла, внук склонил голову, на его лице промелькнула вызывающе деланная улыбка.

– Назвали в мою честь, как ты понимаешь, – радовался дед. – Растет второй Валентин Боровков. Что скажешь?

– Да, красивый молодой человек, хорошо и со вкусом одет. Это он – причина нашей встречи?

– Да. Валя недавно пришел из армии, к делу его надо приставить. Ты же знаешь, сколько я сил и здоровья отдал нашей с тобой конторе. Странно будет, если пойду искать работу для внука в другое место.

– В советское время мы все отдавали силы и здоровье чьим-то конторам, – все больше досадуя на неопределенность разговора, ответил я.

– Да ладно тебе! Если бы не мы, уже и забыли бы люди, как звать-величать организацию, которой ты сегодня руководишь, – вызывающе аргументировал приятель.

От таких откровений я опешил. Но, сложив руки в замок, призвал на помощь все свое терпение и сдержанность. Немного успокоился. Потом, подперев подбородок кулаком, я стал слушать исповедь приятеля, не совсем понимая, чего он хочет.

– Так вот, Алексей, я собираюсь из внука сделать строителя.

– А сам-то он этого хочет?

Валентин усмехнулся, взглянул на Валентина-младшего, внимательно рассматривавшего свои новые, начищенные до сияния туфли.

– Разумеется. Но ты прав, я сам этого хочу больше, чем он.

– Сейчас молодежь другая, Валентин. Но все-таки, главное – чего сам хочет твой внук.

– Я спорить не буду. Если можешь – помоги.

– А какая моя роль в этом деле?

– Главная. Сейчас его нужно принять на работу по рабочей специальности.

– По какой именно?

– Да по любой. Это же ступенька, как только начнет работать, сразу поступит в институт.

Я отметил, что внуку скучно и неинтересно все то, о чем идет разговор. Видимо, подобный разговор возникал в их семье десятки раз, и у парня не было никакой охоты участвовать в обсуждении своей, заранее расписанной дедом судьбы.

– Мне нужен автокрановщик, Валентин. Буду рад, если твой внук согласится пойти на курсы. Надеюсь, водительские права у него есть?

Валентин-младший безучастно смотрел перед собой, словно речь шла вовсе не о нем, а о ком-то здесь не присутствующем.

– Хорошее дело, – согласился Валентин-старший. – Это не пыль и грязь, как у бетонщиков и каменщиков. Однако он не водитель. Мы люди скромные, машин не имеем.

– Поэтому и надо с водительских курсов начинать. Хорошо, пусть внук завтра придет, и мы все с ним обсудим и решим.

– Еще одна просьба: пока Валька будет учиться, плати ему зарплату. Да не жадничай, учти и мой вклад в благосостояние треста.

– Только на общих основаниях. Остальное будет зависеть от него.

Весь этот день я чувствовал себя удрученным. Казалось бы, ничего особенного, бывали разговоры и потяжелее, но от этого на душе остался мутный осадок. Не покидало ощущение, что я узнал о своем приятеле то, что он прежде так умело скрывал. Я увидел уродливую гримасу его души. Или образ постперестроечного человека?

Младший Боровков появился у меня через две недели. Вернувшись с объектов, я заметил его в приемной. Он был в модном светлом костюме. Развалившись в кресле, что-то увлеченно объяснял секретарю. Увидев меня, поспешно встал и выразил деланную учтивость.

Пригласив Валентина-младшего в свой кабинет, я спросил:

– Где столько времени пропадал?

– Да дел много было.

– Но ведь мы с тобой договаривались. Я руководителя управления механизации вызывал для встречи с тобой.

Молодой человек, медленно пережевывая жвачку и рассеянно глядя в окно, негромко, но твердо ответил:

– Да мало ли о чем мы договариваемся.

– Может, ты передумал? Скажи прямо сейчас, и не будем зря время тратить.

– Я, может, и передумал, да дед хочет, чтобы я работал у вас.

– Зачем? Работы в городе завались.

– Не знаю.

– И как нам быть?

– А как договорились с дедом, так и делайте.

– Что ж, будем обучать тебя на автокрановщика. Знаешь, что это такое?

– Приблизительно.

– Оформим тебя слесарем, будешь работать в мастерских по ремонту техники, а вечерами учиться.

– Выходит, я и работать должен, и учиться?

– Должен. А как же иначе?

– Дед говорил, что я буду на курсах учиться, и мне за это зарплата полагается.

– Нет, так сейчас не бывает. Это было раньше, при богатой советской власти. А при капитализме мы должны каждую копейку считать и за каждую отчитываться.

– Тогда надо посоветоваться с дедом.

– Посоветуйся. Однако, я вижу, что работать ты не собираешься. Или я ошибаюсь?

Валентин-младший искоса посмотрел на меня и, ничего не ответив, вышел из кабинета. Через несколько минут мне по мобильному позвонил Валентин-старший:

– Алексей, извини, что по телефону говорю, а не лично. Скажи, ты думаешь внука на работу принять?

– Я-то думаю, но он не желает.

– Как это не желает?

– Хочу оформить его слесарем в ремонтных мастерских, а по вечерам – на курсы крановщиков. Не желает.

– А я по-другому хочу.

– Тогда расскажи, Валентин, чего ты хочешь.

– Отправь его на курсы и плати зарплату слесаря, хотя бы ради меня. Не коммунистические времена, ему твои героические нагрузки не по силам.

– А по-моему, вполне крепкий молодой человек. Справится. Впрочем, могу предложить компромисс: днем пусть работает слесарем, а в дни учебы буду давать отгулы.

– Это уже лучше.

– А твой внук-то захочет иметь такое расписание?

– Надеюсь, не обидишь. А хочет он, не хочет, плевать мне на это. Главное, – я хочу. Потому что знаю – именно так можно сделать из него человека.

Прошло еще две недели. Я поинтересовался у начальника управления механизации рабочей судьбой Боровкова-младшего.

– Да он за две недели был на работе всего три дня, затем позвонил и сказал, что заболел. Больше не появлялся. Правда, наши ребята видели его в городе, он сидел за рулем иномарки.

– Они не ошиблись?

– На светофоре встретились, разглядеть можно было.

– Как появится, узнай аккуратно, в чем дело. Мне он не скажет.

– Хорошо, попробую.

Появился внук Боровкова через неделю после этого разговора, принес больничный. Все честь по чести, но какие-то сомнения закрались у меня. Поручил проверить достоверность больничного листа. Проверили. Все оказалось в порядке.

Время шло, но, как я ни старался, ничего с Боровковым-младшим не получалось: ни учебы, ни работы. Пригласил парня для разговора.

– Скажи, Валентин, может, тебе чем-то другим заняться? – спросил я напрямик.

– Может быть, – утвердительно и довольно резко ответил внук моего приятеля.

– Много времени прошло, а водительские курсы до сих пор не окончил. Это же не высшая математика.

– Может, и не высшая, но болезни одолели, – ответил он, нарочито кашлянув.

– Да, здоровье у тебя неважное, судя по больничным листам. Обследоваться нужно детально. Ты ведь так много проболел.

– Ну что я могу поделать? – вспыхнув здоровым румянцем, ответил Боровков-младший.

– Отправим тебя в военный госпиталь. Не может ведь молодой парень постоянно болеть.

– Никуда я не пойду и нигде проверяться не буду, – вмиг побледнев, отпарировал горе-сотрудник.

– Как же так, Валентин? Я ведь деду твоему обещал. И тебе только добра желаю.

– Не нужно мне ни добра, ни проверок здоровья, вы и так уже проверили мои больничные. Неужели мало доказательств?

– А откуда тебе это известно?

Валентин замялся, глаза у него забегали, однако он сумел справиться с негодованием и ответил спокойно:

– Оттуда и известно, куда письма направляли.

– А кто же тебя информировал? Письма ведь шли не врачу, выписывающему бюллетень?

– Алексей Николаевич, это вас не касается, – непререкаемым тоном возразил Валентин.

– Давай еще посоветуемся с твоим дедом, потолкуем, как нам быть.

– Не надо. Во-первых, он болеет, и на этот раз его сильно прижало. Во-вторых, он решает вопросы, как Василий Иванович Чапаев: шашка наголо, и полетела с коней «белогвардейская сволочь».

– Я не гордый, могу и сам к нему заехать.

– Подъехать можете, но прошу вас – обо мне ни слова.

– Это почему так?

– Так он снова завещание изменит, – уже с искренней эмоцией признался парень.

– Какое завещание?

– Долго рассказывать.

– Да нет, Валентин, ты уж расскажи. Не любопытства ради, а чтобы знать, как правильно вести себя с твоим дедом.

Боровков-младший смотрел в окно и молчал.

– Что ж, неволить не буду.

– Не торопите меня. Думаете, так просто все взять и рассказать?

Голос у внука задрожал, лицо сморщилось в детской плаксивой гримасе. Мне он показался тогда несчастным забитым ребенком, даже в душе шевельнулось чувство жалости. Я участливо и ласково посмотрел на расстроенного собеседника и услышал невероятное признание.

– Когда погибли мои родители, у меня, кроме бабушки, никого не осталось. Дед тоже был, но он жил своей жизнью, с бабушкой он был в разводе и жил в другой семье.

– Все-таки он самый родной тебе человек.

– Как бы не так.

– Поверь, мне не интересны чужие семейные тайны.

Парень как будто обиделся, соскочил со стула и резко направился к выходу. И уже от двери прокричал:

– Можете сказать ему все, что считаете нужным! Мне надоело быть пай-мальчиком, я устал изображать из себя послушного внука! Все, что я делал и делаю в своей жизни – все по его проклятой указке! Он отправил меня в армию, он захотел сделать из меня классного рабочего, а после этого – инженера-строителя…

– Но что здесь плохого?

– А что хорошего?

– Ты сказал об этом деду?

– Чтобы он лишил меня наследства?

– О каком наследстве ты говоришь?

– О своем. Я – единственный наследник капиталов своего дедушки. Мне должно все достаться, потому что других претендентов нет. Эта старая сволочь держит меня на коротком поводке. Не дай Бог высказаться против него! Он тут же вспоминает о завещании и грозится его сжечь.

– Что в завещании? Яхты и пароходы?

– А вы не усмехайтесь. Там много чего есть. И пароходы, и бизнес-центр, и фабрика по производству пластмасс, и два десятка квартир по всему миру.

– Ты уж не преувеличивай, откуда у твоего деда такие сокровища? Мы вместе работали, а потом он уволился по собственному желанию.

– Вам-то он что угодно скажет. Правды от него не дождетесь. Все, что он делал, – всегда только для себя.

– Ой, Валентин, успокойся, не наговаривай на родного человека.

– Чего мне наговаривать, я и так все знаю.

– Что ты знаешь?

– Знаю, сколько у него золота, валюты и всего остального.

– Не хочу с тобой спорить, могу сказать одно: чего тебе бояться? Ты у деда один, все будет твоим.

– Пока один.

– А кто еще может появиться?

– У деда молодая девица, он влюблен в нее, как двадцатилетний придурок. Если что-то я сделаю не по его воле, он зарегистрирует брак с ней, и тогда мне останутся от мертвого осла уши.

– Что-то не похоже на Валентина.

– Да что вы знаете о моем хваленом дедушке?

Лицо Валентина-младшего раскраснелось, прежде безучастное, оно оживилось, нижняя губа дрожала от возбуждения и обиды. Озлобленно и решительно он выкрикнул:

– Мой дед – гадина! Как только земля таких врунов носит…

– Я бы не стал так говорить о единственном родном человеке.

– Он до смерти довел мою бабушку, из-за него она умерла. Получила инфаркт во время очередного его любовного приключения.

– Семейные трагедии – ваше внутреннее дело, давай лучше поговорим о наших совместных проблемах. Ты собираешься работать?

– Собираюсь, но не у вас. Вы слишком принципиальны. Я буду числиться там, где за деньги возьмут на хранение мою трудовую книжку. Что же касается моей настоящей работы, то она заключается совсем в другом.

– В чем же, если это не секрет?

– Секрет.

– Что же, Валентин, кажется, мы все обсудили. Хранить, как ты выражаешься, твою трудовую книжку я не буду. Нам придется расстаться. Деду твоему о нашем разговоре не скажу.

Прошло чуть больше года после того, как я распрощался с Боровковым-младшим. Однажды я заехал к директору проектного института, поздравить того с днем рождения.

Идя по длинному коридору, столкнулся с младшим Валентином. Молодой человек был несколько смущен этой встречей, как мне показалось, но поздоровался любезно.

– Ну, здравствуй, давненько не виделись. Как дед, где он?

– Дед в Черногории, живет и лечится, там ему хорошо.

– А ты здесь чего делаешь?

– Работаю.

– В институте?

– Да, а что? Думаете, мне подходит только работа на стройке?

– Кем же ты здесь работаешь?

– Не рабочим, по крайней мере. Вы извините, я тороплюсь.

В это время встретить меня вышел директор института.

– Здравствуй, Алексей. Заждался. Охрана уже сообщила, что ты прошел, а тебя все нет. Оказывается, ты с этим симпатичным молодым человеком беседуешь.

– Да, мы тут парой слов с моим давним знакомым перекинулись.

– Ты его знаешь?

– Да, а у вас-то он как оказался?

– Все просто, месяца два назад за него просила моя уважаемая приятельница. Дала ему хорошую характеристику, сказала, что парень после армии, прошел хорошую школу на стройке, институт закончил заочно. Это же здорово, такие и должны работать в проектном институте.

– Институт, говоришь, закончил?

– Конечно, документы я сам просматривал. Ну, чего мы об этом, пойдем. Мужики уже скучать стали.

Дня через два директор института позвонил мне и после обычных приветствий спросил:

– Алексей, а ты давно знаком с Боровковым?

– С которым?

– А их что, несколько?

– Есть Боровков Валентин Евгеньевич, я с ним работал еще при Советах.

– Да нет, я не о нем, а о молодом человеке, о котором мы с тобой говорили.

– И с ним я знаком. После армии у нас начинал работать.

– Почему начинал?

– Не понравилась ему стройка. К чему эти вопросы, Юрий Павлович?

– Да странно как-то. Буквально на следующий день после встречи с тобой этот молодой человек оставил заявление в отделе кадров и, не попрощавшись, ушел.

– И что, никаких причин не указал?

– Никаких.

– Чего же ты так разволновался?

– Ну, во-первых, от меня так просто никто не уходил, во-вторых, Елене Васильевне, которая просила за него, я обещал сделать из него специалиста.

– Прости, ничем помочь не могу. Знаю одно, создан он не для работы. Я думаю, нигде он не учился, диплом в переходе купил. А все попытки работать – это необходимая бутафория.

– Для чего?

– Показать свою значимость окружающим. Не волнуйся ты за него. Я почти уверен, что через некоторое время он всплывет уже в ранге руководителя или предпринимателя. Долго ли у нас организовать индивидуальное предприятие. И будет успешным бизнесменом.

– Зачем, Алексей Николаевич, эта показуха?

– Для тебя показуха, для таких как он – образ жизни.

– Послушай, Алексей, ты говоришь, что нигде он не учился. Ты точно знаешь об этом?

– Я же не следователь, Юрий Павлович, точных данных не имею. Не знаю. Если сейчас получают образование за полтора года, – диплом законен или нет?

– За полтора года курс наук в институте не проходят.

– Вот видишь, значит, делай выводы.

– Тогда до встречи.

Через полгода в одной из городских газет я прочел материал о создании городской ассоциации предприятий малого бизнеса. К своему удивлению, в списке Совета ассоциации увидел знакомую фамилию – Боровков Валентин Евгеньевич. Я не сомневался, что это был Боровков-младший, который под руководством деда шел семимильными шагами по жизни. Шел успешно. Вот сейчас он уже начальник отдела районной администрации.

…Это все, что я знаю о твоем неожиданном «проверяющем», Слава. Прими все как еще один снег на голову.

* * *

Вячеслав Иванович, слушавший молча этот длинный рассказ о человеке, с которым и ему предстояло познакомиться, не стерпел и возмущенно спросил:

– Алексей, разве такое возможно, ведь в администрацию непросто попасть, проводят конкурсы по замещению должностей?

– Значит, так проводят, – ответил Зубов.

– Но человек должен иметь опыт.

– Иди, проверь этот опыт. В трудовой книжке расписано его трудовое рвение: рабочий, инженер, предприниматель. Что еще надо?

– Как мне вести себя с ним? Подскажи.

– Слава, ты знаешь, кто он, веди себя спокойно, главное, не упускай из виду, постоянно контролируй, такие люди, как правило, фантазеры. Придумают такое, что не отмоешься. Потому в «свободное плавание» не отпускай, всегда следи, с кем ведет разговор и по какому поводу. Сам информации поменьше давай.

– Ладно, Алексей, леший с ним, с Боровковым. У нас своих дел не переделать. Ты не забывай меня, дом на твоей совести.

– О, как ты глубоко базу подвел, и про совесть вспомнил. Но я повторяю тебе, Слава, каждый вторник принимай участие в оперативных совещаниях, старайся присутствовать сам. Почувствуешь, что сложный узелок нужно развязать, звони, помогу. У меня этот объект будет на контроле, утром и вечером буду обсуждать все вопросы с начальником участка. До сдачи побываю обязательно несколько раз.

Разговор закончился как раз в нужном месте – у здания администрации, где Алексея Николаевича ждала его машина. Друзья обнялись, пожали друг другу руки, и, чуть помедлив, Зубов громко захлопнул дверцу своей машины. Оглядываясь в окно, он подивился, что уже ничто не напоминало о ночном разбойном налете непогоды. Деревья сказочно быстро очистились от снега, в ласкающих лучах солнца на их бархатных ветвях картинно поблескивали жемчужные капельки влаги. Весна вновь устанавливала свои незыблемые законы Гармонии и Красоты.

Глава вторая

Дом

Антрацитная скользкая лента дороги летела навстречу машине, мчавшейся с большой скоростью. По обеим сторонам весеннее утреннее солнце, победившее недавний буран, так ослепительно и радостно сияло, что из глаз Зубова сами собой текли слезы – то ли от умиления, то ли от ослепления. Время от времени он, чтобы ослабить напряжение глаз, переводил взгляд на обочину, где ноздреватый, как дрожжевой масленичный блин, снег растекался от жаркого дыхания небес.

В машине тепло, слышно, как шумят колеса, уминающие снежную кашу, еще оставшуюся на затененных участках дороги. Алексей Николаевич включил ноутбук, но тут же выключил: попытка не терять времени попусту не удалась из-за мигания экрана, современные девайсы требуют к себе уважительного отношения. Телефон оказался более жизнестойким. Он зазвонил громко и напористо.

– Здравствуйте, Алексей Николаевич.

– Здравствуй, Галина Ивановна, – радушно поприветствовал Зубов своего секретаря. – Что-то случилось?

– У нас всё в порядке.

– А чего звонишь, скучно без меня? Я же просил связываться со мной только в крайнем случае.

– Алексей Николаевич, потому и звоню, что считаю необходимым поставить вас в известность.

– О чем поставить, Галина Ивановна?

– Звонил глава администрации Мариинского района города, просит, чтобы вы подъехали к нему сегодня к пятнадцати часам.

– Галина Ивановна, ну не мне тебя учить, уверен, что ты сообщила его помощнику о моей командировке.

– Да все я сказала, но необычность ситуации в том, что разговаривал со мной не референт, не помощник, а он сам.

– Кто разговаривал?

– Разговаривал сам глава.

– Чудеса. И чего он хотел, по какому вопросу встреча? И почему со мной по мобильному не связался?

– Звонил по вопросу строительства жилого дома на улице Яковлевской.

– И что, пожар такой, что встреча именно сегодня нужна?

– Насчет «пожара» я ничего не знаю, но если вы по каким-то причинам не сможете подъехать сегодня, он оставил номер телефона, по которому вы всегда его найдете.

– Встреча с нашими заместителями его не устроила?

– Я же говорю вам, речь шла только о вас.

– М… да… Дела. Во сколько, ты говоришь, намечена встреча?

– В три часа дня.

– Так, сейчас десять, часа два буду до города добираться, по городу час, не меньше, вроде получается, если в пробки не попаду.

– Алексей Николаевич, вы запишите телефон, мало ли что.

Записав номер телефона главы администрации, Алексей Николаевич задумался. Конечно, он помнит, как начиналась история этого земельного участка со стоящим на нем аварийным домом. Это сейчас там стройка, по плану: надо снести полуразрушенный дом, переложить сети. Здание старое, дореволюционной постройки, кирпичные стены сложены на известковом растворе, разбираются легко, но образуется много пыли, поэтому идет постоянный пролив конструкций. Учитывая прежний опыт на оборонных объектах, был подготовлен «умный» проект производства работ, где предусмотрена любая мелочь. Поэтажно удаляются крепления и связи, обеспечивающие в процессе разборки устойчивость здания. Разборка идет в два яруса по одной вертикали.