Как Веприк, сын Тетери, маманю спасал

– Дунечка, отойди! – строго велел Добрило, сидя на песке. – Здесь нельзя. Здесь дяди – бух! – падают!

С этими словами он подтянулся и треснул копьем по макушке одного из противников, настойчивее всех пытавшегося подняться. Тот повалился наземь, а другой, пробовавший встать на четвереньки, испугался и притворился, что просто хотел повернуться с боку на бок. Бортник погрозил непоседе пальцем и он сделал вид, что спит и знать ничего не знает.

Однако в это время один из арабов подполз к Добриле сзади и что было сил боднул его головой в спину. Добрило охнул, а все пять его неприятелей – и Али тоже – устремились вперед и кучей навалились на березовского богатыря. Рано или поздно они, конечно, одолели бы Добрилу, несмотря на Веприка, который прыгнул сверху и кусался, как волчонок, отважно получая со всех сторон подзатыльники, – но неожиданное обстоятельство повернуло события совсем в другую сторону. Чудород, подобрав чье-то копье, воевал в это время среди верблюдов: лупил их по бокам и орал "Аль-байт! Байт!"

– Дядь Чудь! – крикнул, задыхаясь, Веприк. – Ты не тех бьешь! Мы здесь!

– Байт! – рявкнул Чудород на ближнего верблюда и дал ему пинка по заднему колену. – Брысь! Ступай домой, Горбатка!

Верблюды растерянно переглянулись, но потом, похоже, решили, что, пока люди не прекратят безобразничать, верблюжье дело – сторона. Они пожали плечами и, убыстряя шаг, отправились домой. Пока пастухи, усевшись впятером на Добриле, смеялись от радости, верблюды пересекли ближнюю цепь песчаных бугров и скрылись из виду. Али бегом бросился вдогонку: остаться пешими посреди Сахары – без воды и без навеса – означало для путешественников верную погибель. Стражники один за другим устремились за ним. Последний еще немного посмеялся – пока не обнаружил, что остался в одиночестве сидеть на сердитом бортнике. Он неуверенно хихикнул еще раз, виновато развел руками и убежал.

– Ха! – крикнул им вслед растрепанный, торжествующий Чудя. – Топайте-топайте! А не то мы вам… ух! А вернетесь, мы тогда…

– По шее опять получим! – мрачно закончил юный березовец, потирая затылок.

– Вот сейчас они верблюдов поймают и вернутся, – задумчиво глядя в небо, напомнил лежащий на песке бортник. – Вот тогда мы и получим… Ой! Ой! Ой! Ду-неч-ка! Не-пры-гай-по-де-де-Доб-риле! У-де-ды-сей-час-пу-зо-лоп-нет!..

– У бабы Добрилы, – ехидно поправил Чудород. – Ты ж ей бабушка.

– Да хоть прабабой обзовите! Только сни-ми-те-э-ту- поп!-поп!–поп!-ры-гу-шку с меня! Ой!

– Ам! – заявила Дунька, вставая на четвереньки у бортника на животе и ласково заглядывая ему в лицо: она прожевала запасы за щекой и была уже не прочь снова подкрепиться.

Глава 38. Чудо Даждьбога

Веприк волшебным образом преобразился (но если это и было чудо какого-то бога, никто из них не признался). От уныния не осталось и следа. Синие глаза на исхудавшем лице засветились такой надеждой, что за ними можно было идти в темноте. В нем снова ожила былая уверенность, что, раз уж они смогли забраться так далеко, – то смогут и еще дальше.

– Нам туда! – напомнил он, нетерпеливо тыча пальцем в черную впадину. – "…за дикими пустынными степями, за снежными высокими горами, за морем, что раскинулось, как небо, в ужасной пустыне в черных песках"… Помните?

– Ни-ни, – замотал головой Чудя. – Я туда не полезу, это ж печка самая настоящая. Давайте вокруг лучше пойдем – может там где-нибудь другие черные пески найдутся, похолоднее. Добря, вставай! Чего лежишь?

– Сил набираюсь, – прогудел богатырь, устраиваясь поудобнее. – Скоро арабы наши вернутся, будут меня бить… А я – их, – добавил он мечтательно.

– Туда! – скомандовал Веприк, пытаясь наступить в черную яму.

– Стой ты! – крикнул Чудя, отталкивая мальчика.

Он дернул лоскуток на разодранном рукаве рубахи, но рукав оторвался целиком. Чудород крякнул и бросил его за обгорелую границу. Горячие потоки воздуха тут же подхватили тряпочку, не давая ей сразу опуститься на землю. Медленно падая, она пошла темными пятнами: начала тлеть в воздухе, – и вдруг, едва коснувшись поверхности, вспыхнула огнем и сгорела.

– Должен же быть какой-нибудь способ! – упорствовал Веприк, тряся детскими остренькими кулачками.

– Бежать отсюда надо! – ныл Чудя.

– Давайте-ка потише, спать мешаете, – сказал Добрило.

– Туда! – показывал в черное пекло мальчик.

– Туда! – не соглашался Чудород, собираясь бежать то вправо, то влево.

– Хр-р-р! – засопел бортник.

В разгар спора Чудород поднял глаза к небу – да так и остался стоять и глупо улыбаться.

– Так и знал, что с вами я рано или поздно с ума сойду, – заявил он и улыбнулся еще шире и глупее. – Я сейчас видел, как мне солнце подмигнуло!

Веприк уставился вверх и даже невозмутимый Добрило заинтересовался. У солнца и вправду – каждый мог это видеть – было два голубых приветливых глаза, которыми оно моргало и, прищурясь, разглядывало русских путешественников.

– Здравствуйте, дети мои! – заговорило Солнце басом и, подумав, уточнило: – Все вы – мои дети! Я отсюда всех вижу! И все знаю.

Сказав так, светило замолчало и принялось с любовью озирать березовцев.

– Славься, Даждьбоже! – восторженно закричали березовцы в ответ и подождали, чтобы Солнце еще что-нибудь сказало. Но оно, как видно, никуда не торопилось.

– А стражников наших ты оттуда, сверху, не видишь? – решился наконец спросить Веприк. – Поймали они верблюдов или нет?

– А то нам интересно, скоро ли мы снова по шее получим, – подсказал Чудород.

– Пока не поймали, – добродушно сообщило светило и снова задумалось. Березовцы, надеясь на скорое спасение, топтались на месте и переглядывались.

– Ах, какая славная девочка! – вдруг умилился Даждьбог. – Ах ты, маленькая! Люблю детей. На тебе ягодку.

Рядом с Дуняшкой из песка быстро вылезла плеточка земляники, на которой тут же созрела ягода. Дуняшка ее слопала и принялась копаться пальчиком в песке – искать еще, но сколько ни старалась, ничего больше не нашла. Она обиженно засопела, но ягодки больше не появлялись. Дунька топнула ножкой и заревела во весь голос.

– Ах, ах, плачет девочка, – пожалел ее солнечный бог. – Животик, наверно, болит. Или коленочку ушибла. Надо знаете что сделать? Кисельку ей сварить – от живота очень помогает. Или от коленки – сейчас точно не скажу, у меня столько детей, что я давно все перепутал. А еще хорошо ниточку к зубику привязать и дернуть… полезно очень… только причем тут коленка, разрази меня Перун, не помню…

– Пока он вспомнит, от нас рожки да ножки останутся, – пробормотал Чудя.

– А бывает еще – детки простужаются… ах, ах, бедненькие, маленькие. Тогда нужно… что же нужно? Ах, да – срочно их в угол ставить. Или уши надрать – если сильная простуда. Очень организм укрепляет… И чего это ваша девочка все плачет? Плаксивая какая.

– Скажи, Даждьбоже, а арабы тебе тоже дети или только мы? – крикнул Чудя.

– Чего мне пора бы? – крикнул в ответ бог.

– Арабы! А-ра-бы! – хором закричали березовцы.

– Мне отсюда слышно плохо – у вас девочка плачет… Замолчишь ты когда-нибудь, противная девчонка?! – возмутился Даждьбог и пригрозил: – Я вот тебе сейчас,.. – он нахмурился, вычисляя, какой бякой можно наказать годовалую малышку, – …бантик повяжу! – угрожающе закончил бог.

– Арабы тоже тебе дети? Или нет? – уточнил Чудя еще раз.

– Арабы мне не молятся. Но все равно – я всех грею своим теплом и всем свечу своим светом. Все мне дети – от малой букашки до динозавра. Что-то давненько я их не видел, динозавров… Глаз да глаз с этими детьми!

– Значит, ты не согласишься сжечь наших стражников? Или песком их засыпать? – огорчился Чудород.

– А может, их в угол поставить – месяца на два? – предложил Добрило.

– Ай-яй-яй! Какие вы злые, дети мои. Не стыдно?

– Так арабы ведь убить нас хотят! Вот в этот котел засунуть.

– А и правда! Я ж все знаю! – спохватился бог. – Я и пришел помочь. Так… Что там Ладуля говорила? В гости к Горыне, значит, идете?

– Да! Да! – закричали березовцы.

– Тогда вам туда! – сообщило солнце, кивая в середину черной котловины.

– Боже, ты помочь пришел нам или арабам? – уточнил Чудя, поглядев в указанную сторону.

Солнце полыхнуло ярким желтым светом, окатив всех волной ласкового тепла, что было бы очень приятно, если бы березовские путешественники уже не взмокли от жары и усталости.

– Слушайте меня внимательно, дети, – велело светило. – Перед вами – самое жаркое место на земле. Оно такое горячее, что земля тут потеет каменным потом, как в бане. Я могу умерить жару, но, чтобы окрестность остыла, потребуется пара дней, так что потерпите, раньше вам идти туда нельзя… А я вам пока тенечек сделаю, отдыхайте, милые.

Не дожидаясь, пока солнечный бог закончит свою речь, песок возле чудиной левой ноги зашевелился и из него начала вытаскиваться зеленая змея толщиной в человеческую руку. Чудя заорал от страха и очень ловко запрыгнул к бортнику на спину, но змея оказалась молодым ростком, который распрямился, одеревенел, в одну минуту оброс сверху листьями и превратился в дерево. Пока мужики, открыв рты, дивились на чудо, они оказались со всех сторон окруженными такими же стремительными ростками и вот уже стояли в молодой пальмовой рощице и под ногами у них зеленела травка. Вместо палящего зноя кожа теперь ощущала прохладу и свежесть, в траве один за другим раскрывались невиданные огромные цветы, а на пышной ветке даже чистил перышки красно-зеленый попугай.

– Вы, наверно, есть и пить хотите? – вспомнил Даждьбог.

Тут же высоко над землей под пальмовыми листьями начали набухать плоды. Как раз, когда Чудя слез с Добрилы и встал в тени под пальмой, плод созрел, оторвался и шмякнулся прямехонько щуплому березовцу на макушку. Чудя упал, а плод раскололся пополам. Был он внутри снежно-белый, а снаружи – коричневый и на удивление мохнатый, словно собака.

– Вот вам кокосовый орех, – пояснило доброе солнце. – Внутри – сок, как в горшке.

– Как же его есть, пакость такую лохматую? – с сомнением поинтересовался Добрило. – Он не на орех, он на крысу похож.

– Ай-ай, кто это у нас капризничает? – строго произнесло солнце. – Ну, не хочешь кокос – на тебе ананас. Вам как раз витамины нужны.

Сбоку от бортника немедленно образовался зеленый куст, который выстрелил вверх здоровенной почкой, выросшей и созревшей на глазах.

– Что ж мне теперь шишку эту сосновую глодать? – уперся Добрило. – И не нужны нам эти… как их…

– Вмятины, – подсказал Веприк.

– Вмятина у меня уже есть, – пожаловался Чудород, трогая ушибленную макушку. – Больше нам не надо.

– Боже, нам бы яблочко, – попросил бортник. – Или репку.

– Это ты хорошо придумал, – рассердился Даждьбог. – Яблоки с пальмы собирать! Вот вам всяких угощений, выбирайте, что понравится. Не объешьтесь только.

Маленький оазис наполнился шелестом и треском, везде росли кусты и стебли, растопыривались ветки, разворачивались листья, свешивались с веток плоды, вылезала из земли ботва. Березовцы с восхищением крутили головами, обнаруживая то малину, то дыню, то виноград, то рябину, кусты лесного ореха, грядки земляники и репки, бананы, персики, ежевику, свеклу, финики, апельсины, помидоры, клюкву, сахарный тростник, а под одной пальмой даже вырос белый гриб. Русским путешественникам на радость в середине зеленой поляны поднялась стройная яблонька, оделась листвою и нарядилась в бело-розовые цветочки, которые, не задержавшись и пять минут, осыпались, как душистый снег, оставив зеленые почки. Почки выросли и превратились в спелые яблоки – да такие золотые и румяные, что глаз не оторвать.

– Слава тебе, светлый Даждьбоже, отец наш и кормилец! – вскричали березовские путешественники, утирая с подбородков малиновый и желтый сок.

– А гуся жареного не будет? – на всякий случай поинтересовался Добрило.

– А как я тебе гуся выращу – на кусте что ли? Ешьте, что дают и не капризничайте! И попугая, смотрите, не обижайте. А то знаю я вас, мальчишек: чуть отвернешься, уже рогаток наделают…

Добрило и Дунька, счастливые, трещали ветками в малиннике, словно медведица с медвежонком. Любопытный Веприк перепробовал все заморские фрукты, развешанные вокруг в изобилии, и в конце концов откусил от пахучего желтого кислого лимона, так что рот у него скривило и он долго не мог говорить. Чудя лопал персики и бананы, не дожидаясь, пока созреют, и потом весь вечер маялся животом. За всеми этими интересными занятиями березовцы совсем забыли про своих стражников.

Между тем Али с товарищами возвращались в самом решительном настроении. Они надвигались верхом, выставив вперед копья, но, когда увидели молодую рощу, за один час выросшую на пустом месте, копья все побросали, а некоторые даже упали с верблюдов от удивления.

"Никогда не доверяй джиннам, – с грустью подумал молодой Али. – Я переживал, губить их не хотел… только отвернулся – а они сразу колдовать."

Завидев приближающихся неприятелей, березовцы приготовились сражаться: бортник расправил широкие плечи и гостеприимно улыбнулся, а Чудород ухватил в руку большой ананас.

– Эй, аль-арабы! – крикнул он, взвешивая на ладони увесистый шишковатый плод. – Кому вмятины нужны? Подходи по одному!.. э-э… к Добриле.

Чудя, подбоченясь, подкинул ананас, но не рассчитал и влепил сам себе ананасом прямо в глаз.

– Ну вот, видали, какая шишка боевитая, – перекосившись, пискнул он. – Страшно?

– Дядя Чудя, дай я лучше съем, вкусные очень эти шишки, – сказал Веприк, не в силах оторваться от обеда.

К их удивлению стражники переглянулись и, встав на колени, начали о чем-то взволнованно просить, показывая в сторону дома.

– Я чего-то не понял, – молвил Чудород, опуская ананас. – Они теперь зовут нас обратно ехать?!

– Нет! – догадался Веприк. – Они просят нашего разрешения вернуться домой! Я же говорил, они нас за каких-то колдунов принимают… Поезжайте! Нас не ждите, нам туда надо! Мы пойдем туда! А вы идите туда!

Веприк махал руками и пастухи поняли, что джинны на них не сердятся, в деревню к ним больше не придут и вредить людям не станут, а отправятся в черное сердце горящих песков, где джиннам самое место. Пастухи поклонились несколько раз, пожелали джиннам мира, простора, долгих лет жизни и удачи в джиннских делах, залезли на верблюдов и отправились восвояси. Молодой Али на прощание вежливо приложил руку сначала к голове, а потом – к сердцу, как это принято у арабов. Он уехал грустный: козопас привык к маленькой русской девочке и считал уже ее своей дочкой, – но, вернувшись из сердца пустыни, Али прославился и скоро женился – причем по арабскому обычаю завел себе целых три жены. Каждая родила ему по двенадцать детишек, а вместе получилось… сколько же вместе получилось? Али и сам иногда не знал, потому что у него от такого количества ребятни голова пошла кругом и он, случалось, вместо того, чтобы вытереть малютке сопливый нос, повязывал ему бантик.

Глава 39. В гости к змею

Ночевали березовцы хорошо, только наутро не могли понять, где они очутились: так изменилась местность вокруг. По всей черной долине лезли из земли волшебные всходы. Почти все они тут же засыхали от жары, но самые упрямые взрослели на глазах и превращались в растения, – по большей части колючие и не очень красивые: кактусы, лишайники, полынь, верблюжьи колючки и прочую неприхотливую травку. Весь день путешественники наблюдали, как чудесная растительность становилась все роскошнее и смелее: один побег умирал, но вместо него рождались три новых. Рядом с африканским баобабом распускалась русская елочка, а росток канадского клена оказывался оплетен пальмовой лианой из Южной Америки.

Новое утро было встречено шелестом молодого тропического леса, поднявшегося прямо посреди сухих песков Сахары, в том самом месте, где была позавчера мертвая черная рытвина. Березовцы только руками развели.

А пока они разводили руками, в небе объявился нежданный гость: изумленный Змей Горыныч, облетал свои владения, не в силах понять, что происходит. Он метался из стороны в сторону, с отвращением разглядывая с воздуха деревья и кустики и не веря собственным глазам. По привычке Змей сыпал искрами, но все они гасли в сочной зелени. Не долетев немного до березовского оазиса, крылатый гад повернул и начал быстро удаляться, скрываясь за листвой березок и эвкалиптов.

Веприк вскочил с места и завопил ему вслед, но змей не слышал. Мальчик со злостью швырнул в воздух огрызок от яблока, который до Горыныча, конечно, не долетел, зато угодил прямо Чуде в лоб.

– Подумаешь, – сказал Чудя. – Я уже привык. Мне, если в какой день по голове не треснут, так я даже скучать начинаю.

Он с сочувствием поглядел на мальчика. Веприк рухнул на землю и обхватил голову руками. Злость, нетерпение и надежда так и бурлили в нем – словно за Горынычем, как за спелым бананом, оставалось только руку протянуть. Веприк снова вскочил на ноги.

– Идемте! – позвал он спутников, дергая Добрилу за рукав и указывая в глубину нового леса. – Сейчас идем!

Чудород нерешительно почесал в затылке, но Добрило, подняв Дуняшку к себе на плечи, укоризненно поднял брови на трусливого товарища и кивнул в цветущую чащу.

– Да мне-то что, – засуетился Чудород. – Ноги-то есть – чего ж не пойти? Интересно даже: будем первыми пешеходами, которые заблудились в лесу посреди пустыни…

Не успели путешественники, наступив с песчаной поверхности на зеленое дно, сделать трех шагов, как впереди замаячил светлый лучик – тетерина голубка перелетала с ветки на ветку и манила за собой.

– Слава тебе, Ладушка. И тебе, птичка, спасибо, – сказали обрадованные березовцы и побежали за Веприком, который уже исчезал в зарослях на опушке. Волшебный лес кудрявился вокруг, дышал прохладой, стлал под ноги мох и цветы, обмахивал путников пышными ветвями, предлагал лакомые плоды, но березовским землепроходцам было не до красот и приветов – так торопились они за юным охотником, за которым и голубка еле успевала. С большим трудом мужики поймали его и остановили для ночлега, но он вскочил ни свет ни заря и еще быстрее припустился вперед.

Некоторые деревья в чудесном лесу выросли уже в настоящих великанов.

"Ох, какие большие деревья! – думал на бегу Веприк. – Подрубить бы и свалить на спину змею. Или смолы натопить, пусть крыльями вляпается… А вот тут яму вырыть в овражке…"

Мыслей у него было так много, что он и не заметил, как вылетел на зеленый луг, окружавший логово поганого змея.

– Батюшки мои! – сказал у него за спиной бортник в великом удивлении.

– И мои тоже, – согласился Чудя. – И матушки заодно.

Логово оказалось сказочным дворцом, выстроенным из прозрачного горного хрусталя. Словно в воздухе висели стройные башенки, кружевные беседки, невесомые лестницы, мостики и балконы. Казалось, вспенилась на лугу морская волна и заиграла разноцветными огнями – так, что от башни к башне перекинулись радуги. Солнце просвечивало дворец насквозь и внутри у него тоже горели какие-то искры, как самоцветы в драгоценном ларце. Легкие стены словно тихо звенели, когда лучи света касались их.

Долго ли любовались березовцы хрустальной красотой – они и сами не знали. На такое чудо и недели было не жалко. Наконец Чудород поморгал глазами и потрогал Веприка за рубашку.

– Что делать-то будем, Вепря? – спросил он.

– Не знаю, – тихо ответил маленький охотник, в растерянности глядя на старших товарищей.

Все умные мысли у него в голове перепутались, а он так и не решил, пристукнуть ли ему змея сосной или отравить мухоморами, в изобилии прораставшими теперь посреди Сахары. Он готовился войти в змеиную нору мерзкого вида, а получалось, что перед сверкающим теремом мерзкий вид имели только запыленные, полураздетые березовцы с грязными арабскими платками на нечесанных головах. Не говоря уже о чудородовом оторванном рукаве.

– А точно змей тут живет? – засомневался Чудя. – Уж больно хороша изба.

– Нет, здесь Василиса Прекрасная живет, – съехидничал бортник. – А змей дальше по деревне, третий дом слева… Ну кто еще посреди песков мертвых поселиться может кроме чудища летучего ненасытного?… Так что нам с чудищем-то делать: поторгуемся с ним или сразу бить станем?

Из глаз мальчика готовы были пролиться слезы.

Я не знаю, – повторил он с отчаянием.

Глава 40. Ладушкино чудо

– Ну, значит пришла пора и мне чудо являть! – раздался позади знакомый ласковый голос.

И вот она, золотоволосая красавица, стоит, улыбается. На пресветлой Ладе, следуя греко-византийской моде, было надето простое платье до пола без бус и вышивки, только гладкая алая материя играла огнем и обвивала ладин стройный и гордый стан. Даже изящные белые ножки были разуты. Незаплетенные волосы струились, падали по спине пшеничным потоком.

– Вот и молодцы, что на колени не падаете! – весело заявила богиня любви, потому что мужики все разинули рты и застыли столбами при виде ее неземной красоты. Однако, было заметно, что такое любование было ей милее коленопреклонений.

– Эй! Бестолково село! – позвала Лада, когда ей надоело молча красоваться. – Не пора ли вам рты закрыть, а то как бы ворона не залетела?

Березовцы послушно закрыли рты, но в следующую секунду снова их разинули и радостно закричали:

– Лада! Лада!

– Она самая! – согласилась, улыбаясь, богиня. – Показалось мне, что нужна вам моя помощь – вот и пришла.

– Да как же ты нам поможешь? Мы войной на чудище поганое собираемся, это дело не женское, – сказали мужики. – Разве ты можешь дунуть, как удалой Стрибог, чтобы Змей полетел вверх тормашками?

– Дунуть? – с насмешкой переспросила красавица. – Вот еще! Может, мне в него еще и плюнуть?!

– А молнией по макушке долбануть, как могучий Перун, ты не можешь? – спросили на всякий случай мужики. – Или сжечь небесным светом, как солнечный Даждьбог? А звериный Велес голыми руками змея задушил бы…

– И что это вы мне все какие-то безобразия предлагаете?! – возмутилась Лада. – Хороша была бы богиня любви: кому – по макушке долбануть, кого – голыми руками задушить!

– Так как же ты хочешь со змеем справиться? – удивились мужики.

– Поговорю с ним, – обронила Лада через плечо, а сама уже направлялась по зеленому лугу к логовищу.

– Стой! Не ходи, светлая, съест он тебя! – закричали березовцы.

– Я с тобой! – крикнул Веприк, догоняя красавицу.

– А на что ты мне нужен? – насмешливо поинтересовалась она. – Разве ты меня защитить сможешь?

– А вот, когда чудище есть тебя станет, я скажу: ешь лучше меня! – упрямо проговорил маленький охотник и насупился.

– Это ты что же думаешь, что ты, козявка, вкуснее меня, пресветлой Ладушки?! – возмутилась богиня, а у самой веселые искорки закружились в синих глазах. – Ладно, защитник, пойдем со мной. Только чур уговор: змея не ругай, не обижай, душить его голыми руками не лезь, дай нам поговорить по-человечески.

Она обняла мальчика правой рукой за плечи и бесстрашно повела к хрустальному дворцу, а по их следу расцветали дорожкой васильки и незабудки. Чудесный луг приветливо звенел кузнечиками, ласковое солнышко грело траву, цветы, букашек и отважных путешественников. Казалось, не могло быть нигде места прекраснее, чем вчерашняя гиблая черная яма.

Чем ближе, тем удивительнее становился сказочный дворец. Сквозь прозрачные стены видны были светлые комнаты, наполненные диковинными и прекрасными вещами: резными столиками, словно сплетенными из листьев, разноцветными подушками, коврами, занавесками, зеркалами, драгоценными ларцами, золотыми клетками с хвостатыми птицами. Самая высокая башня хрустального замка была опоясана балконом, который снизу казался просто очень большим, а на самом деле был так велик, что три телеги могли бы проехать там в ряд. На балконе находился сам хозяин дома – от удивления при виде гостей свесивший все три головы через перила. Поудивлявшись, он спрыгнул вниз, но вместо того, чтобы приземлиться, пронесся низко над головами Лады и Веприка, оглядывая их вытаращенными глазами. Мальчику показалось, что змей опасается его спутницы.

Змей сделал в воздухе полукруг и понесся обратно. Гости остановились, без тени страха ожидая встречи.

– Ладушка! – прошипел Горыныч, садясь перед пришельцами. – Будь здорова, красавица.

– Здравствуй, Горыня. Давно мы с тобой не виделись, – спокойно ответила Лада.

– Да, давненько… А это еще кто такой?!

– Что ж ты не помнишь, как в гости звал?! – срывающимся от волнения голосом выкрикнул мальчик. – Вот я и пришел! Отдавай мою маманюшку!

– Так это же богатырь из лесной деревеньки! – вспомнил Горыныч. – Кто бы мог подумать! Явился – не запылился!

Он в изумлении закрутил головами и захохотал. Веприк показал ему кулак, а нахальный гад в ответ – три толстых раздвоенных языка.

– Люди сказывают, ты разбойником стал? Крадешь матерей и милых жен? – строго сказала Лада.