В плену светоносном

А за рекой поднимались довольно высокие холмы, по ним змейками тянулись лесные полосы.

Напротив того места, где был наш первый привал и которое я уже еле угадывал, но за рекой холмистая местность прерывалась, образуя среди леса низкую пролысину. Это место я и взял на примету.

Кругом пестрело от разнотравья. Все перемешалось: красноватый ковыль, тысячелистник, полынь, василек, шалфей.

Здравствуйте, давние знакомые! Цветы зазывают остановиться, приглядеться, принюхаться к каждому. Настой запахов таков, что порой невозможно выделить какой-либо.

– А вон пижма, рядом медуница, Иван-чай, чертополох, подорожник, дикая мальва, татарник, – перечислял Константин.

Песня цветов чудесным образом была разлита вокруг нас, и тихий восторг переполнял душу.

Вокруг, словно в далеком детстве, искрился мир, полный новизны открытий, света и теплыни… Не хватало рядом только деда, мамы, сестренок… И еще я все искал глазами где-либо свои особо любимые цветы – желтенькие, беленькие, фиолетовые колокольчики. Но этих милых спутников моего детства не было. Не их время – лето уже в разгаре.

Мой спутник опускается в благоухающее царство, стоит на коленях. Над ним, около него трепыхаются разноцветные бабочки.

– На, – протягивает мне фотоаппарат. – Щелкни пару раз, пожалуйста.

Он сидит в траве, похожий на большую древнюю, давно исчезнувшую птицу и вот в этой сказке вновь объявившуюся, и удивляется тому, что все реально, как раньше. Все, как в былом. И нету этому миру и этому цветению конца и края. Все вечно и остается навсегда. Нас не будет, наших потомков не будет, а это чудо – степь-матушка русская будет вечно!

А может ли так думать человек-птица, сидящая передо мною в этом райском уголке?

– Может, может, – говорю вслух, и Константин глядит на меня, недоумевая: я говорю сам с собой в этом благоуханьи воздуха и света.

Пожалуй, впервые тогда, как нигде, я благоговейно ощущал божественность мира…

…Мы отдалились от реки, наверное, уже километров на пять, поднимаясь все выше и выше. Открывшаяся перед нами степь не давала оторваться взгляду.

…Этот край заселяли смелые люди. Открытые пространства, снега и лютые морозы зимой, суховеи летом, набеги ордынцев – все требовало характеров твердых и решительных.

Еще до нашего похода я прочитал у Бажанова в книге «Вольный город пионеров Дикого поля», что многочисленные стада сайгаков, диких лошадей, а позже и одичавших лошадей домашних пород поселенцы отстреливали порой не только ради мяса, но и для защиты посевов хлеба. В пойме Волги, Иргиза, Самары, Сока и других рек водилось множество водоплавающей дичи: несколько видов уток, гуси, даже пеликаны и розовые фламинго. В степи стреляли стрепетов, журавлей, перепелов. А «русского страуса» – дрофу, чье мясо высоко ценилось, пытались даже одомашнить.

Теперь этот край был перед нами.

…Сказочный, космический по своим масштабам пейзаж. Остро ощущаешь себя малой частичкой огромного, сотворенного Богом на радость мира. Благодатно на душе.

Для русской духовности горы, видимо, не самая родная стихия. У русской души неутолимая, связанная с желанием обрести покой, тяга к степному простору…

Мы вышли тогда на крепко утоптанную, песчаную дорогу с двумя машинными колеями и муравой посередине.

Брели по ней около часа и оказались у очистных сооружений села Переволоцкое. Вскоре мы уже пили чай в комнатке дежурного насосной станции.

Наш новый знакомый Володя, узнав, кто мы, охотно пообещал нас отвезти до Гамалеевки на бортовом «братнином» КамАЗе. Но надо узнать: дома ли жена брата, у которой ключи от машины (брат приболел, лежит в больнице). И, пока Владимир нас будет возить, надо было, чтобы кто-то его подменил.

– Скоро приедет начальство, я как-нибудь улажу это дело.

Отсутствовал он недолго. Вернувшись, сказал, что все складывается удачно.

Мы покинули помещение и присели в тенечке на крылечке. Марило так, что хотелось лечь и не двигаться. Стоял полдень.

Большой двор с разбегающимися полукругом свежими валками скошенной травы залит солнечным светом. Над головой висит, словно на невидимой нитке, пустельга. Праздно у стены стоит коса с поблескивающим металлическим черенком и приваренной подковой вместо окосива.

– Да, такой косой много не накосишь, – говорю я.

– Дак нам много и не надо, – весело отзывается Владимир. – Начальство вот определило нам кулигу, – он махнул рукой в сторону валков, – и – хорош… «А струмент сами гоношите», – так приказано. Оно, начальство, у нас молодое, да строгое, увидите.

Попробовал покосить, вспомнив всегдашнюю легкую радость, которую испытывал вначале косьбы, держа в руках отцовскую легкую, выверенно насаженную, с ловким, вязовым окосивом, косу.

«Струмент», конечно, был не тот. Быстро уступил его Константину. Пошел в помещение конторы посмотреть, где приютилась ласточка, которая бесстрашно сновала над нашими головами.

Ласточкино гнездо прилепилось в раздевалке, в углу под потолком, прямо над шкафами. Чтобы попасть сюда, ей приходилось пролетать по узкому коридору метров десять. Отчаянная.

Когда я вышел во двор, Владимир рассказывал Константину, как он ловит сазанов в Самаре.

– Этто вы зря не ловите, особенно ночью…

– Ну да. Мы вчера вечером одурели от комаров…

– Этто да, – согласился рассказчик. – Но надо в штанах и рубахе, одетому. Так и рыбу собирать лучше.

– Чем ловить-то одному ночью? – интересуюсь я.

– А вот! – Он растопыривает пальцы обеих рук. – Ручками!

– Чудно! – недоверчиво восклицает Константин.

– Ага, чудно, – соглашается Владимир. – Но результат! Вот смотрите!

Он оттягивает тугую резинку и закатывает штанину, оголив ногу выше колена. От самой ступни она вся в ссадинах и порезах.

– Это они – сазаны, я их кладу в шаровары, больше некуда, когда ловлю.

– Ловишь-то как? – не выдерживает Константин.

– Ну как, сказал же: руками. В коряжках стоят. Надо замереть. Они к тебе привыкают, как к дереву. Потом – хоп, ладошками ко дну прижимаешь – и все!

– Ширина-то речки всего пять метров! – говорю я.

– А где ж ее шире взять-то? Какая есть. Это у вас там Каспийское море.

…Приехавшее начальство – молодой крепкий парень – оказалось редкостно строгим.

Не вступая ни в какие переговоры, поигрывая внушительной связкой ключей, оно потребовало немедленно «очистить территорию».

– Наверное, освободить, – попытался уточнить Константин.

– Как хотите, а чтобы вас не было здесь, посторонних! А тебя, Владимир Иванович, накажу. Везде норовишь на свой карман заработать…

– Игорь Петрович, нехорошо. Они люди не просто так. Они аж в Самару плывут, смекаешь?..

– Накажу!..

Чтобы хоть как-то отвести угрозу от Владимира, потихоньку «очистили» территорию. Двухчасовое ожидание оказалось напрасным.

…Машину, бортовой ЗИЛ, нашли только около трех часов пополудни. Владелец ее, подрабатывающий частным извозом, долго не соглашался, пытая нас, кто мы такие и куда плывем?

– Чудно, конечно! – делал он вывод. – Просто так три недели ничего не делать?

«И впрямь, – соглашался я мысленно. – Со стороны мы кажемся странными и подозрительными». Константин – дремучий на вид, огромная, черная, прямо-таки смоляная борода. Напугать любого можно. Очевидно, водитель оттого так долго и не соглашался ехать. Да и мой видок – тоже… Большая с широкими полями пятнистая шляпа, тельняшка и цветастый платок, схваченный узлом на шее. Прямо-таки персонажи «Острова сокровищ».

В конце концов за пятьсот рублей мы сговорились.

Глава 6. Характеры

…О нашем Командоре Анатолии Григорьевиче Березине, может, лучше не рассказывать, а привести отрывки из небольшой статьи в самарской газете «Свежий ветер» – «Самарский «левша» с душою романтика».

«…Кто он и кто его родители? Как случилось, что детский дом чуть ли не с самого рождения стал для него родным домом? – эти вопросы волновали Анатолия с тех самых пор, как он научился самостоятельно мыслить. Воспитатели рассказали ему, что в Новозыбковский детдом Брянской области его сдали в шестимесячном возрасте. В 1941 году детдом эвакуировали в Оренбург. Состав, в котором везли раненых солдат и детей, разбомбили, только процентов десять пассажиров в живых и осталось.

Толю нашли после бомбежки полумертвым. Тело мальчика, во многих местах изрешеченное осколками снарядов, еле подавало признаки жизни. И все-таки его выходили…

Закончив школу и выйдя из стен Оренбургского детдома, Анатолий поступил на завод рабочим. В свободное время увлекался фотографией. Однажды он принял участие в кинофотоконкурсе и победил!

Наградой стала рекомендация во ВГИК. Не мечтавший об этом престижном вузе и никогда о нем не слышавший Анатолий, тем не менее, поступил в него. Успешно закончил, получив специальность оператора-документалиста…

…И опять заболел. Настолько серьезно, что брянские врачи отказались его лечить. Анатолий совсем перестал ходить. Из-за атрофии зрительного нерва все хуже и хуже видел…

Но он не собирался сдаваться. Добился направления в госпиталь имени Бурденко. Там, просветив рентгеновскими лучами позвоночник Анатолия, медики обнаружили в нем три осколка от фашистских снарядов.

Он перенес две операции, из его позвоночника хирурги извлекли два осколка. С третьим Анатолий живет до сих пор.

Пока он лечился, от него ушла жена. Инвалид ей был не нужен.

Давно уже Анатолий, вняв рекомендациям столичных врачей, верящих в целительность средневолжского климата, возвратился в Самару. Он, слава Богу, ходит сам. И ходит безо всяких там костылей. Вот только ничего почти не видит. Но Анатолий не одинок. У него есть друзья. И жена (нашлась-таки женщина, не побоявшаяся его инвалидности!). Да это и неудивительно. Ведь в чем-то Анатолию Григорьевичу могут позавидовать молодые и здоровые. Он, например, не пропустил ни одного Грушинского фестиваля.

…Много лет занимается изобретательством. На областной выставке «Левша», проводившейся в «Экспо-Волге», он был удостоен диплома и ценного подарка. Жюри отметило высокий профессиональный уровень представленных им изделий. Его приборы заинтересовали тогда многих. Например, мини-примус «Шмель», который работает на любом виде топлива».

…У меня хранятся записи из дневника Анатолия, сделанные одним из его товарищей после сплава «на резине» в 1999 году.

Они хорошо характеризуют и самого Анатолия, и его верного спутника Бориса, которого мы в течение всего нашего сплава звали Пятницей. Он не обижался, только неопределенно улыбнулся, когда мы ему об этом в первый же день написали на его рыжей коробке.

…Когда смотришь на Бориса, невольно вспоминается Николай Гумилев:

В чащах, в болотах огромных,У оловянной реки,В срубах мохнатых и темныхСтранные есть мужики.

Борис – из «странных». Он мало говорит. Если начинает разговор, то делает это так, как будто рассуждает сам с собой.

Очевидно, ему так легче, он не слышит, что говорят в это время окружающие, не знает ответов.

В микроавтобусе он всю дорогу молчал. Темные очки скрывали глаза. В очках он похож на сову или филина. Мудрого и древнего.

Анатолий и Борис познакомились в клинике Бурденко. Борису пятьдесят лет. Зрение и слух потерял в детстве от взрыва найденного с друзьями снаряда. У него и левая рука повреждена.

Жена – слепая с детства. Полностью оглох Борис пять лет назад. После чего крепко запил. В первый год знакомства Анатолий предложил приятелю пройти на лодках по маршруту «Жигулевской кругосветки». Тот согласился. Очень понравилось. Пить бросил совсем.

С тех пор каждый год в майские праздники они идут этим маршрутом.

За лето преодолевают несколько маршрутов по разным местам.

– Это же тяжело! – недоумеваю я.

– Он очень вынослив, наш Боря, – утверждал Анатолий. – Знаете ли, в прошлом году перенес операцию, ему вырезали желчный пузырь, и на четвертый день ушел в поход.

* * *

Реальная опасность и успешное ее преодоление – действительно большая роскошь, ради которой стоило отправиться в подобный, как наш, поход.

В наш техногенный век, несущий множество неприятного человеку, есть островки первозданной опасности природной стихии, которые завораживают и притягивают. Это я прочувствовал сам. И часто видел в нашем походе, каким задором освещались лица попутчиков в предчувствии нестандартных ситуаций. Хотя наш Командор и проповедовал неприятие авантюрных поступков…

Пятница же самые неожиданные ситуации воспринимал как неизбежные и невозмутимо их преодолевал.

Чем объяснялось это его внешнее спокойствие: отсутствием ли слуха и зрения? Умением все принимать как должное? Не знаю. Но мне с первых минут знакомства с ним показалось, что он все о нас знает. Ему ведомо наперед, что будет в походе, какими мы будем в нем. И даже после него…

Глава 7. Под Гамалеевкой

Итак, мы миновали села Мамалаевку, Верхнюю Платовку и Покровку по воде. А под Новосергиевкой, не добравшись до правого притока Самары – Кувай, погрузили снаряжение в грузовик и, проехав по суше мимо Барабановки, оказались под селом Гамалеевка на высоком берегу реки.

В Новосергиевске есть краеведческий музей, и я жалел, что мы в суматохе дел не попали в него, хотя и намеревались в начале похода.

День оказался нелегким. Было жарко. Разгрузив машину, пошли с Анатолием в детский дом, в котором он когда-то жил. В большом просторном зале беседовали с ребятами. Анатолий вспоминал детство:

– Здесь мы начали свою школьную жизнь, – волнуясь, говорил он. – В этом детском доме в семилетнем возрасте и начался отсчет моих пеших и водных походов. В течение трех каникулярных месяцев нас учили собирать грибы, ягоды и растения, пригодные в пищу. Учили самостоятельно готовить еду. Приучали нас и к работе. Пололи картошку, просо, заготавливали сено, дрова.

Ослабленных малышей, которые не могли долго идти пешком, подвозили на бычьих упряжках. Во время походов спали на сеновалах, в шалашах, на чердаках. Иногда стояли иногда очень жаркие дни. Но мы шли, плыли, работали, преодолевая трудности походного быта…

Поговорили с детьми, я прочитал им стихи. Ребята трогательно и внимательно слушали. Поражал дух коллективизма, царивший в детском доме. Ребятишки жались ко взрослым, особенно маленькие, некоторым по семь-восемь лет. Они ловили каждое наше слово. Мы были из большой, взрослой жизни и не совсем похожей на ту, которая была вокруг них. Провожали они нас дружной стайкой и все не хотели возвращаться.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Салган – заведение, где занимались салотоплением, топкой сала из битых животных, разливкой сала и его продажей.