Детство ушло вслед за ней

– Но также нельзя, семья нужна всем!

Надя жила без настоящей семьи и знала, что такое пустой и холодный дом, где нет радости и смеха. Она искренне не понимала, как может пройти вся жизнь без согревающего душу семейного очага. Без ласковых слов «С добрым утром, любимая». Без задорных улыбок и поцелуев в щечку: «Я люблю тебя мамочка». Именно на этом она хотела построить свое будущее. Надюша хотела наверстать все то, что потеряла со смертью папы.

– А Максим? – Надя всегда замечала, как парень смотрит на Катю, – он есть в твоем будущем?

– Есть. А как же. Мы же лучшие друзья. Я к нему привыкла, – Катерина загрустила.

Ей стало очень страшно представлять свою жизнь без друзей. Они закончат школу и пойдут каждый своим путем. Будут реже видеться, чаще звонить. Но их дороги разойдутся, как в той сказке «Налево пойдешь – замуж выйдешь, направо – карьеру построишь, а прямо… -» Прямо она пока не придумала, эта дорога была для Максима.

– Надюша, хватит о грустном. Нарисуй меня, а? – Катя с улыбкой посмотрела на подругу.

– Я уже, – Надя достала из папки лист, – это тебе.

Рисунок был нарисован акварелью, что было необычно для Нади: она не любила яркие краски и чаще рисовала карандашом. На картине Катя увидела девочку с косичками, которая протягивает руки вверх, навстречу солнцу на фоне голубого неба и переливающейся в солнечных лучах радуги.

Катерина не сдержала восторга:

– Это же я! Я! – она с благодарностью расцеловала подругу в щеки, – спасибки! Красота! Надя, ты просто мой герой!

Надюша скромно улыбнулась.

– А давай Максу отправим, – не унималась Катя и сфотографировала рисунок, – Супер!

За теплыми разговорами и удивительными мечтаниями девчонки не заметили, как стрелки на часах начали отсчет нового дня. Вечер прошел быстро, раскрашивая яркими закатными красками мечты рыжей как солнышко Надюши и неугомонной милашки Катерины. «И пусть все сбудется», – будто шептала луна, прячась за угол дома, чтобы не мешать им видеть сны о заветном будущем из наивных детских фантазий.

Они провели эту чудесную ночь в покое и мягком расслаблении. Только звезды освещали путь, далекий и неизведанный.

Чудо прошло мимо

Катя уехала. Надюша медленно брела по улице. Ей некуда было спешить – впереди все лето. Ее никто нигде не ждал. Надя остановилась около большой витрины магазина. Через стекло на нее смотрел огромный плюшевый медведь. Девочка долго стояла напротив, представляя себе этого мишку в уютной квартире из ее мечты. Она улыбнулась и, казалось, медведь ей подмигнул. Надюша помахала ему рукой. Будет, все будет, надо только верить.

В квартире ее ждал сюрприз: мама с Толиком лепили пельмени. Надя не помнила, чтобы такое происходило в ее доме. А трезвая мама стала для девочки настоящим праздником. Надя осторожно села за стол, не веря своим глазам. В квартире чистенько, запах перегара выветрился, на кухне суета – мама в домашнем халате возится у стола. Надя увидела ее такой, какой та была шесть лет назад. Красивой, радостной, цветущей.

– Надюша, садись. Свеженькие уже сварились.

У Нади приятно сжалось сердце. Неужели ее молитвы дошли до бога? Неужели чудеса случаются?

– Мам, ты такая красивая, – Надя не сдержалась и расплакалась.

– Дочка, я теперь постараюсь быть такой всегда, – Галина Борисовна поцеловала Надю в макушку и подвинула тарелку с горячими пельмешками.

Толик, примостившийся тут же за столом, улыбался и, кажется, тоже был счастлив.

– Мам, а можно я тебя сфоткаю? – Надя достала телефон, и мама улыбнулась.

Фото получилось красивым. Надюша поглядывала то на маму, то на фото в телефоне и по-прежнему не верила в происходящее.

– Надя, я совсем забыла, – радостно сообщила мама, – я же путевку в лагерь достала для тебя. На август правда, но это же ничего…

– Ничего.

Надя была рада. В их доме наступил праздник, которого девочка ждала много лет.

– А, может, в кино пойдем? – предложил Толик

– Можно, – обрадовалась мама, – Надь, ты как? С нами?

Надюше хотелось, чтобы мама почувствовала себя женщиной. Она решила не мешать взрослым. Ей хотелось быстрее нарисовать маму такой, какой она ее запомнила, – счастливой и трезвой.

Мама нарядилась в лучшее платье. Оно, правда, было куплено давно, но мама его никуда так и не надевала. Не было повода. Толик смотрел, как зачарованный. Из лохматой, вонючей и мерзкой тетки Галина Борисовна превратилась в привлекательную женщину. Годы пьяной разгульной жизни, конечно, оставили след на лице мамы, но аккуратный макияж почти сгладил его.

– Галюнь, ну ты прямо королева, – Толик чуть ли не приплясывал рядом, и было видно, что мама действительно чувствует себя знатной особой.

Надя фотографировала маму у зеркала – сначала одну, потом рядом с Толиком.

– Дядь Толь, а теперь нас с мамой вместе.

– Вставайте, красотки. Надюша, да ты копия мамы, такая же красивая, – мужчина взял телефон.

Все весело смеялись. Надюша была счастлива.

Дверь закрылась. Надя развалилась на диване, обняла старого потрепанного медведя и рассмеялась. Ее звонкий смех разлетелся по всему дому. Ура! Она так долго этого ждала!

– Мама, мамочка, какая же ты молодец. Я так сильно люблю тебя, – прошептала девочка, поглаживая игрушку.

Надюша включила веселую музыку и принялась рисовать. Мамины глаза на ее картине излучали свет, и даже простой карандаш передавал это состояние счастья. Штрихи ложились легко, и вскоре мамин портрет был готов. На Надю смотрела молодая женщина, так похожая на нее. Кудрявые волосы обрамляли красивое лицо с тонкими чертами. Внизу Надя аккуратно вывела мелкими буквами «Моя мама» потом, поддавшись порыву, схватила красный фломастер и подрисовала рядом сердечко. Она повесила портрет на стену и, довольная собой, пошла в парк.

– Надюша, ты тоже здесь? – ее окликнул знакомый голос.

Надя обернулась. Мама и Толик шли по дорожке, держась за руки как первоклассники, и ели мороженое.

– Надь, тебе какое купить?

– А давай шоколадное, – Надя улыбнулась и махнула рукой. Почему бы и нет. Жизнь налаживается.

Семья долго гуляла по парку. Надюша, как в детстве, прокатилась на карусели. Она старалась запечатлеть каждый момент на фото. Все улыбались, и даже тучки, нависшие над городом с утра, куда-то уплыли, открыв голубое небо для счастливых людей.

Утром, войдя на кухню, Надя застала интересную картину: мама вся в муке что-то мешала и ругалась себе под нос.

– Забыла, балда. Забыла. Как же они делаются? – мама, вся в заботах даже не заметила Надю.

– Мам, что случилось?

– Блинчики случились, – мама засмущалась, – забыла все. Не получаются. Рвутся.

Надя посмотрела на тарелку: на ней горкой лежали порванные кусочки, которые на выходе должны быть блинами. Да… Не задалось. Надюша взяла один кусочек, попробовала. Ей стало жалко маму, которая стояла растерянная и смущенная.

– Вот, хотела вас порадовать, но не получилось, – оправдывалась она.

– Мам, да не переживай. Все равно вкусно. Попробуй, – Надюша протянула маме кусочек этого блинчика.

Обе засмеялись. На смех пришел Толик.

– Всем доброе утро. А что здесь происходит?

– Блинчики, – захохотали мама с дочкой.

Толик посмотрел на странное содержимое тарелки и тоже рассмеялся.

– Показываю мастер класс! Учитесь, девоньки. Яйцо, молоко, соль, сахар, мука, – Толик со скоростью заправского повара сделал тесто и начал выпекать новую партию.

Завтрак удался. Теплый семейный праздник.

День прошел тихо. Мама суетилась по дому, что-то мыла, где-то убирала. Толик помогал, выполнял мужскую работу. Надюша старалась быть к маме поближе. Ходила за ней как тень, сидела рядышком, разговаривала. Надюше хотелось рассказать все, что мама пропустила. Все, что Надя носила в душе и рассказывала себе, ведя внутренний диалог. Сейчас наконец-то появилась возможность поделиться переживаниями вслух. И Надя не хотела ее упустить.

– Знаешь, а я в школе на конкурсе рисунков первое место заняла, мои рисунки даже на край послали. Представляешь? – Надя быстро принесла грамоты и дипломы. – Смотри, мам, это за краевую победу, это за городскую и это. Мама, смотри.

Надя радовалась, она выплескивала наружу все, что накопилось за долгое время.

– Молодец, Надя, молодец. Ты же десятый закончила? – мама поняла, что многое упустила

– Да. Закончу одиннадцать и в институт, – радовалась Надя, – на факультет искусства.

– Надя, но ты же понимаешь, что денег платить за обучение нет? – маме стало неловко, – может надо было в техникум?

– Мам, есть же бюджетные места, – улыбнулась Надя, – я буду стараться.

Наступила тишина. Галина Борисовна поняла, что жизнь прошла мимо. Надя переживала за будущее обучение. Каждый погрузился в свои мысли. Надюша радовалась, что мама больше не пьет, держится уже несколько дней. Видно, что ей тяжело, но Надя верила в чудо.

Она помнила, какой мама была доброй, красивой и заботливой, пока папа был жив. С его гибелью Надюша одновременно потеряла обоих родителей. Мама лишилась квартиры, в которой они жили с папой. Его родственники выгнали Галину Борисовну с дочкой на улицу, потому что жилье было оформлено на бабушку. Деньги и жилплощадь для этих людей оказались важнее человеческих жизней. И мама с Надей и двумя сумками, да плюшевым медвежонком, которого подарил папа, начали скитаться по чужим домам.

Потом мама, не раздумывая, вышла замуж. Главным достоинством ее нового мужа была квартира. Он пил, обижал и бил маму. Надюша жила в страхе. Но они терпели, потому что идти им было некуда. После очередных побоев, когда мама потеряла ребенка, она и сама начала прикладываться к бутылке, жалуясь на жизнь.

Все быстро покатилось по наклонной. И, даже когда этот ненавистный для Нади дядька в пьяном угаре утонул, мама не смогла остановиться. Из главного бухгалтера престижной компании она превратилась в продавца. Сначала супермаркета, потом пивного магазинчика, затем маленького продуктового. Работая посменно, она умудрялась два дня простоять на кассе при параде, пусть и с легким запахом перегара, а два следующих провести лицом в подушку, погрузившись в пьяный сон. Галина Борисовна жаловалась на жизнь, не понимая, что сама все рушит, сама себя закапывает все глубже и глубже. Тогда Надя стала никому не нужной. Мама забыла про ее существование. И сейчас Надюша радовалась каждой минуте, когда мама была мамой. Настоящей.

В душе у Нади все цвело и пело. Она хотела рассказать все Кате. Девочке непременно нужно было поделиться своим счастьем.

– Катя, привет, – радостно прощебетала Надюша, когда подруга ответила на звонок, – А знаешь, у нас все хорошо. Мама больше не пьет.

– Да ты что! – удивлялась Катя, – Наденька, милая, я так рада за тебя.

Но счастье длилось недолго. Мама начала срываться. Галине Борисовне было тяжело резко выйти из состояния постоянного алкогольного опьянения. Мама злилась, психовала, кидалась на Толика и Надю. Она искала, где бы облегчить душу, которая горит от недостатка спиртного. Не смотря ни на что Надюша постоянно была рядом, терпела мамины выходки и следила, чтобы та не пила.

Как-то, войдя в дом после работы, мама швырнула сумку на пол и рухнула на стул.

– Надоели, твари. То это им не так, то тут не нравится, – пожаловалась мама, – ненавижу эту мерзкую работу. Толян, может по чуть-чуть, а?

Она в упор посмотрела на Толика, тот замешкался, но уловил умоляющий взгляд Нади, у которой внутри все перевернулось. Она так верила в чудо, так старалась: терпела мамины придирки и вынесла из дома все бутылки со спиртным.

– А давайте-ка лучше в отпуск, – неожиданно предложил Толик, – сейчас только начало лета, думаю, места должны быть.

– А деньги? – мама была не готова к такому повороту событий.

Толик убежал в комнату и вернулся с красной коробочкой.

– Вот! – радостно заявил он и вывалил свои накопления, – думаю, хватит.

Надюша начала считать, Толик составил ей компанию, и только Галина Борисовна смотрела на это со стороны.

Вечером того же дня Надюша подошла к Толику, чмокнула его в щеку и искренне сказала «Спасибо!», даже не представляя, что для этого человека, прошедшего сложный жизненный путь, простые слова благодарности значат очень много.

Он жил не по правилам. Пил. В результате чего потерял жену и сына. Пять лет отсидел за пьяную драку. Бомжевал. А куда еще идти человеку после зоны. Карабкался вверх и снова тонул в болоте. Искал убежище для своей пропащей души. И, казалось, нашел здесь, в семье двух глубоко несчастных женщин. Вместе с ними он старался вылезти из вонючей трясины, которая всех затянула. Он устал. В свои сорок с хвостиком ему просто хотелось жить. Хотелось ложиться в чистую постель, а н на серые нары или холодную скамейку на вокзале. Хотелось есть горячий завтрак, а не сухой батон с водой. Хотелось услышать слово «спасибо».

Толик улыбнулся в усы. Он тоже начал верить в чудо.

Но чудо прошло мимо. Утром они нашли маму около подъезда. Пьяной.

Чем сильнее ты веришь в лучшее, тем острее боль от разочарования.

Толик собрал вещи и, хлопнув дверью, ушел. Правда, не далеко: в первую попавшуюся пивнушку. Он снова сдался. Не справился.

Надя плакала, сидя на полу. Она монотонно раскачивалась, обнимая старую игрушку. Слезы лились ручьем, а губы шептали «Мама, мамочка, зачем же ты так, мамочка». Девочка смотрела на портрет на стене, с которого ей улыбалась красивая женщина. А внизу, как маячок, светилось маленькое красное сердечко.

Чудо прошло мимо.

Земляничное поле

Надя просидела в парке на лавочке почти целый день. Ей жутко не хотелось видеть опухшую от пьянки маму. Она больше не верила в чудо – слишком тяжелым было разочарование.

– Привет. Я так и знал, что ты здесь, – рядом присел Максим.

Они осиротели без Катерины и ее звонкого смеха. Каждый скучал и думал о своем, для каждого Катерина была чем-то особенным. Для Нади – лучиком света и позитива. Для Максима – любимой девушкой.

– Как дела? – нарушил неловкое молчание Максим. – Пьет?

– Пьет, – пожала плечами Надя.

– А как же этот… ну, как его там?

– Толик. Вернулся. Тоже пьет.

Разговор не клеился. Надя глядела в пустоту и витала в своих мыслях.

– А я вот уезжаю, – Максим сделал паузу, что-то внутри давило и не давало покоя, – в Европу. С родителями.

– Там, наверное, красиво, – протянула мечтательно Надя.

– Красиво. Но я бы лучше к Катюхе в деревню. Только родители лучше знают. Им виднее.

Максим говорил все это больше для себя. Ему нужно было выговориться, освободить душу от накопившихся эмоций. Он с самого детства помнил рядом только бабушку Нину. А родители были с ним в периоды своего отпуска. Максим не успевал к ним привыкнуть, да и они не знали сына. Каждый год практически чужие люди объединялись и играли в счастливую семью. И с каждым годом Максима это напрягало все сильнее.

Надя его искренне не понимала. У парня были успешные мама и папа, бабушка, он жил в деньгах и заботе. Надя же не знала ни того, ни другого.

– Давай наберем Кате, – предложила Надюша. Она скучала без подруги.

Максим оживился, достал мобильник.

– Катюша, привет! – он засветился от счастья, когда та ответила. – Как ты? Мы тут с Надюшей на нашем месте. Грустим без тебя.

– Привет, привет, – радостно прокричала в трубку Катя, – Костик, куда полез? Слезь, а то свалишься. Дарья отойди подальше, а то братец грохнется прям на тебя. Это я не вам, – засмеялась Катерина.

Но Максиму и Наде было не важно, кому и что она говорит, важно было услышать ее звонкий голос и веселый смех.

– Как вы там? Как Надюша?

– Хорошо, – друзья ответили уже хором.

Ну вот… Пара слов, и настроение поднялось у всех. Со скоростью звука понеслись нескончаемые разговоры: «А знаете…», «Не представляешь…», «А вчера…». Счастье полилось рекой забавных историй, нелепых случаев и смешных событий. Много ли нужно для хорошего настроения? Главное, чтобы друзья были рядом.

Они ждали этого лета, строили планы, но родители решили все за них, и друзья разъехались в разных направлениях. Остался лишь один способ регулярного общения – звонки по телефону.

Все пошло своим чередом, и летние деньки понеслись один за другим, полные событий и впечатлений.

Катерина, сняв модные джинсовые шорты и белоснежную футболку с ярким принтом, переоделась в оранжевую майку с подсолнухами и розовые шорты из льна. Так городская девочка из соцсетей за пару минут перевоплотилась в деревенскую. «Рембо в зарослях укропа» – так шутливо прозвали ее мелкие пакостники – брат Костик, десяти лет отроду, и восьмилетняя сестра Дарья, с которыми Катя, получив кредит доверия от родителей, нянчилась этим летом. Собрав сумки и вытерев слезы, она поехала покорять сибирские просторы, где быстро поняла, что инстинкт самосохранения у младших напрочь отсутствует.

И пока мама с папой покупали участок для нового дома, утверждали план и занимались стройматериалами, Катя бегала за мелкими, вытаскивала их из крапивы, вылавливала из речки, и выбирала из детских волос репей.

Лето во всех смыслах было жарким. Прыгать с крыши в копну сена, ловить лягушек на спор и гонять соседских гусей оказалось на удивление забавно. В деревне другая жизнь. Совсем другая. Здесь интернет не нужен. Некогда. Здесь есть большие огороды с картошкой без конца и края; есть грибные места и ягодные поляны; есть курица-наседка с выводком цыплят, которых нужно кормить, смотреть и оберегать от кошек, коршуна и соседского петуха—задиры. И дискотека. В деревенском клубе, с новогодней гирляндой вместо светомузыки. И женихи. С мозолями на руках, загорелыми лицами и не смешными анекдотами. И это было счастье. Настоящее, не наигранное. Без фальшивых фильтров и лайков в соцсетях. Без притворных улыбок. Без впустую потраченного времени. Книжки из списка летней литературы лежали не распакованные. Школьные задания – нетронутые. Их заменили купание в реке и поездки в поле за ягодами. В деревне кипела жизнь – яркая, теплая и живая.

– Максик, привет. Как отпуск? Мы вчера на сенокос ездили, а там целая поляна с земляникой. Представляешь?

И Максим представлял… Он очень хотел к Кате, хотел позитивных впечатлений, приключений. В конце концов, он безумно хотел земляники.

Но родители увезли его в Европу. Нудные экскурсии, пафосные мероприятия, чопорные чаепития парню семнадцати лет были неинтересны. Ему хотелось свободы. Его не волновали достопримечательности, вроде Эйфелевой башни, они казались пустыми, не вызывали эмоций и внутренних переживаний: просто красивая картинка. Максиму хотелось с разбега прыгнуть в реку, петь песни у костра, сходить в поход в горы. Ему хотелось к любимой девушке на земляничное поле.

– Катерина, я скучаю, – смущенно говорил Максим, закрывая дверь в комнату

– Сынок, ты с кем это? – следом бежала мама, – не трать деньги, нам пора на экскурсию.

– Яночка, оставь его, он уже большой мальчик, – вмешался папа, – может парень влюбился.

– Володя, ты о чем? – возмутилась Яна Евгеньевна, – Ему еще учиться. Будущее строить. Любви здесь не место.

Мама Максима – красивая молодая женщина, приехавшая из глубинки в город за мечтой, упорно шла к своей цели. Из безликой простой девочки, заучки, жившей в медицинских книжках, Яна Евгеньевна превратилась в ведущего гематолога краевого онкологического центра. Невысокая, с черными, как уголь глазами и вечным хвостиком на затылке, она была вершителем сотен судеб. Ее пациенты были ее жизнью, ее смыслом, и Яна Евгеньевна, выполняя работу, погружалась в нее полностью. Искренне испытывала глубокие психологические травмы и праздновала великие победы, радовалась с каждым пациентом и оплакивала каждый личный провал, жила этим и была счастлива. А вот ее единственный сын не входил в список ежедневных забот. Не хватало времени. И она не знала, какие сердечные тайны и переживания хранит парень, которого она родила семнадцать лет назад. Она жила работой, и того же желала сыну. Розовые мечты, переживания, подростковая любовь-морковь были ей чужды, поэтому подсознательно Яна Евгеньевна отказывала в подобных чувствах и Максиму

Их ежегодные каникулы – единственная для родителей возможность провести время с сыном. Они всякий раз были полны новых открытий и пытались узнать друг друга получше, но месяца, проведенного вместе, не хватало. Накопившиеся за это время знания и вспыхнувшие было теплые чувства забывались в течении года. Они словно двигались по замкнутому кругу, каждое лето снова и снова искренне пытаясь стать семьей.

Но настоящей семьей Максима были родная бабушка Нина Федоровна и друзья – Катя и Надя. По ним он скучал, к ним рвалось молодое пылкое сердце парня.

И каждый день летели через границы фотографии, сообщения и звонки.

Макс присылал фотки, показывая достопримечательности и европейский лоск. Катя в ответ отправляла фотографии любимой березки, которая росла под окном спальни, вкусных вареников с ягодами, желтеньких цыплят и пучеглазого серого кота Васьки. И Макс завидовал летнему отдыху Катерины. А Надюша делилась впечатлениями о прочитанных книгах, показывала новые рисунки и ждала поездки в лагерь.

Каждый жил своей жизнью.

Опасный шаг

Два летних месяца показались Наде вечностью. Мама как и прежде была счастливая и пьяная. Толик, прячущий от Нади бутылки, делал вид, что все хорошо. Гнетущая атмосфера в квартире, где крепко устоялся запах перегара и немытых тел, уничтожала детскую душу.

Случались, конечно, моменты просветления, когда мама, наштукатурив лицо и закусив жвачкой, шла на работу в маленький продуктовый магазинчик за углом. А Толик, собрав волю в кулак, отправлялся в забег по квартирам: менял людям лампочки, прибивал полки и грузил мебель. Он работал «мужем на час». И некоторые, по доброте душевной, совали щуплому мужичку пол-литра за хорошую работу.

Людям нравится быть добрыми, они любят себя за это: какой я молодец – не пожалел лишней сотни, сделал человеку приятное. Они никогда не задумываются: во благо их «доброта» или во вред. Им невдомек, что их одолжение может погубить этого самого мужичка, опустить на дно, куда следом за ним полетят и те, кто находится с ним рядом. Толик тащил эти злосчастные пол-литра домой, спрятав от Надюши за пазухой. А, чтобы как-то загладить свою вину, давал падчерице деньги в обход матери. За непродолжительное время их общения Толик привык к этой милой рыжей девочке.

Надюша долго думала ехать или не ехать в лагерь. Путевка из прошлой жизни, когда Надя еще верила в чудо, не давала ей покоя. Она осталась одна и, прослонявшись два месяца впустую, все-таки решилась. Подумала, что ничего не теряет и тоже имеет право жить для себя, Надюша занялась подготовкой к поездке, которая не заняла много времени. Справки и сумка с вещами – вот и весь скромный багаж рыжей девочки.

– А где твоя мама? – спросила женщина у автобуса.

– На работе, – выдавив улыбку, ответила Надя и прошла в салон.

Внутри было шумно. Все разговаривали и смеялись одновременно. Кто-то уже был знаком, кто-то, не стесняясь, искал новых друзей. И только Надя села к окошку, прижала к себе сумку и тихо наблюдала за происходящим со стороны. Сердце ее тревожно билось, хотелось все бросить и убежать. И от этих мыслей Надюша еще сильнее прижимала сумку, прячась за нее.

– Отъезжаем, – крикнула строгая женщина.

– Ура! Вперед! – загалдели в ответ пассажиры.

Вдоль автобуса выстроились мамы и папы, они посылали воздушные поцелуи, выкрикивали последние напутствия, желали удачи, кто-то вытирал слезы. Все были на подъеме и радостно махали друг другу. Надя сидела молча, ей не с кем было прощаться. По щеке предательски покатилась слеза. Надюша отвернулась, чтобы никто не увидел.

Дорога была длинной, и два часа дети выглядывали в окна, любуясь мелькающим пейзажем. Кто-то болтал. Кто-то жевал. Надя же, прислонившись к стеклу, задремала. Ей снился чудесный сон, в котором она видела себя красавицей, влюбленной и счастливой. Сердце девушки забилось от чутких переживаний, и Надя открыла глаза. Пусть будет так, пусть сбудется этот сон. Ей очень хотелось быть кому-то нужной, чувствовать себя счастливой.

Она тихо завидовала Кате, ее яркой внешности, ее веселому нраву. Завидовала тому, что Катерина всегда была в центре внимания, что парни не давали ей проходу. Но главное – в Катиной жизни был Макс. Надя видела, как он смотрит на Катю, и не понимала, почему та не отвечает взаимностью. Ей хотелось оказаться на Катином месте. Только вместо Макса она видела героя своих снов. Надя прижалась бы к этому красивому парню и никуда его не отпустила, она бы дышала им, мечтала и жила его жизнью. Но увы… У Кати был Макс, пусть даже она его и не любила. А Надя, как всегда, была одна, хотя ее сердце отчаянно жаждало любви.

Надя размечталась и не заметила, как автобус прибыл к месту назначения. Дети начали суетиться, собирать вещи и двигаться к выходу. Надя не торопилась. Она хотела пропустить всех вперед, но толпа подхватила ее, и Надюша вышла, вернее вывалилась из автобуса вместе с остальными. Сумка ее упала. Надюша растерялась.