Взгляд со дна

Влад Василенко не был ребенком, но только для них, чужих людей, которые никогда не видели его беззубой улыбки в кружевной колыбели, ножек в перевязочках, не вдыхали сладковатый молочный запах. Артур никогда не держал на руках малышей и понятия не имел, чем они пахнут… Но до сих пор не мог забыть одно из своих первых дел: девица, задушившая новорожденного подушкой, к утру лишилась рассудка и пришла в полицию с аккуратно запеленатым трупиком на руках. И подушку притащила… Еле удалось отнять у нее и то, и другое.

На допросе она смотрела на Артура пустыми черными глазами – такие он однажды видел у слепой собаки, только не сразу понял, что с ней такое… Убийца говорила только об этих перевязочках, младенческом аромате, пальчиках-лапшиночках. И раз сто произнесла его имя: «Коленька… Коленька…» Внешне дело было простым: и тело, и орудие убийства были налицо, подозреваемая сама признала свою вину. Но именно тот допрос, в отличие от сотен других, иногда снился Артуру.

Он вспомнил этот день, увидев в глазах Екатерины Леонидовны ту же черную бездну. Все радости жизни уже канули туда, ей не за что было уцепиться. Слезы могли бы помочь, но глаза оставались сухими. Она окаменела скорбным изваянием на краю изящного диванчика в голубой гостиной с камином, выпрямив спину, и смотрела прямо на Логова, но вряд ли видела его. Он знал, что теперь вечно будет перед ее глазами…

Сын походил на нее – они оба были чуть полноваты, и волосы отливали похожей рыжиной. Наверное, у Влада тоже были темные глаза – Артур увидел его лицо с опущенными веками. Вряд ли убийца позаботился об этом… Наверное, они сами опустились с последним выдохом, когда жизнь растворилась пузырьками в воде.

Логов отметил, что нос у Влада был маленький и мягкий, как у матери, и такие же тонкие губы. Сегодня ей, конечно, не пришло в голову подкрасить их, и рот оставался бледным, почти синеватым… Наверное, Екатерина Леонидовна тоже чувствовала себя… неживой.

Но Артуру хотелось верить: однажды эта женщина сможет разглядеть высокую голубизну в разрывах туч и мягкие лапы сосен, навевающих покой. Может, ей даже повезет заметить не похожую на других улитку, какую он недавно показывал Сашке – на удивление шустрая и любопытная, она тянула длинную шею то к одному листу одуванчика, то к другому и не могла усидеть на месте, энергично подтягивая чистенькую раковину. Сашка назвала ее Улиткой-непоседой и на ходу принялась сочинять стишок:

А наша УлиткаБыла очень прыткой!Совсем не тягучей,Как сестры-улитки.И резво скакалаС листка на травинку,Свой кругленький домикТаская на спинке.

– Ты знаешь, что твоя дочь сочиняет стихи? – спросил он тогда Оксану.

Ее глаза округлились, и Артур уже решил, что удивил ее. Но ее поразило другое:

– Неужели ты мог подумать, что я этого не знаю?! Это же Сашка! Мой кусочек. Она всем со мной делится.

– И что, это у нее всерьез?

– Стихи? Не думаю. Она пока ищет себя…

И это показалось Артуру правильным: чем еще заниматься в таком возрасте? Но сейчас, сидя напротив матери Влада, он с неожиданным состраданием подумал, что ее сын так и не успел найти себя. Занимался тем же, чем отец. Так было проще. А чего хотел он сам?

Артур задавал стандартные вопросы, и Екатерина Леонидовна отвечала уверенно, задумываясь лишь на секунду, но его не оставляло ощущение, будто с ним беседует искусственный интеллект, выдающий то, что заложено в программу: врагов у ее сына не было, ни в какие аферы он не ввязывался, обманутых подруг она не помнит…

«Парня вообще не за что было лишать жизни. И все равно он убит. Да не просто так, а демонстративно… Про лилии так и не выяснил! – спохватился он. – Надо было Никите поручить… Ладно, сам».

– Ваш муж не приехал на юбилей сына…

– Я заметила.

– Он живет отдельно?

Ее голос леденел все заметнее:

– Уже около года.

– У него другая семья? Поверьте, я не из праздного любопытства спрашиваю…

– Семья? Можно ли его многочисленных любовниц считать семьей?

«Придется проверить, – Артур черкнул в блокноте. – Вдруг отец Влада обидел одну из этих девушек настолько, что она решила отомстить, ударив по самому больному? Сын все-таки…»

Но пока надо было прояснить главное.

– Екатерина Леонидовна, – начал он осторожно, – какие отношения были у Влада с Марией Кавериной?

Под ее кожей точно пробежала рябь, она хоть болью, но оживила каменную маску. Артур не сомневался, что сейчас услышит гадость в Машин адрес… Ему было важно, какой именно будет эта гадость.

Она процедила сквозь зубы:

– Какие отношения могут быть с пиявкой? Присосалась и пьет кровь. Теперь к другому присосется.

Артур сделал зарубку в памяти: хоть и на дух не выносит, но даже не заподозрила в убийстве… А ведь могла бы наговорить с три короба, утопить Машку вслед за сыном. Может, Оксанина дочь и впрямь ни при чем? Хоть бы… Это им всем здорово облегчило бы жизнь.

– Они собирались пожениться?

Гримаса отвращения.

– Кто женится на пиявках?

– Многие.

Она не усмехнулась, но взгляд на секунду ожил. Когда-то в другой жизни у этой женщины было чувство юмора. А еще была всепоглощающая любовь к сыну… Если Влад неудержимо ускользал от нее навсегда, могла ли она решить в отчаянии: «Так не доставайся же ты никому»?

– Маша Каверина глупа как пробка. А Влад дураком… не был, – прошедшее время далось ей с трудом, горло дернулось, будто слово застряло поперек.

– Чем он занимался?

– Пытался написать книгу. Ему хотелось создать собственный мир. Как у Толкиена.

– То есть нигде не работал?

Такая прямота заставила ее поморщиться:

– Мы не нуждались в деньгах. Официально Влад числился в компании отца. Кое-что он там делал… И у меня свой бизнес.

Заметив, как Артур приподнял брови, она уточнила:

– Сеть салонов красоты. Это кормит. Поэтому сын мог реализовать талант.

«А он был?» – Артур опустил взгляд в блокнот, чтобы она не прочла по глазам.

– Влад не успел дописать ее…

– Соболезную, – он изо всех сил изобразил сочувствие.

Но ее лицо снова затвердело.

– Мне не нужны соболезнования. Найдите убийцу. Вот все, что от вас требуется.

«А теперь пошел вон!» – недосказанные слова повисли в воздухе.

Но уйти он не успел: дверь в гостиную распахнулась, как от пинка, на пороге возник Иван Василенко – на его фотографию Артур уже успел взглянуть. Но не ожидал, что даже ему придется смотреть снизу вверх. Однако раздражения, которое так откровенно проявлял Коршун, не почувствовал, только удивился: Логову редко встречались люди, переросшие его.

Иван Михайлович не избежал участи всех чересчур высоких людей – заметно сутулился. Но в первый момент Артур этого не заметил, потому что его захватило ощущение ворвавшегося в комнату урагана. И он сразу понял, почему Василенко сумел создать целую строительную империю – энергии ему было не занимать. Потрясая седеющей гривой, он промчался мимо Логова, не обратив на него внимания.

Артур проводил его внимательным взглядом: «Такой придушит и глазом не моргнет». Никто пока не упоминал, какие отношения были у Василенко с сыном, только один «челик», как выразился Никита, обронил, что Влад не общался с отцом. И после фразы, сказанной его бывшей женой, понятно – почему…

«Странно, что Влад сошелся с Машей, – подумал Артур. – Ведь в похожей семейной ситуации они выбрали разные стороны баррикад».

– Это правда?! – прорычал Иван Михайлович, мгновенно заполнив собой просторную гостиную. – Как ты допустила такое?

– Заткнись, у нас следователь, – отозвалась его бывшая жена холодно.

Логов отметил: «Понятно, почему он сбежал. Ему хотелось чувствовать себя царем Вселенной, а жена опускала его на землю. Владыки она в нем не видела».

К помутившемуся от боли и гнева сознанию бывшего мужа словам Екатерины Леонидовны удалось пробиться. С его крупного и побагровевшего лица тут же сошла гримаса ярости, и на Артура он обратил уже другой взгляд – настороженный, цепкий. Взгляд дельца, прикидывающего, какие могут быть издержки…

За плечом Василенко маячила молодая женщина, которую Артуру никак не удавалось разглядеть. Блондинка, конечно… В шестьдесят лет мужики влюбляются только в златовласых феечек, способных наколдовать им молодость. Этой удалось?

Он заглянул в блокнот: Кристина Станиславовна Кравченко – землячку нашел? Это стало первым крючочком? Или бесу, который лезет под ребро, плевать на само понятие «национальность»? Длинноволосая… Ей смерть наследника выгодна, как никому другому.

Не предложив Кристине присесть, Василенко грузно опустился рядом с женой, заняв собой весь диванчик.

– Что удалось выяснить?

«Черта с два ты на меня надавишь», – Артур смотрел на него, не моргая:

– Ведем сбор информации.

– Что тут собирать?! Ясен пень, моего сына убил кто-то из этого сброда, которых ты, – Василенко оскалился на бывшую жену, – пустила в дом! Дайте мне с ними потолковать. Я вытрясу признание.

– Причем из каждого…

– Что?

– Иван Михайлович, этот номер не пройдет. Я не стану вас учить, как вести строительство, хотя у меня тоже есть претензии…

– Что?!

– И вы не учите меня работать. Если, конечно, заинтересованы в результате.

Екатерина Леонидовна качнулась вперед, переключив его внимание:

– Извините. Иван Михайлович у нас тугодум… Он не сразу понимает, что делает.

– А с памятью как? Не подводит? – не удержался Артур. – Где вы были сегодня в полночь?

Василенко задохнулся:

– Я?!

– Вы, – бесстрастно подтвердил Логов и перевел взгляд на Кристину. – И вы тоже.

Она среагировала первой:

– Я у мамы была.

– У мамы?

«Охренительное алиби!»

– Ваня, то есть Иван Михайлович, сюда собирался. Ну, сына поздравить надо? А я решила, что мне лучше не показываться Владу на глаза. Чего портить юбилей, да?

Логов пропустил ее тираду мимо ушей:

– И кроме вас с мамой дома, конечно, никого не было?

– А кто еще там может быть? Мама же одна живет. Папочка умер…

– Давно? – Это вообще не имело отношения к делу, но Артуру хотелось отвлечь ее – слишком уж настороженно Кристина держалась.

Она закатила глаза, припоминая:

– Шестой год. Кажется…

– А ваша мама чем занимается?

– У нее свой бизнес.

– Прилавок на базаре, – с отстраненным видом пояснила Екатерина Леонидовна.

«Попалась!» – Артур насмешливо проследил, как взвилась Кристина – руки взметнулись, пухлый рот сердито оскалился:

– И не прилавок, а павильон с женской одеждой! Ой, можно подумать, вы прям такая бизнесвумен! Подмышки бреете… Чем лучше-то?

– Закрой рот! – рявкнул Василенко.

Она сразу умолкла, обиженно отвернулась. Артур подумал, что Кристину Кравченко лучше вызвать на допрос: в официальной обстановке такие дамочки начинают паниковать и могут сболтнуть лишнее. Мама – это, конечно, самый хлипкий свидетель, но все равно нужны факты, чтобы разрушить даже столь условное алиби.

Решив дать Кристине возможность передохнуть (пусть думает, что выкрутилась!), Артур перевел взгляд на Василенко:

– Но вы так и не приехали на день рождения сына… Или вы были здесь, но не показывались на глаза остальным?

– Нет, – отрезал он. – Я…

Внезапно он смешался, быстро отвел взгляд, и крупные руки резко сцепились замком. Артур одобрительно кивнул: продолжайте.

– Я не решился, – выдавил Иван Михайлович. – Влад… Он отказывался понять меня.

Екатерина Леонидовна смотрела прямо перед собой:

– А должен был?

– Он же мой сын!

– И мой тоже. В первую очередь мой. Тебе всегда было не до него.

– А я ради кого все это делал?! – вскипел Василенко. – Пластался день и ночь! Мне, что ли, это все надо было?

– Еще скажи, что ты все делал ради семьи! – Ее взгляд впервые за все это время живо блеснул.

«А хорошо, что этот ублюдок приехал, – подумал Артур. – Злость выведет ее из оцепенения. Это как раз то, что ей сейчас надо».

Можно было ожидать всего, но Василенко не заорал в ответ. Ссутулившись еще больше, он пробормотал с виноватым и почти собачьим выражением мольбы во взгляде:

– Кто ж знал, что все вот так…

И неожиданно всхлипнул.

Артур так и замер: даже ему, копающемуся в открытых ранах человеческих душ, нечасто доводилось видеть плачущих мужчин. И зрелище это было так себе…

Уткнувшись в плечо бывшей жены, Василенко мелко затрясся, некрасиво кривя рот. Точно не веря своим ушам, Кристина обернулась и уставилась на них, широко распахнув серые глаза. Они были аккуратно подкрашены – плакать она явно не собиралась. Но кто стал бы винить ее в этом? Люди не оплакивают чужих взрослых сыновей, с которыми ничего, кроме неприязни, их не связывало.

Вопрос заключался только в том, насколько сильна была эта неприязнь?

Как этот мент пялился на нее. Так и залепила бы по роже, не посмотрела бы, что красавчик. Да еще Иван, ее ласковый «папик», вдруг точно взбеленился! Гаркнул на нее… Сроду такого не было! Знал, что Кристина не просто огрызнется, может и сдачи дать. И ему это даже нравилось: бывшая-то вся такая прям училка – правильная, на все пуговицы застегнутая. С такой ни поругаться, ни помириться от души…

То, что Иван разрыдался, уткнувшись жене в плечо, поразило Кристину больше, чем смерть их мальчика. Ну как – мальчика! Влад всего на два года был младше нее. Мачеха-ровесница, как он сам выразился: «Банально до тошноты».

Кристина и не скрывала от Ивана, что на дух не выносит его сына, но разве это дает право смазливому менту таращиться на нее как на убийцу? Прям стойку сделал, когда узнал, что алиби ей только мама может составить. Само собой, мама подтвердит любую ахинею, лишь бы отмазать ее… Но ты докажи попробуй, что обе врут!

Телефон мамы пришлось этому следаку дать, куда денешься? Но Кристина успела послать сообщение: «Ночью я была у тебя». И удалила его из отправленных… Мама у нее смышленая, лишних вопросов не задает. И больше ее самой хочет, чтобы Василенко женился на доче – тогда и ее жизнь, считай, сложилась. О безбедной старости точно не придется заботиться, хотя до нее еще далеко, конечно.

Только как бы теперь все их планы не накрылись медным тазом! Как там говорят: горе сближает? Вон как Иван к бывшей припал, собака сутулая… Сын-то общий, понятное дело. С кем еще его оплакать? Остальным этот тюфяк до лампочки был. Даже девчонке его, Машке… Кристина замечала, как та по сторонам взглядом шныряет: а нет ли под боком кого повыгоднее да посимпатичнее?

Скрывать это от Артура Логова не было смысла – почему бы не перевести стрелки, если он под нее копать начал? Она же не идиотка, понимает, что одной из первых под подозрение попадает. Ни о каком ребенке пока речь не идет, но от того, что старший сын вышел из игры, Кристине сплошная выгода. И следак это моментом уловил… Волчара, вон как взглядом пожирает!

– В каком часу вы вчера приехали к матери?

– А я помню? Ну, в девять вечера, возможно…

– На чем?

– В смысле? На машине.

– Марка? Номер?

– Блин! А я обязана отвечать?

– Не обязаны. Если есть что скрывать…

И это при Иване!

– Нечего мне скрывать. Записывайте…

– И адрес мамы заодно.

От его вопросов у Кристины уже пухла голова. А он, видать, специально в нее вцепился, чтобы безутешные родители пока пришли в себя. Катерина тоже обмякла, щекой к макушке Ивана прижалась. Противно смотреть!

– Где припарковали машину?

– Не помню. Какая разница?

– Постарайтесь вспомнить.

– Да я вечно ее теряю! Во дворе где-то…

– Значит, соседи могли ее видеть. И вас.

– А вы намекаете, что я не была у мамы? Что за беспредел вообще? Иван! Ну, скажи!

Не отрываясь от плеча жены, Василенко глухо произнес:

– Отвечай, когда спрашивают.

Телефон в кармане Артура издал короткое жужжание, и у Кристины отчего-то екнуло сердце. Предчувствие какое-то… Не моргая, она проследила, как мент прочитал сообщение и посмотрел прямо на нее.

«Другой взгляд, – обмерла она. – Типа он уже не подозревает, а знает точно. На сто процентов!»

Он улыбнулся так ласково, что у нее похолодели ладони:

– А вы, оказывается, были чемпионкой Донецкой области по плаванию?

Как успел раскопать?!

– И что? – выкрикнула Кристина с вызовом. – Это когда было? Сто лет назад. В школе еще.

– Человек, умеющий хорошо плавать, не может разучиться.

– А я и не разучилась. А вы не умеете плавать? Или вон она? Кто не умеет-то?

– У профессиональных пловчих крепкие руки…

– Куда это вы клоните?

– Влад был задушен в реке.

Он произнес это извиняющимся тоном, словно до этой минуты родители и не подозревали, как погиб их сын. Да и какая, к черту, разница? Задушили, утопили, застрелили… В любом случае он мертв.

А вот ей надо выжить во что бы то ни стало!

Но этот смазливый мент, похоже, решил иначе… На другой день Кристина уже сидела перед ним и еще каким-то пацаном, назвавшим себя скороговоркой, в комнате для допросов. Кто еще таращился на нее через зеркало? Она ж не курица какая-то, знает, что у них тут ненастоящие зеркала. Фальшивка. Кого пытаются обмануть?

– Вчера прямо во время нашего разговора вы послали матери сообщение. Вот текст: «Ночью я была у тебя». Припоминаете?

Артур Логов улыбался ей так радостно, будто рассказывал что-то очень приятное. Кристине сдавило горло: «А это как он узнал?! Я же удалила… А мама? До нее не дошло, что ли?» Обычно ее матери хватало ума замести следы, натоптанные ее хорошенькой дочерью… Чертову уйму уже замела!

– Это не то, что вы думаете, – пробормотала Кристина, стараясь не смотреть ему в лицо. С такими мужчинами только в постели можно общаться…

Логов откинулся на спинку стула, приготовившись слушать:

– Удивите меня.

– А вы никому не расскажете?

Они быстро переглянулись и чуть не заржали, Кристина это почувствовала, хотя губы их даже не дернулись. Подавшись вперед, Артур навалился грудью на стол, приблизился так, что у нее сбилось дыхание. Черт, ну что он делает в полиции с такими глазами?! Мог же любую миллионершу охмурить… Шаляпин вон не стесняется! А этому – западло?

– Кого вы боитесь, Кристина Станиславовна?

В его голосе прозвучало сочувствие, но она дала себе слово не попадаться на такие уловки. Мама давно объяснила: «Пока людям хочется тебя использовать, они будут прикидываться лучшими друзьями. А потом пошлют тебя на хрен и закопают!»

Но сейчас Кристина не видела другого выхода, нужно довериться этому красавчику. Даже если он сдаст ее Ивану, это все лучше, чем оказаться за решеткой… Только придется заново все начинать – искать стареющего богача, уводить из семьи. Муторно все это.

Она собралась с духом:

– Я… Ну… У меня просто есть… другой парень.

– Любовник?

Ей почудилось или Артур и вправду оживился? Может, он сам не прочь занять его место?

«Это обсуждается, – подумала Кристина с надеждой. – Хотя с мента что возьмешь? Но красивый, черт!»

– Ну, типа… Да.

– И вы…

– Ночью я с ним была. А Ивану сказала, что у мамы заночую. Он мне верит.

– А зря! Да, Кристина?

«Не хочет он меня, ни фига подобного, – поняла она. – Он же издевается надо мной!»

И чувствуя себя уже полной дурой, пробормотала:

– Я его тоже люблю.

Тон Логова изменился:

– Фамилия, имя, телефон.

Второй парень приготовился записывать. Набрав воздуха, Кристина задержала его лишь на секунду – поздняк метаться – и на выдохе произнесла все, что им хотелось услышать.

– Ее алиби подтвердилось. Кристина Кравченко не просто была у этого Валентина… Или у «Валентайна», она его так зовет! Они еще и home video сняли… Ну такое, знаете…

Артур уставился на него с веселым любопытством:

– Ты посмотрел?

Никитины щеки тотчас покрылись пятнами:

– Ну да. Мне же надо было убедиться, что Кристина действительно была у него в то время… которое нас интересует.

– Конечно-конечно. Убедился? И сколько раз?

– Была, – буркнул Ивашин. – Так что это не она задушила Влада.

Никита произнес это с понятным сожалением. Не будь у Кристины такого железобетонного алиби, можно было бы считать дело закрытым. Все ведь в наличии – мотив, возможность и средство. Бывшая пловчиха – чем не Русалка? Попыталась обмануть следствие, подсунув ложное алиби. Ну, и главное: избавиться от Влада, единственного наследника строительной империи отца, ей было выгодно как никому. Если б не это паршивое порно, которое они снимали с Валентайном, все сошлось бы… Разве не круто для первого раза?!

– Она его утопила, – поправил Артур. – Вскрытие показало, что в легких полно воды, так что по факту он захлебнулся. Но для начала она его придушила, конечно…

– Может, он.

– Может, и он, – согласился Логов. – Русал…

Никита фыркнул: ну что за человек Логов? На него невозможно долго злиться… Хотя и не за что вроде…

– Что с лилией? – вспомнил Артур.

– Символ чистоты и невинности.

– Влад кого-то лишил невинности? Непохоже на него… Ни разу не мачо.

– По отзывам нет, – Никита перелистнул блокнот назад. – Все друзья твердили, что он был таким… милым парнем. Но та девушка, Наташа, помните?

На секунду прищурившись, Логов кивнул:

– Школьная любовь?

– Ага. Когда им еще было по семнадцать, она заявила, что Влад пытался ее изнасиловать.

– Прямо заявление подала?

– Ну да. Только до суда дело не дошло.

– Понятно, папа откупился.

Артур взял телефон:

– Поговорю-ка я еще раз с Машей Кавериной…

У нее даже щеки вспыхнули, совсем как у Никиты, когда Артур задал этот вопрос.

– Никогда, – отрезала Маша, глядя Артуру в глаза. – Никакой агрессии. Никакой жестокости. Может, я и не сходила по нему с ума… А я и не скрывала, да? Но я не стану на него наговаривать. Влад был хорошим. Очень добрым. А этой сучке…

– Наталье Артамоновой, – уточнил Логов.

– …наверняка деньги были нужны. Она же потом в Питер умотала! Вот и выдоила их семью.

– Как вариант…

– Да точно, я вам говорю!

Они встретились в любимой кофейне Артура на Третьяковской, где было достаточно просторно, чтобы не слышать разговор за соседним столиком, и варили хороший кофе, без которого он переставал соображать. Ему нравилось, что за окном гуляли и улыбались люди, бегали дети, в фонтане струилась вода… Все это позволяло думать, что он возится с трупами не ради смерти, а ради жизни. Так Артур думал всегда, но в этом месте об этом не приходилось напоминать себе.

«С чего вдруг она так горячо заступается за Влада, – глотнув горячей горечи, подумал Артур. – Затосковала? Или пытается убедить меня в своей невиновности?»

Он еще не сказал Оксане, что ее дочь по уши влипла в то дело, которое ему подкинули. Лучше было повременить, пока для него самого не прояснится хотя бы что-то… На скорый результат Артур особо не рассчитывал – версий возникло уже несколько, финансовые разборки со старшим Василенко в том числе. Почему нет? Если отца хотели припугнуть, это, пожалуй, удалось. Оперативники вовсю пробивали его партнеров и конкурентов – вдруг что-то отыщется?

И все же Артур не мог отделаться от ощущения, что бизнес Ивана не имеет отношения к делу. Лилия эта… В этом явно нечто личное. Или… замаскированное под личную месть.

– Ты как вообще? – спросил он рассеянно, заметив, что Маша как-то подавленно умолкла. – Справляешься?

У нее дернулись плечики, она быстро взглянула на него исподлобья:

– Вы маме не скажете?

– Нет, – охотно пообещал он.

Если это касалось их дела, Оксане совсем не обязательно было обо всем узнать.

– Я не сказала вам сразу… Может, надо было? Я… это самое…

– Беременна? – догадался Артур.

Она вздохнула:

– И что мне сейчас делать с этим ребенком?

– Когда ты узнала?

Ее взгляд слегка уплыл:

– Дня три назад, что ли…

– Тест делала?

– Ну, естественно! А как еще узнать?

– Выбросила?

Маша уставилась на него с недоумением:

– Кого?

– Тест.

Ее брови удивленно приподнялись – она не понимала, куда он клонит. Открыла сумочку, сосредоточенно покопалась:

– А, вот он!

Маша извлекла тонкую палочку с двумя едва заметными полосками, повертела перед глазами:

– Зачем я его таскаю?

– Чтобы мне показать, – Артур усмехнулся. – А он точно твой?

Ее лицо мгновенно собралось:

– Не поняла… Это вы сейчас о чем вообще?

– Беременность начисто тебя оправдывает. Тебе не было смысла убивать Влада, пока он еще не стал твоим мужем. А твой ребенок не стал законным наследником. Нужно было сперва родить его хотя бы…

– А вы меня все-таки подозревали? – Она хмыкнула с непонятным Артуру удовлетворением.