Insight. Мартин Гор – человек, создавший Depeche Mode

Андре Боссе, Деннис Плаук

Insight. Мартин Гор – человек, создавший Depeche Mode

INSIGHT – Martin Gore & Depeche Mode – Ein Portrat

ANDRE BOSSE and DENNIS PLAUK

Originalausgabe © 2010 by Hannibal

© О. Нацаренус, перевод на русский язык, 2022

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

Встречи

Первая встреча, 7 сентября 2005 г. Путь к Мартину Гору лежит по залитым солнцем берлинским улицам, сквозь толпы взмокших от пота людей, мысленно проклинающих невыносимо жаркий конец лета, через Потсдамскую площадь, в тускло освещенное фойе очень дорогого, но не броского отеля. Холодный мрамор, тяжелые люстры, деловые люди, тонущие в креслах и в газетах: последний рывок предвыборной кампании Бундестага, Меркель против Шредера. Пока в находящемся в чрезвычайном положении Новом Орлеане, где чуть более недели назад бушевал ураган «Катрина», идет борьба за выживание. А здесь, в Берлине, люди жалуются на погоду. Вечно что-то не так. Швейцар провожает нас к посыльному, посыльный – к лифту. Лифт, проехав несколько этажей, выкидывает нас в длинный коридор. В конце коридора ожидает женщина из звукозаписывающей компании. «Подождите, – говорит она, – Мартин сейчас освободится».

Спустя пять минут она открывает перед нами дверь его номера и пропускает внутрь. Мартин Гор сидит за роялем по центру комнаты и импровизирует, повернувшись к широкому фасадному окну, сквозь которое проникает яркий свет полуденного солнца. Может показаться, что он наслаждается видом высоток на Потсдамской площади. Но его глаза закрыты. Возможно, в этот момент он вспоминает, как выглядело это место более 20 лет назад, когда он впервые познакомился с ним. Тогда это пространство, ставшее теперь игровой площадкой для архитекторов, было ничейным. Пустынная территория в тени стены[1]. Такая же немного печальная и прекрасная в своей незавершенности, как и мелодия, струящаяся из-под кончиков пальцев Гора. Здесь, как и в других местах в Берлине – в музыкальных барах Кройцберга, в квартире своей берлинской подруги, – он прикасался к особому духу разделенного надвое города, атмосфере между развитием и декадансом. Берлин восьмидесятых – это Берлин Мартина Гора. Однако сегодня он здесь только проездом – уже как турист, как звезда мирового уровня.

В Берлине того времени Гор нашел то, чего ему так не хватало в родном городе. Музыкант путешествовал по миру вместе с Depeche Mode, и Базилдон становился для него все теснее и теснее. Вскоре он променял застенчивость своей британской юношеской любви на убедительные формы ночной бабочки-немки. На смену парализующей клаустрофобии Базилдона пришел бодрящий берлинский хаос. Это место и это время сформировали его экстравагантную внешность, казалось бы, абсолютно не соответствующую его интровертной натуре, а по мнению некоторых, и совершенно не соответствующую его сексуальной ориентации. И вот сегодня утром Гор, отец троих детей, как будто пожелав в последний раз воскресить дух прошлого, втиснул свой крепкий торс в обтягивающую полупрозрачную футболку и накрасил ногти черным. В течение нескольких минут его руки скользили по клавишам, снова и снова в поисках очередного меланхоличного пассажа. По его словам, ему легче писать в глубоком миноре, чем в мажоре. Это ближе к жизни. Это ближе к настоящим чувствам. Наконец он открывает глаза, смотрит из-под длинных светлых кудрей. Звуки постепенно исчезают. «Совсем не заметил, как вы вошли», – говорит он. Похоже, это чистая правда.

Гор приглашает за стол в соседней комнате. Жалуется на похмелье, вызванное обильной дегустацией итальянских вин прошлой ночью. Впрочем, это не мешает ему заказать уже третье пшеничное пиво за день. «Пшеничное пиво – мое любимое», – восторгается он, когда официант уходит. Гор подносит бокал ко рту, зарывается носом в пену и хвалит мастерство баварских пивоваров с блаженным видом младенца, который упорным криком наконец добился желаемой бутылочки. По этим секундам можно догадаться, с каким азартом он отправляется в питейные туры, традиционно сопровождающие шоу Depeche Mode и, к радости фанатов, частенько заканчивающиеся камерными концертами, которые безнадежно пьяный Гор дает за роялем в гостиничном баре. Пусть Гор часто критиковал ограниченный, на его вкус, подход своих соотечественников к другим сферам жизни и даже сбежал от этой ограниченности в Америку, в своем поведении на вечеринках он следует чисто британским традициям: много выпить, а потом шуметь. 7 сентября 2005 года, в день нашей первой встречи, сложно было себе представить, что он вот-вот откажется от них.

Вторая встреча, 22 февраля 2009 г. Путь к Мартину Гору лежит по берлинским улицам, занавешенным дождем, сквозь толпы заметно озябших людей, мысленно проклинающих упрямую зиму, через Бебельплац, в тускло освещенное фойе очень дорогого, но не броского отеля. Мрамор, люстры, деловые люди в креслах над газетами: правительство Меркель борется с Законом о стабилизации финансового рынка. Чем сейчас занимается Шредер? В Лос-Анджелесе этим вечером вручают «Оскар», но Хит Леджер уже не сможет его забрать. А здесь, в Берлине, красную ковровую дорожку уже закатывают: церемония вручения премии Echo Awards вчера закончилась. Depeche Mode представили свой новый сингл Wrong и ради этого даже простили неуклюжие заигрывания ведущей церемонии Барбары Шенебергер. Гор немного подыграл ей. «Мы здесь только ради тебя, Барбара», – говорит он ей по-немецки. Вечно что-то не так. Швейцар провожает нас к лифту, и уже через мгновение лифт выкидывает нас в длинный коридор несколькими этажами выше. На полпути к номеру стоит женщина из звукозаписывающей компании. «Мартин уже готов, – говорит она, – прошу».

Черный лак на ногтях, которыми он барабанит по столу перед собой, – пожалуй, единственное внешнее сходство между Мартином Гором с нашей последней встречи и сегодняшним, 47-летним. Когда мы входим в его небольшую, довольно скромную комнату, он, окутанный светом сумерек, стоит у окна и смотрит на внутренний двор отеля. Его взгляд скользит по пивной без посетителей: дождевая вода стекает с зонтов над столиками на скатерти, а со скатертей на пол. Где-то неподалеку лает собака, сигналит автомобиль. Но вот Гор поворачивается и застенчиво улыбается. «Hallo», – говорит он звучным голосом с мягким английским акцентом. Десять лет в Калифорнии, а Гор все еще звучит как самоуверенный банковский клерк из Базилдона, который в 1979 году купил с зарплаты свой первый синтезатор, фактически заложив фундамент для Depeche Mode. «Давайте присядем». Его глаза едва различимы под черной шерстяной шапочкой, низко надвинутой на лоб. Сразу заметно, что он сильно похудел.

Скоро исполнится три года с тех пор, как он завязал с выпивкой. Сейчас уже не имеет значения, был ли Гор зависим от алкоголя с медицинской точки зрения. Если он и дальше останется верен своему намерению (а похоже, так оно и будет), то он и сам этого уже никогда не узнает. Он не позволяет себе и минутной слабости, которая могла бы одним махом отбросить его к старым привычкам: к хаосу, к потере контроля и к жизни на пределе физических возможностей, на грани – в общем, ко всему, что было обычным делом в разгар тура Songs Of Fatih And Devotion в середине девяностых. В конечном итоге вышедшее из-под контроля пьянство привело Гора к длительному периоду саморазрушения.

Дейв Гаан преодолел свою героиновую зависимость, Энди Флетчер преодолел депрессию, а Алан Уайлдер преодолел все, что было связано с Depeche Mode. l июня 1995 года, менее чем через год после окончания тура, Уайлдер объявил миру, что покидает группу, потому что, на его взгляд, его инициативность не была оценена по достоинству. Прежде всего – Гором. Depeche Mode вновь превратились в трио – как после ухода Винса Кларка, когда Гору в одночасье пришлось стать художественным руководителем группы, хотел он этого или нет. Главное, что остальные хотели.

Так он и стал одним из выдающихся авторов песен своего времени. Просто не умел сказать «нет». Как оказалось – к счастью. Гор никогда не был карьеристом с подробным планом в кармане, и, несомненно, именно в этом и кроется его ключ к успеху: он аутентичен. Какое бы бессчетное число раз его ни называли дальновидным электроник-рок-музыкантом, он остается традиционалистом, который считает рок-пластинки The Velvet Underground 40-летней давности мерилом всех вещей. Идеалист со вкусом, который в детстве вдохновился грампластинками своей матери, а сегодня вдохновляет миллионы людей своими собственными дисками. Когда в 1987 году в названии Music For The Masses он дал новейшее определение синти-попу, это было шуткой, а не жестом самоуверенности (его шутки вообще почему-то часто воспринимаются окружающими всерьез). Популярность альбома взлетела до небес, а вместе с ней и популярность Depeche Mode. Все эти годы Гор не делал ничего особенного: он просто писал песни о том, что его волнует. И вот Depeche Mode стоят перед более чем шестидесятитысячной аудиторией на стадионе «Роуз Бул» в Пасадене под Лос-Анджелесом.

В середине прошлого десятилетия он официально признал право писать песни для Depeche Mode за вокалистом группы Дейвом Гааном. Этому предшествовало жесткое соперничество, за которым наблюдал весь мир. Если бы Гор тогда отказал, карьера Depeche Mode могла бы завершиться незадолго до их 25-летия. Однако они все-таки смогли прийти к компромиссу. И во многом именно благодаря Гору. Ведь вопреки своей привычке замалчивать проблемы и избегать конфликтов он сам поднял эту тему, вместо того чтобы сидеть сложа руки и надеяться, что все наладится само собой. Так ему удалось не потерять все в одночасье, как это параллельно случилось с его браком. Отношения в группе стали демократичнее, однако Гор остался бесспорным лидером Depeche Mode, их направляющим. «Тогда я боялся не столько потери контроля над творческим процессом в группе, сколько перемен. Боялся сломать сложившийся распорядок жизни, испытанный и проверенный сроком почти в четверть века. Большинство музыкантов считают рутину самым губительным фактором для творчества. Однако внезапная невозможность полагаться на свой привычный распорядок жизни может оказаться гораздо страшнее», – скажет он однажды.

В конце концов, Мартин Гор справился и с этой проблемой. Если он вместе с Depeche Mode оглянется назад, то увидит совершенно уникальный путь: вряд ли кому-то удастся его повторить и уж точно никому не предугадать его конец. Никогда уже группа не продаст столько пластинок, никогда уже у них не будет столько времени на развитие, никогда уже не случиться столь кардинальной перемене имиджа: Гор начинал с игры на синтезаторе в компании подростков, а сегодня он автор песен одной из самых знаковых групп своего времени. Ему не пришлось для этого менять коллективы. Его группа, конечно, уже не та, что в самом начале, но тем не менее лица в ней все те же. И все больше и больше людей хотят знать, как же все было. И как все могло бы быть. «Давайте присядем», – Гор перемещается на дальний конец дивана. Кажется, он готов к беседе. Наш разговор начинается с простого вопроса, на который следует точно такой же простой ответ: «Скажи, ты все еще доволен той ролью, которую играешь в Depeche Mode?» – «Конечно, а почему я должен быть недоволен?»

Годы до Depeche Mode

Почему у родного города Гора нет истории, какую роль кирпич сыграл в его воспитании и откуда он знал все тексты лучших хитов семидесятых

Вторая мировая война сильно ударила по Лондону. Немецкие бомбардировщики принесли немалые разрушения многим лондонским районам, а некоторые жилые кварталы и вовсе стерли с лица земли. Многие жители столицы в одночасье остались без жилья. Еще в довоенные годы британское правительство столкнулось с проблемой перенаселения Лондона: уже в 1930-е годы людей из густонаселенной столицы начали переселять в небольшие города поблизости. Немецкие воздушные налеты усугубили ситуацию. Результатом этого стало явление, получившее впоследствии название «London overspill», – появление небольших городов неподалеку от Лондона, специально строящихся для расселения территорий с высокой плотностью населения. Один из таких новых городов под названием Базилдон был основан в 41 километре к востоку от Лондона. Город, зародившийся в проектной организации, был образован путем объединения четырех небольших деревень. В конце 1940-х годов в Базилдоне проживало 34 000 человек. Сегодня эта цифра возросла почти в четыре раза.

Первые семьи из перенаселенного Лондона прибыли в Базилдон в 1951 году. Позже в городок потянулись и британцы из других частей острова, ведь государство активно поддерживало развитие новых городов: здесь строились заводы, шикарные по меркам того времени жилые кварталы и создавалась развитая инфраструктура. В Базилдоне, как и подобных ему городах, сложились особые социальные условия: новые жители города, утратившие в результате переезда тесные связи с родственниками, старались стать частью новых социальных групп. Большую роль играли клубы и пабы, молодые люди собирались в компании. Общее у этих людей было только то, что им предстояло начинать новую жизнь в городе без истории, однако они объединились, и ставшие результатом этого объединения связи порой оказывались крепче и надежнее связей между членами традиционной общины с рюкзаком истории за плечами. Так что вовсе не случайно, что два талантливых человека из Базилдона, Мартин Ли Гор и Эндрю Джон Флетчер, стали сердцем группы, которая существует уже почти 30 лет.

Семья Гора, состоявшая из его родителей, Дэвида и Памелы, а также двух младших сестер, Карен и Жаклин, переехала в Базилдон из Дагенхема, находящегося в 20 милях к востоку от Лондона. В отличие от других старших братьев в округе, юный Мартин, родившийся 23 июля 1961 года, не был сорвиголовой. В интервью 1985 года он объясняет свой спокойный характер одним происшествием из раннего детства: «Помню, до пяти лет я был славным малым. А потом я вдруг начал колотить других детей. Однажды мама увидела, как я ударил другого ребенка кирпичом по голове. Мой отец рассвирепел. Тогда он пригрозил мне, и я дал слово больше никогда никого не бить. Сегодня я рад, что отец тогда доходчивого мне все объяснил. Его слова очень повлияли на меня: я стал спокойным и безобидным». Школа Гору нравилась. Однажды он сказал, что там «чувствовал себя уверенно». Его сильной стороной были языки. Французский и немецкий давались ему легко, однако общаться ему не нравилось. Кого бы вы сегодня ни спросили, какое впечатление производил Мартин в подростковом возрасте, все ответят примерно одинаково: «Он был застенчив». А потом расскажут пару историй, раскрывающих его характер с другой стороны. Эта сторона проявлялась после полуночи, когда худощавый молодой человек со светлыми локонами, прилично злоупотребив алкоголем в тесном кругу друзей, становился душой компании и развлекал присутствующих безупречным исполнением американских песен в стиле Middle of the Road на акустической гитаре. Тексты этих песен Гор узнавал из британского журнала Disco 45, преданным читателем которого был. Книжица, которую можно было купить в любом газетном киоске за десять пенсов, представляла собой не столько дайджест музыкальной сцены семидесятых, сколько ежемесячный сборник нашумевших хитов. К некоторым композициям журнал даже размещал аккорды. Гор вспоминает, что у него были сотни выпусков Disco 45 и что он изучил все напечатанные там тексты от корки до корки. Тогда у него и появился нюх на популярные мотивы и на стихотворный размер успешного хита, а позже, после того как друг обучил его первым гитарным аккордам, и на его музыкальную структуру.

Особо важным стало для Мартина Гора знакомство со Sparks. Эта группа, созданная братьями Расселом и Роном Мэйл в Лос-Анджелесе в 1970 году и позже, в 1973-м, переехавшая в Англию, где у нее было больше поклонников, вошла в число его любимых исполнителей наряду с Гари Глиттером.

По сравнению с вокалистом Расселом его брат Рон, казалось, играл второстепенную роль. Однако настоящие фанаты, такие как Гор, знали, что его вклад в группу не ограничивался экзальтированной внешностью с его легендарными усами, про которые Джон Леннон, увидев группу на ТВ-шоу Top Of The Pops, воскликнул: «Господи, они пригласили Гитлера!» Фанаты ценили музыкальные идеи Рона, которые он как лишенный тщеславия тайный вдохновитель воплощал в тени брата-вокалиста, находившегося в центре всеобщего внимания. Это показало Гору, что лидер группы вовсе не обязан быть вокалистом. В школьной группе Norman & The Worms Гор играл на акустической гитаре, а микрофон использовал только для эпизодического бэк-вокала. Голосом группы был его школьный друг Филипп Бёрдетт. В одном из очерков о Depeche Mode журналист Smash Hits, который видел выступления этой группы вживую примерно в 1978–1979 годах, охарактеризовал ее как дуэт, исполняющий «приятные песни», ориентированные на западное звучание. Большинство из этих песен принадлежало перу Бёрдетта, который и сегодня продолжает писать. По его странице на My Space можно понять, на музыку какого типа были ориентированы Norman & The Worms. Одна из немногих композиций, которую Гор написал для этой группы, называлась See You. Несколько лет спустя она станет одним из синглов Depeche Mode. Примерно в это же время был написан и еще один будущий сингл Depeche Mode – A Photograph Of You, несколько наивная песня о любви, которую Гор, возможно, посвятил своей первой возлюбленной, Энн Суинделл, учившейся с ним в одной школе. Там же, в школе Святого Николая, за партой сидел долговязый парень по имени Энди Флетчер. Его семья переехала в Базилдон из Бирмингема. Их с Гором отношения даже слово «дружба» не может выразить в полной мере (и тот факт, что у Флетчера ранее были отношения с Энн Суинделл, нисколько этому не мешал). В некотором смысле эти двое дополняли друг друга: Флетчер был увереннее в себе, чем Гор. К концу семидесятых годов он превратился в миссионера с твердым желанием убеждать других в своей христианской вере. Кроме того, у него были хорошие связи в Базилдоне и он рано начал играть в группах. После окончания школы Флетчер первым устроился работать в Лондон, и Гор, не найдя мотивации для поступления в университет, последовал его примеру. Флетчер познакомил Гора с клубами в Базилдоне и его окрестностях. До этого по вечерам Гор почти все время сидел дома. Позже он говорил, что в подростковом возрасте страдал от «монотонного созерцания пригородной жизни». А еще именно знакомства Флетчера в итоге привели Гора в группу, которая и до сих пор остается важной частью его жизни.

Мартин Гор и Энди Флетчер – этих двух парней из Базилдона объединяло только то, что оба они были родом из города, не существовавшего на карте, когда их родители появились на свет. И все же по сей день они крепко связаны друг с другом. Так крепко, что ни одно из потрясений, встретившихся на их пути, не смогло разлучить их.

Speak & Spell

Как Гор cтал самым популярным парнем в Базилдоне, что заставило его бросить работу в банке и почему он не мог уснуть июньской ночью 1981 года

Билетом Мартина Гора в базилдонскую группу Composition Of Sound стал синтезатор CS-5 фирмы Yamaha. Он не был инструментом высокого класса: средненькая модель для относительно амбициозных новичков-любителей. В 1979 году синтезатор обошелся Гору в 200 фунтов стерлингов. Эту сумму он выплачивал из своей зарплаты банковского клерка NatWest в Сити. Покупка была спонтанной, во всяком случае, Гор предварительно не изучал рынок музыкальной аппаратуры. «Это был первый раз, когда я увидел синтезатор. Я ничего о них не знал и около месяца даже не мог понять, как изменить звучание», – признался он в 1982 году в интервью одному музыкальному журналу. Но для Англии начала восьмидесятых важно было не умение пользоваться этим инструментом и даже не его возможности – важен был сам факт его наличия. И Гор стал одним из первых, кто вышел на сцену маленького городка Базилдона со своими клавишами. О синтезаторе пошли слухи. Через Энди Флетчера, школьного друга Гора, тоже работавшего в Сити, слухи дошли до Винса Мартина. Мартин был на год старше Гора. Он перебивался мелкими низкооплачиваемыми подработками, намереваясь, однако, построить самую настоящую карьеру в мире поп-музыки. Позже он сменил имя, став Винсом Кларком, и, несмотря на концертные гонорары, продолжал получать пособие по безработице как мистер Мартин. Вместе с Флетчером он играл в Composition Of Sound, где был главным автором композиций. У Кларка уже был немалый музыкальный опыт, он успел поиграть во множестве групп, в том числе в группе No Romance In China с 1977 по 1979 год, тоже с Флетчером. Он немало преуспел в написании песен, однако, поиграв в типичных группах, традиционно состоящих из гитары, баса и ударных, Кларк захотел попробовать что-то новое. Поэтому предложил Гору присоединиться к его группе, подозревая, что тот не откажется. Причину, по которой Кларк пригласил молчаливого Гора в Compositon Of Sound, он не скрывал с самого начала. «Мы взяли его в группу, потому что у него был синтезатор. Именно это было причиной приглашения, а не его “общительность”, – говорит Кларк, вспоминая те годы. – Тогда в Базилдоне только и было что разговоров о парне с синтезатором. Главной задачей было успеть увести его у других групп».

А что же Гор? Был ли он польщен таким интересом к своей персоне? Или был обижен, что его выбрали только из-за Yamaha CS-5? Ни то, ни другое. «Мартин в своей замкнутой и сдержанной манере делал то, о чем мы его просили», – вспоминает Кларк. Гор был не из тех, кто раздает указания, ставит условия или инициирует важные обсуждения. Он просто был доволен тем, что его новому синтезатору нашлось применение еще до того, как он научился извлекать из него внушительный диапазон звуков. В те времена Гор не был увлечен техническими возможностями инструмента, главным образом его интересовали мелодии. Дюссельдорфские пионеры электронной музыки Kraftwerk привлекали его именно тем, что создавали простые и запоминающиеся мелодии на чисто электронной основе. В это время Гор отдавал предпочтение минимализму. Еще одним эталоном стал для него Джонатан Ричман, который вместе со своей группой Modern Lovers создавал захватывающую музыку, в основе которой лежали незамысловатые гитарные риффы.

Музыка Kraftwerk и Ричмана была для Гора убедительным доказательством того, что интеллектуальная рок- и поп-музыка вполне может существовать и без сложных эпических конструкций, характерных для прогрессивных рок-групп. Теперь у него самого был синтезатор, и он старался подражать своим кумирам. Вместе с Кларком и Флетчером он старается создать группу нового типа. Теперь никаких гитар, никаких барабанов – ничего того, что являлось неотъемлемой частью рок-группы вплоть до семидесятых. Изначально из музыкальных инструментов в группе была только бас-гитара Флетчера. Ближе к 1980 году Гор решил, что пришло время для нового музыкального стиля. Пора уже было воплотить в жизнь идеи, которыми панк-идеология завоевала британскую молодежь. Первая: создавать музыку может каждый. Вторая: каждый может создавать музыку так, как он хочет. «После появления панка мы почувствовали, что музыка не должна возвращаться к старому формату рок-групп, – скажет Гор позже. – Электронная музыка была для нас самым настоящим прорывом. Нам казалось логичным работать в жанре синти-поп. Делать что-то новое, а не возвращаться к старому формату, к типичному рок-коллективу с барабанами, басом и гитарой».

В 1980 году Гор все еще был музыкантом-любителем: молодой банковский клерк, посвящающий свободное время музыке. Помимо Composition Of Sound, он был участником недолго просуществовавшего проекта French Look. Здесь тоже главная роль была отведена его синтезатору. Ведь обязательным элементом выступлений группы были случайные звуки, которыми Гор наполнял зал в начале концертов. Не лучшее применение для генератора случайной выборки его Yahama GS-5. Тогда в Великобритании в группах играли тысячи молодых людей, которые целыми днями скучали на работе, считая часы до конца рабочего дня, когда, наконец, они смогут отправиться на поезде к себе в пригород. Но у Compositon Of Sound было кое-что, чего не было у других любительских групп: у них была концепция. Они осмелились сделать шаг вперед: отказались от гитар, сделав ставку на синтезаторы. Этим они отличались от огромного множества молодых людей, что, сбивая пальцы в кровь на гитарах Fender, играли традиционную музыку, дабы не раздражать публику в пабах. Гор больше не был гитаристом группы Norman & The Worms, которая сделала кавер на глупый хит семидесятых Mouldy Old Dough дурацкой группы Lieutenant Pigeon, – теперь он был первооткрывателем чего-то совершенно нового.