Ошибка мертвого жокея

– Пожалуйста, такие дискуссии приберегите для дома. Это ресторан, а не «Мэдисон-Сквер-Гарден»!

И вновь уставился на Макмахона, протирающего стаканы. Трое официантов ответили одинаково ненавидящими взглядами.

– Многие лучшие бары города, – вкрадчиво заговорил Тезинг, – продают наше фирменное виски.

– Многим лучшим барам города, – Макмахон с силой нажимал на полотенце, – следовало бы теперь называться конюшней.

– Забавно. – Тезинг очень естественно рассмеялся. – Забавный он парень, не так ли, мистер Гриммет?

– Билли, – мистер Гриммет наклонился вперед, не обращая внимания на Тезинга, – прислушайся к голосу здравого смысла. Когда речь заходит о напитках, которые надо смешивать, никто не сможет сказать, сколько ты заплатил за ржаное виски. В этом особая прелесть коктейлей.

Макмахон молчал. Только на щеках и лысине прибавилось красноты, а стаканы на полках недовольно задребезжали, когда он с силой поставил туда очередной. Невысокий, крепко сбитый толстячок, он царил за стойкой, и, наблюдая за его движениями, можно было легко понять, весел он, зол или встревожен. Обуревавшие его чувства проявлялись и в манере смешивать напитки, и в движениях протирающих стаканы рук. Сейчас он определенно злился, и мистер Гриммет это видел. Ссориться мистеру Гриммету не хотелось, но речь шла о возможности сэкономить приличные деньги. Он обратился к Тезингу:

– Скажи мне правду, Тезинг. Ваше фирменное виски – дерьмо?

– Ну, – уклончиво начал Тезинг, – многим оно очень даже нравится. Для купажированных продуктов у него отменное качество.

– Купажированная олифа, – сообщил Макмахон полкам со стаканами. – Тщательно смешанный проявитель.

Тезинг рассмеялся тем смехом, что он брал на вооружение с девяти утра до шести вечера.

– Остроумный у вас бармен, мистер Гриммет.

Макмахон развернулся к нему, набычился.

– Я это серьезно, – тут же добавил Тезинг. – Без всяких шуток.

Макмахон начал насвистывать арию тенора из «Паяцев». Смотрел в потолок, протирал стакан и насвистывал. Мистера Гриммета охватило желание незамедлительно уволить его, но он вспомнил, что такое желание появлялось у него как минимум дважды в месяц.

– Пожалуйста, перестань свистеть, – вежливо попросил он. – Мы обсуждаем деловой вопрос.

Макмахон перестал свистеть, но желание уволить его у мистера Гриммета не пропало.

– Времена сейчас суровые. – Мистер Гриммет ненавидел себя за то, что ему приходится прибегать к подобной тактике в разговоре с наемным работником. – Не забывай, Макмахон, Кулиджа[5] в Белом доме уже нет. Наверное, я последний, кто готов поступиться качеством, но мы должны получать прибыль, а на дворе 1938 год.

– Фирменное виски Тезинга испортит желудок даже здоровой лошади, – ответил Макмахон.

– Муссолини! – донесся от дальней стены голос первого официанта. – Каждый день я вижу на Бродвее сорок пять актеров, которые справились бы с этой ролью гораздо лучше.

– Я хочу сказать тебе только одно, – говорил мистер Гриммет предельно спокойно. – Владелец этого ресторана – я.

Макмахон вновь просвистел что-то из «Паяцев». Тезинг на всякий случай сдвинулся к краю бара.

– Я заинтересован в получении прибыли, – продолжил мистер Гриммет. – Что бы ты ответил, Макмахон, если бы я приказал тебе использовать в коктейлях фирменное виски Тезинга?

– Я бы ответил: «Я увольняюсь, мистер Гриммет. И ноги моей за этой стойкой больше не будет».

Мистер Гриммет со вздохом потер подбородок, холодно посмотрел на официантов у дальней стены. Официанты молчали, отвечая такими же холодными взглядами.

– В чем, собственно, дело? – В голосе мистера Гриммета зазвучали злые нотки. – Да, я хочу поменять сорт виски. Какая тебе разница? Ты же не должен его пить.

– В моем баре… – Макмахон положил полотенце на стойку, поставил стакан и посмотрел работодателю в глаза. – В моем баре подают качественные напитки.

– Никто ничего не заметит! – Мистер Гриммет слез со стула, в возбуждении стал расхаживать туда и обратно. – Что американцы знают о спиртном? Ничего! Об этом написано в любой книге, в любой газете.

– Это правда, – вставил Тезинг. – Все эксперты едины во мнении, что американцы не способны отличить красное вино от шоколадного молока с кленовым сиропом.

– В моем баре, – упершись руками в стойку, повторил Макмахон, и его лицо густо покраснело, – подают только качественные напитки.

– Упрямец! – воскликнул мистер Гриммет. – Упрямый ирландец! Ты делаешь это из злобы. Хочешь, чтобы я терял по семь долларов на ящике виски, потому что недолюбливаешь меня. В этом причина, так?

– Не надо кричать, – сказал Макмахон ровным, спокойным голосом. – Я хочу кое-что напомнить вам. Я работаю у вас со дня отмены «сухого закона», мистер Гриммет. Сколько раз за это время вам пришлось расширять бар?

– Не то у меня сейчас настроение, чтобы углубляться в историю! – все так же кричал мистер Гриммет. – Что толку в баре длиной с «Нормандию», если он не приносит максимальной прибыли?

– Ответьте на мой вопрос, – гнул свое Макмахон. – Сколько раз?

– Три, – пробурчал мистер Гриммет. – Ладно, три.

– Бар сейчас в три раза больше, чем шесть лет назад, – говорил Макмахон тоном профессора математики, объясняющего постулат номер один с тем, чтобы перейти к постулату номер два. – И, позвольте вас спросить, почему?

– Случайность! – воскликнул мистер Гриммет, устремив взгляд к потолку. – Судьба! Рузвельт! Рука Господа! Откуда мне знать?

– Так я вам скажу, – все тем же профессорским тоном продолжал Макмахон. – Люди, которые приходят в этот бар, знают, что здесь они получат лучшие «манхэттены», лучшие мартини, лучшие «дайкири», какие только можно получить на этом свете. Смешанные из лучших ингредиентов и с большой любовью, мистер Гриммет.

– Один коктейль по вкусу не отличается от другого, – не унимался мистер Гриммет. – Щеки раздувают многие, а на самом деле никто ни в чем не разбирается.

– Мистер Гриммет, – голос Макмахона сочился нескрываемым презрением, – сразу видно, что вы – человек непьющий.

По лицу мистера Гриммета было заметно, что он лихорадочно ищет новые доводы, чтобы защитить свою позицию. Наконец его брови взлетели вверх: он их нашел. Вновь взобрался на стул и вкрадчиво обратился к Макмахону:

– А тебе не приходило в голову, что люди приходят в этот ресторан, потому что здесь их вкусно кормят?

– Я скажу вам, что думаю о Грете Гарбо, – заполнил паузу голос первого официанта. – Лучше ее нет никого.

Несколько мгновений Макмахон смотрел в глаза мистеру Гриммету. Потом его губы искривила горькая улыбка. Он глубоко вздохнул, как вздыхает человек, решивший поставить на лошадь, не выигрывавшую четырнадцать заездов подряд.

– Хотите знать, что я думаю о еде, которую подают в вашем ресторане, мистер Гриммет? – сухо спросил Макмахон.

– У меня лучшие повара, – без запинки ответил тот. – Лучшие повара в Нью-Йорке.

Макмахон медленно кивнул:

– Лучшие повара и худшая еда.

– Думай, – рявкнул мистер Гриммет, – думай, что говоришь!

– Любое дерьмо, которое повар может сервировать под конфетку, здесь подают на стол. – Теперь Макмахон обращался к Тезингу, начисто забыв про мистера Гриммета. – Заливают соусом и подают. Однажды я съел в этом ресторане стейк из филе…

– Думай, что говоришь, Макмахон! – Мистер Гриммет слетел со стула и подбежал к бармену.

– Разве можно испортить стейк, если он действительно из филе? Разумеется, нет. Его надо поджарить, и все дела. Если срезаешь с бычка кусок отличного мяса, он будет таким же и в твоей тарелке. Если стейк плохой…

– Я плачу за продукты хорошую цену! – крикнул мистер Гриммет. – Не потерплю намеков на то…

– Я бы не привел в этот ресторан собаку, чтобы она съела стейк из филе. – Макмахон его не слушал. – Даже молодую собаку с зубами как у льва.

– Ты уволен! – Мистер Гриммет хрястнул кулаком по стойке. – Ресторан обойдется без твоих услуг.

Макмахон поклонился:

– Меня это устраивает. Полностью устраивает.

– Да ладно вам, ладно, – попытался примирить их Тезинг. – Стоит ли ссориться из-за такого пустяка, как наше фирменное ржаное виски…

Макмахон уже снимал фартук.

– У этого бара есть репутация. У меня есть репутация. Я ею горжусь. Нет смысла работать там, где моей репутации может быть нанесен ущерб.

Макмахон аккуратно сложил фартук, бросил его на вешалку для полотенец, взял с полки деревянную табличку с надписью золотыми буквами «Уильям Макмахон, ответственный». Мистер Гриммет с тревогой наблюдал, как Макмахон открывает навесную решетчатую дверцу, отделяющую стойку от ресторанного зала.

– К чему такая спешка, Билли? – спросил он под скрип петель дверцы. Вновь он ненавидел себя за просительные нотки в голосе, но Уильям Макмахон действительно был одним из лучших барменов Нью-Йорка.

Макмахон остановился, удерживая дверцу.

– Ноги моей за этой стойкой больше не будет.

Он отпустил дверцу.

– Я скажу тебе, что сделаю. – Мистер Гриммет ненавидел себя все больше и больше. – Я пойду на компромисс. Я увеличу твое еженедельное жалованье на пять долларов. – Он подавил горестный вздох и посмотрел Макмахону в глаза.

Макмахон постукивал табличкой по стойке.

– Я хочу, чтобы вы уяснили простую истину, мистер Гриммет, – мягко заговорил он. – В принципе деньги меня не интересуют. Меня интересует совсем другое.

– Не так уж ты отличаешься от всех остальных, – с достоинством изрек мистер Гриммет.

– Я проработал двадцать пять лет. – Макмахон все постукивал по стойке табличкой с надписью «Уильям Макмахон, ответственный». – И всегда мог заработать на кусок хлеба. Но я тружусь не только ради куска хлеба. Я тружусь ради чего-то более важного. Последние шесть лет я работаю здесь днем и вечером. Множество достойных людей приходят сюда, чтобы выпить, как положено леди и джентльменам. Им нравится этот бар. Им нравлюсь я.

– Кто ж спорит с тем, что тебя все любят, – нетерпеливо бросил мистер Гриммет. – Мы обсуждаем деловой вопрос, норму прибыли.

– Мне нравится это место. – Макмахон посмотрел на табличку, которую держал в руке. – Я думаю, это очень хороший бар. Я сам его спланировал. Так? – Он поднял глаза на мистера Гриммета.

– Ты его спланировал. Готов дать письменные показания и подписаться под ними. Ты его спланировал. – В голосе мистера Гриммета звучала издевка. – Но какое это имеет отношение к фирменному виски Тезинга?

– Если здесь все хорошо, – продолжал Макмахон, не повышая голоса, – люди могут сказать, что это заслуга Уильяма Макмахона. Если что-то будет не так, люди могут сказать, что это промашка Уильяма Макмахона. Мне это нравится, мистер Гриммет. Когда я умру, люди, возможно, будут говорить: «Уильям Макмахон оставил после себя памятник, бар в ресторане Гриммета. За всю свою жизнь он ни разу не смешал плохого коктейля». – Макмахон достал из стенного шкафа пальто. – Памятник. Монумент. Мне не создать монумента из фирменного виски Тезинга. Мистер Гриммет, я думаю, вы просто болван.

Макмахон чуть поклонился обоим мужчинам и направился к двери. Мистер Гриммет шумно сглотнул, а потом крикнул во весь голос:

– Макмахон! – Бармен обернулся. – Хорошо. Возвращайся.

Макмахон указал на Тезинга.

– Все, что ты скажешь! – выпалил мистер Гриммет. – Любое чертово виски, какое ты захочешь.

Макмахон улыбнулся, прошествовал к стенному шкафу, повесил пальто, достал из кармана табличку. Прошел за стойку, надел фартук. Тезинг и мистер Гриммет не сводили с него глаз.

– Я хочу от тебя одного, – выдавил мистер Гриммет. – Только одного.

– Да, сэр.

– Я хочу, чтобы ты не разговаривал со мной. И сам не буду к тебе обращаться. Никогда.

Тезинг молча взял шляпу и двинулся к двери.

– Да, сэр.

Мистер Гриммет зашагал к кухне.

– Я вам кое-что скажу насчет дебютанток, – говорил у дальней стены первый официант. – Их очень уж захваливают.

Макмахон завязал тесемки фартука и аккуратно поставил на прежнее место, на полку среди бутылок виски, табличку с надписью «Уильям Макмахон, ответственный».

1939

Греческий полководец

– Я сделал это, – продолжал твердить Алекс. – Клянусь, что сделал.

– Рассказывай сказки, – сказал Фланаган. – Обожаю слушать сказки.

– Богом клянусь, – повторил Алекс, начиная испытывать страх.

– Давай двигай! – Фланаган рывком поднял Алекса на ноги. – Мы собираемся в Нью-Джерси. Хотим вернуться на место преступления, которого так и не совершили.

– Ничего не понимаю, – тараторил Алекс. Он поспешно влез в пальто и, оставив дверь открытой, заторопился вниз по лестнице следом за Фланаганом и Сэмом. – Совершенно не понимаю.

Фланаган с Алексом разместились на заднем сиденье, и Сэм повел машину по пустынным ночным улицам.

– Я делал все как надо и очень внимательно, – рассказывал взволнованный Алекс. – Насквозь пропитал этот проклятый дом лигроином. Ничего не забыл. Ты же знаешь меня, Фланаган. Я умею делать дело…

– Да-а… – протянул Фланаган. – Эксперт мирового класса Александр! В любой ситуации действует не менее эффективно, чем великий греческий полководец. Только дом почему-то не загорелся. Все. Конец сказки.

– Нет, честно, я ничего не понимаю. – Алекс с недоумением покачал головой. – Я положил фитиль в кучу тряпья, пропитанного таким количеством лигроина, что в нем можно было бы искупать слона. Богом клянусь!

– Но дом почему-то не загорелся, – подытожил Фланаган. – Все было сделано классно, только дом не пожелал гореть. Ой, как мне хочется двинуть тебе в брюхо!

– Послушай, Фланаган, – возмутился Алекс, – почему это тебе вдруг захотелось двинуть мне в брюхо? Я старался изо всех сил. Сэм, – обратился он к водителю, – скажи ему… Ведь ты меня знаешь. Разве у меня плохая репутация?

– Нормальная, – буркнул Сэм, не отрывая взгляда от идущих впереди машин.

– Господи, Фланаган, скажи, с какой стати, по-твоему, я мог захотеть отвалить? Какая мне от этого польза? Ответь мне на этот простой вопрос.

– Меня, Алекс, начинает от тебя тошнить. Тошнить, и очень сильно, – сказал Фланаган, достал пачку сигарет и, не предложив Алексу, закурил, после чего принялся следить за тем, как полицейский взимает с Сэма плату за проезд через туннель Холланд.

Через туннель они ехали молча, и лишь Сэм один раз нарушил тишину.

– Классный туннель, – сказал он. – Великое достижение инженерной мысли. Посмотрите, копов расставили через каждые сто ярдов.

– От тебя меня тоже воротит, – сказал Фланаган, и дальше они молчали до тех пор, пока не оказались на скоростной магистрали.

Вид чистого, усыпанного звездами неба, по-видимому, чуть успокоил Фланагана, и он, сняв котелок, нервным движением провел ладонью по своим светлым, песочного цвета волосам.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Notes

1

Перечисляются имена знаменитых джазменов тридцатых годов.

2

Десять центов.

3

Десерт из фруктов с орехами и мороженым.

4

Обычное в Америке прозвище трусов.

5

Кулидж, Джон Калвин (1872–1933) – 30-й президент США (1923–1929), республиканец.