Сущность волка

Александр Афанасьев

Сущность волка

Волки уходят в небеса

Горят холодные глаза

Приказа верить в чудеса

Не поступало

И каждый день другая цель

То стены гор то горы стен

И ждет отчаянных гостей

Чужая стая…

«Би-2»

29 мая 2016 года. Узбекистан, Ташкент

Она ощущала себя вымотанной до предела. Так никогда с ней не было… еще с детства, когда она бегала вместе с братьями по дорожкам базы, пытаясь подражать солдатам – а это была база Форт Брэгг, и солдаты были солдатами спецназа. Долгое увлечение триатлоном – спортом с чудовищными нагрузками, совмещающим бег, плавание и велосипед, причем все три дисциплины дают нагрузки на разные группы мышц – научили ее не обращать внимание на переохлаждение, усталость и боль, отбрасывать их, словно ненужный картонный стаканчик из-под кофе. Но почему-то именно сейчас, после долгого перелета с военной базы «Михаил Когальничану» в Румынии – она чувствовала себя так, как будто ее пропустили через барабан промышленной машины для стирки. Полная опустошенность и какая-то сосущая тоска…

Ее полет проходил через Англию, и два дня она ждала в Лондоне, пока утрясут какие-то формальности с дальнейшим маршрутом. Как всегда что-то напутали, она сняла номер в дешевом отеле и два дня гуляла по Лондону. Лондон оставил крайне тяжелое впечатление: старые кварталы, едва заметное, но все же заметное патрулирование частных охранных служб, небоскребы – и всего в нескольких сотнях ярдов от этого места – нищета, кварталы гастарбайтеров, надписи на стенах: «Здесь действуют законы шариата!». Азия, Азия, Азия… до боли знакомый говор – урду, нахин, пушту, диалекты арабского, слоняющиеся по улицам или просто сидящие у стен молодые парни с острыми как нож взглядами, старые машины, запах карри и куркумы… Все это могло бы быть в одном из районов Карачи – но это было здесь, в Лондоне, одной из столиц Запада, бывшей столицы метрополии. Вне всякого сомнения, были здесь и террористические ячейки – февральский взрыв в метро не давал в этом усомниться. На углу – в старом газетном киоске вместе с дешевыми газетами на урду и английском – торговали портретами Осамы бен Ладена, полиция, если здесь где-то и была – ни во что не вмешивалась. Она столкнулась и с новым, доселе не виданным – некоторые улицы были перегорожены аккуратными заборчиками из хромированной стали и вежливые полицейские в неизменных дождевиках ядовитого, желто-зеленого цвета проверяли документы у всех подозрительных. Подозрительные – это те, у кого слишком темная кожа, курчавые волосы и он плохо говорит по-английски. У нее документов не проверили, просто вежливо предупредили, что район опасен для туристов и ходить туда не стоит. Ей довелось в этом убедиться – уже на соседней улице ее попытались ограбить трое уродов… а может статься, в мыслях у них было и нечто худшее. Одному из них она выбила коленную чашечку, а другому – сломала обе руки в запястьях… очевидно эти трое не ожидали такого жестокого отпора от хорошо одетой белой туристки с видеокамерой. Больше к ней никто не приставал… хотя всё время, пока она была там – она чувствовала слежку.

Было грустно. Все, что происходит в мире… казалось, что их всех, весь их мир с небоскребами, уютными субурбами1, военными базами, индексом Доу-Джонса, индейкой на День Благодарения, бесконечными хайвеями – неумолимо затягивает в какую-то адскую черную воронку. А на той стороне – все искажено до неузнаваемости… Черные братья с бейсбольными битами, майор Хасан2 со своим пистолетом, «Я Шарли», гетто в их городах, окруженные заборами, но постоянно распухающими как хорошая квашня, безликие военные базы, как в калейдоскопе, контейнеры, усиленные мешки с землей по периметру, холодная сталь автомата постоянно под рукой, бронестекло боевой машины, облако подрыва… бесконечная, нескончаемая война, война как новый способ существования, война как неизбежность, война как…

Можно много говорить о современной войне и ни одно из этих слов не будет правдой… по крайней мере, окончательной правдой. Правдой было то, что выхода не было. Для них, для американцев признавать это – было сродни безумию. Но многие из них уже начинали понимать… нет выхода. Нет выхода…

Единственной непререкаемой правдой было то, что война не прекращается вот уже пятнадцатый год…

– Мэм?

Она открыла глаза. Это был карго-менеджер, то есть специалист ВВС США, отвечавший за погрузку и расположение груза в грузовом отсеке самолета. Совсем молодой, привычно улыбающийся… ему еще предстоит кое-что понять.

– Мы совершили посадку.

Она молча встала. Повесила на плечо свою сумку, в которой лежали скудные туалетные принадлежности, смена белья и пистолет Глок-17, которым ее снабдили в Румынии. Молча пошла к лестнице, которая вела вниз, к боковому люку громадного транспортного самолета С5М «Галактика», совершившего свой очередной рейс в Ташкент, некогда советский город, а теперь еще одну горячую точку на планете. В его объемистом чреве – были патроны к стрелковому оружию, какая-то электроника и другие предметы, которые нельзя было доверить железной дороге. По крайней мере, часть груза – предназначалась военной разведке, на которую она сейчас работала…

Было жалко – но не так жарко, как в Ираке или Афганистане – просто жарко. Самолет уже разгружали… погрузчики споро сновали у раскрытой аппарели, заезжали прямо в самолет, появлялись снова с обтянутыми стретч-пленкой грузами в стандартных паллетах, грузили их на полугражданские контейнеровозы – такие же, как в Ираке, турецкие Мерседесы с бронированными кабинами. Карго-менеджеры аэропорта считывали штрих-коды сканерами и руководили погрузкой, несколько солдат – присматривали, чтобы ничего не стащили… и еще за другим. Только недавно – при разгрузке один из местных пытался внести в самолет взрывное устройство…

Молодой, худощавый капитан, чисто выбритый и в черных очках – подошел ближе, с восхищением разглядел ее. На третьем десятке посмотреть еще было на что – высокая, она занималась триатлоном и поддерживала себя в форме.

– Мэм, вы майор Ховард?

– Да… – она достала из нагрудного кармана стрелковые очки и надела их, – это я.

– Добро пожаловать в Узбекистан, мэм. Наша машина – вон тот Хамви. На погрузку уйдет минут пятнадцать, потом мы поедем. Можете подождать в машине.

– Не беспокойся парень. Я найду, чем себя занять.

Капитан подарил ей еще один восхищенный взгляд и бросился обратно к самолету, следить за погрузкой. Странно… в Дельте на нее никогда так не смотрели… может, сказывалось то, что ее отец был командиром эскадрильи и вряд ли бы проявил понимание. Двое из ее братьев – до сих пор служили в Дельте, на кой то черт переименованной в Combat Application Group, Группу боевого применения. А отец – остался в боевом составе Дельты навсегда… его застрелил какой-то ваххабитский ублюдок в Ираке, во время операции низкого профиля – low profile3. От осознания этого – хотелось кричать…

Она отошла чуть подальше от громадного самолета, чтобы осмотреться. Это был аэродром прямо в центре Ташкента… очень большой. Она слышала, что когда-то здесь был советский завод и тут строили военно-транспортные самолеты. Теперь здесь была американская военная база – огромные заводские корпуса прекрасно подошли под склады, а летное поле – позволяло принимать самолеты всех типов, в том числе семьсот сорок седьмые и громадные Галактики, которыми можно было перебрасывать танки.

Это был Узбекистан. Еще в начале нулевых аналитики Пентагона выпустили совершенно секретный документ, в котором перечислялись семь стран, с которыми в будущем предстояло воевать Америке, документ был для старшего офицерского состава – но почти сразу просочился в прессу. Это было попыткой обосновать и как-то обрисовать «ось зла», эффектное, но бессмысленное определение, которое дал врагам тогдашний президент США Джордж Буш. В число этих семи стран попал и Узбекистан, бывшая республика СССР, а теперь нищее, перенаселенное государство в Средней Азии, управляемое бывшим коммунистом, под влиянием исторического момента превратившимся в самовластного диктатора. Узбекистан – находился в глубине континента, и не было ни одной страны, которая бы с ним граничила, и в которой было бы американское присутствие – а потому было непонятно, как с ним воевать вообще. Но тогда все думали, что и Афганистан и Ирак – это уже «проехали» и искали новые цели. Потом, спустя много лет, когда стало понятно, что они проигрывают – за Узбекистан зацепились потому, что он был ключевой страной в регионе и, контролируя его – можно было не допустить обрушения всей геополитической конструкции, оставшейся тут со времен Советского Союза. Здесь остались достаточно приличные военные сооружения со времен СССР и укрепленная государственная граница, по ту сторону которой – бесновались талибы. Еще одной страной, определяющей расклад сил в регионе был Казахстан, громадная, в семь раз больше Узбекистана страна, при том что ее население было примерно на треть меньше. Эта страна тоже была относительно прозападной – но в ней были сильны позиции России, и потому – ставка была сделана на Узбекистан как на противовес. Еще одним основанием к тому, чтобы сделать ставку на Узбекистан были дочери его диктатора – очаровательные Гульнара и Лола имели недвижимость и бизнес в Штатах, а, следовательно – находились под контролем. И все было бы ничего, если бы не вялотекущая гражданская война всех со всеми, беженцы, просто отчаявшиеся и готовые на все нищие, эвакуированные из Афганистана представители меньшинств, имевшие солидные претензии на власть и подкреплявшие их опытными и готовыми на все бандами – бывшей полицией и армией демократического Афганистана… крепкий, убойный коктейль, в котором не смог бы разобраться, наверное, и сам Сатана.

К счастью для нее это – только транзитный пункт. Ее миссия – в Казахстане, там немного потише. Если честно – операции low profile в таких странах как эта, где нет правых, и каждый в чем-то виноват – ей порядком поднадоели.

– Мэм!

Капитан махал ей рукой от Хаммера

* * *

Хаммер был «афганский» – с дополнительным, тяжелым бронированием, но не последней модели. Когда американскую армию выводили из Афганистана – надо было куда-то девать технику. Чем везти обратно в Америку – проще было ее уничтожить на месте. Но вместо этого – они вывели эту технику сюда, по крайней мере, ее часть, оплатив этим сотрудничество с Узбекистаном на какой-то период. Теперь узбекская армия имела самый большой процент НАТОвской техники, остальные страны региона традиционно ориентировались на Россию или закупали что-то дешевое в Турции или Китае…

На выезде – стоял бронетранспортер морской пехоты и его пушка – была обращена в сторону города. Дальше – дорога резко заворачивала, был виден какой-то мусор…

Морской пехотинец просканировал удостоверение капитана и сделал знак проезжать.

Они выехали на городскую улицу, тронулись по ней со скоростью примерно тридцать миль в час – больше не позволяло состояние дороги. Улица была разбитая, вся в ухабах. Тяжелые машины переваливались с бока на бок и иногда ухабы были такие, что можно было перевернуться…

Капитан сосредоточенно рулил.

– База за городом – сказал он – это бывшая база Советской армии. Там есть ваши…

– Спасибо – отозвалась она

Они выехали на какую-то другую улицу, намного более широкую. Какая-то реклама, частично на русском, который здесь до сих пор понимает почти любой, есть и на английском. Одинаковые машинки… похожие то ли на старые европейские, то ли на японские… и на ее первую машину тоже, она купила маленькую «японку» за пятьсот долларов, чтобы не сильно тратиться на бензин. На перекрестках – полиция, кое-где бронетранспортеры. Видны следы погромов, в одном месте она увидела что-то напоминающее магазин – сожженный.

– Что здесь произошло? – спросила она, указав на магазин

– О… ничего особенного. Видимо, рэкет.

– Рэкет?

– Точно. Может быть, исламисты прислали флешку – плати закят, а то сожжем. Может быть, афганцы наехали. Многие здесь платят и муслимам, и афганцам – потому что иначе нельзя. Неудивительно, что цены такие высокие, а люди такие нищие. Этот видимо пожадничал, платить не захотел, или обманул в чем-то. Его и сожгли.

– А что такое афганцы?

– Бывшая афганская полиция, армия, эвакуированная сюда. Вы же знаете, мэм, что наше присутствие в Афганистане базировалось на национальных меньшинствах, они к нам были лояльными – а вот найти лояльного к нам пуштуна было большой проблемой. Таджики, афганцы, хазарейцы. Когда в Афганистане произошло то, что произошло – мы надавили на местные власти, чтобы они приняли беженцев. Казалось бы – есть узбеки, есть Узбекистан… что может быть проще. Но тут страна и так переселена, а местные не хотят делиться ни землей, ни властью. ООН и мы построили лагеря беженцев и новые жилые городки, большая часть помощи разворована. Местные власти не хотят давать беженцам паспорта и потому те не могут нормально устроиться на работу. Он вынуждены наниматься нелегально, а то и без денег, просто за еду. Это сбивает цены на рабочую силу и местные начинают ненавидеть беженцев. Местных – обрабатывает Аль-Каида, Хизб-ут-Тахрир, они внушают им что беженцы – не мусульмане, а предатели, продавшиеся нам и их всех надо или обратить в настоящий ислам или уничтожить. Среди беженцев есть много бывших полицейских и военных, они пришли сюда с оружием и раздобыли его здесь – для самозащиты. А так как есть нечего, и работы нет – они сбиваются в банды и начинают зарабатывать криминальным путем. Охрана наркоплантаций, похищения людей, заказные убийства, рэкет. Власти естественно не в восторге, никаких настоящих демократических институтов тут нет, а если бы и были – местные не привыкли выражать свою волю на выборах. Каждая полицейская операция превращается в боевую, на прошлой неделе в Андижане опять были беспорядки – человек семьдесят только убитых – и не только среди гражданских, эти гражданские стреляли по бронетранспортерам из РПГ, я сам это видел. Все что мы делаем тут – это сидим задницей на крышке большого котла и пытаемся ее удержать. И сидеть чертовски горячо…

– В новостях этого не было.

– И не будет. Это конец цивилизации. Конец всего. Конец обитаемого мира. Тупик. Никому не интересно, что здесь происходит… пока в Лондоне или в Нью-Йорке не взрывается очередная бомба.

Они уже шли пригородами. Все тоже самое – какие-то машины, полицейские патрули, нищие, впрягшиеся в телеги и что-то везущие.

Нет выхода.

– Откуда вы? – спросила она

– Бозмен, штат Монтана. Знаете, как там красиво…

– Я бывала там… на учениях.

– Вам надо было сходить на Гранитный пик… порыбачить на озерах…

– Вы доброволец?

Капитан криво усмехнулся

– Можно и так сказать. Работы нет… а здесь платят хорошую доплату, почти как в зоне боевых действий. Вербовщик сказал правду: несколько лет и можно выкупить дом и что-то сделать. Лично я собираюсь взять в аренду кое-какие угодья и работать проводником. Как?

– Неплохо – сказала она

– И я так думаю. Еще три года – и я уберусь отсюда к чертовой матери…

Капитан повернул руль и с ненавистью сказал

– Как же меня тут все задрало…

* * *

Станция Defense Clandestine Service – военной разведки США находилась в десятке стандартных, усиленных бронепластинами контейнеров, стоящих рядом с бывшей вышкой управления полетами, на какой-то заброшенной советской истребительной базе. Работающие кондиционеры давали вожделенную прохладу.

Начальник станции, подполковник Ф.Э. Монро, очкастый толстяк лет сорока, просканировал ее карточку, посмотрел на то, что высветилось на экране мобильного компьютера.

– Окей… – сказал он – но придется немного подождать.

– Немного – это сколько?

– Пару дней.

– В чем дело? – недовольно сказала она – я уже ждала пару дней в Лондоне

– Небольшая проблема. Офицер, который обеспечивает наше окно на границе – отсутствует.

– Болезнь?

– Нет, свадьба родственника. Местные то и дело женятся… мне пришлось дать ублюдку тысячу долларов на подарок. Когда он выйдет на работу – вы пройдете.

– А без него нельзя?

Подполковник улыбнулся

– Не стоит рисковать. У нас есть свободный номер в гостинице Узбекистан, мы заселим вас туда. Только не стоит выходить на улицу. Питаться можно и в гостинице. Здесь нет такого понятия «Зеленая зона», на улицах опасно. Тем более вы женщина.

– А в чем проблема?

Подполковник снова улыбнулся – вежливая, ничего не значащая улыбка

– Без обид, майор, но здесь даже мужчинам тяжело. Если вы выйдете на улицу одна, вас могут изнасиловать группой и убить. Могут похитить.

– Последний кто пытался это сделать, будет хромать всю жизнь.

– Здесь на улицах – банды мародеров и просто всяких отморозков, сбившихся в стаи… они активны даже днем, и у них есть оружие. Ходят слухи, что некоторые полицейские подрабатывают похищениями людей. В любом случае я вас предупредил…

Она сунула руку в сумку… прикосновение шершавого пластика Глока немного придало уверенности.

– Спасибо за предупреждение. Просто дайте знать, когда окно для меня будет готово.

31 мая 2016 года. Узбекистан, пограничная зона.

Ад на границе – это нельзя было описать никакими словами. Это было, как в Африке… может даже и хуже. Трудно было поверить в то, что она видела… а видела она немало.

Два дня в Ташкенте – были обычными днями, насколько они могли быть обычными в тихо и страшно воюющей стране. Гостиница – сильно напоминала знаменитый Отель Интерконтиненталь в Кабуле, она охранялась частной охраной, а почти весь обслуживающий персонал начинал любой разговор с предложения поменять валюту. Она поменяла немного, прошлась по улицам… следы былого благополучия совмещались с гнойными язвами нищеты… на улицах просили милостыню, почти на каждом углу в вонючих самодельных печках готовили какую-то еду… отчего большинство деревьев в городе было вырублено на дрова и смог стоял над городом. Ей сразу дали документ официального прикрытия – паспорт на имя Валери Монро, гражданки Канады и журналистскую карточку газеты Торонто Стар, подлинную и с местной аккредитацией – и с этой карточкой она ходила по городу, кое-что снимая. Страшнее всего было в пригородах… в Ташкент не пускали беженцев с их лагерями, но так как в Ташкенте можно было заработать хоть какие-то деньги – именно у Ташкента и у самой границы – как нарывы вскакивали лагеря беженцев. Никто им по-настоящему не помогал и не хотел помочь… и она отлично знала, что будет дальше. Она была неглупой, умела составлять и анализировать и перед тем как получить назначение в Оборонную тайную службу* – она прошла курс агентурной работы и практику в качестве военного аналитика. Все с этого начинается. Сейчас… беженцы еще на что-то надеются – но скоро это пройдет и они поймут, что обратно не вернутся. И этот лагерь, выстроенный как временный – на самом деле их постоянный дом. Местные власти не заинтересованы в их пребывании здесь, местные жители видят в них либо конкурентов, либо дешевую рабочую силу, которую можно обмануть с оплатой труда, потому что у них нет паспорта, и они не пойдут жаловаться в полицию. В условиях жестокого и критичного мира вокруг, постоянного давления они начнут организовываться… внутри лагерей появится тайная иерархия, собственные лидеры, полиция, вооруженные силы – и лагерь станет серой зоной. Серая зона – вот новое определение все большей части современного мира. Этот термин – появился в словаре спецслужб в конце нулевых, им обозначались те регионы, страны и участки, в которых не было никакой власти вообще. Совсем никакой. Это была новая угроза, и именно из-за нее борьба с терроризмом была такой затяжной и страшной. Терроризм существовал всегда. Господи, в 80-е годы почти в каждой стране западного тира существовала левацкая террористическая группировка – в Германии – группа Баадер-Майнхоф, во Франции Аксьон директ, Прямое действие, в Италии – Красные бригады. В Англии – была проблема с ИРА. Причем им помогали русские, обучали их в Крыму, а такие ублюдки, как Каддафи, готовы были отгружать им оружие целыми кораблями. В восемьдесят шестом году в Ливии было 250 тренировочных лагерей! Но вот того, что есть сейчас … серые зоны, зоны полного, абсолютного безвластия, зоны, где нет никакого государства вообще и оно не появляется – таких не было. Несколько лет что-то подобное было в Ливане – но туда пришли сирийцы, и первое что они сделали – так это восстановили государство, пусть жестокое и несамостоятельное – но все же государство. Палестинцы – у них не было государства, но они боролись с Израилем именно за право его создать. С любым государством можно иметь дело, даже с таким как Северная Корея. Но с Серой зоной иметь дело нельзя, это просто бессмысленно. И пока она есть эта Серая зона – будут проблемы. А за последние годы – они не только сокращались, они расползались, как будто в школьный глобус кто-то ткнул окурком. Это ждало и Узбекистан – через какое-то время…

Постепенно в этих местах появляются проповедники. Они начинают обличать и обличать во многом справедливо. А когда отчаявшиеся люди спрашивают – что они могут сделать, как они могут изменить все это – им в ответ читают «Стихи войны» из Корана и рассказывают про Аль-Каиду4. Про странника – шейха, который отринул миллиардное богатство и отправился в горы, чтобы воевать с неверными – шейха этого звали Осама бен Ладен. Про Талибан5 и одноглазого фанатичного муллу Омара, который однажды отказался есть белый хлеб и сказал, что не будет его есть до тех пор, пока белый хлеб не будет на столе каждого афганца. Про Хизб-ут-Тахрир, про Таблиги Джамаат, про их сторонников, взорванных беспилотниками, замученных в застенках, казненных. И он, и эти проповедники скажут – а что вам терять? Вставайте на джихад, отриньте те законы, которые вам навязали неверные и по которым вы должны быть бедны, силой возьмите все, что вам нужно.

Так – у Аль-Каиды6 прибавляется сторонников.

И рядом с этим она видела дорогие машины, в основном Мерседесы и тяжелые джипы Шевроле, Тойота и Форд, видела женщин, что-то покупающих с вооруженной охраной из нескольких человек, видела огороженные высокими заборами кварталы с колючей проволокой под током и вооруженной охраной. Те, кто жил в этих местах, кто ездил на Мерседесах, кто тратил на безделушки за день столько, сколько надо, чтобы несколько семей питались месяц… удивительно, но они не просто игнорировали страдания людей рядом с ними – они их просто не замечали, как будто этого и не существовало вовсе. Они жили в каком-то своем уютном мирке, который построили здесь, и составной частью которого были бронированные машины и вооруженные телохранители… да, и на то и на другое приходилось тратить деньги, наверное, и немалые деньги. Но они и не думали о том, чтобы сделать что-то иное, для них стена телохранителей, отгораживающая их от других людей, была такой же обыденностью, как для других, скажем, чай в пять часов вечера. Они не пытались изменить страну, где они живут и жизнь своего народа – они меняли свою жизнь и жизнь на крошечном пятачке земли, отгороженном забором и колючей проволокой. И думали, что этого достаточно…

Изнасиловать ее не пытались. Она заметила слежку… но это были какие-то малолетние бандиты. Она показала им Глок – и те моментально скрылись.

Потом – местный таможенник отгулял свадьбу, и она направилась в Казахстан за рулем арендованного на газету ЛандКруизера. Ей надо было прибыть в Алма-Ату, там ее должны были встретить.

Но то, что творилось у границы…

Беженцы,.. беженцы… беженцы. Какие-то палатки, НАТОвские и устаревшие, видимо русские, смог и гарь от горящих автомобильных покрышек, какие-то импровизированные базарчики у дороги, на которых продавали все что не попадя…. видимо, последнее, чтобы выручить хоть какие-то деньги на еду. Тут же – адская вонь от уборных, ветер несет по дороге обрывки туалетной бумаги с характерными коричневыми мазками… почему то едва ли не первое что привозили беженцам была туалетная бумага, видимо производители постарались. И ненависть… спереди стекла ее машины не были тонированными, и какой-то пацан лет десяти, увидев, что она, западная женщина смотрит на него – провел ребром ладони по горлу. Сомневаться в природе этого жеста не приходилось.

Какие уж тут сомнения…

Граница – и с той и с другой стороны была забита транспортом… в основном китайские грузовики, но были русские и немного европейских. Как только один из них вставал на подъеме, вставала вся колонна. А местные – подкидывали гвозди и даже стреляли… эти грузовики шли не им, и не проблема была их разграбить. Перед пограничным постом – можно было видеть, как вооруженные люди ходя вокруг остановившихся грузовиков и на крышах грузовиков тоже сидят люди… видимо, сменщики водителей. Смотрят, чтобы не разграбили…