Ромашка в сердце

– Отец Николай! Все, ёшки-матрёшки! Отремонтировал железного коня. Стоит, бьет копытом.

– Познакомься, Максим! – представил батюшка. – Это наш староста – мастер на все руки. На нем все держится.

Мужичок смутился, замахал руками:

– Ну что Вы, отец Николай! Что я могу… Так, стараемся понемножку.

Священник покачал головой, назидательно поднял палец:

– Нечего скромничать! Максим, ты осенью у него в саду не был. Он вот такие яблоки выращивает!

Староста покраснел, протянул Максиму руку:

– Морозов Павел Дмитриевич – староста села и избранный староста церкви.

Максим, помедлив, ответил на рукопожатие и с плохо скрываемой иронией произнес:

– Максим. Просто Максим.

Староста вгляделся в лицо парня, открыл было рот, собираясь что-то сказать… Но в это время отец Николай, в полном облачении, уселся за руль «пятерки» и кивнул Максиму:

– Садись, прокатимся, заодно и машину проверим!

Максим сел рядом на переднее сиденье. Староста суетливо открыл заднюю дверь, залез. Двери хлопнули, машина тронулась с места, выехала на проселочную ухабистую дорогу. На деревянном электрическом столбе Максим увидел табличку: «Село Качалово».

С правой стороны за забором осталось здание детского сада. Максим вздохнул, глядя на дорогу. Отец Николай уверенно вел машину, почти не смотря на дорогу. Указал рукой на тянущиеся с левой стороны деревянные бревенчатые домики:

– Вот она, благодать! Разве сравнить с каменными душегубками! И хозяйство свое. И яблочки.

Староста поднял вверх брови:

– Все правильно, за исключением удобства. Все же в квартире и отопление, и ванная с душем. Да и, извиняюсь, туалет теплый!

Отец Николай сокрушенно вздохнул:

– Расслабляя себя телесно, теряешь и крепость духовную.

За забором виднелся разукрашенный детский домик. Из него выскочила вислоухая дворняжка, пролезла под забором и с яростным лаем устремилась к машине. Староста посмотрел на нее, перевел взгляд на домик:

– Вот куда он из садика подевался. Завтра же заберу обратно.

Собака, облаяв машину, гордо побежала по улице вдоль забора соседнего дома. Неожиданно сильный удар буквально сотряс забор. Это огромный ротвейлер, клацнув зубами, отскочил, отброшенный штакетником. Вислоухая собака, поджав хвост, бросилась к своему дому. Максим повернул голову, ротвейлер неотрывно смотрел на него огромными черными глазами…

– Милая собачка!

Староста мельком поглядел на пса:

– Собачка – душечка по сравнению с хозяйкой! Нинель Фонарева – вот кого нужно опасаться! «Черная вдова», постоянно охотится на мужиков. Уже троих избранников похоронила.

Отец Николай повернулся к Максиму:

– Обычная женщина, просто не везет ей. Потому как в церкви она редкий гость. Не отстранялась бы от Бога, глядишь, и жизнь наладилась бы.

Староста молча, несогласно покачал головой. Село закончилось, с правой стороны от дороги появилось здание электрической подстанции. Машина проезжала под высоковольтной линией, от которой к подстанции тянулись провода. Отец Николай кивнул:

– Смотри, Максим, вот сердце нашего села. Не будет света – и села не будет.

Максим молча глядел на идущие до горизонта опоры с проводами. Отец Николай обернулся к старосте:

– К вопросу об удобствах. Всего лишь сотню лет назад про электричество и не знали. Жили да жили. А сейчас нет электричества – нет и жизни. Вот тебе и удобства!

Староста молча пожал плечами. Отец Николай прибавил скорость, обратился к Максиму:

– Сейчас доедем до моего любимого места и вернемся назад.

Максим с любопытством смотрел на дорогу. Отец Николай улыбнулся в салонное зеркало старосте:

– Ну, Митрич, спасибо тебе за машину! Бежит лучше, чем прежде.

Староста радостно зарделся:

– Да чего уж там, она и так шустро бегала.

Вокруг качали голыми ветвями деревья, за ними седели высохшей травой присыпанные снегом луга. За небольшим пригорком показалось большое, припорошенное поземкой поле. Его обрамляли деревья. Максим внимательно смотрел вокруг. Перед его глазами возникла акварель, увиденная им в доме. Он зажмурился – и увидел ромашковое поле. Открыл глаза – то же поле, только вместо ромашек белеет снегом. Отец Николай тем временем развернул машину, остановился. Все вышли. Слабый ветерок раздувал бороду батюшки, он блаженно закрыл глаза и вдыхал полной грудью воздух. Посмотрел на Максима, обвел рукой вокруг:

– Чувствуешь, какая здесь благодать?

Максим ожившим взглядом смотрел вокруг.

– Да, да, что-то есть…

Пожимая плечами, староста зябко кутался в кожаную куртку, вдруг наклонившись, сбросил в сторону отбитый кирпич, поднял с земли медную монету, потер ее рукавом:

– …Ёшки-матрёшки! Пятак дореволюционный! Клад!

Вмиг оживившись, дернул Отца Николая за рукав:

– Отче, у Вас лома в багажнике нет?.. Копнуть бы надо…

Максим усмехнулся. Отец Николай, взяв пятак в руку, внимательно посмотрел вокруг:

– Раньше тут храм стоял… А вон там исцеляющий источник… Это святые места…

Староста забрал пятак у Отца Николая и молча спрятал его в карман…

Машина подъехала к дому отца Николая. Во дворе их встречала Ксения. Увидев старосту, нахмурилась:

– Самовар стынет. Давайте к столу.

Староста радостно вспыхнул, с нетерпением потирая руки:

– Идем, идем, хозяюшка! А пирожки-то будут?

– Будут, будут вам пирожки!

Староста направился за Ксенией, не отводя взгляда от ее спины, ног, талии. Облизнулся, достал из кармана брюк платок, снял шапку, вытер лысину. Отец Николай шел следом, потирая бороду. Завершал процессию Максим.

В просторной комнате посередине стоял накрытый стол, все расселись, и Ксения подала блюдо с румяными пирогами. Протянула Максиму салфетку:

– Вот, возьми!

Отец Николай с лукавством взглянул на дочь:

– Видишь, Максим, сначала молодцу, а уж потом отцу.

Ксения вспыхнула, закрыла лицо, убежала. Отец Николай рассмеялся. А вот староста слегка покривился и отставил чашку. Максим посмотрел вслед Ксении, посветлел лицом:

– Мне как бывшему пациенту в первую очередь. Поэтому и на поправку быстро пошел… – Максим вдруг помрачнел. – Поправится поправился, а вот куда идти и что делать… Как у вас говорится, «один Бог знает…»

Отец Николай на секунду задумался, пристально посмотрел на Максима:

– Как ты относишься к тому, чтобы послужить в алтаре нашего храма?

Парень удивленно вскинул брови, неуверенно пожал плечами:

– Бабушка говорила мне, что я вымоленный ребенок, обещанный Богу. Как-то не думал об этом.

В это время раздался стук в дверь. Открыв, Ксения увидела на пороге молоденькую конопатую девушку со строгим пронизывающим взглядом:

– Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй нас.

– Аминь! Проходи, Настя! Присаживайся за стол, – пригласила Ксения.

Настя, войдя в комнату, внимательно обвела всех взглядом, слегка задержавшись на Максиме. Повернулась к старосте:

– Ангела за трапезой всем. Павел Дмитриевич! Народ собрался, вас ждут. Люди мерзнут, а вы тут чай пьете!

Староста досадливо бросил взгляд на часы:

– То целый час собраться не могут, а тут на пять минут нельзя опоздать! – Раздраженно вытер рот, поставил чашку с недопитым чаем на стол.

– Настя, что там случилось? – встревоженно спросил отец Николай.

Староста поспешно обронил:

– Да обычное собрание. Ничего не случилось.

Настя возмущенно замотала головой:

– Как это не случилось! Сам документы оформил на дом, а людям не помогаешь!

Отец Николай поднялся из-за стола, поглядел укоризненно на старосту:

– Павел, ты же сказал, что вопрос решен?

Староста успокоительно махнул рукой отцу Николаю, недобро посмотрел на Настю, быстро, суетливо посеменил к дверям:

– Отец Николай, Вы сидите, мы там разберемся.

Но священник и Максим направились следом.

– Максим, останься, пирожок доешь! А то все побросали и бежать, – дернула парня за рукав Ксения.

Максим дружески улыбнулся:

– Спасибо, это просто объедение!

Быстро вернулся к столу, взял свой недоеденный пирожок, на ходу запихнул в рот.

– Как маленький ребенок, – улыбнулась Ксения.

Настя, обернувшись от дверей, внимательно посмотрела на Ксению с Максимом.

Глава 4

Во дворе, у крыльца, покуривая, толпились семеро мужиков, чуть поодаль – еще человек тридцать сельчан. Многие были прихожанами церкви. Все негромко переговаривались. От дыхания на морозце поднимался легкий парок. Увидев старосту, народ двинулся к крыльцу. Староста осмотрел всех, достал карандаш и лист бумаги, передал в толпу:

– Прошу всех записать свои фамилии и номера домов.

Лист пошел по рукам.

А в это время по ухабистой дороге от шоссе в сторону деревни медленно ехала милицейская машина. Настя оглянулась, пошла навстречу. Машина остановилась, из нее вышел капитан. Иронично улыбнулся:

– Здравствуй, Синицына Настасья Васильевна! С чем пожаловали?

Настя недовольно сдвинула брови, поджала губы. Капитан произнес примирительно:

– Ладно, не обижайся! Что это у вас тут за несанкционированный митинг?

– Не митинг, а собрание! Собрание не нужно санкционировать! Люди хотят документы оформить на собственность, вот и собрались! – с вызовом ответила девушка.

Капитан помрачнел:

– Так иди, оформляй, чего ты время теряешь!

– У меня все давно оформлено! Я для других стараюсь. А к Вам подошла за делом! – насупилась Настя.

– Тогда проходи в салон, чего на морозе стоять!

В машине работала печка, тихо урчал мотор. Капитан дружелюбно посмотрел на Настю:

– Что за дело? Рассказывай!

– Семен Петрович, я тут целую банду выследила!

Капитан беспокойно заерзал по сиденью:

– Что за банда? Говори, не томи!

Настя энергично подняла вверх руку:

– В старом детском саду производство алкоголя открыли. Подпольное. Таджики работают в три смены. Номера приезжающих машин я записала.

Она полезла в карман потертого пальто, достала аккуратно сложенные листы бумаги, подала капитану. Тот пробежал глазами, зрачки его расширились, на лбу выступили капли пота. Он убрал бумаги в бардачок, вытащил из кителя носовой платок, промокнул лоб:

– Ну, Настя, ты прямо детектив Анискин! Только вот что я тебе скажу, но это строго по секрету: у нас этот садик в оперативной разработке. Ты своим носом сюда не лезь! Вообще к нему не подходи! Понятно?

Настя растерянно захлопала ресницами:

– Староста там замешан…

– Без тебя разберемся! Не лезь никуда! – вконец рассердился капитан.

– Поняла я, поняла… – опустила голову Настя.

Капитан отпустил ее руку, достал из внутреннего кармана кителя коричневую записную книжку, вынул из нее визитку:

– Вообще-то ты молодец. На, бери визитку. Если будет что-то срочное, сразу звони. И о нашем разговоре никому ни слова!

Настя радостно спрятала визитку во внутренний карман пальто:

– Все поняла. Буду звонить!

Капитан открыл дверь с Настиной стороны:

– Береги себя. Иди вон на собрание.

Настя вылезла из машины, направляясь к собравшимся односельчанам. Капитан захлопнул двери, и автомобиль выехал в сторону шоссе.

Староста бодро оглядел всех присутствующих и громко, хорошо поставленным голосом начал:

– Сегодня все здесь. На прошлое собрание многие из вас не пришли. А я предупреждал, всем говорил, что сроки подачи бумаг сжатые. Список необходимых документов висел на доске объявлений. Ко мне пришли десять собственников, их документы готовы. Прием документов окончен.

Народ недовольно загудел. Староста повернул голову к стоящей особняком небольшой кучке людей:

– Завтра можете подходить и получать.

В толпе зашумели, женщина с ребенком в коляске возмущенно и тонко закричала:

– Объявление сразу сорвали, никто и прочитать не успел!

От крика проснулся ребенок, заплакал. Мать наклонилась над коляской, успокаивая. Пожилая женщина с палочкой с трудом продвигалась к крыльцу:

– Бессовестный! Бога побойся! Себе оформил, а нам не стал. У дочери трое малышей, муж калека, я хворая совсем. Не было никакого объявления! Когда деньги на что-то собираешь, так по десять раз прибегаешь.

Староста скосил на нее глаза:

– Молчи, тетка Анисья! Мне стыдится нечего. Это вы вовремя документы не сдали! Я что, за каждым бегать должен? Небось, твои огольцы объявление сорвали!

Из толпы пробасил мужик с папиросой в зубах:

– Митрич! Ты что, не видел, что объявление сорвали? Надо было новое повесить!

Староста отрицательно замотал головой:

– Не видел!

Отец Николай, внимательно слушая всех, теребил бороду. Повернулся к старосте:

– Не поверю, чтобы ты, такой хозяйственный мужик, не видел!

Староста суетливо дернулся, покраснел:

– Отец Николай, мне некогда было туда-сюда бегать! Вы же сами торопили. Сказали, что человек ждет, нужно срочно бумаги относить. Что успел, то и отнес.

Священник задумался, поднял руку, призывая к тишине:

– Я еще раз обращусь к нужному человеку. Попрошу помочь. Сдавайте документы Павлу Дмитриевичу. Только срочно.

Староста досадливо поморщился, громко крикнул, перекрывая гул недовольной толпы:

– Три дня. Три дня на прием документов. Сами понимаете обстановку. Мэр утвердил план застройки нашего района. Нужно торопиться.

Максим удивленно обратился к батюшке:

– Отец Николай, а что, такая проблема документы оформить? С девяносто второго года приватизация квартир идет. Бабушка быстро нашу приватизировала.

Отец Николай вздохнул, грустно глядя на Максима:

– У нас в России всегда так. Одной рукой помогаем, второй себе загребаем. В общем, один сеет, а другой жнет. Обычная неразбериха. Чиновнику чем больше путаницы, тем лучше. В мутной водичке всегда легче рыбу ловить.

Староста сошел с крыльца, за ним засеменила женщина с коляской:

– Как мне так быстро документы собрать? Я же все время с ребенком.

Староста отмахнулся от нее, как от надоедливой мухи:

– Это твоя проблема.

Народ стал постепенно расходиться. Максим направился в дом к отцу Николаю. Староста обернулся, провожая парня долгим взглядом. Недалеко стоявшая Настя с интересом наблюдала за всеми, потом, недовольно хмыкнув, тоже заторопилась домой.

Когда в доме священника продолжили прерванный собранием ужин, Максим вдруг поднялся из-за стола:

– Отец Николай, Ксения! Я вам признателен и благодарен за все, что вы для меня сделали. Отец Николай, я обдумал ваше предложение! Сегодня я родился, мой очередной день рождения… Я начинаю новую жизнь. В общем, я хочу попробовать.

На одном дыхании произнеся все это, Максим стушевался, сел. Ксения, с удивлением выслушавшая монолог гостя, быстро выбежала из комнаты. Отец Николай с улыбкой посмотрел на Максима:

– Хорошо, завтра и приступай к своим обязанностям.

Максим отвел взгляд, немного побледнев, посмотрел в глаза отцу Николаю:

– И еще… На исповеди я вам не сказал… Бабушка умерла за сутки до своего дня рождения. Мы с ней поссорились из-за Марины. Она не хотела видеть ее в нашем доме. В общем, была против наших отношений. Вот теперь вы знаете про меня все.

Ксения замерла в дверях, невольно услышав этот разговор. Помедлила, заходя в комнату. Выдавила из себя улыбку:

– Максим, возьми! Это фонарик, подарок на день рождения! Правда, он уже не новый. Я его с ключами носила.

– Спасибо, Ксения! Теперь я не заблужусь, твой фонарик будет освещать мой тернистый жизненный путь!

Все трое рассмеялись. Неожиданный стук в дверь прервал разрядившуюся обстановку. Отец Николай, удивленно поглаживая бороду, отворил дверь, увидев на пороге старосту:

– Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй нас.

– Аминь!

– Забыл где-то перчатки новые. Вот зашел спросить, нигде не попадались?

Отец Николай улыбнулся в усы:

– Проходи, Павел, садись за стол, потом поищем!

Староста быстро разделся, прошел к столу, не обращая внимания на недовольно поджавшую губы Ксению. Будто у себя дома, расположившись за столом, староста поинтересовался:

– Можно телевизор включить? – и, не дожидаясь разрешения, прибавил звук, вслушиваясь в голос диктора:

– Срочное сообщение: вчера вечером глава управы Сергей Буркотов и его водитель Дмитрий Самохвалов были убиты в Ленинском районе Подмосковья. Они попали в засаду на Бутовском шоссе, когда чиновник возвращался в свой коттедж. Пять лет он возглавлял местную управу.

Отец Николай побледнел, вскочив со стула:

– Эх, Сергей Иванович! Как же так! Вот беда какая!

В комнату, услышав грохот упавшего стула, вбежала Ксения. Она с тревогой подошла к батюшке:

– Успокойся, отец, что произошло?

– Смотри, дочка, вот он! Пойду, помолюсь за спасение его души…

Ксения

Священник отошел к иконам, стал молиться. Ксения не отрывала взгляд от экрана телевизора, где диктор продолжал:

– Временно исполнять его обязанности будет заместитель – Бесадов Емельян Силович. Краткая справка: «Закончил Уральский политехнический институт имени Кирова. По квалификации – „инженер-строитель“. Работал на строительстве разных объектов мастером, начальником участка, директором треста. Сильный хозяйственник». Передаем интервью нашего специального корреспондента.

На экране появился автомобиль, из которого вышел импозантный мужчина. К нему обратился корреспондент:

– Емельян Силович, какие у вас ближайшие планы?

– Обещаю воплотить в жизнь решение мэра Москвы о расширении строительства города, в первую очередь в Бутово. В текущем году будет завершен снос мешающих застройке сел и деревень.

– А как же местные жители?

– С ними вопрос решен. Все, извините, у меня важная встреча!

Отец Николай, Ксения, Максим и староста внимательно вглядывались в телевизор. Староста посмотрел на отца Николая:

– А ведь теперь мы не сможем документы людям оформить…

Священник сокрушенно покачал головой. Максим поднялся со стула:

– Поздно уже, пора и честь знать… – И оглянулся на Ксению. Та, поймав этот взгляд, вспыхнула, вскочила, подбежала к шкафу. Порывшись в ящиках, достала завернутый в красивый полиэтиленовый пакет сверток:

– Максим, вот возьми, это твое…

Староста оглянулся на Ксению и Максима, помрачнел, увидев как Максим с благодарностью, легко пожал ее руку. Ксения не отстранилась, Максим, едва заметно вздрагивая, тихо проговорил:

– Спасибо… за все…

Староста, не в силах скрыть раздражение, с хрустом раздавил в руках сухую баранку.

– Отец Николай, мне во сколько завтра приходить? – уточнил Максим.

Священник отпустил бороду, перевел взгляд на Максима. Его лицо разгладилось, ожило:

– Приходи к семи часам утра, – и, встав из-за стола, благословил Максима.

Ксения вышла проводить его в коридор, и это не осталось без внимания старосты. Высыпав из кулака раздавленные куски баранки на блюдце, он стряхнул с ладони вдавленные крошки:

– Что-то я засиделся! Мама, наверно, уже волнуется…

Отец Николай удивленно посмотрел на его покрытое красными пятнами лицо:

– Родителей не стоит волновать! – Староста торопливо распрощался.

Ночью ему не спалось. Не раздеваясь, стоял в темноте у окна. Часы пробили два часа ночи.

– Митенька, что там? – раздался из глубины комнаты, с кровати старческий голос.

Староста вздрогнул, уронил на пол фонарь, который с грохотом покатился по полу. Староста нагнулся, пошарил рукой:

– Спи, мам, все нормально!

Но мать уже проснулась, зажгла ночник. Откинув одеяло, привстала на кровати, сжимая на груди ночную рубашку:

– Что ты там делаешь?

Староста, подняв фонарь, подбежал к кровати, выключил ночник. Уложил старуху снова в постель, накрыл ее одеялом:

– Мне просто не спится. Лежи, лежи.

– Митя, принеси мне попить! Ты меня так напугал!

– Подожди, сейчас принесу! – раздраженно огрызнулся староста.

– Митя! Я не могу проглотить таблетку! Ты смерти моей хочешь!!! Дай воды!

На улице вспыхнул на миг огонь, в его свете стали видны две быстро удаляющиеся фигуры. Возле детского сада заработал мотор автомобиля. Не включая фары, мимо церкви проехала «Газель». Переваливаясь на ухабах, выехала на шоссе, резко увеличивая скорость.

Староста включил свет, яркая люстра ослепила после полной темноты. Он пробежал мимо прищурившейся от яркого света матери, лежащей на кровати. Ее губы были капризно поджаты, брови гневно подняты вверх. Она подняла руку, заслоняя глаза от света, поискала глазами таблетку на блюдечке, стоящем на прикроватной тумбочке. Староста на ходу рывком стащил с матери одеяло:

– Пожар! Вставай, одевайся! – и выбежал в коридор.

По приставной лестнице он залез на чердак, зажег свет, увидел бак с водой, от которого в четыре стороны шли трубы. Открыл кран, по трубам пошла вода в лежащие вдоль периметра дома водостоки. Через отверстия в водостоках вода полилась по наружным стенам дома, по бревнам, медленно стекая на землю. Староста спустился во двор, схватил пожарный рукав, включил рубильник на стене дома. Раздалось мерное гудение. В темноте староста начал поливать водой стены и крышу своего дома.

Но пламя уже охватило соседский дом. Где-то отчаянно визжала свинья, кудахтали куры, в окнах ближних домов зажигался свет. Из соседнего двора выскочила женщина с двумя детьми, следом мужчина. Он огляделся и устремился в горящий дом. Женщина заголосила:

– Юра! Юра, вернись! Они уехали. Там никого нет.

Кое-как, наспех одетые мальчик с девочкой звонко повторили крик матери:

– Папочка, вернись!!!

Их голоса раздались, казалось, по всему селу. Неожиданно свет в окнах погас. Заискрив, обрушились со столба оплавленные электрические провода, на улицу стали выбегать соседи. Мужик выскочил из дома, держа в руках кучу одежды и телевизор. В этот момент за его спиной обрушилась кровля, сноп искр поднялся в небо. Женщина, отпустив детей, неистово перекрестилась. Пламя перекинулось на следующий дом, взрыв газового баллона выбил кусок бревенчатой стены. Во все стороны полетели осколки выбитых стекол. Кто с ведрами, кто с баграми, люди метались вокруг дома, пытаясь потушить страшный пожар. Два мужика бросились внутрь, вытащили петуха, на ходу сбивая огонь с дымящегося хвоста. Петух, открыв клюв, остекленело замер. Его окатили водой, и, ожив, он попытался вырваться, громко кудахча.

Возле горящего дома с иконой в руках появился отец Николай в мирской одежде, на голове – черная небольшая круглая, мягко складывающаяся шапочка-скуфья. Священник, опустив голову, стоял лицом к пожару, за его спиной остался дом старосты, к которому уже вплотную подбирался огонь. Отец Николай тихо читал молитву:

– Тебя, Бога, Отца Всемогущего, усердно молим о доме сем, живущих в нем и о всем имуществе, в нем находящемся: благослови, освяти силою Святого Креста, сохрани от огненного пламени…

Староста, сворачивая уже не нужный пожарный рукав, потащил его в дом. Ему навстречу на крыльцо вышла мать, с ужасом глядя на пожар. Всплескивая руками, запричитала:

– Господи, Соевы только вчера уехали! Завтра вернутся, а дома нет! Что ж это делается-то!

Огонь вплотную подбирался к дому старосты, становилось все жарче. Вспыхнула яблоня в палисаднике, от дома повалил пар. Староста, вылив на дерево ведро воды, натужно вскрикнул:

– Сюда! Сюда быстрее!!! В коридоре есть вода!

К дому уже бежали мужики и женщины. Один из соседей закричал, увидев отца Николая:

– Батюшка, отступи, ведь сгоришь!

Но тот продолжал стоять на месте, и только слышны были произносимые им слова молитвы:

– …живущих же в нем от разжжения огня, молнии и злоумышления диавольского сохрани и спаси, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Две женщины с трудом увели с крыльца мать старосты, усадили на вытащенную детсадовскую металлическую кроватку. Мужики, встав в цепочку, передавали друг другу ведра с водой, выливая на стены. Староста заливал из пожарного гидранта яблоневые деревья. Завыли сирены, к домам подъехали три пожарные машины. Отец Николай перекрестился и отошел к стене дома старосты. Старший пожарного расчета, выйдя из кабины и осмотревшись, подозвал к себе старосту:

– Где у вас вода? Как нам подсоединиться?

– Ёшки-матрёшки! Вы что, без воды приехали? – разозлился староста.

– Я что тебе, зимой в бочке воду должен держать? Показывай, куда подсоединяться, а то уедем на соседний пожар!

Два дома уже догорали. Пожарным осталось только залить дымящиеся головешки. До дома старосты огонь не дошел, его остановили общими усилиями. И вновь послышался звук сирены – прибыла машина скорой помощи. Двое санитаров вытащили складные носилки. Один из них притормозил, обратившись к напарнику:

– Игорь, не суетись! Оставь, они сломаны. Если что, есть кому тащить. Народу здесь много!