Престижное удовольствие. Социально-философские интерпретации «сериального взрыва»

В этом смысле «Карточный домик» становится очень актуальным. Например, существует точка зрения, что после того, как президентом Соединенных Штатов стал Дональд Трамп, «Карточный домик» утратил всякий смысл. Однако это не так. Трамп наобещал столько и наговорил такого, что все ожидали с его приходом радикальных перемен. Как только он начал рулить американской политикой, то удалил с сайта Белого дома пункт про сексуальные меньшинства и тут же начал угрожать ликвидировать Obamacare. Что ж, гомосексуалы, кажется, чувствуют себя в США все еще довольно комфортно, а Obamacare никто так и не отменил. Более того, даже не самый привилегированный судья может заблокировать указ Трампа. Так, например, случилось с документом относительно мигрантов. Добавим ко всему этому то, что почти сразу с появлением нового президента в отставку пришлось уйти одному из ключевых игроков команды Трампа, и последний ничего не смог сделать. Конечно, в силах Трампа сделать многое, но все же. Что все это говорит нам о трампистской Америке? Политическая система США настроена таким образом, что, какие бы радикальные перемены ни хотел осуществить Трамп, они встретят противостояние в той или иной сфере и пройдут главным образом те проекты, которые покажутся компромиссными всем тем, кто готов сбалансировать трампистскую политику.

Как известно, Барак Обама очень любил сериал «Карточный домик» и писал в твиттере президента США, что очень сожалеет, что в реальности лидеру все дается не так легко, как Фрэнку Андервуду. Если Фрэнку приходилось иметь дело с глупцами и очень редко находить поистине сильное сопротивление, например, в лице Реймонда Таска, то в США люди, которые участвуют в политическом процессе, неглупые. Андервуд обвинит всю политическую систему США в том, что она коррумпирована. Но в том-то и дело, что нет. В чем Трамп и Андервуд похожи, так это в том, что они делают упор на публичную политику. Чтобы тебя выбрали избиратели, нужно попотеть – участвовать в дебатах, строчить в твиттер, выступать с яркими и зачастую пустыми речами, позировать перед камерами и всяческими способами доказывать, что ты – это то, что нужно Америке сегодня. У истоков восхождения к власти Фрэнк решал свои вопросы непублично и вполне был готов довольствоваться постом государственного секретаря. Однако, как только ему потребовалось участвовать в президентской гонке, Андервуд приложил максимум усилий, чтобы завоевать симпатии электората. Но на этом сравнение Андервуда и Трампа можно завершить.

Как только дело дошло до реальной работы, Трамп столкнулся с хорошо отлаженной политической машиной. Грубо говоря, американцы – очень прагматичные люди. Они выбрали Трампа, потому что понимали, что он – про риторику, а все те ужасные вещи, что от него ожидают, ему никто сделать не даст. В то же время Хиллари Клинтон и ее супруг Билл Клинтон куда ближе к образу Фрэнка Андервуда. Опытные игроки, они бы продолжали тихо делать свои дела в коридорах американской политики, ярко улыбаясь на камеру. В этом смысле «Карточный домик» должен был успокаивать всех американцев. Трамп – очень безобидный шоумен, а таких симпатичных чудовищ, как Фрэнк Андервуд, в Белый дом не пустят. Таким образом, «Карточный домик» выполняет функцию не только страшной сказки (вот придет Фрэнк, и тогда все попляшут), но еще и терапевтическую: Америка может спать спокойно. Американская демократия работает так, как надо. И там не так много лазеек, чтобы циничный Фрэнк Андервуд творил со страной все, что захочет.

И даже более того. Американская демократия, как выяснилось, в жизни работает лучше, чем на экране. В итоге известно, чем закончилась история президента Андервуда. Неуязвимость Фрэнка на экране обернулась уязвимостью актера Кевина Спейси в реальной жизни. И если президент Андервуд мог делать все, что заблагорассудится, то именно уничтоженная репутация Спейси уничтожила вместе с ним и Фрэнка. Так бесславно закончилась история одного из самых важных сериалов 2010-х годов.

История и капитализм: «Табу», «Больница Никербокер» и «Кризис в шести сценах»

Во многих исторических сериалах либо ключевой темой, либо основным фоном является капитализм. Посмотрите «Табу» (монопольная торговля и капитал), «Ад на колесах» (железная дорога и капитал), «Сын» (нефть и капитал), «Больница Никербокер» (финансирование медицины и капитал), «Подпольная империя» (незаконная торговля алкоголем и капитал), «Безумцы» (реклама, корпорации и капитал), «Кризис в шести сценах» (радикальные движения и контркультура борются с капиталом). Это лишь немногие из сериалов на историческую тему. Капитал очень часто является основным персонажем шоу на исторические темы. Загвоздка, однако, в том, что, репрезентируя современные социальные проблемы через историю, почти все эти сериалы перестают быть историческими. Но, видимо, по-другому сделать исторический сериал невозможно. То есть выходит, что исторический сериал невозможно сделать в принципе.

Как однажды заметил американский маркист Фредрик Джеймисон в первой же фразе своей книги о постмодернизме: «…Надежнее всего схватить понятие постмодерна как попытку исторически помыслить настоящее – в эпоху, которая первым делом забыла о том, что значит мыслить исторически»[21]. Эта фраза – лучший ключ к пониманию «исторических» сериалов последнего времени.

И хотя «Табу» – британский сериал, сделанный Би-би-си, действие в котором к тому же происходит в Лондоне, все равно он кое-что говорит о Соединенных Штатах и раннем капитализме. История такова. Джеймс Делени провел в Африке десять лет и теперь возвращается в Лондон. В наследство от отца ему достается залив Нутка, который может принести очень большие дивиденды его владельцу. На залив претендуют правительство Англии и руководство Ост-Индской компании («Компании»), кроме того, в деле замешаны американцы. Делени не намерен расставаться с тем, что ему принадлежит по праву, и вступает в противостояние со всеми этими силами одновременно.

«Табу» лучшим образом художественными средствами показывает процесс передачи эстафеты мирового лидерства Великобритании Соединенным Штатам. Дело не только в том, что Англия как раз проигрывала борьбу отколовшимся колониям, но и в том, что он прощалась с кое-чем важным – с «двигателями прогресса», по крайней мере, с тем, что под этим подразумевается в сериале. Конечно, прежде чем Британия уступит мировое лидерство США, пройдет продолжительное время. Но мы видим, как в «Табу» англичане расстаются с духом капитализма, который почти всегда идет рука об руку с прогрессом. Один человек оказывается более пронырливым капиталистом, нежели вся могущественная Ост-Индская компания. Право на монопольную торговлю с Китаем получат не те, кто на него претендовал, имея при этом все ресурсы и возможности.

Все те, кто посмотрел сериал, обратили внимание, что интерпретировать название «Табу» довольно сложно. Первое и самое очевидное понимание, конечно, связано с инцестом. Джеймс Делени когда-то состоял в интимной связи со своей сестрой и даже до сих пор в нее влюблен. И хотя она тоже его любит, возобновлять эту связь она не собирается. Но это всего лишь второстепенная сюжетная линия, и, следовательно, мы должны искать смысл «Табу» в чем-то другом, занимаясь допущениями, даже если сами создатели решили назвать сериал просто так, потому что это красиво звучит. Давайте будем считать, что сериал сам по себе нарушает табу в отношении социальных репрезентаций и исторических конвенций. Делает это шоу прежде всего относительно Ост-Индской компании, изображая ее как капиталистическую в худшем смысле слова.

Глава «Компании» настолько всемогущ и хитер, что вполне может конкурировать с короной, а кроме того, ведет себя как самый отъявленный тиран, заставляя сотрудников решить проблему с Джеймсом Делени и при этом угрожая увольнением. Кроме того, сериал утверждает, что «Компания» торгует людьми. Так, Делени рассказывает адвокату отца, мистеру Тойту, что приобрел судно, на котором ранее перевозили рабов. На что Тойт отвечает, что Ост-Индская компания таким не занимается. «Ну, конечно!» – саркастически реагирует Далени, а далее раскрывает всю схему работорговли. Этот необязательный эпизод с работорговлей появляется в сериале не только для того, чтобы демонизировать «Компанию», но и для того, чтобы теснее связать британскую и американскую историю. Великобритания – в фантазиях создателей сериала – должна разделить с США вину за позорные главы истории, связанные с рабством. Разумеется, повинны в этом капиталисты, но только не те, кого «Табу» изображает с симпатией.

Дело в том, что если до этого в США уезжали те, кто хотел бы спокойно исповедовать свою религию, а позже люди в поисках счастья (фильм «Далекая страна» Рона Ховарда именно об этом), то в начале XIX века в Америку устремились те, кто станет развивать капитализм – проститутки, бандиты, ученые и Том Харди в образе Джеймса Делени. Не случайно Делени не берет с собой старого слугу – символ прежнего мира. Разумеется, это очень сильное допущение, но именно такова фантазия сериала. В этом измерении он становится фантастическим, а не историческим, своеобразной версией альтернативной истории. «Табу» более других сериалов не способно воспроизвести историю или же просто-напросто даже не ставит себе такой цели. Если внимательно приглядеться к «Табу», то можно увидеть, как разговаривают, танцуют, поглощают пищу и т. д. одетые в старые костюмы современные люди. А Том Харди, кажется, так и не вышел из роли Бэйна и Безумного Макса и просто в старых одеждах разгуливает по Лондону как очень современный борец со старым миром, издавая странные, но обаятельные звуки. В конце концов, все социальные проблемы «Табу» – это очень современные проблемы (женщины, сексуальные меньшинства и т. д.).

Обычно бордели репрезентируются в популярной культуре как необходимый теневой спутник капитализма. Например, в сериале «Ад на колесах», в то время как строители железной дороги продают свою рабочую силу, женщины торгуют своими телами. То есть нам дают понять, что женщины эксплуатируются не меньше, чем пролетарии. Когда адвокат покойного Делени говорит Джеймсу про Ост-Индскую компанию, что не он и ему подобные перешли на темную сторону, а темная сторона поглотила их всех, Джеймс замечает: «В этом городе все – шлюхи, кроме тех, кто в действительности ими является». В итоге главным субъектом политического процесса «Табу» становятся проститутки (и сексуальные меньшинства, олицетворяемые секретарем «Компании», который любит наряжаться женщиной) и бандиты. Именно они поднимают возглавляемое Джеймсом Делени восстание против капитала и короны, уплывая в США на поиски лучшей жизни. Таким образом, «Табу» становится социальной фантазией в стиле ретро, воплощающей мечту Герберта Маркузе о том, что «великий отказ» совершат именно маргинальные социальные слои населения. Что ж, старый капитал проиграл. Да здравствует новый капитал. Но давайте двинемся дальше по истории.

Так, начиная с 1990-х годов, Соединенные Штаты производят по одному сериалу, посвященному медицине, каждый из которых в корне меняет наши представления о драматических телевизионных шоу. В 1990-е это была «Скорая помощь», в 2000-е – «Доктор Хаус», а в 2010-е – «Больница Никербокер». Поскольку «Клиника» это ситком, а не драма, то ее можно не ставить в этот ряд. Каждый из упомянутых сериалов повышает ставки и фактически упраздняет достижения своих предшественников. Что ж, кажется, «Больница Никербокер» стала одним из самых важных культурных продуктов нынешнего десятилетия. Сериал, если бы хватило на большее количество сезонов, мог бы конкурировать с такими шоу, как «Клиент всегда мертв», «Прослушка» и даже «Во все тяжкие».

В отличие от почти всех предыдущих шоу, «Больницу Никербокер» снимал один человек – Стивен Содерберг. В том же году, когда вышла «Больница Никербокер», целый сезон «Настоящего детектива» полностью поставил Кэри Фуканага, но он жаловался в многочисленных интервью, что снимать шоу в одиночку очень тяжело, и впредь он не согласится на подобные авантюры. Почти никто из серьезных режиссеров не берется ставить целый сериал. «Кризис в шести сценах» Вуди Аллена, по большому счету, полнометражное кино. «Удаленные» Брета Истона Эллиса тоже не в счет: это мини-сериал, каждая серия которого длится пятнадцать минут. Содерберг, не жалуясь, поставил оба сезона «Больницы Никербокер». Далеко не каждый известный режиссер, обладающий статусом автора, возьмется за такой большой труд. Фрэнк Дарабонт лишь начинал «Ходячих мертвецов», Мартин Скорсезе и Дэвид Финчер всего лишь задавали общую планку «Подпольной империи» и «Карточного домика», соответственно.

Итак, главный герой первого сезона шоу – Джон Тэкери (Клайв Оуэн). По сравнению с ним доктор Хаус – это капризный ребенок. У Хауса есть все – целый отдел, созданный под него, персонал, которым он может руководить и манипулировать, новейшая техника и препараты, а главное, покровительство начальства (с оговорками). Но ключевое отличие Хауса от Тэкери в том, что Хаус – циник и эгоист. Да, он спасает жизни, но руководствуется буквально своими интересами. Он хочет щелкать сложные «кейсы» как орешки, но не очень любит людей. Ему интересны загадки, а не лечение. Его сходство с Шерлоком Холмсом подмечали не раз: в первом эпизоде «Шерлока» Холмс почти что хлопает в ладоши, как ребенок радуясь «серийным самоубийствам». Обаятельный циник Хаус ведет себя почти так же.

Джон Тэкери – не циник, но и не самый обаятельный человек. Кажется, юмору в его жизни места нет. Если что им и руководит, так это страсть к познанию, попытка открыть что-то великое, что впоследствии поможет спасти жизни многим людям. И хотя он ходит по борделям и в целом его нравственный облик не такой уж и светлый, мы понимаем, что в том напряжении, в котором ему приходится трудиться, невозможно действовать иначе, кроме как стимулировать свой организм кокаином. В первом же эпизоде главный хирург больницы стреляет себе в голову, так что мы понимаем: его работа очень нервная. Тэкери принимает много рискованных решений, но он действует в общей логике прогресса. Радикально новое не может быть открыто без смелых экспериментов. Да, в самом начале ХХ века прогресс все еще был возможен. И совершить прорыв в той или иной сфере, не рискуя, было нельзя, о чем и рассказывает сериал. Для контраста нам показывают подходы в других больницах, где главные врачи опасаются сделать шаг в сторону от уже известных методов лечения, а экспериментируют настолько осторожно, что фактически делают свои исследования бессмысленными.

В отличие от других врачей, Джон Тэкери является символом не только медицинского, но и социального прогресса. Он уважает и больше всех ценит чернокожего врача Элджернона Эдвардса, который обладает передовыми знаниями в медицине. Доктор Эдвардс сам неоднократно идет на риск в надежде добиться результатов, а также, рискуя карьерой, принимает чернокожих пациентов в подвале больницы. Однажды водитель «скорой помощи» замечает Тэкери и Эдвардсу, что если бы люди знали, чем двое врачей занимаются в больнице, то даже лекарства не позволили бы себе давать. Впрочем, многие пациенты и впрямь не подпускают к себе доктора Эдвардса, но не потому, что он экспериментатор, а потому, что он чернокожий.

«Больница Никербокер» – до некоторой степени тоже слепок «исторической» эпохи. Сериал не рисует нам картину целиком, но мы видим, что если даже в таком передовом городе, как Нью-Йорк, все еще сильны расовые предрассудки, то что было говорить об остальной Америке, включая южные штаты? Эдвардсу не просто не дают работать и отказывают в повышении во втором сезоне, но также он терпит и личную драму: плебей, чернокожий, он не может быть вместе со своей любовью – дочерью спонсора больницы Корнелией Робертсон. И да, нам показывают, что даже женщинам из высшего света жилось нелегко – участь их была печальной. Корнелия, зачав от Эдвардса, делает аборт, выходит замуж за нелюбимого человека, и новая семья широким жестом хочет доверить ей курировать культуру – явно не то, чем она хотела бы заниматься. На протяжении всего сериала Корнелия делает все, чтобы помочь людям, – еще один агент прогресса.

И если в первом сезоне акцент сделан на личности Тэкери, то во втором ему отводится не так много места. Пока гениальный доктор Тэкери деградирует (где гениальность, там и безумство), нам все больше показывают существо капитализма. В отличие от расовых проблем, которые мы наблюдаем во многих шоу, в «Больнице Никербокер» хотя бы репрезентируется и классовое расслоение, лежащее в основе угнетения чернокожих. Капиталисты в сериале, как и обычные люди, разные – ретрограды, прогрессисты, глупцы и хитрецы. Но каждый неизменно ищет собственную выгоду. В конце концов, даже «прогрессисты» оказываются самыми аморальными людьми. Так что главный урок, который мы можем вынести из двух сезонов шоу, таков: если раньше нам давали понять, что прогресс и капитализм, вместе со всеми его противоречиями, идут рука об руку, то «Больница Никербокер» развеивает этот миф. Пока капиталисты решают свои вопросы, другие люди, не обращая внимания на классовые, расовые, социальные и религиозные предрассудки, прокладывают дорогу там, где, кроме них, никто бы не прошел.

Сериал объективно тяжело смотреть. Но не потому, что в нем предельно реалистично – гиперреалистично – показывают медицинские операции или поломанные судьбы главных героев. Сама социальная, а не политическая, картина Нью-Йорка начала 1900-х удручает. И именно поэтому «Больница Никербокер» – это гимн величию Америке. Посмотрев этот сериал, мы начинаем понимать, чем было это общество и чем в итоге стало. Глядя на положение женщин и чернокожих в США в начале ХХ века, можно понять нынешнее стремление американского общества к политкорректности. И потому такой очевидный акцент на проблеме чернокожих и женщин можно понять. Все это – та коллективная травма, которая излечится еще не скоро.

В одном из эпизодов «Больницы Никербокер» высшее общество обсуждает социальную обстановку в других штатах Америки, и кто-то из героев замечает, что, например, в Калифорнии никто ничего не знает о благородных домах Нью-Йорка, а на вопрос: «Как же они тогда отличают аристократов?» – отвечает, что там главный тот, у кого больше пистолет. В этом смысле сериал «Сын» некоторым образом дополняет социальную и культурную картину, нарисованную нам в «Больнице Никербокер». Действие шоу «Сын», поставленного по одноименному роману Филиппа Майера[22], преимущественно происходит в Техасе в том же самом 1915 году – немногим позже, нежели в «Больнице Никербокер». Это тот самый случай, когда в социальной среде ценится пистолет, а не порода, на что и жалуются нью-йоркские аристократы. Но дело даже не столько в «Больнице Никербокер». Так или иначе, «Сын» восполняет прореху в сбивчивом нарративе исторических сериалов: мы знаем, что было в США после Гражданской войны («Ад на колесах»), знаем про сложное положение Штатов в период Великой депрессии («Подпольная империя») и даже можем составить мозаичное впечатление о 1960-х («Безумцы») и 1970-х («Герилья»), не говоря уже про 1980-е («Красные дубы» и «Блеск»). Про репрезентацию происхождения нефтяного капитализма мы все еще знаем очень мало (большое кино не в счет).

В шоу несколько линий. Одна из них построена на довольно долгих флэшбеках. Главный герой истории Илай Маккалоу (Пирс Броснан) в середине XIX века был взят в плен команчи. Нам показывают, как он жил среди весьма жестоких индейцев и как, учитывая эти обстоятельства, формировалась его личность. Вторая и основная линия – Илай Маккалоу вырос жестоким, грубым, хитрым и безжалостным человеком. Поняв, что скотоводство в прошлом, он пытается построить нефтяную вышку на своем ранчо в Техасе и делает все, чтобы обезопасить семью и воздвигаемую им – или перестраиваемую – новую империю. На фоне территориального спора с мексиканцами за Техас он противостоит тем или иным силам, которые пытаются ему помешать.

Сериал «Ад на колесах» сильнее «Сына» в художественном и даже в проблемном отношении. Глядя на эпичность «Ада на колесах», мы видим сложное становление Америки, а также цинизм и аморализм, которые легли в основание американского общества. Однако «Сын» интересен тем, что фактически показывает, как тонко агенты капитализма чувствуют дух времени и те сферы, которые надо осваивать. Если местом средоточия капитала и сопутствующих ему проблем в «Аде на колесах» была железная дорога, то в «Сыне» это нефть, на которую делает ставку Маккалоу-страший. Правда в том, что Броснан Маккалоу не выглядит как человек, проживший сложную жизнь. Он картинно курит трубку, занимает красивые позы, чтобы лучше смотреться в кадре, и вообще выглядит слишком холеным. К несчастью, при просмотре сериала невольно вспоминается образ Дэниела Дэй-Льюиса из «Нефти» – вот уж кто действительно кажется пострадавшим человеком, который выстраивал свою нефтяную империю на крови и костях. Но хотя Броснан кажется в шоу немного чужим, это не мешает нам оценить его философию безжалостного капиталиста.

«Сын» вступает в сложные отношения с «Больницей Никербокер» в следующем отношении. В конце второго сезона «Больницы Никербокер» оказывается, что сын стареющего капиталиста, не понимающего, куда нужно вкладывать деньги, пойдет на многое, в том числе на преступления, лишь бы добиться желаемого – и своего добьется. Кто более беспринципный, тот и победит. В шоу «Сын» мы видим точно такой же, но зеркальный конфликт. В то время как сын Пит рассказывает отцу нравоучительные истории, Илай делает все, чтобы добиться желаемого. Илай привык решать проблемы с помощью насилия, и на этой почве у него возникает конфликт с Питом. Когда Пит говорит отцу, что, если все будут действовать, как он, цивилизации вскоре придет конец, Илай отвечает, что скорее цивилизация вернется к своим естественным корням. Ни дать ни взять – подход настоящего капиталиста. Если бы Маккалоу-старший прожил подольше или бы начал вести свои дела позже, Айн Рэнд могла бы слагать гимны именно ему.

Сериал Вуди Аллена «Кризис в шести сценах» в каком-то смысле тоже про конфликт отцов и детей и тоже про капитализм, который, правда, в кадре зримо практически не присутствует. Мы видим лишь тех, кто протестует против капитализма, империализма, расизма, сексизма и т. д. Лучше всего описать происходящее в сериале как «революционное брожение в среднем классе». Это шоу про то, как в сытый и консервативный пригород проникает контркультура и что из этого получается. Возможно, сериал получил не самые высокие оценки критиков и пользователей потому, что ему предшествовали завышенные ожидания: зрители очень хотели посмотреть, что в итоге сделает Вуди Аллен в формате сериала. Проблема в том, что режиссер остался верен себе. Оказалось, что он снял скорее не сериал, а обычное двухчасовое кино, разбитое на шесть частей по двадцать минут, а тема, которую выбрал для сюжета, не слишком актуальна. Но если быть более точным, то все же – не тема, а ее раскрытие и подача.

Ретрополитическая комедия – не то, чем можно подкупить широкую аудиторию. В то время как большинство сериалов на историческую тематику пытаются быть чрезмерно серьезными в попытках показать, через какие тернии пришлось пройти американскому обществу, чтобы хвастаться первым в истории чернокожим президентом, Аллен раскрывает проблему с присущей ему иронией и, конечно, самоиронией. Левых террористов он изображает глупыми попугаями, говорящими штампами, а скептических либералов – старыми ворчунами, которые, тем не менее, ближе к реальности. Режиссер упирает на комизм и из серьезной проблемы делает ситуационную комедию, в то время как вопросы, к которым обращается сериал, не такие уж и смешные. Не самый лучший трюк для привлечения внимания. Этим можно заинтересовать историков, политических теоретиков или социальных философов (всегда приятно в продуктах популярной культуры встретить ссылки на Председателя Мао), но не обывателей из пригорода.

Персонаж Вуди Аллена, Сидни Джей Мансингер – писатель, опубликовавший несколько романов, первый из которых («про практолога, который находит бога в самых неожиданных местах») был довольно успешным: автор до сих пор получает за него чеки. Кроме того, Мансингер работает над проектом телевизионного сериала и продает идеи для рекламы. Его супруга Кей Мансингер (Элейн Мэй) консультирует семейные пары на дому и там же ведет книжный клуб, куда приходят ее подружки. Их дети разъехались, и пара довольно хорошо проживает старость в пригороде. С ними живет Алан – сын друзей семьи. Родители Алана боятся, что он будет общаться с хиппи и наркоманами, и поэтому отдали его в хорошие руки. Алан учится по специальности управления финансами и собирается жениться на Элли – милой девушке, которая работает в художественной галерее.

Однажды ночью в дом Мансингеров проникает Ленни Дейл (Майли Сайрус) – молодая революционерка и террористка, которая умеет изготавливать бомбы и ненавидит капитализм. Ленни – родственница людей, когда-то взявших Кей к себе в семью. Поэтому Кей рада отплатить добром за добро и укрывает Ленни на время. Именно здесь и возникает конфликт. Ленни постоянно съедает продукты, которые Сидни приберегает для себя («Эту курицу я оставил завтра на обед», «А где креветки в бобовом соусе?», «Куда пропали голубцы?», «Она ест апельсины, которые мне привезла сестра»), а также критикует образ жизни и взгляды хозяина дома. Конечно, он – символ системы, патриархального доминирования, консюмеризма и пассивной критики (быть либералом и возмущаться действиями правительства недостаточно).