Авеста Висперад. Перевод А. Г. Виноградова

Когда мы переходим от вопроса об относительном возрасте отдельных частей по сравнению друг с другом к возрасту их, рассматриваемого в целом, мы прежде всего встречаемся с вопросом о месте. Были ли «Гаты» впервые исполнены на Востоке или на Западе Ирана? Я хотел бы здесь сказать, что считаю этот пункт особенно открытым, так как я даже склонен расходиться в одной особенности с моим выдающимся другом Профессором Дарместетером, но пусть это будет понято только или главным образом относительно места происхождения «Гат». Я думаю, что ареной гатского и первоначального заратустризма был северо-восток Ирана, и что более поздняя «Авеста» была составлена в течение сотен лет, в течение которых зороастрийские племена мигрировали на запад в Мидию. Одним из определенных фактов является появление географических названий в «Вендидаде I», которые, очевидно, предназначены для описания самых ранних домов иранских рас, чьим знанием была «Авеста». Нынешние формы этих имен, как они появляются в «Авесте», действительно не самые древние, но они встречаются в отрывках, которые явно повторяют очень древние мифы. Эти названия описывают область от середины северного Ирана к востоку от него, включая древнюю Бактрию, но простирающуюся на запад до Раги; и, поскольку «Гаты» единогласно признаны древнейшей частью «Авесты», говоря о Заратустре как исторической личности, мы, естественно, ищем сцену его жизни в самых древних местах. Заратустрийская Рагха, расположенная гораздо дальше на запад, чем другие упомянутые места, по-видимому, имеет особое право считаться местом своего рождения, так как она так крепко держится за его имя, но эпитет Заратустрийский вместе с особым статусом Раги как не нуждающегося в «Заратустре» над собой, то есть в императорском вожде, могут быть отнесены к преемникам Заратустры. По какой-то причине, вероятно, из-за миграции зороастрийского влияния на Запад, Рагха стал оплотом его потомков; или его имя, совершенно независимо от всех семейных связей, могло стать титулом для ведущих политико-церковных чиновников (Zarathustrôtema). В «Гатах» нет упоминания об иностранном происхождении Заратустры, и нет ни одного выражения, из которого мы могли бы заключить это. Его семья кажется такой же оседлой, как и он сам. Спитамы упоминаются с той же фамильярностью, что и Хвогвы, и некоторые из названных лиц являются его родственниками. Он не был изолированной фигурой среди людей, на которых он влиял. Если тогда мы не сможем поместить Вистаспу и Гамаспу, Фрашаостру и Майдхьому в Рагху, мы не сможем поместить туда Заратустру,

ибо он должен быть помещен рядом с ними. Предание позднего и сомнительного характера помещает Вистаспу в Бактрию; но лучше оставить точную область нерешенной, так как уверенность никогда не может быть достигнута. Другие обстоятельства, которые для многих необходимы для принятия решения о Востоке как об области, где трудился Заратустра, были, может быть, с величайшей силой и красотой изложены Дарместетером, который все еще склоняется к Западу.

Таковы сильные аналогии, существующие между языком зенд и ведическим санскритом, с одной стороны, и между богами, героями и мифами «Авесты» и «Веды», с другой. Однако в пользу западного происхождения гатского языка, как и позднейшей «Авесты», мы должны признать, что западно-иранский язык клинописных надписей обладает теми же аналогиями с ведическим, какими обладает с ним язык «Авесты»; и ни одному читателю не нужно напоминать, что западно-иранский, так же как и восточно-иранский, никоим образом не произошли от ведического. Древний арийский язык, от которого все произошло, когда-то без различия был распространен как на Западе, так и на Востоке, в то время как, с другой стороны, мифологические черты «Авесты», хотя они родственны чертам Восточной Веды, до сих пор воспроизведены для нас, некоторые из них в поэзии средневекового Запада, взятой из «Авесты»; и имя Мазды, неизвестное (?) рикам (но диво-асурасйа ведхасах (медхасах (?)), кажется высеченным в скалах Персеполиса и Бехистуна, в то время как все священные книги зороастрийцев, включая «Гаты», а также более позднюю «Авесту» вместе с их интерпретациями, дошли до нас с запада, где и греки нашли свою систему со времен Геродота. Вдобавок к этому мы должны признать, что различия в диалектах между «Авестой» и «Ведой» делают большое различие относительно места далеко не поразительным, в то время как мифы, как и религии, мигрируют как по закону. Поэтому мы должны хорошенько подумать, прежде чем осмелимся расходиться с теми, кто выбирает Запад как сцену жизни Заратустры.

Но, говоря о надписях, мы должны провести очень осторожное различие. Является ли их богословие богословием Заратустры? Если это так, то это, безусловно, составляет точку в сочетании с описаниями греков в пользу еще более широкого распространения зороастризма на Западе в даты, которые охватывают надписи. Что касается этого спорного вопроса, я бы ответил, что их богословие может быть зороастрийским в том смысле, который еще слишком мало применим к этому термину, ибо это может быть гатический зороастризм или, по крайней мере, поклонение Мазде на стадии развития, соответствующей этап поклонения Мазде, на котором он находился, когда его покинул Заратустра; но то, что это был более поздний и полностью развитый заратустризм, снабженный всеми предписаниями «Вендидада», кажется невозможным. Во-первых, в надписях нет определенного упоминания об Ангра-Майнью или Амеша Спента; и это молчание должно быть учтено в любом случае.

(Некоторое облегчение дает упоминание Драоги, но багахья, вероятно, Митра и Анахита, а не Амеша Спента. Однако, когда мы обращаем внимание на имя Митры, мы должны отметить что, поскольку культ Митры, несомненно, существовал до гатского периода, а в гатский период пришел в упадок, можно сказать, что значительно более поздние надписи представляют поклонение Мазде, существовавшее у предков зороастрийцев в догатический период или даже ведический век. Ангра-Майнью и Амеша также занимают видное место в Гатах)

Делается готовое и справедливое предположение, что документы чрезвычайно ограничены; что многие божества не были бы названы на таком узком месте, в то время как утверждения Геродота и его преемников делают вероятным, что вся система Заратустры была известна в непосредственной близости и должна была быть хорошо знакома лицам, заказавшим вырезать надписи. На это можно было бы сделать необходимое возражение, что знакомство Дария с позднейшим или даже с первоначальным зороастризмом, если он был знаком с ним, делает отсутствие имени Ангра-Майнью, по крайней мере, еще более поразительным. Что может быть более настоятельным призывом к использованию этого имени, чем осуждение противников, чье ниспровержение составляет тему могущественных писаний? Поскольку «милость Аурамазды» упоминается, с другой стороны, естественно ожидать упоминания о «оппозиции» Его главного противника с другой стороны, а также ожидать определенного признания Щедрых Бессмертных. Я думаю, что оба были опущены, потому что их имена сохраняли меньший вес, так как мы не можем предположить, что они были неизвестны или, если когда-то были известны, то забыты. Но, допуская, что не совсем справедливо делать выводы из таких скудных текстов, мы встречаемся с положительным фактом, что важная надпись написана на гробнице; а поскольку погребение мертвых было одним из самых вопиющих нарушений зороастрийского церемониального закона, невозможно представить, чтобы Дарий мог быть зороастрийцем согласно позднейшей Вере. Он был либо еретиком-схизматиком, отступившим от священного завета, либо следовавшим вероучению своих отцов, маздопоклонником, но не «заратустровского порядка», или, если заратустрийцем, то частичным наследником религии Заратустры в неразвитой стадии, хотя погребение ею еще не запрещалось; и в то же время он пренебрегал также выдающимися доктринами «Гат». Невозможно, чтобы он мог быть изолированным раскольником в этом отношении. Если бы он составил надписи как монарх другой религии, чем религия позднейшей «Авесты», это, по-видимому, доказывает, что он либо был приверженцем более грубой, либо наполовину стертой формы гатского зороастризма, которая нашла свой путь в течение долгого времени ее существования на западе. До того, как в западных поселениях возник поздний заратустризм, или что она, религия надписей, просто возникла там, где мы ее находим, из первоначального и широко распространенного культа Мазды, который еще не запрещал погребение из мертвых. (И, возможно, она также не запрещала кремацию. Гейгер «Цивилизация восточных иранцев в древние времена» предполагает, что дахмы изначально были местами кремации. Если это верное предположение, то и захоронение, и кремация могли быть разрешены в гатский период, но много позже были запрещены. По крайней мере, первоначальное поклонение Мазде не отшатнулось от кремации, иначе не могла бы возникнуть история о попытке сжечь лидийского Креза. Ранние персы не испытывали отвращения ни к погребению, ни к сожжению. Только развитый заратустрийский магизм мидян подчинялся «Вендидаду»).

То, что такое поклонение Мазде когда-то существовало в первозданном Иране, кажется несомненным, и что оно возникло гораздо раньше, чем зороастризм. (Сравните скифское имя Тамимасадас. Были ли ветви самих скифов в некотором смысле поклоняющимися Мазде, или это имя могло быть заимствовано?)

Также очень вероятно, что какая-то его форма сохранилась в чистом виде благодаря зороастризму. И это так же вероятно априори, когда мы размышляем о том, что могло бы произойти, как и когда мы ищем объяснение захоронения поклонника Мазды в гробнице. Поскольку поклонение Асуре (Ахуре) распространилось в Индию вместе с индийцами, мигрировавшими из Ирана, в Иране возникла форма поклонения Асуре, которая добавила имя Мазда к первоначальному термину для обозначения Бога. На Востоке она стала приобретать дополнительные особенности, из которых, когда возник Заратустра, он развил свою первоначальную систему, тогда как в других частях Ирана и, с большой вероятностью, в Персии она сохранила свою первоначальную простоту. Только в последующие периоды зороастрийская форма распространилась, сначала на гатической стадии, а затем во второй раз, и из центра дальше на запад, как зороастризм позднейшей Авесты, о котором сообщают греки. Либо Дарий был поклонником Мазды, как и его отцы, следовавшим первоначальному и независимому типу поклонения Мазде, либо он следовал изуродованному Гатскому Заратустризму, который, возможно, еще не запрещал погребение, в то время как массы уступали новшествам, как евреи-патриции придерживались саддукеизма после того, как массы стали фарисеями, и как римляне-патриции цеплялись за язычество после того, как Рим стал католическим. В любом случае мне кажется, что поклонение Мазде надписей может быть отделено от более позднего заратустризма; и что это должно быть так разъединено по той или иной теории, все в один голос, похоже, согласны. Принимая решение о Северо-Востоке как о месте личных трудов Заратустры и о гатском диалекте как о его более специфической форме речи, я, надеюсь, не только или на них чрезмерно повлияло появление восточных имен в первой главе Вендидада, ибо эти имена могут указывать на первобытные дома, из которых предки Заратустры мигрировали на запад за столетия до его появления. Я просто говорю, что встречаемость имен показывает, что предки зороастрийских поклонников Мазды когда-то жили в Восточном Иране; и если это так, то их потомки, возможно, все еще жили там, когда Заратустра разработал свою систему, и также возможно, что массы заратустрийцев могли еще долго оставаться в горах Восточного Ирана после того, как заратустрийцы позднейшей «Авесты» ушли на запад. Потомок мог возникнуть в доме своих предков, и на самом деле, при прочих равных условиях, вероятность того, что он возник там, выше. Я не думаю, что появление более позднего зороастризма на западе является достаточным основанием для сомнения в том, что основатель системы работал ближе к земле «Вед», где когда-то правил Вистаспа (?), где издавна поклонялись даевам, и где общие имена ирано-индийских богов слышались как нарицательные, и которая мы можем добавить, была именно тем местом, где мы должны предположить, что индо-арии оставили ирано-ариев, когда они спустились в Пенджаб.

Сформировав мнение о месте, где трудился Заратустра, и, приступив к вопросу о том, когда он жил и писал «Гаты», мы оказываемся перед необходимостью составить нашу оценку сначала относительно возраста позднейших частей «Авесты». В то время как вставленные отрывки или даже целые «Ясты» могут быть очень поздними, я не могу поместить более позднюю «Авесту» в ее основной массе позже, чем клинописные надписи Дария, поскольку надписи сохраняют либо дозаратустрийский маздеизм, либо зороастрийский маздеизм. «Гаты», задолго предшествующие по своему происхождению «Вендидаду», не имеют ничего общего с относительным возрастом самих надписей. Позднейшая «Авеста», с ее запретом на погребение и кремацию, должна была существовать долгое время бок о бок с той религией, которая оставила после себя надгробные памятники, чьи приверженцы могли созерцать сожжение пленников; и аналогичные факты универсальны. Но помимо кажущегося различия в типе поклонения Мазде, которое просто отделяет религию надписей от религии более развитого зороастризма и не имеет, как мы видели, никакого отношения к вопросу об относительных возрастах надписей и более поздней Авесты, я думаю, что мы имеем некоторые признаки более поздней эпохи в языке надписей, помимо их содержания. Однако, поскольку Дарместетер склонен считать, что западно-иранская клинопись, лучше сохранилась, чем Зенд позднейшей «Авесты», я делаю свои некоторые замечания лишь с большими колебаниями. Прекращение, которое в противном случае было бы справедливо сочтено свидетельством вырождения в зенде, я считаю просто неправильным написанием «-ahya» = «Gâthic ahyâ». Письмо является пережитком того времени, когда «Авеста» стояла в пехлевийском характере; Я думаю, что здесь просто удлиненное «= ya». Окончания также кажутся сильно искаженными в клинописи, и имя Аурамазда, написанное одним словом, не кажется мне таким уж оригинальным. Мы действительно должны помнить, что более позднее поколение, благодаря изолированному положению, часто сохраняет более старый диалект, как и более старую форму религии, тогда как более раннее поколение, если его предшественники жили компактным обществом в более мелких районах, изменяет диалект, древние формы, по мере того как древнеиндийский развился в санскрит и пракрит. Тем не менее, у нас мало оснований быть уверенными в том, что цивилизация Мидии и Персии была либо более, либо менее сплоченой и социальной, чем Бактрия и Восток. Но помимо приоритета надписей, мы обязаны учитывать время, необходимое для развития. Греки времен Геродота, вероятно, и, несомненно, более поздние, нашли форму зороастризма в полном развитии в Мидии; но если современникам Геродота было известно о зороастризме там, то следует принять во внимание длительный период времени для его развития, если он зародился в Мидии, и еще более длительный период, если он проник туда с Востока. Итак, если большая часть позднейшей «Авесты» существовала во времена Геродота и Дария, то, как давно она должна была быть составлена? У нас есть свидетельства исторической традиции, что волхвы были влиятельны еще во времена Кира, не останавливаясь на возможности их существования при самом раннем упоминании о мидянах как о завоевателях и правителях Вавилона. (Я считаю волхвов представителями зороастризма «Вендидада». Его пытался ввести ложный Бардия, разрушая храмы, которые допускал старый культ Мазды в Персии). Можем ли мы тогда, принимая во внимание признанный застой древневосточной интеллигенции, приписать развитию мидийского зороастризма более короткий период, чем от одного до трех столетий? Если, таким образом, основная часть более поздней «Авесты» должна быть помещена задолго до надписей Дария, то куда мы поместим более раннюю «Авесту» с ее наиболее важными сохранившимися фрагментами, «Гатами»? (Все в гатском диалекте древнее). После тщательного и подробного изучения «Гат», а также знакомства с ними в целом путем частого прочтения, мы должны измерить время, необходимое для перехода от их тона к тону позднейшей «Авесты». Могло ли это быть меньше столетия или столетий? Разве не потребовалось столько же времени, чтобы Заратустра «Гатов» стал Заратустрой позднейшей «Авесты», сколько потребовалось впоследствии миграции веры с северо-востока, если она действительно зародилась там? Так как, несомненно, есть разница в несколько столетий между датами самой новой и самой старой частей позднейшей «Авесты», поэтому мы должны думать о значительном интервале между самыми древними частями позднейшей «Авесты» и самыми поздними частями древней «Авесты», ибо есть и другое соображение, которое императивно принуждает нас избегать заключения о коротких периодах в стадиях развития. Ведические гимны, исполняемые размерами, очень похожими на таковые в «Гатах» и поздней «Авесте», и называющие богов, демонов и героев столь тесно связанными, не говоря уже о мифах, бросают нам вызов, чтобы сказать, являются ли они древнейшими из них, старше или позже, чем самые старые части «Авесты», и, если существует какая-либо разница в возрасте этих древних произведений, насколько велика эта разница. Установленная древность самых старых риков составляет около 4000 лет; неужели гимны по ту сторону гор так же стары? Размеры этих последних столь же стары, как и размеры «Ригведы», если не старше, а их грамматические формы и структура слов часто положительно ближе к первоначальным арийским, от которых произошли оба. Если бы не два обстоятельства, мы были бы вынуждены очень серьезно задаться вопросом, какие из них старше, и вообще отказаться от упоминания о более поздних датах. Этими обстоятельствами являются отсутствие арийских богов в «Гатах»; и, во-вторых, их абстрактные концепции. Эти последние настолько мало компенсируются ожидаемой ребячливостью, что часто трудно поверить, что «Гаты» вообще стары. Их древность не подлежит сомнению благодаря историческому упоминанию Заратустры. Но если бы Заратустра, несомненно, не был живым человеком в «Гатах», их глубина и утонченность, вместе с отсутствием Митры, Хаомы и т. д., сами по себе заставили бы нас поместить их довольно поздно. Как бы то ни было, отсутствие Митры и его соратников, вновь появляющихся в более поздней «Авесте», позволяет нам относить «Гаты» значительно позже древнейших «Риков». Ибо ни внезапное и преднамеренное отвержение древних богов, ни религиозный раскол не должны приниматься Хаугом как причина (!) миграции индейцев на юг. Процесс был, конечно, обратным. Мигрирующие племена вследствие их разделения от своих собратьев в Иране, вскоре отдалились от них, и их самые любимые боги постепенно впали в забвение, если не в немилость. Нам нужно время, чтобы объяснить это изменение, и не короткий промежуток времени. Следовательно, мы можем поместить «Гаты» намного позже самых старых «Риков». Таким образом, хотя, учитывая установленный возраст «Ригведы», «Гаты», возможно, были составлены уже около 1500 г. до н. э., их также можно отнести к (скажем) 900—1200 г. до н. э., в то время как фрагменты на гатском диалекте должны быть рассмотрены несколько позже. Даты составления нескольких частей позднейшей «Авесты», с другой стороны, должны простираться на многие столетия, так как различных разделов на зендском диалекте намного больше, чем на гатском, сами «Гаты» представляют практически одну дату. Помещая, таким образом, древнейшие части позднейшей «Авесты» несколько раньше Дария, мы вынуждены продлить период, в течение которого были составлены отдельные ее части, считая неопределенно поздний, возможно, до третьего или четвертого века до Р.Х.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.