Сердцебиение. Роман

Саша заметила мой взгляд и тут же смутилась.

– Прекрати меня провоцировать, у меня срочная работа, – прикрикнул я. Правда, было уже поздно, желание почти мгновенно овладело мной.

– Я же ничего… просто убиралась, – лепетала она.

– Откуда эта стыдливость? Ты со мной в игры играешь?

– Какие игры, о чем ты?! – крикнула она, и слезы брызнули у нее из глаз.

– Я уеду, как только мое белье высохнет!

Я смотрел на нее во все глаза, но не находил и тени притворства, мало того, во взгляде ее опять метался страх.

– Чего ты боишься? Скажи мне, прошу.

Но она не отвечала, сотрясаясь всем телом от слез и уворачиваясь от меня. Успокоить ее оказалось трудно. Настолько, что даже секс не помог. После поцелуев и постельных ласк мне пришлось посадить ее к себе на колени и, удерживая одной рукой, другой завершать свою работу над проектом. Саша при этом сидела смирно, тепло прижавшись ко мне, так что очень не хотелось нарушать наше соприкасание.

Мне вдруг пришло на ум, что я ни разу не видел, как она смеется. Только на фотографии из вотсапа. Там она выглядела беззаботно счастливой.

– Пойдем куда-нибудь пообедаем, а заодно и поговорим, – предложил я, как только закончил работу и переслал архив файла в наш виртуальный офис.

– Мне пока нечего надеть, – растерялась она.

Это и впрямь оказалось реальной проблемой, белье все еще сохло в машине. Поэтому я заказал быструю доставку еды на дом.

– Расскажи о себе, – посадил я ее напротив, а сам пристроился на полу перед диваном.

– Не знаю, что тебе интересно. Родилась, ходила в садик, училась в школе, потом в универе.

– Что?! Ты сказала, в универе? – крайне удивился я, – Сколько же тебе лет?

– 25.

– Ничего себе! Я думал не больше 20-ти. И какую школу ты закончила?

– Сначала училась в общеобразовательной. А потом сбылась моя мечта, и перед окончанием 8-го класса гимназии меня приняли на стажировку в Колизей. Слышал о таком? Очень известный лицей.

– Это не лицей, а элитный художественный колледж, – поправил я ее, – Ну, а какой вуз?

Она слегка покраснела, но назвала:

– Лондонский университет искусств.

– Ого! У тебя состоятельные родители. Теперь понятно, откуда ты хорошо владеешь разговорным английским, так что даже синхронистом можешь работать. А еще вроде говорила и франсэ?

– С третьего класса отец нанимал мне репетиторов, я занималась пять раз в неделю. Французский выбрала для себя, а без английского не смогла бы в Лондоне учиться. Во время учебы в универе я только шлифовала свое произношение, ну, еще и сленг осваивала.

– И как же ты там жила?

– Мне во всем помогали гувернантка и водитель. Еду готовили и сопровождали везде.

Я присвистнул:

– Не слабо тебя опекали. Правильно ли я понимаю, что из-за гувернантки особой свободой ты там не пользовалась?

Она промолчала, опустив голову.

– Так что же толкнуло тебя здесь в первый раз в мои объятия?

Я не ожидал, что настолько задену ее этим вопросом. Она начала дрожать, будто ее бил озноб. У нее тряслись губы, и зуб на зуб не попадал. Я прижал ее к себе и попытался успокоить. Лучше бы она плакала, как уже было сегодня. Сейчас все выглядело намного серьезней. Пришлось налить немного коньяка и силой заставить ее выпить, хотя она пролепетала:

– Я не пью алкоголь… совсем не пью. Мне нельзя, понимаешь?

Мне стало понятно это через полминуты, когда она просто отключилась. Обмякла в моих руках, точно донная речная трава.

За жизнь я уже видел пару подобных случаев, поэтому просто уложил ее поудобней и принес мокрое полотенце на лоб. Послушал сердцебиение, понаблюдал за дыханием. Все вроде было в норме. Значит, алкоголь воздействовал только на мозг. Ну, а это быстро проходит.

По своему опыту знаю, женщины пьянеют намного быстрее мужчин. И все же пока она спала, я никак не мог успокоиться. Ведь тот самый Колизей закончил и я сам, правда, на пять лет раньше, чем она. Потом я сбежал из Питера в Москву, подальше от родителей, и поступил на архитектурный в пику отцу, с которым практически враждовал из-за матери. Но три года назад они развелись, и он уехал в Швецию, где уже много лет жили его родители и где он получил вид на жительство.

Все наши с матерью расходы, пока я учился, оплачивал он, но как только я смог создать свою фирму и стал неплохо зарабатывать, по моему настоянию наша связь с ним оборвалась.

Мысли, погрузившись в прошлое, растревожили все внутри. Я смотрел на спящую Сашу и не мог понять, отчего сердце сжимается до боли. Мне хотелось гладить ее волосы и смотреть, как она по-детски уютно сопит на подушке. Веснушки ее при комнатном приглушенном свете были почти не различимы, но я, схватив камеру, все равно начал ее фотографировать, и на фото они проявились четче и ярче. А заодно ярче стали волосы, осветленное изображение показало их истинную фактуру и рыжину. Я завороженно смотрел на эту картинку на экране планшета и тут меня словно током поразило. Какой-то вспышкой память вдруг высветила день выпуска из колледжа.

Стоял май, и мы, 20-летние шалопаи в выпускных мантиях, были безрассудно веселы. Нам устроили цветочные проводы, звучала музыка, на мольбертах во внутреннем дворике колледжа были вывешены самые лучшие наши работы, чтобы приглашенные гости могли их видеть и поздравлять нас с окончанием учебы. А в стороне теснились новенькие, 14-15-летние тинэйджеры, которых зачислили после Нового года на предварительную стажировку и для которых мы являлись небожителями. И среди них была она – я совершенно точно вспомнил ее. В то время копна ее волос и веснушки выглядели более рыжими, чем сейчас. Меня тогда на полном ходу затормозил ее восторженный взгляд. Хотя все они смотрели на нас именно так.

Я поднял голову от планшета и увидел, что Саша проснулась и внимательно смотрит, потому спросил о том, что сидело занозой в сознании:

– У тебя был кто-нибудь до меня?

Ревность моя толкала поймать в ее поведении любой намек на фальшь, но Саша покраснела, так что в правдивости ответа можно было не сомневаться. Встречал я легко краснеющих лжецов, но она была явно не из их числа, потому что слишком искренне смущалась:

– В 15 лет, еще в гимназии, мне нравился мальчик из класса, и под Новый год у нас с ним было. Всего один раз. Мать каким-то образом узнала и начала меня по врачам таскать, все боялась, что я, не дай бог, какую-нибудь заразу подцепила. После этого родители запретили мне даже думать о таком. Да я и сама… мне не хотелось повторения. Почти сразу после этого меня приняли в Колизей и больше мы с ним не виделись.

– Значит, после того одноклассника ты больше ни разу не была с мужчиной? – спросил я. В ответ она молча кивнула, а потом добавила:

– Это длилось всего пару минут. Он был крайне смущен, и я кроме стыда ничего не ощущала.

– А ведь я вспомнил тебя, – произнес я, внимательно наблюдая за ее реакцией, – Да и ты не могла меня не узнать.

Глаза ее расширились от ужаса, и она сказала:

– Конечно, я сразу узнала тебя там, в твоем офисе. Даже раньше, когда шеф дал мне твою визитку перед нашим приходом к тебе. Твое имя… я же еще в Колизее влюбилась в тебя без памяти так, что ни есть, ни спать не могла. Все наши девчонки были в тебя влюблены. Помнишь, сколько их бегало за тобой? Они даже в соцсетях твой фан-клуб создали, когда вы рок-группу организовали. Ты ведь в курсе был? Но я знала, что мне ничего не светит, там намного круче девочки имелись. У меня до сих пор твои фото из тех времен есть на ноуте. С одной подружкой, ярой твоей фанаткой, мы в Москву ездили, пытались разыскать тебя, не вышло. Ей я не призналась ни в чем, сказала, что просто развлечься без родителей хочу. Сначала она была уверена, что ты в модельный бизнес пошел, так мы с десяток агентств обошли. Потом ей кто-то про МГУ сообщил, а там искать – что иголку в стоге сена. Дня три мотались по корпусам, но всё без толку.

– Саша, почти десять лет прошло. Как же ты всё это время жила?

Она опустила глаза:

– Мечтала о тебе, засыпала с твоей фотографией и фантазировала о том, как весело и насыщенно ты живешь. Где и с кем – не имело значения. Мне предстояло много учиться, я знала, что мы никогда больше не встретимся, и тем более не будем вместе. Мне оставалось только просить судьбу, чтобы она сделала тебя счастливым, пусть даже не со мной. Быть с тобой я никогда особо и не надеялась.

– Ты много плакала?

– Нет, не очень. Не хотела, чтобы кто-то узнал. Да и чужой жалости не хотела, ведь все подружки имели парней. Одна я никого к себе не подпускала. А ночью при мыслях о тебе частенько… кончала. Разве откроешь такое кому-то. Но это не было примитивной разрядкой. Меня такой волной накрывало, что я по несколько часов отойти не могла. Тысячу раз тебя рисовала, пыталась воспроизвести твой взгляд. Фото и видео с тобой из соцсетей часами изучала. Увеличивала, приближала… Понять не могла, как твои глаза даже на фото так влияют на меня, что все внутри переворачивают. Меня лихорадило от этого, несколько раз родители меня в клинику отвозили, и вроде бы я приходила в норму. Но истинную причину я им так и не открыла. Свои рисунки я надежно прятала, а на ноутбуке постоянно пароли меняла, чтобы историю моих посещений никто не мог отследить. Хотя родителям вечно некогда было, а бабушку даже под расстрелом не смогли бы заставить нарушить мое внутреннее пространство. Их интересовали лишь мои успехи в учебе. Так что о тебе никто из них не подозревал.

Я слушал, смотрел на нее и все теперь понимал – о ней, о себе и о нас двоих.

– Тогда, в моем офисе, признаюсь, я не узнал тебя. Твоя прическа, макияж и яркая помада сбили меня с толку. Въехать никак не мог, с чего это у меня крышу сносит. Наверняка тот мой, первый интуитивный выбор, еще в колледже, подсознание просто вытеснило. Слишком много событий тогда у меня происходило, студенческая жизнь не давала опомниться. И только сейчас всё встало на свои места.

– О каком выборе ты говоришь? – изумилась она.

– В тот день, на выпускном, ты так на меня смотрела, что я обратил на тебя внимание.

Она закрыла рот рукой, пытаясь скрыть, что перехватило горло.

– Ты даже это запомнил? Там же нас, новичков, так много было…

– Как видишь, запомнил.

– Ты наверно посчитал меня распутной, раз сразу приехала к тебе в офис, как позвал?

– Вот же малявка мелкая, дурочка с высоким IQ, – обнял я ее.

– И как только можно быть таким красивым? Не смотри так, у меня сердце не выдержит, – уткнулась она мне в плечо и засопела.

– Давай договоримся раз и навсегда – чтобы больше я этого от тебя не слышал. Я не модельный мальчик, а твой мужчина. Ну, а ты моя серая мышка, – засмеялся я.

И наконец-то она тоже засмеялась – так, что на миг мне показалось, будто я вернулся в детство.

– J’adore tes yeux et tes lèvres (обожаю твои глаза и губы), – как бы про себя произнесла она.

– Между прочим, в гимназии я изучал французский, так что не прикроешься им от меня, – усмехнулся я, прижимая ее к себе.

– God, he caught me, (Боже, он поймал меня) – пробормотала Саша, смутившись.

– I know English pretty well too (Я тоже довольно хорошо знаю английский), – сказал я.

– J ’aurais dû être plus prudente (Мне следовало быть более осторожной), – вконец растерялась она и отвела в сторону глаза.

***9

Вторник2

Утром я как обычно довез ее до офиса. Хотел подняться вместе с ней, но она взмолилась не делать этого.

– Понимаешь, контракт… я нарушила его. Это связано с моим отцом, ведь он совладелец Оптимы. Моя фамилия Вейсман. Ты что, знал? Мне не хотелось бы сейчас обнародовать нашу с тобой связь, ведь отцу это очень не понравится.

– А та фотография, где мы с тобой вдвоем – кто ее сделал и зачем?

– Это его личный секретарь, я потом тебе все объясню.

– То, что тогда вечером ты поехала со мной, и было нарушением контракта?

– Прошу тебя, давай потом, я просто заберу увольнительные документы и вернусь. Не нужно всё усложнять.

– Я почти уверен, что тебя не уволили. Поэтому мне нужно знать все подробности.

– Леон, умоляю, не сейчас…

– Ты должна мне всё рассказать! – жестко сказал я, меня душило бешенство.

– Отец что, контролирует твою личную жизнь?

Она закрыла лицо руками:

– Все не совсем так. Просто я обещала ему… ведь он заботился обо мне, оплачивал дорогие счета за обучение, обеспечивал мое проживание за границей, а здесь – трудоустройство в своем холдинге…

– Не взирая ни на что, он не имеет на тебя никаких прав! Ты не понимаешь? Чем этот контракт может навредить тебе? Отец лишит тебя средств, отберет квартиру, или ты что-то обязалась сделать для его бизнеса? Наверняка есть еще нечто, связанное с твоим шефом. Я помню, как его дернуло, когда он заметил мой взгляд на тебя.

Она поняла, что бороться со мной, так же, как и в сексе, ей не под силу. Поэтому достала из сумочки смартфон и нашла там файл с контрактом.

Еще только начав читать, я уже знал, что буду делать, и по мере продвижения по тексту все более утверждался в своей уверенности. Меня лишь поражал цинизм, с которым ее отец единолично присваивал все права на нее.

Взяв за руку, я повел ее к лифту. Она вся сжалась, но покорно пошла за мной. В офисе сотрудники встречали нас изумленными взглядами, но я не отпускал Сашу и решительно вел ее за собой, лавируя между проходами, в кабинет директора.

Ее шеф недоуменно взглянул на меня, когда мы вошли, потом увидел, что я держу Сашу за запястье, встал и скрестил руки за спиной.

– Здравствуйте, господин Федоров, – кивнул мне он, – Неожиданный визит. Чем обязаны?

Для приличия я также кивнул ему, но не ответил, а Саша пролепетала:

– Могу я забрать свою трудовую и приказ об увольнении?

– Приступайте к своим обязанностям, Александра. Наш инцидент исчерпан. Кстати, ваш отец просил связаться с ним.

– Я подожду внизу, – сказал я. Саша поежилась и ответила:

– Да, заберу трудовую и спущусь.

С тем я и вышел. Но у меня было ощущение, что я оставил ее на растерзание.

Прошло минут пятнадцать, я терпеливо ждал в вестибюле на первом этаже, но она всё не выходила. Мимо меня в лифт прошел какой-то господин с секретарем, наверняка из фирмы, расположенной этажом выше или ниже холдинга. Я машинально проследил, на какой этаж они поднялись, и тогда понял, что это был ее отец. Сердце мое дало сбой, но я справился.

Когда я вошел, Саша стояла напротив отца. Он посмотрел в мою сторону и задержался на мне взглядом:

– Это твой защитник?

После короткой паузы он продолжил:

– Не надейся, он тебе не поможет! Ты должна сделать так, как я сказал. Последствия отказа тебе известны.

Саша глянула на меня, но тут же опять повернулась к нему и сказала:

– Я ухожу.

Когда я взял ее за руку, она дрожала как осиновый лист.

– Ничего не бойся, – шепнул я ей.

– Если завтра не появишься ровно в 10 утра, ты знаешь, что будет! – крикнул ее отец нам вслед.

Из машины я позвонил своей давней знакомой и попросил об услуге – ускоренной регистрации брака. Саша изумленно взглянула на меня, и я ответил ей:

– Нельзя откладывать. Прости, что не организовал тебе букетно-конфетный период, времени совершенно не было. Завтра ровно в 8 утра мы должны выйти из дома, а в 10 придешь на работу и оформишь увольнение. Поехали, выберем кольца и платье для тебя. К обеду мне обязательно нужно появиться у себя в офисе.

– Леон, зачем? Ты не обязан… – начала она.

– Как иначе я смогу тебя защитить?

– Но жениться для этого… не слишком ли кардинальный шаг?

– А что такое? Ты все равно стала бы моей женой, о чем тут рассуждать. Давай пропустим все эти условности, ухаживания и прочее. Зачем нам они?

– Но как же чувства? Мы даже не проверили себя.

– Тебе десяти лет было мало для проверки?

– Нет, не мало. Но ты…

– А что я? Ах, да, совсем забыл сказать, что люблю тебя. Ну, вот – говорю.

– Полюбил через неделю знакомства? Между нами был просто секс, не более. Ты ничего обо мне не знаешь…

– Все, что нужно, я знаю. А чтобы влюбиться, человеку достаточно нескольких миллисекунд. Это научные данные. Слышала о таком? Неделя мне потребовалась, чтобы просто всё осознать. Сейчас я абсолютно уверен, что всегда любил тебя – с того самого первого взгляда десятилетней давности. Знаешь, что такое чувственная кристаллизация? Кстати, а что за инцидент произошел у тебя с шефом в командировке?

– Я оттолкнула его, когда на переговорах он попытался помочь мне встать из-за стола.

– Пытался помочь? И в чем проблема?

– Помогают, поддерживая под руку, а не хватают за талию. Он потом извинялся, что руки распустил, но я собрала вещи и улетела первым же рейсом.

Никаких платьев она не захотела, мы купили самые обычные обручальные кольца и сразу их надели, а потом в супермаркете загрузились продуктами. Я отвез ее к себе домой, а сам погнал на работу. Вечером мы съездили и забрали все необходимые ей вещи у нее в квартире.

***10

Среда2

Процедура регистрации не заняла много времени. Марш Мендельсона и прочие атрибуты отсутствовали, все было строго и буднично. Мы подождали полчаса, пока нам ставили штампы в паспортах, а также готовили заверенные копии свидетельства о браке.

Саша расписывалась в регистрах почти на автомате. Я видел, что она пребывает в каком-то торможении. Она взглядывала на меня, словно хотела удостовериться, что все это в реальности. Я сжимал ее руку, иногда подносил к губам и целовал в полудетскую ладонь.

Мы заехали в ранний кафетерий, выпили кофе, а потом направились к ней в офис. Она вновь тряслась, так что мне пришлось ее сопровождать, хотя сначала мы планировали, что она придет туда одна.

Ровно в 10 утра мы вошли и сразу увидели того самого менеджера. Он о чем-то говорил с сотрудником, склонившись к его столу. Увидев нас, он выпрямился и спросил:

– Господин Федоров, у вас какие-то вопросы по проекту? Если нет, извините, у нас скоро важное совещание. Саша, вы должны срочно подготовить документы для шефа.

– Я хотела бы оформить увольнение, – сказала она, и меня порадовало ее спокойствие. Правда, оно было только внешним, я видел все приметы ее волнения.

– Ты все-таки решила сделать по-своему? – услышали мы голос ее отца и обернулись. Он стоял у входа в опенспейс и смотрел на нас.

– Да! Я хочу уволиться с сегодняшнего дня без обязательной отработки, – сказала Саша, глядя ему прямо в глаза.

– Это значит… – начал он, но она не дала ему продолжить:

– Ты больше не можешь мне приказывать. Я взрослый человек и сама буду решать, как жить.

– Опять твое упрямство! Где и на что ты будешь жить, если нарушишь мои условия? – усмехнулся он.

– Жена должна жить вместе с мужем, – сказал я, и все обернулись ко мне.

– Теперь я буду нести за нее ответственность. Она хочет уволиться, кажется, это вполне законное желание. Неустойку по контракту, который она нарушила, я уплачу в полном размере, как только она получит документы об увольнении на руки, и как только вы сообщите, куда мне перевести требуемую сумму.

Я протянул ему копию свидетельства о браке. Он хладнокровно ее прочел, развернулся и покинул помещение вместе со своим секретарем.

Мы сели в холле, ожидая, когда в отделе кадров подготовят необходимые документы. Саша прижалась ко мне, и это было наградой за все, что мы сегодня осуществили.

– Закрой глаза и передохни, – шепнул я ей и прижал к себе покрепче. Она послушалась и, кажется, даже задремала, чему я был очень рад, ведь ночь накануне она так и не заснула – дома я иногда просыпался и видел, что она не спит, хоть и притворяется.

Через полчаса ее вызвали, и вышла она уже с документами в руках, среди которых был и счет на оплату неустойки в размере одного миллиона рублей.

– Вот и всё. Ты свободна, – обнял я ее.

Она вопросительно посмотрела на меня:

– Свободна?

– В смысле – свободна от своего отца.

– А от тебя?

– Ты хочешь свободы от меня?

– Я хочу быть твоей.

– Я тоже этого хочу.

– Бабушка накопила на моем счете немного денег из тех, что отец выделял на меня. Ими можно оплатить неустойку, – сказала Саша.

– У меня есть на это деньги. Не будем волновать бабушку, – улыбнулся я.

В кафе, куда мы заехали пообедать, она все-таки спросила:

– Но ведь это по-настоящему? Мы теперь всегда вместе будем жить?

Это прозвучало по-детски, но я ответил ей вполне серьезно:

– Думаешь, я тебя куда-нибудь отпущу от себя? Даже не надейся.

– Так странно всё это – знать, что ты мой муж. Слишком внезапно все случилось. А еще – когда я мечтала о тебе, это было как-то более абстрактно – объятия, поцелуи, кружение в танце. Никогда не думала о свадьбе и белом платье с фатой. Мне хотелось с тобой куда-то в лес, на солнечную поляну с мольбертом. Я ведь все твои работы фотографировала – у меня целый альбом из этих фото. А ты даже не знаешь, хорошо ли я рисовала.

– К сожалению, не знаю. Но ведь ты покажешь мне. К тому же, если тебя приняли в Колизей, рисунок у тебя наверняка уже был хорошо поставлен. Только не жди похвалы, если мне реально не понравится. Даже несмотря на то, что я люблю тебя.

Она улыбнулась:

– Поставленный рисунок – это всего лишь техника… в Колизее нас учили совсем другому.

Когда-то кроме своих, я сохранял фото и чужих работ, понравившихся мне в Колизее. Просто так, на память о годах учебы. Потом многие я удалил, оставил всего три, рука не поднялась. Я не стал ей говорить об этом, не хотел вызывать даже эту малую ревность. Ведь если она училась в Колизее, то наверняка мечтала стать настоящим художником. Мы все там об этом мечтали.

Я не заказывал вина, потому что был за рулем, а Саша пила только минералку.

– Мдааа, даже не пойму, повезло мне с женой или нет, – смеясь, смотрел я на нее:

– С одной стороны, непьющая жена – это большой плюс, к тому же экономия. Но как с тобой расслабляться? Хотя в сексе у тебя с этим все в порядке, но ведь есть и другие ситуации, когда нужно быстро снять напряжение. Как быть тогда?

Она улыбнулась в ответ:

– Ну… есть один секретик.

– Давай-ка, начистоту, чем тебя можно расслабить настолько, чтобы ты забыла о неприятностях или об усталости, например?

– Подумай сам, ты ведь уже многое обо мне знаешь.

– Ааа, понял! – я нагнулся и поцеловал ее.

***11

Четверг2

Как всегда не вовремя позвонила мама. В этот момент я проводил планерку. Пришлось сбросить уведомление, что свяжусь с ней позже. Она звонила мне примерно пару раз в месяц, потому что и сама была крайне занята в институте. Ее научная работа в нем и привела их к разрыву с отцом. Но я все равно был на ее стороне, хотя именно отец содержал нас с ней долгое время после их развода. Он пытался мне что-то объяснять, но я не желал слушать, считая его как мужчину априори виновным в том, что он не поддерживает свою женщину в ее стремлении к самореализации. О том, что сам он зарабатывал деньги напряженным трудом, ведя очень непростой строительный бизнес, я не желал задумываться. Когда-то именно из-за отца я пошел на архитектурный, хотя раньше мечтал быть свободным художником, для чего и учился в Колизее. Но мне хотелось доказать отцу, чего я стою, и начать быстро зарабатывать, а занятия творчеством вряд ли могли дать это.

Сообщать родителям о своем соединении с Сашей я пока не хотел. Слишком стремительно все произошло. Меня не очень волновало их мнение, но Саше требовалось время, чтобы немного свыкнуться с ролью жены и невестки. А это было пока затруднительно по причине ее скрытых страхов и неуверенности в себе.

О Сашиных близких я почти ничего не знал, кроме того, что она единственный ребенок в семье, а ее отец один из владельцев холдинга, имеющего несколько офисов не только в Питере, но и в Москве. Чем занималась ее мать, Саша пока не говорила. Возможно, были и еще родственники, я ждал, когда она сама о них расскажет. Меня тревожило лишь ее психологическое состояние, которое оставляло желать лучшего.

Пообедать мы с ней договорились в кафе рядом с моим офисом.

– Не знаю, правильно ли я закрыла электронный замок на твоей двери, никакого щелчка не было, – оправдывалась она, когда приехала.

– Что-то круги под глазами, я же просил тебя подольше поспать, – ругал я ее, потому что в сердце у меня усилилась противная дрожь, которая не давала мне покоя уже с утра.

– Саша, пойми, я не железный. Не расстраивай меня, мне нужно работать.

– Не сердись. Все хорошо, почему ты переживаешь? Просто было много волнений, я еще не справилась с ними до конца. Не каждый день вычеркиваешь отца из жизни.

– Как он относился к тебе в детстве?

– Он всегда был очень строгим. И мама… Кроме того, им было некогда, они работали с утра до вечера, я с раннего детства их очень редко видела.