Трое в штатском

Первый раз на лице адвоката появились не заученные и притертые эмоции, а самое что ни на есть искреннее изумление, он растерялся и не знал что сказать, но быстро взял себя в руки и криво усмехнувшись, ласково прошелестел:

– Ни в коем случае. Это могут расценить, как попытку оказать давление…

Но мне не было интересно вкушать очередную словесную кашу. Ни в чем не повинного человека держат за решеткой, а этот самодовольный щеголь, вместо того, чтобы самому что-нибудь делать, сидит и повествует как это все нормально. Кого он вообще защищает?

– Поехали, – я выжидательно смотрела на Сашку, хотя и поняла практически сразу, что она нам компанию не составит.

– Вася, действительно… – начала было она глядя то на меня, то на адвоката. Но я не стала ждать отрицательного ответа, взяла Женьку за руку и потащила за собой. Хорошо хоть эта не стала дергаться, иначе я точно плюнула бы на всю эту историю и поехала обратно.

Я бессовестно тратила чужие деньги, не испытывая при этом ни малейшего раскаяния. Я поймала машину и на вопрос веселого водителя:

– «Куда такие красивые хотят?» – коротко ответила: – «На кладбище».

И вновь мы на уже знакомом пустыре. Теперь я огляделась более внимательно. Женька мучавшая меня бессмысленными приставаниями наконец угомонилась и теперь покорно ждет распоряжений. Я не заставила себя ждать. Непосредственная близость от крематория это кладбище, вот туда я и собиралась направиться в первую очередь.

– Теперь слушай, – повернулась к мнущейся на пыльной грунтовке Женьке. – Мы сейчас поспрашиваем местный народец, и самое главное, мы должны выглядеть внушительно. Понятно?

– Нет, – с готовностью ответила Женька.

– Хорошо. – У меня не было желания вступать в долгую дискуссию, тем более что я и сама-то не очень представляла себе что именно делать и как себя вести. Решительным шагом я направилась к небольшому строению у ворот кладбища. Дверь на стук открылась не сразу. На пороге стоял мужчина лет пятидесяти одерживающий сокрушительные поражения в боях с зеленым змием. Но в данный момент он похоже был трезв, хотя здоровым его вид назвать было не возможно.

– Вы сторож? – Жестко поинтересовалась я.

– Ну. – Выдохнул мужчина не особенно приветливо.

– Что вы можете сообщить по поводу ночного события? – Я форсировала как могла. Такой если уж пошлет подальше, то снова разговорить его будет трудно.

– Какого события? – Он недовольно свел брови.

– У вас тут человека похитили! – повысила я голос.

– Похитили? – Он стушевался, это уже небольшая победа, осталось только закрепить успех.

– Этой ночью здесь похитили человека. Я вас слушаю.

– А вы кто? – Задал он совершенно лишний вопрос, и я совершенно излишне смолкла. А что ему ответить. Правду? Слишком долго. Соврать? А что именно, не милицией же прикидываться двум расфуфыренным курицам. Ну я бы еще может и потянула со своим платьем и рубашкой, а вот Женька в своем скошенном платье… да и документы же надо показывать в таких случаях. Я решила просто набрать обороты.

– Я вас слушаю, – сквозь зубы прошипела я. – Сколько их было, как они выглядели…

– Кто?

– Похитители.

– А с какого участка утащили? – постепенно начал растормаживаться сторож. Я не давала ему передышки:

– Вам лучше быстрее соображать. Если с ним что-нибудь случится, вы можете оказаться соучастником.

– А что с ним может случиться? – решил поразить меня своей тупостью сторож.

Но я не прекращала атаки, решив не останавливаться, пока не мелькнет хоть какая-то информация.

– Его жизни угрожает опасность, вы хоть это понимаете?

Судя по тому как захлопал глазами сторож, не понимал.

– Чьей жизни? – поперхнувшись выдавил он.

– Похищенного.

– Вы имеете в виду, что его повредят, что ли?

– Да, именно! – Выпалила я и вдруг, как озарение на меня снизошло, что мы говорим о разных вещах. Но и это не мало. Одно точно, сторож ничего не знает. А следовательно похищение произошло не на кладбище, иначе сыщики уже наведались бы сюда. Ну что же. Пока и на этом спасибо.

– Ну он-то жаловаться не будет, разве родственники, – бормотал сбитый с толку сторож. – А вообще у нас такого раньше не было. Вандалы что ли какие-то, или сувращенцы, да у нас и ворота ночью закрыты…

Я не стала слушать продолжения, решительно развернулась и пошла прочь. Женька засеменила следом.

– Так, что мы имеем? – принялась я рассуждать вслух.

– Что?

– А вот что. – Я смотрела на виднеющиеся за пустырем ангары. – Это склады. И если похищение было не на кладбище, а оно было не на кладбище…

– А почему не на кладбище?

– Потому что на кладбище во-первых много свидетелей, во-вторых туда люди ходят достаточно спонтанно, ни как на работу. Если не считать тех, кто там поселился.

– Кто поселился на кладбище?

– Ну, кто поселился, тех не похищают. В самом крайнем случае утаскивают, но и это редко, как нам поведал сторож.

– Ой, Васька, я вообще ничего не понимаю, – принялась канючить Женька. – Говори яснее. Мы уже что-то выяснили?

– Возможно. – Я помолчала. Солнце успело прилично вытопить из меня силы. – Скажи, Жень, если бы тебе надо было кого-нибудь похитить, где бы ты это сделала?

– Я? – Женька заморгала глазами. – Я не знаю. Я не пробовала.

– Ты бы похитила его из дома, ну дождалась у подъезда и хвать.

– А, да, точно. Я бы его у подъезда прямо схватила и прямо в машину его, с черными стеклами. Или знаешь, в такую…

– Нет, Женька, у тебя джип.

– У меня джип?

– Если бы у тебя был джип. – Я улыбнулась. Пока мой ход мыслей меня устраивал. – Вот именно, Жень, у тебя джип, а тот, кого надо похитить работает в уединенном месте за окружной дорогой, где и милиции-то нет. Понимаешь?

– Да, то есть нет…

Я торопливо засеменила в сторону ангаров. Одно мне не давало покоя. Сегодня суббота, выходной и значит наш шанс найти свидетеля уменьшается. Остается надеяться на сторожей. На складах должны быть сторожа.

Ангары стояли хаотично, но дороги к ним ведущие, разбитые колесами сотен тяжелых грузовиков были всего две. Одна и, отходящая от нее перпендикулярно, вторая. Вдоль второй, сплошь высились ворота к отдельным территориям, по несколько ангаров на каждой. Первая же дорога, в начале была пуста, схваченная с двух сторон бетонными заборами и только после пересечения со второй, оживала множеством ворот. Если здесь кого-то и хватали, то именно на промежутке с глухими заборами. Здесь если кто-то и мог что-то увидеть, то либо проезжающий вдоль пустыря водитель, либо идущей этой же дорогой к остановке автобуса прохожий. Я, некоторое время крутила головой, потом посмотрела на усталую Женьку.

– Ну и что ты думаешь?

– Я? – она перевела дух. – Не знаю.

– Так где бы ты похитила человека. Если он работает за городом в безлюдном месте?

– В таком как здесь?

– Именно в таком.

– Я бы его похитила здесь.

– А если бы он сопротивлялся? Ведь он же не хотел, чтобы его похитили.

– А я бы тогда его, – Женька сжала тонкий кулачок. – Я бы его так… по башке, легонько. – Она смутилась под моим пристальным взглядом, но я вдруг широко улыбнулась.

– Точно, и схватив его за шкирку, прямо бац, и в машину. Можно даже без черных стекол, ведь здесь нет ни милиции, ни свидетелей.

– Ну, да…

– Но, так как ты у нас Женька, девушка сильная, то воротник у рубашки ты бы ему, конечно, оторвала.

– Ну-у, – совсем уже неуверенно протянула Женька. – Если он был бы в рубашке…

– Был, Женя, был. В серой рубашке и воротник ты ему оторвала.

– Я ничего не рвала, – надула губы Женька, не способная уловить мою мысль. Я не стала долго ее мучить, а просто наклонилась и подняла с земли серый, вырванный с куском рукава воротник. Тряхнула. На нем почти не было пыли.

– В рабочие дни здесь много машин, – довольно улыбнулась я.

– Васька, – всплеснула руками Женька и принялась описывать вокруг находки таинственные па, словно поп перед мироточащей иконой. – Васька, ты… мы!.. Не зря мы приехали сюда. И что теперь? Мы нашли доказательства невиновности Матвея?

– Пока нет. Но мы теперь знаем, где произошло похищение, если оно вообще было.

– Как это вообще было?.. – Изумилась Женька, но я не стала развивать тему, а сказала внимательно глядя ей в глаза, сама еще не до конца проанализировав свое последнее наблюдение:

– Здесь ведь тихое место.

– Да, – торопливо кивнула Женька.

– Никаких случайных свидетелей.

– Безлюдно. Удобное место.

– Просто идеальное.

– Ну… да, – Женька начала ощущать подвох.

– А в идеальном месте, – я кивнула своим мыслям. – В идеальном месте можно потерять бдительность. Они боялись свидетелей, смотрели во все глаза ища случайных… кого?

– Кого?

– Свидетелей. – Я улыбнулась. – Остается надеяться, что она работает на запись.

– Кто? – Женька совершенно растерялась и вновь начала надуваться.

– Стереотипы. – Я ликовала от предвкушения удачи. – Человек видит лишь то, что хочет увидеть, к чему привык, на что настроен.

– Да? – она начала злиться.

– Скажи-ка мне, Женьк, – упиваясь своей победой, изрекла я. – Кто лучший свидетель. Самый надежный, идеальный, неусыпный. Кто может сейчас быть здесь. Кто может сейчас быть рядом с нами, а мы его даже не видим. У?

– Ну и кто?

– Ты скажи.

– Я не знаю.

Я вновь улыбнулась и, не став дальше мучить растерянную подругу, ткнула пальцем наискосок от перекрестка, туда, где зеленым прямоугольником возвышались железные ворота. Женька нетерпеливо повернула голову.

– Что там?

– Неужели не видишь?

– Ворота?

– Выше.

– Ангар, – она пожала плечами.

– Ну, выше, под самой крышей.

– Что там? – Женька напрягла зрение. – Коробка какая-то.

– Это камера. У нас в институте сейчас таких полным полно понавешали. Охранная система.

– Да ты что… – До Женьки начало доходить. – И ты думаешь…

– Я не знаю. Я еще точно не поняла, но это хорошо. Это точно хорошо.

– А если она не работает?

– Вполне возможно, – легко согласилась я. – Она может не работать, может быть настроена так, что мы не попадаем в объектив, я не знаю. Одно точно, у нас кроме воротника есть еще что-то.

– Ну-у… наверное, – совершенно неуверенно согласилась Женька.

– Теперь последнее, – я перевела дыхание. Солнце стремительно испепеляло мои силы. – Если похищенный шел отсюда или сюда, значит о нем кто-то должен знать. Так мы сможем выяснить его имя.

– И Матвея отпустят?

– Нет, – покачала я головой. – Но, возможно, мы сможем выяснить, зачем кому-то похищать человека, который ходит пешком. А значит, не богатого человека. Богатые здесь не ходят.

Глава 4

Итак, на данный момент у меня три важных дела. Первое: дети одни. Второе: пить хочется. Третье: жара невыносимая.

Закончить со всем этим для меня превратилось в вопрос выживания. Вряд ли я скоро смогу простить подружкам свои изуродованные выходные, давно не было такой пытки. Я уже пру напролом, нет сил даже лишний раз подумать. Я просто выясняю кого похитили. Как это сделать? Не важно. Есть Михман, где-то здесь его склад, а у нас есть номер его телефона. Созвонились с Сашкой, узнали номер. Я уже не шучу и не размышляю, отдаю команды. Женьке – телефон и задание: «Михман должен быть здесь». Что ж, талант. Она видит в каком я состоянии, берет себя в руки, не косит, не прикидывается дурочкой. Я злая, а она не хочет, чтобы я сорвалась на ней. Результат: Женьку не узнать. Даже в том состоянии я оценила уровень мастерства, который достигла подруга за годы профессионального лицедейства. Голос, выражение, даже внешне, она вмиг меняется и вот передо мной уже не хрупкая зануда Женька, а сильная, грубоватая натура, торгашки с размахом. У нее есть огромная машина полная портящегося товара, она приехала к первым попавшимся в поле зрения складам и теперь названивает владельцам, нервно, торопливо предлагая свой товар. Она, конечно, не говорит об этом, да и звонит одному лишь Михману, но весь ее вид, голос, напор… все есть между слов. Поразительно, но талант у Женьки конечно есть. Она отключилась раньше, чем собеседник успел что-либо пробормотать в ответ. Этого достаточно. Даже если он попытается что-либо выяснить через сторожа и позвонив узнает, что здесь поблизости никаких заметных грузовиков не крутится, что он сделает? Что в нем сработает, здравый смысл или торговый инстинкт? Это следовало нам узнать. Благо ждать не пришлось долго. Торопливо припрыгивал с ноги на ногу, крутя по сторонам головой, явился сам. А большего мне и не нужно. Сейчас он от меня не вырвется. И плевать я хотела на всякие там давления на свидетелей. Если и есть какое-то давление сегодня, то это давление на меня. А это единственное чего я не выношу едва ли не больше, чем жару.

Итак, Михман плыл нам прямо в руки. Маленький, круглый, растерянный, он едва не позеленел, уткнувшись взглядом в двух надвигающихся на него шипящих, выпустивших когти и зубы кошек-оборотней. И он был не далек от истины. Возможно он заблуждался в первопричинах, но по поводу нашей искренней, горячей жажды он был прав. Он причина всех наших злоключений и плевать мне на то, что думается в его круглой, плешивой головушке, я либо узнаю имя похищенного, либо откушу эту перепуганную, хитрую голову, или и то и другое. Что-то уже ничего не соображаю. Нет, надо первое. Взять себя в руки!

– Кого похитили? – рыкнула я, подходя вплотную к начавшему пятиться торгашу.

– Нычего нэ знаю, нычего нэ выдел… – забулькал Михман, наткнувшись спиной на преградившую путь к отступлению Женьку. – Зачэм похытыл, нычего нэ знаю.

– Кого похитили здесь? – Продолжала наступать я.

– Сам знаишь, – взвизгнул Михман.

– Ты его знаешь?

– Нычего нэ знаю…

– Не врать! – Я сжала кулаки. Еще секунда и я отдалась бы единственному наслаждению расцарапать ему все его лоснящееся лицо, уши, выдернуть последние черные волосы, тоскливо обрамляющие блестящую лысину, но Миша тонкая натура, способная уловить когда настает момент истины и его рефлекс сработал как часы: Миша заулыбался и замахал руками. Я всегда говорила, нет мужчины, который устоит против разъяренной женщины. А уж если женщин две и они злы по-настоящему, брызжут ядом, а мужчина один и он перепуганный маленький гость столицы, да еще хоть и косвенно, но влипший в неприятную историю…

– Слушай, я нэ знаю, это ваши дэла… – усердно хихикал Миша.

– Ты влез в наши дела, – продолжала я шипеть ему прямо в толстый нос. – У меня подруга журналистка и я клянусь тебе, завтра же все газеты будут сверкать твоими фотографиями на фоне наших холодильников. Весь город узнает, где ты хранишь свой товар. У тебя больше никто и никогда ничего не купит. А к этому еще ревизии начнутся с проверками, так что готовь документы на все торговые сделки за последний год. Ты станешь козлом отпущения.

Не знаю, что он из всего мною извергнутого понял, но уверена, что смысл он уловил, и хотя первая его фраза:

– Кто казол, я казол? – говорила о тяжелейшей форме слабоумия, по его глазам я видела, что эффект есть и эффект нужный. Пара-тройка знакомых слов, помимо козла, прозвучала и цену этим словам он знал. А впрочем, я думаю, он понял все, умеют, конечно, эти милые смуглые граждане играть в дураков, но считать их таковыми, это самому таковым и быть. Михман поясничал, я терпеливо ждала. Когда же, под звуки все еще склоняемого несчастного, ни в чем не повинного животного, мое терпение через пару секунд лопнуло, я повернулась к Женьке.

– Звони Сашке, пусть свяжется с какой-нибудь мобильной группой, работающей сейчас в городе и гонит их сюда. Начнем с холодильника.

– Зачэм группа, слушай, зачем холодыльнык… – еще усерднее принялся натужно веселиться Миша. – Я бэдный чэловэк, я работаю, у мэна сэмья. Слушай, зачэм журналыст… Я нэ знаю ничаго…

– Кого украли? – Жестко напомнила я свой вопрос. Надо отдать должное Женьке, она честно отыгрывала свою роль, возясь с телефоном.

– Кого украли, зачэм украли, – Миша так разволновался и размахался руками, что казалось еще секунда и он просто рассыплется. Болтаясь весь как на шарнирах, он вдруг, стоило Женьке сказать в трубку – «Алло», замер, пару раз хлопнул глазами и сообщил:

– Я его даже нэ знаю…

– Фамилия. Имя. Отчество!

– Слушай…

Я посмотрела на Женьку, Миша спохватился.

– Слушай. Витя его зовут, вродэ…

– Женя, давай группу.

– Да, да, Витя, точно. Но больше…

– Алло, привет Саш, – вдруг громко затараторила Женька, как если бы ей приходилось докрикиваться до собеседника сквозь шум и треск отвратительной связи. От неожиданности даже я сбилась с мысли и замолчала. – Да-да, я, – продолжала громогласно солировать Женька. – Привет, привет. Слушай, у меня к тебе просьба есть. Да… тут такое, ты закачаешься. У тебя свободные группы есть? Ну-ну, а у меня сенсация есть. Угадай с трех раз, где хранят фрукты, которые ты потом покупаешь на рынке…

– Топоров! – Завопил Миша. – Топоров его фамилия, я вспомныл. Дмытырыевич Витя. Нэ надо тэлыфон, а-а!..

– Жень, – Я махнула ей рукой.

– Подожди, Саш, – Женька убрала телефон от уха и выжидательно посмотрела на Мишу, тот был бледен, на сколько позволяла смуглая, загорелая кожа, точнее он пошел блеклыми пятнами и затрясся.

– Топоров его фамылыя. Грузчыком он здэс, на складэ, – Миша махнул рукой вдоль дороги. – Мылыцыя ходыла, все уже выяснылы. Спросыти у ных. Я малынкый человэк, у мэна сэмья, нэ надо группа…

Женька коротко простилась с виртуальной Сашкой и спрятала телефон. Я строго посмотрела на Мишу. Он был жалок, весь его вид говорил сколь бесчеловечно с ним обошлись и только самое бессовестное и жестокое существо могло бы позволить себе еще хоть малейшую выходку над этим пятнистым, трясущимся, едва не плачущим, толстоносым несчастьем. Не думаю, что я способна быть очень жестокой, но на жаре я превращаюсь в уголь, мои внутренности кипят, я яичница глазунья с двумя коричневыми желтками на курносой клокочущей голове. Ничего я не знаю и не хочу. Программа минимум не закончена, а без нее не будет спасительной тени и тишины квартирного уюта. Для завершения программы мне нужен Миша. Все.

– Чьи это ворота? – Я показала на зеленую громаду. Миша было задумался над уровнем секретности требуемой информации, я сразу выложила необходимый план действий:

– Надо попасть на территорию и обсудить кое-что с начальством. Пошли.

Я уже совершенно ничего не соображала и не сразу поняла, почему мы легко оказались на территории. За весь день первое везение. Миша оказался одним из арендаторов именно этих складов. Когда усилием воли я привела себя в чувство, похоже это последний всплеск сознания, рассмотрела крутящегося рядом сторожа, Миша тарахтел бесполезные факты своей биографии, Женька мялась с ноги на ногу, похоже жара уже начала донимать и ее, как же тогда я еще жива?

– Так, – выдала я, пока способна, что-либо выдавать. – Камера работает? – ткнула пальцем.

– Нэт, – переключился на меня Миша.

– Очень плохо. – Я повернулась к Женьке. – Звони Сашке.

– Э… – Осекся Миша и стал торопливо покрываться пятнами.

– Нет, давай я сама. – Я взяла у нее телефон.

– А… о… э… слушай… э… да… – Миша порхал вокруг меня как майская бабочка.

– Я архитектор-строитель. – Метнула на него испепеляющий взгляд, благо огня во мне сейчас предостаточно. – Не вижу огнетушителей. С противопожарной безопасностью у вас как?

– У мэнэ?

– У тэбэ. – Щелкнула я зубами, в это время ответила Сашка. – Сань, нужна твоя помощь.

– Какой помощь? – Подпрыгнул Миша.

– Огнетушитель, – напомнила я.

– Огнетушитель? – не поняла Сашка. – Вы что там, совсем сдурели. Что происходит? Женька несла какую-то ахинею. Что происходит? С вами все в порядке?

– Ты звонила Сашке? – я вытаращила глаза на Женьку.

– Он звоныл, – ябедническим голосом взвизгнул Миша.

– Случайно набрала, – Женька смутилась. – А что оставалось делать. Она там не сильно испугалась?

– Он жаловался на наш холодылник, – продолжал снабжать меня информацией Миша, вдруг решивший, что я полная идиотка и не помню разговора состоявшегося десять минут назад, мной же инициированного.

– Огнетушитель, – окрысилась я. – И план эвакуации.

– Какой план? – нервно вскрикнула Сашка. – Что там у вас происходит? Вы где? Про какую группу говорила Женька? Ничего не понимаю.

– Про мобильную группу.

– Ой, – хихикнула Женька. – Скажи ей, ха-ха, ой, не могу, что она подумала…

– Нам нужна мобильная группа для репортажа, – сказала я.

Женька поперхнулась, Миша крякнул, изогнулся, заскрипел как старая калитка и вывернув голову, взорвался на сторожа:

– Огнетушитель гдэ?!

– План эвакуации, – добавила я. – Песок, багор, гидрант и спасательные жилеты… – тут я явно перегнула и хотя никто не заметил ошибки, торопливо исправилась: – Противогазы.

Миша потух, как свечка, открыл рот, разинул глаза, надулся, так, что красноватые шары полезли наружу.

Сашка на том конце трагично смолкла.

– У нас тут небольшая ревизия, – объяснила я. – Пока думаем вызывать ли центральную или обойдемся своими силами.

– Своыми, дарагой, – взвыл Миша.

– Саш, что сразу попадет в новости? – вернулась я к основному предмету беседы. – Криминальные там сводки какие-нибудь… мне нужна бригада, которая этим занимается.

– Вась, ты сума сошла, – замогильным шепотом произнесла Сашка. – Ты сейчас на солнце стоишь? Немедленно уйди в тень…

– Нужно срочно, Саш, – оборвала я ее причитания. – И сама приезжай…

– Вась…

– Кому это нужно, в конце концов! – Мой нервный потенциал уже давно заваливался за минусовые коэффициенты. – Срочно сюда с бригадой…

– Куда сюда? И где я тебе найду рабочую…

– Где хочешь, меня это не интересует. Напоминаю, у тебя нет времени. У нас в запасе только выходные, значит репортаж надо не только сделать за это время, но и чтобы он прозвучал в эфире. Тебе ясно?! Мы ждем тебя возле твоей печки…

– Ой, девки, – вновь запричитала Сашка. – Не то вы что-то затеяли. Звездин говорит…

– Или ты здесь, – прошипела я сквозь зубы. – Или…

– Ну, Вась! – По-моему она уже чуть не плавала. Но мне это было все равно. Хочет чтобы я была мягкой и добродушной, пусть выключит солнце. Я просто отключила телефон. Надо было видеть творившуюся… нет, точнее будет сказать: замершую вокруг меня картину. Что сторож, мнущийся с ноги на ногу с зажатым в руках старым, ржавым огнетушителем, что Миша, забывший захлопнуть пасть.

Даже Женька выпала из числа моих напарниц, заняв место в рядах удивленных. Никто ничего не понимал, все, по-своему были в ужасе, все молчали и ждали новых сюрпризов.

– Пошли, – распорядилась я, глядя на Женьку, повернула голову к Мише. – проверьте огнетушитель и никуда не уходите. Сегодня вы еще понадобитесь, мы пойдем встречать группу.

– Зачэм группу… – вяло, неуверенно завыл повелитель мертвых бананов и главный виновник испорченных выходных. – Давай поговорым, договорым…

– Так, – добавила я на прощание, адресуясь к Женьке. – Вы видели, присутствовала и попытка дать взятку.

– Э, нэт, зачэм, да… – Миша запрыгал вокруг.

– Все на лицо, – подытожила я. – И давление оказывается, все, как обычно…

И мы ушли, оставив отдувающегося, растерянного Мишу в терзающих лапах сомнений. Не скажу, что на душе, и уж точно в теле, стало легче, но сам процесс отмщения оставил отпечаток сделанного, важного дела. Женька еле дождалась, чтобы мы отошли от ворот, оставшись наедине.

– Васька, я ничего не поняла, – принялась атаковать мои уши. – Что мы сделали, зачем огнетушитель, ты что, серьезно про группу, что сказала Сашка?..

Ее вопросы сыпались градом, молотя по вискам тяжеленными молотками. Но у меня не было сил не только говорить или думать, я шла уже на автопилоте. Женька все тарахтела, катаясь уже внутри моего черепа свинцовым шаром. Задушить ее тоже не было сил. Мы шли, и я даже не знала куда. Конечно же я не питала иллюзий по поводу Сашки. Она сейчас свяжется со Звездиным, он ей что-нибудь скажет, она поймет и на этом все. Так что, я сразу выкинула из головы даже возможность развития событий по придуманному мной плану. Как и уже много лет на работе в «ГИПРОМЕТе», я просто сделала свою работу и меня мало интересует будет ли принят созданный проект или нет. Моя работа закончена, и я еду домой.

И почему всегда так получается. Именно когда планов не строишь, они наваливаются самыми грандиозными, непобедимыми валунами. Если сама планируешь что-то, то реальность потом оказывается едва ли не маленьким, повседневным событием, как бы не возводила ты ее в своей голове заранее. Но вот стоит отвлечься, привыкнуть к размеренности, расслабиться… вот тут-то и поджидают катаклизмы.

К тому моменту, как я оказалась в Сашкиной квартире, сил уже не было даже двигаться. И даже встретившие меня мальчишки поняли, до какого состояния докатилась мама-тетя Василиса. Они и накормили и готовы были пожертвовать телевизором с захватившей обоих игрой, но тут уж я, со своей стороны проявила благородство и решительно отказалась. Хотелось потискать ставшего уже таким большим Даню, но (и тут уже было место истинному благородству, хотя этого он конечно не оценил и не понял) я отпустила ребят обратно в объятия виртуальной потехи. И как у меня получился такой здоровский мальчишка? Может мне его в живот кто-то подбросил? Нет, то есть можно конечно сказать и так, но… Он высокий, стройный и ведь у него красивое, по-настоящему художественно чистое и даже благородное личико. Он умный, не напускно, а где-то очень по-настоящему, где-то внутри очень деловитый.