Я тебе нужен, ты мне нужна

На втором этаже возле одной из квартир на табуретке сидела тётка с планшетом, водила по экрану пальцем – играла – и курила. Прямо в подъезде. Услышав их шаги по лестнице, она медленно подняла голову и поздоровалась.

– Здрасьте, – дружелюбно откликнулась Рита.

Лина тоже кивнула, хотя так и тянуло промолчать, сделать вид, что не заметила и побыстрее пройти мимо. Уж слишком веяло от этой соседки до невозможности знакомым, до отчаяния надоевшим – типичной атмосферой родной квартиры и родительской пьяной компании.

Дверь в Ритину квартиру тоже выглядела под стать остальным – крашеная, чуть потёртая. Лина даже напряглась, ожидая и за ней обнаружить привычное для себя убожество. Меньше всего ей хотелось попасть из одной помойки в другую.

Хотя по Рите не скажешь, что она из такой же сомнительной семейки. Но Лина и сама старалась выглядеть вполне прилично, по ней тоже не сказать, что у неё родители – жалкие алкаши, а квартира – тот ещё трешёвый клоповник. И парень у Риты очень даже, кажется, при деньгах и точно с собственной машиной. Повезло. А вот ей – нет. И с парнем тоже. А Шелест… Неужели так и не оставит в покое?

В горле возник твёрдый комок. От разочарования, от обиды. Захотелось усесться прямо на месте да так с него больше и не сдвинуться. Да пошло всё к чёрту! Но Рита надавила на ручку, легко распахнула стрёмную дверь. Та оказалась даже не запертой, и за ней пряталась другая – современная добротная металлическая.

– А эта тогда зачем? – не удержавшись, спросила Лина, ткнула пальцами в крашенное деревянное полотно.

– Специально оставили, – пояснила Рита, отпирая замок. – Чтобы атмосфера времени сохранилась. Прикольно же.

Скорее, бессмысленно и глупо.

– Проходи.

Конечно, внутри никакой помойки не было. Не сказать, что шикарно или богато, но очень даже. Часть прихожей отделена под гардеробную раздвижными дверями, две из которых зеркальные, и больше никакой лишней мебели, только обувница с мягким сиденьем поверху, и уж тем более никаких разбросанных или бессмысленно сваленных вещей. А дальше – длинный коридор. Чисто, но не вылизано всё до блеска, уютно, ни лишнего шума, ни пьяных воплей. Лине о таком только мечтать.

Рита сама повесила её куртку на один из крючков, выдала тапочки, а потом поинтересовалась:

– Куда пойдём? Ко мне в комнату? Или на кухню? – сделала короткую паузу, посмотрела вопросительно: – Есть хочешь?

Лина хотела, даже очень. Дома поужинать не удалось, а полученные с обеда калории давно уже усвоились и потратились. В животе было абсолютно пусто, но по-прежнему не хотелось выглядеть убогой бродяжкой, бедной родственницей, подобранным на улице голодным котёнком. У неё тоже есть гордость.

– Я…

И опять Рита не дала ей договорить, словно мысли прочитала, заявила невозмутимо:

– Ну, в любом случае, пойдём чаю выпьем. Ага?

Вот как у неё так получалось? Неужели действительно многое понимала с полуслова и полувзгляда и умела легко находить слова, на которые трудно ответить отказом? Была настолько проницательной и слишком хорошо разбиралась в людях?

Самому быть таким выгодно, полезно и удобно – Лина по себе знала – а вот иметь дело с подобным человеком в какой-то мере даже опасно. Но, конечно, только в том случае, ели у того есть тайные намерения, камень за пазухой, нож за спиной. А Рита… Хотелось бы надеяться, что она искренна.

Но они только с места сдвинуться успели, когда одна из дверей приоткрылась и в образовавшийся проём выглянула женщина – обычная женщина, наверняка Ритина мама – ещё даже не успев толком развернуться, недоумённо отметила:

– Что-то ты рано сегодня.

Потом заметила нежданную гостью и, скорее всего, захотела узнать, кто она, но спросить не успела, потому что Рита и её опередила:

– Мам, это моя однокурсница. Лина. Мы замёрзли и решили чаю попить.

– Конечно, – легко откликнулась её мама, улыбнулась, кивнула. – Добрый вечер.

– Здрасьте, – отозвалась Лина.

– Так ты же вроде с Севой уходила, – вспомнила Ритина мама. – А он где?

– Домой уехал, – невозмутимо доложила Рита, выдала: – С чаем он не очень хорошо сочетается.

Её мама всплеснула руками.

– Ну и болтушка ты! Смотри, найдёт твой Севочка менее ехидную и самоуверенную.

Рита в ответ только фыркнула – наверняка хотела сказать «Никуда он не денется» – но тут же улыбнулась тепло и нежно. Не для мамы. Просто подумала о своём «Севочке».

Хорошо, когда вот так всё легко и просто, когда тебя окружают нормальные люди. Хотя Ритиного отца Лина ещё не видела, но уже уверена, что он тоже такой же – как её мама, как её парень. А вовсе не такой, как тот, что остался в родной квартире, вдрызг пьяный и мало что соображающий, небритый, неряшливый, с крошками и остатками еды на подбородке и губах и мутным осоловелым взглядом.

Они как раз поравнялись с дверью, видимо, родительской комнаты, когда Рита остановилась, махнула рукой, показывая и объясняя:

– Ванная там, туалет там. Кухня дальше. А я сейчас.

Лина кивнула, скрылась за туалетной дверью, а Рита направилась к родителям, скорее всего, ставить их перед фактом, что гостья пришла не только чаи гонять, но и переночевать. Но в конце концов они всё-таки добрались до кухни. Точнее до кухни, совмещённой с гостиной.

Когда-то разделявшую их часть стены разобрали, и получилось одна большая комната, изгибавшаяся буквой «г». В одном конце – кухня с плитой, раковиной, шкафами и холодильником. Между двух окон – прямоугольный вытянутый столик, максимум на четверых. Дальше – тумба с телевизором, который можно развернуть и в одну и в другую сторону. А в противоположном конце, за углом – большой диван, и перед ним пара кофейных столиков.

Пока грелась вода в чайнике, Рита залезла в холодильник, порезала ломтиками сыр и колбасу, огурцы с помидорами, достала из хлебницы батон, выложила всё на стол, заявив:

– Что-то я проголодалась. Бутеры будешь? Могу ещё масло достать и майонез.

И ведь почти не заподозришь, что она сделала всё это не только для того, чтобы всё-таки накормить Лину. Пока на столе было пусто, она бы опять легко заверила, что совсем не хочет есть, а сейчас – не только видя съестное, но и чувствуя аппетитные запахи – уже не получилось бы отказаться. Рот наполнился слюной.

А Рита всё-таки достала майонез, открутив крышку, выдавила немножко на хлеб, размазала ножом, положила сыр и колбасу, а сверху ещё и пару тонких огуречных овальчиков, откусила кусочек и так, с бутербродом в руке, отправилась разливать по чашкам чай.

– Тебе горячий или не очень? Холодной воды добавить?

– Не очень, – сообщила Лина, а когда Рита поставила перед ней большую чашку, заглянула ей в лицо и спросила:

– Почему ты так делаешь?

Та озадаченно наморщила лоб.

– Как?

– Не прошла мимо, как остальные, позвала к себе.

Кажется, Рита растерялась. Или притворилась, чтобы показаться благородной и бескорыстной. Хотя… вряд ли.

– Ну-у, не знаю, – протянула недоумённо, отправляясь за второй чашкой с чаем. – Наверное, потому что у нас так принято. Издержки воспитания, – заключила она иронично, а потом призналась: – Вообще-то я тоже не часто вмешиваюсь, но тут… – пожала плечами, – может, из-за того, что я тебя знаю. И ситуация такая… неприятная.

Лина вскинула голову, пристально заглянула ей в глаза.

– С тобой тоже… случалось?

Рита задумалась на несколько секунд, потом опять пожала плечами.

– Да вроде нет. Я, наверное, просто испугалась, что плохо закончится. А дальше как-то само получилось. Ну а потом, я же не одна была, с Севой. – Улыбнулась, взмахнула бутербродом, заявила с театральным воодушевлением и решительностью: – А втроём с одним мы всяко справились бы.

Всё-то у неё легко. Наверное, никогда в серьёзные переделки не попадала. Значит, всё-таки бывает у кого по жизни гладко, удачливо, хорошо, никаких особых проблем. Интересно, как судьба это распределяет? И почему у неё не получается по-справедливому, по-честному? Чтобы в равных пропорциях беды и радости, счастье и разочарование, взлёты и падения.

Лина бы тоже не отказалась от подобной устроенности и беспечности. Сначала мысленно добавила «Хоть ненадолго», а потом сама себе возразила «Лучше навсегда». И не обязательно, чтобы без усилий, словно выигрыш в лотерею. Судьба может даже не помогать, лишь бы не мешала. А так – Лина сама справится. Она себе слово дала, а такие обещания она всегда выполняет.

Решила же, ещё в школе, что будет учиться нормально, хорошо сдаст ЕГЭ, поступит в нормальный вуз на нормальную перспективную специальность. Конечно, на бюджет, просто потому что других вариантов для неё даже нет. И у неё всё получилось. И дальше должно получится, она постарается. Даже не так – она добьётся. Обязательно.

Как там полагается, чтобы непременно воплотилось в реальность. Никакого будущего времени, только в настоящем и в первом лице: «Я – успешная, благополучная, устроенная, обеспеченная. Мне не приходится сбегать из с дома и искать, где переночевать. Не приходится только наблюдать, как это – нормально жить. У меня всё просто великолепно. Я имею всё, что хочу. И живу, как мечтаю».

– Ты где спать будешь? – неожиданно ворвалось в мысли. – У меня или здесь?

Рита и правда слишком много болтает. Но, наверное, беспечные, удачливые люди всегда такие. Им не приходится скрывать, прятаться, вести себя осторожно, постоянно прислушиваться, чтобы оставаться начеку. И если оказаться с ней ещё и ночью в одной комнате, она наверняка и сама сразу не заснёт, и Лине не даст спать. Будет и дальше расспрашивать, пока не насытить своё любопытство, пока не выяснит, что же там всё-таки случилось у Лины с Шелестом. Заметно же, что ей хочется знать. А Лине хочется ни о чём не рассказывать.

– Если можно, здесь.

– Да конечно, – легко согласилась Рита. – Пойду тогда у мамы бельё постельное попрошу. И одеяло. Пока они спать не легли. А то им рано на работу вставать.

А вот это Лина не учла – что гостиная совмещена с кухней, которая всем понадобится.

– А утром я им не помешаю?

Рита замотала головой, заверила убеждённо:

– Тут за углом они тебя и не заметят. Скорее, уж они тебе помешают, когда завтракать будут. Но обычно они сильно не шумят. Если крепко спишь, можешь и не услышать. И посуду я тогда сейчас помою, чтобы утром не гремели.

– Я помогу, – торопливо предложила Лина.

– Да ладно тебе, – отмахнулась Рита. – Там всего несколько тарелок. Но если хочешь…

И всё-таки посуду она сама перемыла, пока Лина была в ванной. Когда та вернулась на кухню, Рита уже убирала последнюю тарелку в сушилку. Кивнула в сторону одеяла и стопки белья, лежащих на диване.

– Постелешь, как тебе удобно. А я тоже в ванную.

Перед тем, как уйти в свою комнату, она опять заглянула – Лина к тому времени уже выключила свет, но ещё не легла – и спросила:

– Устроилась?

– Угу.

– Ты когда планируешь вставать? Чтобы сразу в универ или пораньше?

Наверное, подумала, что Лина с утра перед учёбой захочет забежать домой, но она не собиралась. Всё равно же сумку с собой прихватила, а не оставила. У неё ведь и не получилось никуда пройти, кроме туалета, а бросить в прихожей… Ага. Потом чего-нибудь не досчитаешься с такими гостями.

– Сразу.

– Ясно. Спокойной ночи.

– Спокойной.

Наконец-то Рита удалилась, скрылась в своей комнате, но Лина и тогда не легла, только накинула одеяло на плечи. Не потому что было холодно, ничуть, просто так уютней. А спать пока не слишком хотелось. Хотя ей не первый раз приходилось ночевать в чужом доме – спасибо папе и маме – и она почти уже не смущалась, пользуясь чужим гостеприимством.

Глава 4

Лина

С Шелестом похоже вышло, но если бы Лина знала, что всё так повернётся, не стала бы с ним связываться. А тогда…тогда он показался ей вполне безобидным и предсказуемым, пресыщенным и избалованным жизнью, и потому расслабленным и ленивым, особо не утруждающим себя и не тратящим лишних усилий. Слишком привыкшим не добиваться, а покупать. Да ещё и безгранично самовлюблённым.

Такие обычно слишком заняты самолюбованием и неагрессивны. Вот Лина и поддалась влиянию момента, воспользовалась получившимся раскладом, который представлялся безопасным и вполне приемлемым. Не было у неё заранее разработанных планов. Только отчаяние.

Какие там расчёты, если элементарно не знаешь, где провести ночь? И в клуб Лина попала чисто случайно. Именно в этот. Как будто можно в её ситуации специально думать о клубах.

Но они ведь до утра работают, да? Заснуть там, конечно, не получится, но хотя бы пересидеть в тепле. А к пяти утра родители с компашкой точно отключатся, и можно будет вернуться.

В тот день вообще всё как-то скверно складывалось. Лина сидела дома, не одна, с мамой. Та готовила ужин, и ведь нормально было – до того самого момента, пока отец не явился. Уже поддатый. С компанией «коллег» по работе. И сразу всё пошло через зад, а мать словно подменили.

Она, вместо того, чтобы вытолкать этих ушлёпков из квартиры – и отца заодно с ними – расцвела приторной гостеприимной улыбкой, наблюдая как тот выгружает из пакета бутылки и кое-какие продукты, и принялась суетливо накрывать на стол.

Ради чего? Зачем свиньям, чтобы было, как полагается? Они спокойно могут жрать и из корыта. Да хоть из помойного ведра. Всё равно через какое-то время стол окажется заляпан и замызган, а посуда, вполне вероятно, полетит на пол. А то и в чью-то рожу.

Мать ещё и Лину за стол звала, типа поужинать в приятной компании. Хотя и не слишком настаивала, привыкла уже, что дочь сразу пряталась у себя в комнате или совсем уходила, но нашёлся один урод, принялся возмущаться и капать родителям на мозги – почему дочь их не уважает, так относится, брезгует? Отец проникся и тоже подключился. А потом и мама, но она просто уговаривала, типа «Доченька, тебе трудно что ли?»

Нет, не трудно. Ей противно. Мерзко. Есть, конечно, хотелось, но она лучше умрёт с голоду, чем с… ними, такими. И чтобы поскорей избавиться от ора и ненужных препирательств, Лина привычно направилась к выходу. Потому что сейчас даже в комнате прятаться бесполезно, хотя та запирается. Всё равно начнут ломиться, стучать и вопить под дверью.

Но отец – вот чего ему надо? – перехватил по дороге. Вцепился в руку, потянул к столу, попытался усадить силой. И тот урод тоже лапами потянулся, и вот этого Лина уже не выдержала. Пнула его, не жалея, кое-как вырвалась – рукав у блузки едва не порвался – вылетела в прихожую, схватила куртку и кроссовки, рывком распахнула двери.

Несколько лестничных пролётов она так и промчалась – босиком, точнее, в одних колготках, и только потом остановилась, убедившись, что никто не бросился вдогонку. А впрочем она уверена была, что не бросятся. Куда ж они, от своих драгоценных бутылок?

Лина уселась на краешек ступеньки, наконец-то обулась. Хорошо, переодеться уже успела, а не сбежала прямо в домашней одежде. Тогда бы точно в подъезде пришлось отсиживаться, а так в целом нормально. Даже для клуба сойдёт.

Неподходящее в её ситуации место? А плевать. Ей терять нечего. Ей уже настолько тошно, что хочется забить на всё и назло ему – или скорее вопреки – вот так просто взять и оторваться. Тем более в тот день вход для девушек был бесплатный, да ещё и каждой обещался в подарок один коктейльчик.

Но Лина действительно даже не задумывалась ни о каком клубе, случайно возле него оказалась. Просто шла и шла, не выбирая дороги, а если и смотрела по сторонам, то мало что замечала, что-то выхватывала взглядом и тут же об этом забывала. У неё как всегда мысли были заняты только одним, почему именно с ней так, и куда ей идти, что делать. А тут просто громкая музыка вырвалась из-за открывшейся двери, вот Лина неосознанно и вскинула голову, и взгляд сразу упёрся в вывеску – в стилизованное изображение волчьей, то есть, скорее всего, собачьей морды и короткое название «Хаски», странное для клуба.

Правда ей-то откуда знать как их правильно называют? Может, и такое вполне нормально. А главное, Лина его уже слышала, в университете, и звучало оно обычно в сочетании с фамилией владельца: «Хаски» – Шелест.

Да, в отличие от Риты Лина об этом прекрасно знала: Марк Шелест, «золотой мальчик», владелец крутого ночного клуба, учится на их факультете. И как он выглядит тоже знала. Потому что девчонки вечно начинали по-идиотски шушукаться и завлекательно лыбиться при его появлении, даже если он их в упор не видел. Как такое за три года учёбы можно не заметить?

И пока пялилась на вывеску, опять вернулись мысли: почему так несправедливо? Почему кому-то всё, кому-то почти ничего? Почему кто-то в двадцать с небольшим владеет клубом, пусть и с глупым названием, а кто-то в него даже зайти не может?

Хотя… отчего это она не может зайти? Не имеет права? Потому что жалкая нищебродка?

Не жалкая. Не нищебродка. И ещё как имеет. И танцевать она тоже будет. Да. Назло – всему и всем.

Плохо только, что бесплатный коктейль не на выбор, а определённый. Лина терпеть не могла алкоголь. Но ведь это Пина Колада, а не дешёвое пойло, и то, что там есть градус совсем не чувствовалось.

Лина не стала, как остальные, медленно и лениво потягивать коктейль через трубочку, выпила почти залпом, слизнула с губ остатки, на автомате осмотрелась по сторонам. Тогда и наткнулась взглядом на Шелеста.

Он сидел на барном стуле, держал в руках высокий стакан, визуально не определить с чем, она же не специалист по напиткам. Да и какая разница? И вроде ничего особенного, не один он так сидел, но именно по его внешнему виду – может, по позе, может, по выражению лица, может, по взгляду или ещё по чему, не имеющему точной привязки, необъяснимому словами, но вполне очевидному – легко угадывалось, что он здесь хозяин. И сейчас он тоже смотрел на Лину с изучающим интересом, и в уголках его рта пряталась улыбка, слишком неоднозначная, непонятно чего выражающая.

Лина сжала губы, фыркнула себе под нос. Наверное, по её виду сразу понятно, кто она такая. Да и плевать. Точнее, не то чтобы плевать, просто она не собирается себя стесняться, потому что… потому что ничуть не хуже любого здесь находящегося. Даже… его. И пусть этот мажорчик не думает, что она, как остальные, начнёт сейчас млеть, оттого что на неё обратили внимание, по-идиотски лыбиться в ответ, строить глазки, завлекательно теребить прядку.

Наоборот, она отвернётся и пойдёт танцевать. Да, танцевать. Вот так, прямо под его взглядом. И пусть сколько угодно оценивающе пялится, что-то там представляет себе и усмехается.

И она действительно двинулась в сторону танцпола. А то, что все здесь либо парочками, либо в компании, и только она одна – ну и пусть. Ещё даже и лучше, никто не мешает.

Лина не стала лезть в самую гущу танцующих. Остановилась, застыла, даже глаза прикрыла, чтобы ничего не видеть, а воспринимать только музыку, чтобы почувствовать ритм и следовать за ним.

Главное, поймать волну, а дальше всё само получается, естественно и расслабленно. Даже думать не надо, как двигаться, тело уже знает. И вот уже всё лишнее исчезает, ты будто переносишься в особый мир, совсем не похожий на тот, в котором всегда обитаешь. И тогда тебе действительно по-настоящему плевать на бедность, на неустроенность, на убожество жизни, на родителей, которых не выбирают, на ненавистный дом, в котором не чувствуешь себя комфортно и надёжно.

Сейчас ничего этого нет. Только она и музыка. Только танец.

Но в какой-то момент Лина опять краем глаза зацепила Шелеста. А ведь вполне получалось вообще никого вокруг не замечать, а тут почему-то среагировала, наверное, потому что взгляды встретились.

Он всё также сидел, всё так же наблюдал, всё с тем же интересом. Понял, что Лина его увидела, улыбнулся.

Да что тут отрицать? У него потрясающая улыбка. Всегда была. Лина ещё в университете на это внимание обратила. Но обычно его улыбка предназначалась не кому-то конкретному, а сразу всем. И не только людям, но и миру. Такая широкая и щедрая. Не выражение счастья или радости, а подарок тем, кто случайно оказался рядом.

Но сейчас – именно в данный момент – Шелест улыбался ей. Точно, определённо и только ей. Лине.

А она и сейчас не стала улыбаться ему в ответ. Да очень надо! Опять повернулась к нему спиной. Но через какое-то время танцевать просто надоело – больше не получалось настолько отрешённо, да и в горле пересохло. И почему-то в голове навязчиво вертелась мысль – чем сейчас занимается Шелест? По-прежнему пялится?

Она остановилась, не глядя на него прошла к стойке, устроилась на соседнем стуле, старательно подавляя желание осторожно скосить глаза и сквозь пряди посмотреть, как он реагирует и что делает. Вовремя появившийся бармен спросил:

– Будете что-то?

Да Лина понятия не имела, что здесь есть, и названия коктейлей только смутно припоминала. Ей просто хотелось пить. Можно колу, можно сок, можно даже простую воду. Тем более, её бы она точно финансово потянула. Но на свой страх и риск Лина произнесла с самым невозмутимым видом:

– Ещё Пина Коладу.

И при этом мысленно прикидывала, а сколько это стоит. У неё было с собой немного денег, но жалко их тратить на подобную ерунду. Да и хватит ли?

– За счёт заведения, – прилетело со стороны.

Бармен кивнул, но она развернулась, независимо глянула на Шелеста и спокойно возразила:

– Не надо. Я в состоянии сама за себя заплатить.

– Я понимаю, – заверил тот. – Но мне будет приятно тебя угостить.

– За счёт заведения? – процитировала Лина с иронией, а Шелест усмехнулся и уточнил:

– А это всё равно, что за мой.

– Хочешь сказать, это твой клуб? – недоверчиво предположила она, хотя прекрасно знала, что так и есть. Просто посчитала, не обязательно об этом рассказывать.

– Не веришь? – в свою очередь спросил Шелест, а Лина помолчала несколько секунд, разглядывая его почти в упор, потом призналась:

– Верю.

Бармен поставил перед ней заказанную Пина Коладу, Лина взяла бокал, но на этот раз не стала торопиться, как полагалось, обхватила губами соломинку, втянула через неё напиток.

– Первый раз здесь? – опять заговорил Шелест.

– А ты прямо всех, кто здесь бывал, помнишь и знаешь?

– Не всех, конечно. Но некоторых трудно не запомнить. Даже с одного раза. Тебя бы я точно не забыл.

Лина наклонила голову, удивлённо приподняла брови.

– Я какая-то не такая?

– Как сказать, – придвинувшись поближе, негромко выдохнул Шелест, почти прошептал.

На короткое мгновение Лине стало не по себе – в сознании шевельнулось опасение, что он прекрасно представляет, кто она такая и как живёт. Они ведь учатся на одном факультете, разница всего два года. Но она быстро справилась с сомнениями.

Да ну, не может он ничего знать. Шелест на таких, как она, и внимания обычно не обращает. Не снисходит. Он же в собственном представлении небожитель, ему без разницы, кто там возится внизу, у его ног. Это сейчас просто удачно сложилось, Лина случайно попала ему на глаза, и он… он наверняка всего-навсего посчитал, что она лёгкая добыча и решил снять её на ночь.

Вот настоящая причина вкрадчивого шёпота, бархатного голоса и многозначительных интонаций.

Глава 5

Лина

Следующие слова Шелеста практически подтвердили её догадки.

– А почему ты одна?

Лина поставила на стойку опустевший бокал.

– А разве в твой клуб запрещается приходить одной?

– Нет. Наоборот, приветствуется, – улыбнулся Шелест, сделал знак бармену, чтобы повторил, и опять обратился к Лине. – И всё-таки? Не с кем?

– В принципе… да, – подтвердила она, – так и есть. – Вздохнула, пожала плечами. – Никак не могу найти никого достойного.

Шелест кивнул.

– Согласен. Реальная проблема.

– Так ты тоже здесь один? – Лина подхватила следующий бокал.

Эта Пина Колада и правда вкусная и почти как безалкогольная, просто помогает чуть-чуть расслабиться.

– И не только здесь, – признался Шелест. – Но, кажется, не именно сейчас.

Такие милые и лёгкие, не имеющие особого смысла, но в то же время настолько многозначительные беседы можно вести бесконечно. В целом – пустая трата времени, но весьма приятная. Потому что интересно разгадывать скрытые намёки, чувствовать удовлетворённость, от того что предугадала следующие реплики и сама удачно ответила, выслушивать комплементы. Ну и голос у Шелеста тоже приятный. Да и сам он, симпатичный, ухоженный, самоуверенный.

Но даже подобное постепенно утомляет, ведь у Лины по-прежнему в перспективе всё та же неустроенность и неопределённость. А слова – всего лишь слова. Они не изменят то, что они из разных миров, не поменяют местами и не соединят. По крайней мере надолго.

Или всё возможно?

Лина развернулась на стуле.

– Спасибо за коктейль. Но мне, пожалуй, пора.

Похоже, Шелест не ожидал подобного. Думал она будет сидеть тут вечно, млеть от его взгляда, улыбки и голоса? И накачивать её Пина Коладой, чтобы оказалась сговорчивее. В недоумении свёл брови.