Теорема страсти

– Андрей Александрович, этот подъезд или следующий? – тихий голос водителя вырвал Андрея из воспоминаний.

– Этот, припаркуйся вон там, – он указал рукой и вышел из автомобиля.

Задрав голову наверх, он посмотрел на давно забытый балкон на третьем этаже. Сейчас он утопал в цветах: анютины глазки сиреневого и малинового цвета. Андрей совершенно не разбирался в садовых цветах, но эти откуда-то знал.

Из подъезда как раз вышла женщина, и он поспешил, чтобы пройти, ведь ключа от домофона у него не было.

Когда он поднялся на третий этаж, руки заметно дрожали, а сердце билось, словно у подстреленной птицы. Жутковатый холод перехватил дыхание, только он нажал на звонок и послышались шаги.

Виктория открыла дверь резко, нараспашку и замерла с открытым от удивления ртом.

– Привет, – каким-то не своим голосом произнес Андрей.

Она молчала, только взгляд стал ожидающим.

– Прими мои соболезнования. Я узнал, что ты потеряла отца и мать.

Виктория еле заметно кивнула:

– Спасибо. Это все? – она подняла подбородок, и ее холодные глаза моментально создали между ними барьер.

Андрей не знал, что говорить, он застрял в пространстве и, с жадностью рассматривая ее лицо, скользил взглядом по точенным скулам, губам, длиной шее. Не контролируя себя, он сделал шаг вперед и, как шесть лет назад, провалился в бездну ее васильковых глаз. Он уже был готов наплевать на все, лишь бы снова прижать ее к себе, вдохнуть аромат волос, дотронуться до лица, ощутить гладкость ее кожи кончиками пальцев, провести по губам, а еще лучше наклониться и поцеловать.

– Мама! – детский голос вернул Андрея в горькую действительность.

– Иди в комнату, я сейчас приду.

Но мальчишка не шевелился и с интересом наблюдал за гостем.

– Никита, я попросила тебя уйти в комнату.

Мальчику было года четыре, может, пять: серые большие любопытные глазища, русый короткий ежик волос с непослушным вихром на виске, который он уже второй раз безуспешно пытался пригладить. Когда Андрей был маленьким, он делал то же самое со своим вихром, правда, тот с годами полностью исчез.

Мужчина медленно поднял глаза на Викторию и почти шепотом спросил:

– Это мой сын?

– Нет! – резко и грубо ответила Виктория и полезла в сумочку, которая висела на вешалке.

Достав паспорт, она протянула его Андрею:

– Вот. Дата рождения: 24 августа 2015 год. Если ты помнишь, мы с тобой расстались в 2013 в декабре, на следующий день после моего дня рождения.

Андрей рассеянно кивнул и уставился на детское фото в паспорте. Мальчик был просто один в один как он на детских фотографиях, но дата говорила о том, что он действительно не его сын.

Виктория вернула паспорт в сумочку и попросила:

– Уходи.

– Может, тебе нужна моя помощь?

– Нет. Все, что мог, ты для меня уже сделал, – тихо ответила она.

Никита хмурился, продолжая внимательно наблюдать за мамой и гостем, но ближе не подходил.

Андрей еще раз посмотрел на мальчика. Интуиция кричала ему, что это его сын, но холодные глаза его матери намекали, что ему пора уйти. Только когда Виктория подошла к двери и открыла ее нараспашку, он понял, что ему действительно лучше покинуть эту квартиру. Пищи для размышлений было слишком много, именно этим он и решил заняться.

Он переступил порог, как резко остановился и спросил:

– Ты пока в Москве?

– Да.

– Хорошо, – ответил он уже скорей себе и побежал по ступенькам вниз.

Страсть всегда побеждает

2013 год

К первому свиданию с Викторией Андрей готовился основательно. Заказал бежевые розы. Думал, что девятнадцать штук будет достаточно, но к обеду, когда водитель сообщил, что их доставили, и Андрей спустился на подземную парковку посмотреть, оказалось, что в таком количестве их мало. Он попросил водителя съездить в цветочный магазин и докупить еще двадцать.

С работы он ушел за три часа до свидания, принял душ, долго выбирал рубашку и запонки к ней, потом никак не мог определиться с парфюмом, так как не знал вкусы Виктории. Кисловатый? Или тяжелый мужской с нотками табака? В конце концов выбрал нейтральный с ароматом свежести.

Вика попросила не заезжать за ней, а встретиться в ресторане, видимо, боялась, что кто-то увидит их вместе, так что Андрей добрался сам за полчаса до назначенного времени.

Когда он увидел Викторию, то понял, что она тоже готовилась: офисный строгий костюм сменила на светлое платье до колен, романтическое и нежное с кружевным стоячим воротничком. Ее губы блестели полупрозрачным блеском, тушь чуть тронула ресницы, а на руках красовался безупречный маникюр пудрового цвета.

Андрей пошел ей навстречу и усадил на стул. Его сердце выпрыгивало из груди от волнения, а в душе разгорался ураган невиданных ранее чувств. Если еще в обед он пытался себя критиковать, называя болваном и идиотом, то сейчас вмиг забыл об этом, наслаждаясь обществом девушки, от которой сходил с ума. Ну и пусть ему за сорок и за плечами огромный опыт с женским полом, ни от одной его так не пронимало, не захватывало дыхания и не учащался пульс. А уж сколько этих женщин было – не счесть.

Вручив ей огромный букет роз, он сказал:

– Не знаю пока еще, какие твои любимые, поэтому выбрал розы.

Вика не стала откровенничать, только тихо поблагодарила его и наклонилась к цветам, чтобы втянуть в себя их аромат.

– Как ты добралась? – спросил он.

– Спасибо, Андрей Александрович, хорошо, – ответил она, рассматривая, куда можно положить цветы.

– Виктория, давай договоримся, что, когда мы не в офисе, ты называешь меня просто Андрей и на «ты», хорошо? – он подозвал официанта и попросил принести высокую вазу с водой.

От его низкого хриплого голоса по ее телу пробежала горячая волна, а щеки залило лихорадочным румянцем.

Андрей протянул ей меню, что-то рассказывал про ресторан, но она не могла сосредоточиться и, только когда он опять назвал ее по имени, подняла на него полыхающие щеки. Наверное, как сегодня, она за всю жизнь так не краснела и даже не знала, что ее организм так предательски поведет себя. Но по-другому рядом с ним не получалось.

Когда Виктория в первый раз увидела его на парковке, то не поверила своим глазам. Андрей Александрович Топазов не мелькал на страницах журналов и на экране телевизора, но она его знала по статьям в интернете и по биографии в Википедии. Он был для нее самым ярким примером, ведь из простого парня без денег и посторонней помощи он стал лидером российского ювелирного рынка, имел более двухсот ювелирных салонов в России, Европе, Южной Америке и Африке, а также год назад стал владельцем крупнейшего золотодобывающего рудника. Работать в его компании было большой мечтой Виктории, она три раза пыталась поговорить с человеком по найму сотрудников из компании «Золотой век», но тот отмахивался от нее и говорил, что они принимают на работу только специалистов с опытом. Та встреча на подземной парковке перевернула ее жизнь не только потому, что Андрей принял ее в свою компанию. В этот день Вика впервые влюбилась.

Попав в компанию «Золотой век», Виктория познакомилась с коллегой в дизайнерском отделе. Девушке было далеко за тридцать и, как потом поняла Вика, какое-то время Настя встречалась с Андреем, и он ее бросил.

– Как владелец компании он нормальный, поэтому я тут и работаю и не ушла. А хотелось, честно слово, каждый день, как видела его рожу, плюнуть на все и уйти, – призналась Настя. – Но потом меня чуть отпустило. Тем более бонусы он платит хорошие, да и заплату мне поднял, чтобы я не в обиде была. Но я все равно презираю таких мужчин: напыщен, уверен в себе, убежден, что любую бабу может купить. А потом, когда получает ее, наверняка думает, что она с ним из-за денег.

– Почему? Он очень красивый, – не сдержалась от комментария Вика.

Андрей был воплощением грез любой женщины, чем, собственно, и пользовался: высокий, хорошо сложенный, всегда стильно одетый. Он излучал уверенность, самодостаточность и безупречность. А аккуратные черты лица и добрые серые глаза делали его почти красавцем.

– Как говорит моя бабушка: с лица воду не пить. Так что его красота точно стоит на последнем месте.

– А на первом что? – спросила Виктория.

Настя возвела глаза к потолку:

– Кошелек, естественно.

Вика сразу заметила, что Андрей Александрович уделяет ей больше внимания, чем другим. Первый месяц совсем проходу не давал: вызывал к себе в кабинет и просил показать дизайнерские серьги и кольца. Только вот почему-то смотрел не на эскизы, а ей в глаза. А Вика смущалась и еле дышала. Потом начались приглашения поужинать и сходить в театр. И если бы не Настя, которая каждую минуту напоминала ей, что ему от Вики нужен только секс, девушка бы сдалась сразу же. Но кроме Насти дома ту же песню заводила мама. Та сразу заметила изменения в дочери и спросила:

– Влюбилась, что ли?

Виктория виновато кивнула.

– Ну слава Богу! Я уже думала, что с тобой что-то не так. Двадцать три года девке скоро, а она в девственницах ходит.

– Мама! – возмутилась Вика. – Папа же услышит!

– И что? Думаешь, он не знает этого? Каждый месяц меня спрашивает: ну что, моя Викуша не нашла себе еще ухажера? И я постоянно его расстраиваю и говорю: нет, она все золото в Москве решила отремонтировать. Я, кстати, в твоем возрасте уже имела трехлетнюю тебя. Так что давай вперед, не надо как царь Кащей над златом чахнуть. Иди, хотя бы познаешь секс, – она ехидно хихикала, – я пока за твоего отца замуж вышла, покувыркалась в разных постелях. Этот опыт тоже необходим, а то пойдешь под венец с каким-то импотентом, потом всю жизнь жалеть будешь.

А Вике не нужен был просто секс. Ей нужен был Андрей. Целиком и навсегда. А так как получить его навсегда вряд ли бы удалось, она решила не разбивать себе сердце и держаться от него подальше.

Мать Вики звали Амелия. Красивое имя, да и женщиной она была яркой: блондинка с пышными формами, голубыми глазами и курносым, но очень миленьким носом. Отца звали Николаем: высокий, худощавый, русые прямые волосы, синие глаза. Вика была похожа на него, только вот цвет глаз получился смешанным и необычным: голубые с яркими синими вкраплениями на радужке. С мамой у Вики были прохладные отношения. Отец и тот был мягче и ласковей с ней, мог обнять и поцеловать в висок. Воспитанием Вики в основном занимались бабушка и дедушка по материнской линии, а родители почти все время пропадали на рынке, в Турции и Китае – челночили, больше в девяностых заниматься нечем было. Жили все вместе в двухкомнатной хрущевке на Тихом Стане, а когда родители заработали на квартиру, то купили двушку чуть ближе к центру – на улице Удальцова.

По отцовской линии, Николай был родом из Владивостока, Вика не знала практически никого, только слышала про бабушку Валю и тетю Жанну, родную сестру отца. Там была какая-то сложная семейная драма, она поняла только, что Жанну любили, Николая нет и поэтому он сразу после окончания школы уехал в Москву и больше никогда в родной город не возвращался.

Девочка знала только одного дедушку и обожала его, тот постоянно сажал внучку к себе на коленки, гладил волосы, целовал щечки. Дедушка работал в ювелирной мастерской и почти все время пропадал там, но маленькая Вика всегда ждала его с работы, потому что он никогда не забывал о внучке и приносил ей гостинцев: то конфету в красивой упаковке с Красной Шапочкой, то пряники, то печенье. Потом они втроем с бабушкой садились за стол ужинать и пить чай с бубликами.

Бабушки не стало, когда Вика училась на первом курсе института, дедушка очень сильно переживал уход любимой и продержался без нее всего год.

Мать стала уделять дочери больше внимания, когда она из девочки превратилась в девушку и со стороны складывалось впечатление, что они две подруги. Она даже просила Вику не называть ее мамой при людях и постоянно советовала, на какого парня обратить внимание, а какого лучше игнорировать. Отец мог взъерошить волосы и философски протянуть: «Ох, Вику-у-уся, какая же ты у меня девка выросла!» Но все же пока она училась в школе, родители советовали ей «не спешить в отношениях с мальчиками».

– Этим сопливым парням ничего, кроме секса, от тебя не надо. Запомни это. Я сам был когда-то таким прыщавым подростком и могу тебя в этом уверить.

Когда она закончила школу и поступила в университет, родители стали намекать, что пора бы им уже познакомиться хоть с одним поклонником, но Вика отвечала, что ей не до этого, она грызет гранит науки.

И вот мать наконец-то обрадовалась, что у дочери появился парень. Но из-за черствости и равнодушия даже не спросила, кто он и чем занимается, а Вика не спешила делиться. Она решила действовать по интуиции.

И вот сейчас она сидела напротив Андрея, слушала его голос и умирала от желания. Это было дикое животное чувство, никогда ранее ею не изведанное, какое-то колоссальное физическое притяжение, химия: и в воздухе, что искрил, и в умопомрачительном запахе свежести, который исходил от Андрея, и в ее теле, что желало ласки. Когда он смотрел на нее, по шее и груди пробегал жар, а живот скручивало, но это была приятная боль. Это было возбуждение, о котором Виктория неоднократно читала, но никогда раньше не испытывала.

Андрей отвез ее на машине к дому. Прощались они у подъезда, он поблагодарил ее за прекрасный вечер и сказал:

– Я приглашаю тебя послезавтра на балет в Большой на «Евгения Онегина».

Глаза Виктории вспыхнули:

– В Большой? – переспросила она.

– Угу. Композитор…

Она перебила его:

– Петр Ильич Чайковский. Когда-то у меня была мечта исполнить партию Лариной.

– Ты занималась балетом?

Она горько улыбнулась.

– Расскажешь мне в следующий раз?

Виктория кивнула, а ее щеки снова залило лихорадочным румянцем.

Спать легла она, как только поставила цветы в вазу. Долго смотрела на них и гладила бархатные лепестки, глупо улыбаясь. Уснуть удалось только на рассвете, а с утра вскочила и побежала на работу, чтобы еще хоть разок посмотреть на него. А может, даже и поговорить удастся…

Лучше страстно любить и потерять, чем никогда не любить

Андрей вернулся домой, когда стемнело. Не успел он раздеться, на его телефон пришло сообщение, что тест готов и результат можно узнать по ссылке.

Он кликнул, прошелся глазами по черным буквам и, тяжело выдохнув, присел на диван.

Шесть лет назад он не решился на этот тест, а сейчас какого-то черта он это сделал!

Андрей чертыхнулся и, облокотившись на спинку дивана, закрыл глаза.

И что ему сейчас делать? Как жить? Опять медленно умирать пару лет? Да каких «пару»? Все пять с половиной, которые он прожил без Виктории можно смело вычеркнуть.

И этот мальчишка… Никита. Он ведь его точная копия. Неужели такое возможно? Конечно!

Андрей вскочил и вытащил из шкафа старый семейный альбом. Рассматривая свои детские фотографии, он внимательно всматривался в мальчишечье лицо, которое было один в один как у Никиты.

Резко захлопнув альбом, он набрал своего старого знакомого, который когда-то работал у него в службе безопасности:

– Данила, привет, это Топазов. Помнишь наш старый кейс с тринадцатого года?

– Балерина?

– Да. Нужна срочно вся информация о ней.

– Если я не ошибаюсь, она в Канаде? Что именно надо? Поставить прослушку? – спросил Данила.

– Пока нет. У нее есть ребенок, сын. Мне нужно знать, когда он родился, где, кто его отец, есть ли у нее муж, где она живет и чем занимается.

– Понял. Боишься, что твой малец?

Боялся ли Андрей? Он только сейчас понял, что если это его сын, то…

Он тихо выругался и, закрыв глаза, сказал:

– Пока найди эту инфу. Потом надо будет еще кое-то проверить.

Он встал с дивана, подошел к бару, достал лед из маленькой морозильной камеры, серебряными щипцами положил пять кусочков в стакан и сверху налил виски. Чуть пригубив, он понял, что не хочет пить. Не может. Потому что свою порцию, которая дается человеку на жизнь, он выпил в декабре 2013 года. Из запоя его вытащил Михаил. Первую неделю тот пил вместе с ним, а потом уже пытался остановить. Удалось не сразу. Да и как удалось? Андрея стало воротить не только от алкоголя, но и от жизни. На работу идти не хотел, есть не хотел, руки опустились сами собой и наступили полная апатия и дезориентация. Он целыми днями стеклянными глазами пялился в телевизор, никого не замечая. Когда звонили родители – Андрей не поднимал трубку, даже когда мама заподозрила что-то неладное и прилетела в Москву – она ничего не могла поделать. Сын говорил, что с ним все хорошо, и только выпытав у его лучшего друга, что случилось, она стала упрашивать Андрея поехать погостить к ним в Израиль, но он, конечно же, не согласился.

Вытащили его из этой ямы опустошенности сама жизнь и время. Правда, выбирался он из этой глубокой воронки долго. Года два вообще женщин видеть не мог. Смотрел на красивую блондинку, и его воротило. Но время все же помогло вернуться к жизни. Большую роль в этом восстановлении сыграла Олеся. Со свойственной ей наглостью она просто не замечала его равнодушие, плохое настроение и апатию. Когда он прогонял ее, она уходила, но на следующий день возвращалась.

Познакомились они на набережной возле Москва-Сити. Андрей вышел покурить и прогуляться после совещания: тяжелая голова раскалывалась от тупой, бьющей в висок боли. Погода была мерзкая: холодный майский дождь третьи сутки лил как из ведра. Но когда в душе такой же ливень, то погоду за окном почти не замечаешь. Он перешел дорогу и прошел посмотреть на реку, как рядом притормозила девушка на самокате. На ней была болоньевая куртка и джинсы, поверх одежды салатовый дождевик. В одной руке она как-то умудрялась держать прозрачный зонтик.

– Похоже, чувак, ты не в себе, да?

Андрей попытался зажечь сигарету, но та моментально промокла, и он достал из кармана пачку, чтобы вытащить вторую. Над его головой возник зонтик, и только тогда он одарил девушку взглядом. Совсем не добрым и незаинтересованным.

– Давай закуривай, тебе же явно надо.

Андрей действительно прикурил и, сделав глубокую затяжку, прикрыл глаза.

– Что у тебя случилось? – не отставала Олеся.

– Ничего, – тихо произнес Андрей, – просто устал.

О том, что устал он от сухих и бестолковых дней, Андрей промолчал.

– Работаешь тут? – она кивнула на высоченную башню.

– Угу.

– Круто. Давно мечтаю работать в Сити.

– А кто ты по специальности? – Андрей еще раз затянулся сигаретой.

– Никто, – девушка громко рассмеялась. – Все никак не могу закончить институт. А ты кем работаешь?

Андрей скривился и пожал плечами, на которые все же попадал дождь.

– Фиг его знает. Что-то делаю.

– О, так ты философ? Поехали со мной!

Андрей серьезно посмотрел на девушку, потом на самокат, но Олеся не унималась:

– Давай, не бойся. Мы оба худенькие и стройные, поместимся. Вставай сзади, держись за меня, и ты не пожалеешь!

Андрей подумал, что хуже, чем ему было сейчас, уже точно не будет, встал на подножку самоката и обнял Олесю сзади.

Они действительно добрались быстро и без приключений. Олеся привезла его в кафе «Шинок», заказала ассорти из шести видов сала, попросила дополнительно принести им чеснока, на горячее была ножка молочного поросенка, запеченная на ольховых дровах, а на десерт варенье из земляники.

Только когда они закончили обедать, Андрей понял, что вышел на набережную и не захватил с собой кошелек.

– Да не парься ты, я оплачу. Будешь должен, – Олеся задорно засмеялась.

– Тогда я тебя подвезу до дома, – предложил Андрей.

– На чем? – продолжала веселиться девушка.

– Майбах тебя устроит?

– А где он? До него мы будем добираться опять на самокате?

– Нет, водитель подъедет и заберет нас, – успокоил ее Андрей, улыбаясь.

С этой девушкой ему впервые за последних четыре года было нормально. Нет, не хорошо, просто нормально. Она его не напрягала, не раздражала. Наверное, если бы у него была сестра, то она походила бы на Олесю.

– У тебя есть водитель? – удивилась девушка, а потом прищурилась и шепнула ему на ухо: – А может, у тебя еще есть деньги снять на ночь «Four season» на Красной площади?

Андрей хмыкнул и задумался: надо ли ему это? Так хорошо сидели, говорили по душам, Олеся рассказала про строгих родителей и как она назло им вышла замуж за первого встречного. А теперь эта замужняя дама предлагает ему переспать с ней?

Пока он думал, девушка тяжело вздохнула и махнула рукой:

– Понятно, нет у тебя таких бабок. Да и у меня нет. А вот мечта переночевать в крутом отеле в пентхауса на Красной площади – есть.

– Будет тебе пентхаус! – Андрей взял телефон и выдал инструкции водителю.

Через полчаса они уже были в отеле. Пентхауса не оказалось, но им предложили номер люкс «Королевский юг» с частной террасой и видом на Красную и Манежную площади.

Олеся прыгала и радовалась, как ребенок от красивой конфеты или игрушки, а когда она увидела мраморную круглую ванную, принялась раздеваться. Этот поступок, по-детски простой и наивный, развеселил Андрея:

– Олеся, сначала надо ванную набрать! – засмеялся он.

– В такой красоте можно и без воды! – восхищалась она. – Триста восемьдесят метров и прям на Красной площади! Офигеть!

Секс с Олесей был легким и нужным, как живая вода для мертвеца. Андрею впервые за четыре года вновь захотелось вдохнуть жизнь и не выдыхать. Нет, о любви тут не было и речи, но Олеся внесла в его жизнь легкость и беззаботность. Они завтракали на веранде, кормив друг друга круассанами с миндальными крошками.

– А ты совсем не беспокоишься, что твой муж узнает, что ты ему изменяешь?

– Мы с ним вчера поругались, я уехала в центр и обещала, что не вернусь домой целую неделю. Так что если хочешь, мы можем отправиться к тебе домой и там продолжить наше общение, – Олеся вытерла с его губ крошки и выжидательно посмотрела.

– И он даже не звонил тебе? – удивился Андрей.

– Кто его знает. Телефон-то отключен.

– Так ты злая девочка? – наигранно спросил он.

– Нет, – ответила она серьезно, – просто я не люблю его и ищу любые отговорки, чтобы не быть с ним.

– А развестись не пробовала?

– И вернуться к родакам? Ну уж нет. Из двух зол я выбираю Богдана.

– Ну и имя. Богом данный, да?

– Ага, – она снова засмеялась, оголив идеальные зубы, – только точно не мне!

Живет надеждой страсть, но гибнет вместе с ней

Закрыв за Андреем дверь, Виктория облокотилась спиной к стене и замерла, прикрыв глаза. К голове у нее было миллион вопросов: зачем он пришел? Как узнал про смерть родителей? Если узнал про них, то почему удивился, когда увидел Никиту? Значит, про него ему не доложили?

– Мама, – теплая рука сына коснулась ее, и она вздрогнула.

– Все хорошо, – она присела и резко притянула сына к себе, прошептав: – Сейчас мама придумает, что делать.

Через пятнадцать минут у Виктории созрел план действий. Она отвела сына кухню, налила ему стакан молока, дала печенье, а сама ушла в гостиную, взяла в руки телефон и набрала лучшего друга.

– Ром! – почему-то шепотом начала Вика. – Я вылетаю в ЮАР.

– Что случилось? – отозвался мужской голос.

– Андрей только что приходил. Он знает про родителей, но про Никиту – нет. Я пока не могу понять, как такое может быть, но мне кажется, что лучше улететь.

– Ты же хотела остаться на девять дней и потом…

– Я его обманула. Помнишь мою историю с загранпаспортом, где ошиблись с годом рождения Никиты? Я ему показала в доказательство, что это не его сын.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.