Морион

В своей почти лишенной мебели спальне, закутавшись в холодное одеяло, Айла закрыл глаза и постарался уснуть. Но темнота перед глазами быстро заполнялась образами. Он вспомнил, как он впервые втиснулся в ее маленькое тело и горячие влажные стенки обхватили его член. Айла был настолько переполнен эмоциями, что едва что-либо видел, только яркий золотистый свет. Момент потери контроля над собой, который нередко и некстати вспоминался во время близости со всеми последующими девушками, вынуждая его сравнивать их с Морион. Проблема в том, что отношения ни с одной из них не напоминали ту физиологическую одержимость, в которую он был погружен на Озерной, шесть.

Айла встал и зашагал по комнате, пытаясь мыслить рационально и охладить здравомыслием похотливую плоть. Он попытался припомнить, что еще их связывало, кроме исступленной возни на простынях с половины третьего до четырех, и, за исключением нескольких малозначительных разговоров, не смог припомнить ничего. Конечно, Морион была свойственна некая сексуальная отвязность, и эта черта выгодно отличала ее от других. С другой стороны, уже после Морион у него была готовая на любые эксперименты девушка, которая бросила его с замечанием, что ее достала его привычка после работы втыкаться в книжку, а не в нее. Айла даже не смог припомнить ее имя. Нет, распутность Морион определенно не делала ее уникальной. Собственно, после того как одна знакомая Айлы на спор проткнула себе ладонь спицей, он пришел к выводу, что есть девушки, способные и на куда более экстремальные вещи.

И все же… осознание, что Морион находится так близко, но он не смеет коснуться ее, вызывало отчетливый физический дискомфорт. Странная телесная тоска. Как у курильщика, или наркомана. Он поступил неправильно. Он был обязан немедленно озвучить тот факт, что знаком с Морион, следовательно, не может продолжать с ней работать. Пусть бы ее увез Бейи или кто-то еще. Но Айла промолчал, потому что поддался желанию оставить Морион рядом с собой еще на какое-то время. Теперь же, оказавшись с ней наедине, ему стало еще сложнее контролировать свое влечение.

Он развернулся к двери, уставившись в покрытую темным лаком поверхность. Нет, это абсурд. Морион потеряла близкого человека, она подавлена, измождена, напугана. Каким извращенцем надо быть, чтобы надеяться на секс с женщиной, находящейся в таком состоянии и такой ситуации?

Он вспомнил напряжение в ее осанке, когда она стояла в гостиной, притворяясь, что рассматривает его книги. А вдруг Морион подумает, что он решил воспользоваться положением, и уступит, опасаясь негативных последствий? Ведь его должность наделяет его определенной властью. Отвратительно. Мысль об этом заблокировала все его потенциальные движения в сторону Морион.

Он развернулся, намереваясь вернуться в кровать, и в этот момент дверь растворилась.

– Я не могу уснуть.

Он едва различал Морион в темноте – только ее смутно белеющую кожу, но слышал неровное взволнованное дыхание.

– Я тоже.

– Можно, я с тобой?

– Нужно.

Они вдруг оказались прижаты друг к другу в холодной, но быстро нагревающейся темноте.

– Не беспокойся, я на таблетках, – прошептала Морион. Она потянулась к нему и провела кончиком языка по его нижней губе. – Эти твои пухлые губы…

Айла подался вперед и поцеловал ее, чувствуя, как маленькие пальцы Морион обхватывают тот самый орган, который так жаждал ее внимания. В этом тоже ничего не поменялось – Морион и в школьные времена недолго ходила вокруг до около. Айла стянул с нее футболку, обнаружив, что больше снимать нечего, и притиснул Морион к себе, прежде чем приподнять ее и отнести на кровать. В этот раз, вместо ослепляющего света, перед его глазами стояла бархатная темнота, заслонившая от него весь внешний мир со всеми его соглашениями, обязательствами, ответственностью и телом, распростертым на залитых кровью половицах.

2.

Видимо, он все-таки задремал ненадолго… Айла понятия не имел, сколько сейчас времени, но белый чистый свет, просачивающийся сквозь занавески, не оставлял сомнений – давно пора быть на работе. Утешая себя тем, что, случись что-то важное, ему бы уже позвонили на мобильный, Айла осторожно высвободился из объятий спящей Морион, поднялся с кровати и начал одеваться, стараясь не производить и шороха.

Затем он обернулся и посмотрел на Морион. Она лежала на боку. Стопа, трогательно маленькая, выглядывала из-под одеяла. Айла осторожно потянул за одеяло, раскрывая Морион полностью. Гладкая белая кожа без единого синяка. Морион застонала во сне, поджала под себя ноги и слепо потянулась за одеялом.

– Тише, тише, – прошептал Айла, наклоняясь, чтобы успокаивающе приобнять ее и перевернуть на спину.

– Да оставь ты меня в покое, – пробормотала Морион, прячась под одеялом.

Тем не менее к тому моменту, как чайник закипел, она вышла в кухню, одетая в старый серо-зеленый свитер Айлы, кажущийся на ней гигантским.

– Почему ты проснулась?

Проигнорировав его вопрос, Морион задала свой:

– Что ты со мной делал?

– Когда?

– Недавно. Ты сдернул с меня одеяло.

– Просто хотел обнять тебя перед уходом.

– Больше походило на осмотр, – она сердито свела брови. – Ничего, что я взяла твой свитер?

– Тебе следовало прихватить и носки. Холодно.

– Ты поспал?

– Немного. Но я хорошо себя чувствую, – Айла отвернулся к стойке и принялся намазывать хлеб маслом. Физически он действительно ощущал себя прекрасно. Удовлетворенным. Что не отменяло того факта, что его голова уже была полна осознанием сложностей, которые он навлек на себя. – Позавтракаешь со мной?

– Спасибо, пока не хочется.

– Кофе?

– Благодарю.

– Я оставлю тебе кусок омлета. Вообще в холодильнике достаточно еды. Бери что хочешь. И морозилка забита.

– Хорошо, – Морион приняла из его рук чашку. – Там по-прежнему снег?

– Прекратился было, но сейчас опять буран начинается.

– Ужасная погода.

Они разговаривали с вежливой отстраненностью. Как будто и не было такого, что за остаток ночи они перетрогали и перегладили друг у друга все, что только возможно.

– Советую тебе вернуться в постель и немного поспать. Пока есть такая возможность.

Морион кивнула.

– Я постараюсь.

Айла поставил на стол тарелку и уселся, игнорируя ощущение неловкости. Он сделал вид, что сосредоточен на омлете, в действительности наблюдая за Морион. Она сидела сгорбившись, подпирая ладонями опущенную голову. Спутанные волосы цвета черного кофе падают на лицо. Пауза затянулась, загудела, как струна. Айле вдруг вспомнилось, что так оно всегда и было. Стоило им одеться – и повисало напряженное молчание, требующее, чтобы его заполнили какими-то словами (обычно это были: «Ну, пока, до завтра»). В последний месяц их встреч это вызывало у Айлы желание убраться как можно скорее и дальше.

– Мне нравится твой дом, – произнесла Морион все тем же непроницаемо-вежливым тоном, вероятно, тоже ощущая гнетущее воздействие тишины. – Эти грубые деревянные стены…

– Я хотел, чтобы старый деревянный дом и изнутри выглядел как старый деревянный дом. Золотая лепнина и обои с розами не для меня.

– Только мебели маловато.

– Я купил этот дом всего три года назад. Еще не успел обставить.

– Три года – срок немалый.

– Да, если задуматься, – кивнул Айла.

– А может, тебе просто комфортнее, когда ничего не захламляет пространство.

– Наверное. Мне здесь удобно. И потолки высокие, что для меня важно.

– Ты всегда был очень избирателен касательно того, что… и кого впускать в свою жизнь. Ты приводил сюда девушек?

– Иногда.

– И много их было?

– Я не считал, – Айла разжевал кусок омлета, вдруг заметив, что забыл добавить соль.

– Жил с кем-нибудь?

– С несколькими.

– Несколько – это сколько? Две? Пять? Десять?

– Это имеет значение?

– Никакого.

– Их было три. Не одновременно, – уточнил Айла на всякий случай.

– Всего три? – усмехнулась Морион. – Не переживай. Тебе всего двадцать шесть. Успеешь довести число хотя бы до десяти.

– Не то чтобы я ставлю перед собой такую цель.

– Почему же ты не остался с кем-то из них?

– Им не удалось меня достаточно впечатлить.

Саркастично усмехнувшись, Морион закатила глаза.

– После того, что я сама проделывала, я уже и не представляю, чем тебя можно впечатлить.

Она ощетинилась, как еж. Айла почти увидел, как сквозь плотную ткань свитера проступают иглы. Едва ли ее по-настоящему беспокоило количество женщин в его жизни. Он бы не удивился, узнав, что число ее мужчин перевалило за двухзначное. Айла ополоснул тарелку и поставил ее в сушилку, чувствуя, как спину разъедает пристальный взгляд Морион.

– Тебе не стоило вчера отбрыкиваться от психолога. Я хочу, чтобы сегодня ты побеседовала с ним – терпеливо и вежливо. Это обязательная процедура.

– Это мне как-то поможет?

– Это тебе как минимум не навредит. Я отвезу тебя позже. С утра мне нужно разобраться с некоторыми делами.

– Ты поедешь… в тот дом?

– В твой дом, ты имеешь в виду?

– Да. В его дом. Я… я хочу, чтобы ты кое-что забрал оттуда для меня. Несколько вещей… и противозачаточные таблетки. Они в ящике с бельем. В красном носке.

– Думаю, я могу забрать твои противозачаточные таблетки. Но больше я ничего вывозить не буду. Это место преступления.

– Мне нужна смена белья, свитер и хотя бы еще одна пара джинсов.

– Я отвезу тебя в магазин.

– У меня нет денег. Обычно мы ездили за покупками вместе с Хевигом. Он оплачивал все своей банковской картой.

– Я дам тебе денег.

– Я верну все до ровена, – твердо пообещала Морион. – При первой же возможности.

– Как хочешь. Мори, в какой отель ты собиралась бежать от меня среди ночи, если при тебе ни монетки?

– Я бы что-нибудь придумала.

Не звучит как верный план. И ведь все равно бы сбежала в никуда, просто из своего глупого упрямства.

– Какие отношения связывали тебя с Хевигом? – Айла небрежно прислонился к стойке.

– В смысле – какие? Мы жили вместе. Разве это не очевидно?

– У вас было все хорошо?

– Как у любой нормальной пары.

– Меня не интересует любая нормальная пара. Я спрашиваю про вас.

– Мы устраивали друг друга, но с браком не спешили. Потом случился этот кошмар, и его убили. Все.

– Ты не выглядишь расстроенной.

Не говоря уже о том, что вчера ночью она сама заявилась к Айле в спальню, где четырежды кончила.

Ее рука замерла на ручке кофейной чашки.

– В смысле? Есть какие-то стандарты расстроенности? Я не соответствую?

– Мне казалось, ты должна заплакать. Все-таки твой любимый человек погиб.

Морион усмехнулась, а затем посмотрела прямо на него. Ее взгляд был острым, как нож для колки льда.

– А тебе не приходило в голову, что я не из тех, кто плачет? И не из тех, кто влюбляется по самые уши? Мы были вместе. Это было приятно и удобно. Теперь его нет. Это трагедия. Мне придется рассказать его родителям, и я не представляю, как мне это сделать. Но не то чтобы я чувствую, будто теперь должна быть похоронена с Хевигом в одной могиле. Я просто не такой человек, чтобы принимать отношения близко к сердцу.

Во время тирады Морион Айла внимательно изучал ее лицо, отслеживая пики эмоциональных реакций. Хотя пик был только один: на фразе «рассказать родителям» ее голос дрогнул.

– С чего ты вообще решил, что правильно оцениваешь мое состояние? Я попала в ужасную ситуацию и изо всех сил стараюсь держаться. Ты не представляешь, что творится у меня внутри, – отчеканила Морион. – Если ты взялся судить меня за то, что вот уже ночью я оказалась в твоей постели, так знаешь, иногда все средства хороши, лишь бы не сойти с ума.

– Я понимаю. Просто…

– Нет никого, кто был бы более заинтересован в установлении истины касательно всей этой истории, чем я.

Она резко поднялась и вышла из кухни, оставив на столе непочатую чашку кофе.

3.

Айла не мог припомнить, когда вообще опаздывал на работу, да еще так сильно. Тем не менее он принял деловой вид, как будто только что вернулся с выезда. На пути в свой кабинет, сжимая в руке стаканчик кофе из кафетерия и морально готовясь принять любые факты, которые обнажит этот день, сквозь одно из множества коридорных окон он увидел подъезжающую к парковке красную машину Илии.

У Айлы было несколько приятелей, с которыми он встречался раз в два-три месяца и которые могли бы стать ему друзьями, будь у Айлы такое желание. Но его потребность в общении была низка, и после долгого рабочего дня вечер с книгой его более чем устраивал. Чувства к коллегам и вовсе ограничивались отчужденным уважением, позволяющим вполне комфортно взаимодействовать с ними по профессиональным вопросам и начисто забывать об их существовании во внерабочее время. Однако Илия вызывал у Айлы отчетливую симпатию. У Илии были мягкий взгляд и участливость в голосе, заставляющие людей расслабиться и начать говорить. Илия вызывал доверие и казался человеком, готовым протянуть руку помощи в трудной ситуации. Айла считал способность главы Первого отдела располагать к себе неким даром, посланным с небес, от которого уже не отвертишься. Хотя прошлой осенью все изменилось…

Замерев у окна, бессознательно отпивая кофе, Айла наблюдал, как Илия открывает дверь с противоположной стороны и помогает жене выбраться из машины. Вероятно, на его начальника не обрушилась бы вся ярость коллег, если бы он просто впал в депрессию и начал катиться по наклонной. Но вот уйти от Лизы было очень плохой идеей. Айла связывал все то количество праведного гнева, обрушившееся на пусть беглого, но все же чужого мужа, с крушением мечты общественности о некой идеальной любви. Вероятно, кто-то находил утешение в постоянстве этой пары.

На парковке Илия что-то говорил Лизе. Она слушала и кивала. Ветер развевал ее волосы, бил ее ими по лицу. Илия поймал светло-рыжую прядь и заправил ее Лизе за ухо.

«К счастью, все вернулось на круги своя», – констатировал Айла. Он не знал, что именно произошло, но его начальник резко сделал скачок к исходной версии, сбросив набранный за период алкогольных злоупотреблений вес и вновь обретя ту упругую легкость движений, что была ему свойственна. Не считая пары малозаметных морщин, навсегда отпечатавшихся на лбу, он больше ничем не напоминал тот издерганный, бледный призрак самого себя, каким являлся еще несколько месяцев назад.

Илия вдруг притиснул жену к себе и поцеловал в губы. Слишком интимный поцелуй, чтобы разделить его на рабочей территории, но в такой час парковка создавала иллюзию уединенности. Внезапно смутившись, Айла отвернулся и побрел к своему кабинету. В очередной раз с тех пор, как он проснулся ночью в странном состоянии и в итоге встретил Морион, он чувствовал себя взбудораженным.

Иногда Айле казалось, что люди склонны придавать слишком много значения всему, что связано с любовью. Как будто это что-то, без чего ты вот прям зачахнешь, как без воды. Ни одна книга не заканчивается фразой: «И жил он долго, одиноко и счастливо». Вот Илия и его жена, например. Два десятка лет вместе. Как так получилось, что Илия однажды посмотрел на Лизу и решил: «О, это очень особенная женщина. Я проживу с ней до конца моей жизни – или хотя бы попытаюсь»? Айла неплохо ладил со своими девушками, но на каком-то этапе его начинали раздражать их навязчивая болтовня, все эти тюбики-бутылочки в ванной и многочисленные пары обуви в прихожей. Его нарастающая холодность и частые претензии закономерно приводили отношения к финалу. Уже пару недель спустя он едва мог вспомнить, кто первым решился предложить разрыв. Проблема в том, что ни в одной из этих женщин у него не было избирательной потребности. Одна заменялась другой с такой легкостью, как он менял изношенную зубную щетку на новую.

Айла любил наблюдать за людьми и научился неплохо их понимать. Но иногда его терзало ощущение, как будто в собственной жизни он что-то упускает. Как будто он устал быть зрителем и хотел бы испытать все эти эмоциональные вспышки на себе.

В своем кабинете он минут пятнадцать слонялся из угла в угол, предоставляя Лизе возможность дойти до приемной, снять верхнюю одежду и расположиться за столом, а затем поднялся к ней на третий этаж.

– Можно поговорить с Илиусом? – Айла кивнул на дверь Илии.

– Доброе утро, Айла, – Лиза подняла на него свои прозрачные серо-зеленые глаза. – Я только предупрежу его.

«Такая хорошенькая», – механически отметил Айла, как всегда, когда видел Лизу, чьи изящное тело и гладкая кожа заставляли его забыть о пятнадцатилетней разнице в возрасте. Лиза была того типа очень миловидных женщин, что, наверное, и после того, как ей исполнится восемьдесят, люди будут обращать внимание – до чего симпатичная старушка.

– Можешь пройти, – разрешила Лиза.

Стол Илии покрывали неустойчивые стопки бумаг и папок, с доброй третью которых предстояло разобраться уже сегодня. При виде Айлы Илия улыбнулся и попытался принять бодрый вид. Приветствуя его, Айла поднял ладонь.

– Доброе утро, Айлус. По какому ты вопросу?

– Этой ночью я был вынужден поехать на вызов вместо Лейфуса, который не имел возможности прибыть вовремя.

– Похвальная готовность помочь коллегам.

– Убит молодой мужчина. Девушка убитого моя бывшая одноклассница. Я спал с ней в старших классах.

Илия вздернул бровь.

– Рад за твою насыщенную школьную жизнь. Я надеюсь, ты прямо на месте написал заявление с просьбой отклонить тебя от дела в связи с наличием личных контактов с фигуранткой.

– Нет. Вместо этого я отвез ее к себе, и она переночевала у меня.

Илия замер.

– Переночевала? – осторожно уточнил он.

– И мы занимались сексом.

Илия дернулся. Вскочил с места и выглянул в приемную.

– Лиза, у нас серьезная беседа с Айлусом. Пока что я никого не принимаю.

Когда Илия развернулся к Айле, его лицо выражало смесь гнева и ужаса.

– Айла, единственная причина, по которой я сейчас не ору, это дивная смесь транквилизаторов и антидепрессантов, курсирующая в моем кровяном русле. Где девушка сейчас?

– У меня дома.

– Ты с ума сошел? Вот от кого мог ожидать подобных выходок, так только не от тебя!

– Я понимаю, – виновато потупился Айла, задавшись вопросом, от кого бы Илия мог ожидать подобных выходок.

– Сегодня в 6:30 утра я уже был в здании суда. Я по уши в процессе, которому конца и края не видно, и до сих пор не понимаю, хочу ли я защитить своих сотрудников или же требовать для них самого сурового наказания. События августа1 ничему тебя не научили? Считаешь, мне этого недостаточно? Решил добавить проблем?

– Мне очень жаль.

– Это серьезное нарушение, Айла! Тебя уже ожидают последствия.

– Я в курсе.

Илия вдохнул и выдохнул. Вдохнул и выдохнул. Сел. Запустил пальцы в свои рыжие волосы, взлохмачивая их.

– Так, ладно, я закрою глаза на этот твой приступ человеколюбия. А ты садишься и пишешь отводную. Отпишись, что сто лет ее не видел и поначалу просто не узнал, но сегодня на тебя снизошло озарение.

– Я отказываюсь писать отводную. Я намерен и дальше заниматься ее делом.

– И ее телом? – немедленно уточнил Илия.

Айле припомнилось то сосущее ощущение в животе, как при сильном голоде, которое возникло, когда Морион обернулась и он узнал ее. Еще не боль, но дискомфорт, грозящий достигнуть значительного уровня в случае отказа от желаемого.

– Да.

– Это сопротивление начальству, Айла? Ты хочешь, чтобы я вызвал кого-то, кто поможет мне справиться с тобой физически, если мне не удается сделать это вербально?

– Вы этого не сделаете.

– Почему?

– Потому что вы хороший человек. Понимающий и чуткий. И, прежде чем принять окончательное решение, попытаетесь рассмотреть ситуацию с моей точки зрения.

– Айла, твоя прямолинейность обезоруживает и раздражает одновременно, – вздохнул Илия. – Ладно. Объясни мне, как ты видишь ситуацию. Что у тебя с этой девушкой? Ты в нее влюблен?

– Нет.

– Вы друзья?

– Нет.

– Тогда в чем дело?

На минуту Айла впал в прострацию, пытаясь отыскать ответ на вопрос, который ни разу не утрудился задать самому себе.

– Она пережила сильный стресс. Ей была нужна моя помощь.

– О, секс, несомненно, расслабляет. Так что ты уже ей очень помог, молодец! – взорвался Илия.

Наблюдая, как начальник хлопает себя по карманам в неосознанной попытке нащупать пачку сигарет, Айла вежливо напомнил:

– Вы бросили курить.

– Сейчас я жалею об этом. Почти так же сильно, как о том, что согласился выслушать твои признания, – Илия сгорбился и накрыл макушку сцепленными пальцами. – Ты зачем ко мне пришел? Уведомить меня, чтобы я инициировал против тебя санкции? Благодарю. Теперь у меня не осталось выбора. Ты проебал свою карьеру, Айла. В буквальном смысле.

– Ну да, – безмятежно согласился Айла. – Впрочем, я думаю, мы все еще можем обсудить несколько вещей. В конце концов, если меня неминуемо ждут репрессии, почему бы не отсрочить их на несколько дней?

– Что ты имеешь в виду?

– На текущий момент Морион числится свидетельницей. А ее парень считается убитым неустановленным лицом в ходе свернувшей не туда попытки отобрать имевшееся у него оружие.

– Мы не занимаемся ограблениями. Если спирит не имеет отношения к произошедшему, ты передаешь дело полиции, и пусть они разбираются сами.

– Если несколько настораживающих моментов. Я опасаюсь за результат, а потому не хотел бы перенаправить ее дело полиции на данном этапе.

– Что значит «опасаюсь за результат»? Если она совершила преступление, не находясь при этом под воздействием спирита, она – убийца и отправится в тюрьму. И у тебя нет законных способов помешать этому.

– Я не представляю ее хладнокровной преступницей.

– Я тоже не видел в тебе чьего-то страстного любовника. Иногда мы просто ошибаемся в людях, – Илия пожал плечами.

– Нет, я абсолютно уверен в своей правоте – она невиновна.

– К сожалению, уверенность, даже абсолютная, правоты вовсе не гарантирует. Ты общался с этой девушкой много лет назад и, как я понял, в основном на физиологическом уровне. Как ты можешь судить о ее действиях сейчас?

– Да, я понимаю, что звучу неубедительно, – признал Айла. – Но… с одной стороны, я едва ее знаю. В то же время я как будто бы знаю ее очень хорошо.

– Ага. Изучил все ее внутренности. Она могла пойти на секс с умыслом склонить тебя на свою сторону?

– Нет. Я бы догадался. Во-первых, есть объективные признаки женского возбуждения. Во-вторых, все было как тогда, в школе.

– Интересные у тебя воспоминания о школе. Я вот помню, как химию завалил…

– Как можно завалить химию? – снисходительно осведомился Айла.

– Невероятно! – усмехнулся Илия. – В твоем положении ты еще пытаешься занять позицию превосходства.

– Мне нужно несколько дней. Для прояснения ситуации. Если Морион виновна, я должен убедиться в этом сам, прежде чем сбыть дело с рук. Если она невиновна, то я хочу гарантировать, что ни одно доказательство в ее пользу не будет проигнорировано. Формально я имею право задержать это дело в СЛ до тех пор, пока вероятность вовлеченности спирита не будет исключена.

– У тебя были бы эти несколько дней, если бы ты продолжал мутить у меня за спиной, – вздохнул Илия. – Так нет же, надо заявиться и ошпарить меня правдой.

– Я не мог скрывать от вас эти обстоятельства. Я вас очень уважаю.

– Я польщен, – Илия устало потер глаза. – Ох, что мне с тобой делать?

Трель раздавшегося в приемной телефонного звонка прервала возникшее было неуютное молчание. Лиза ответила на звонок, но сквозь стену, разделяющую кабинет и приемную, было невозможно разобрать ни слова.

– Над чем ты сейчас работаешь? – осведомился Илия.

– Ничего существенного. С утра перед выходными сдал дело в суд и засел за доведение до ума документации для архива. Это может немного подождать.

– Я запрещаю тебе посещать место происшествия в одиночку. Кто там криминалист?

– Бейирус.

– Вот и отлично. Если что, он радостно тебя сдаст. Все имеющиеся на данный момент оригиналы документов по делу я изымаю на хранение. Новые материалы будут направляться сразу ко мне, тебе же поступят копии. Все свидетельские показания должны быть записаны на диктофон и запротоколированы. Ежедневно в шесть вечера ты подходишь ко мне и предоставляешь устную отчетность. Я буду контролировать каждый твой шаг. И если я замечу хотя бы малейшую попытку манипуляций, ты потеряешь работу и обретешь массу проблем.

– Это означает, что вы даете мне добро на продолжение следствия?

– Все, уматывай из моего кабинета. Я тебя не видел. И не рассчитывай, что моего терпения хватит дольше чем на несколько дней.

– Хорошо.

– Айла!

– Да?

– За членом не уследил. За языком следи. Ты из полиции. Ты расследуешь убийство. Это все, что она должна знать. И ни слова о спирите.