Начало Новой Мировой

– Понятно. А то раньше с подчинёнными вы, вроде, не ездили.

– Да давай уже на «ты»! – отмахнулся взводный. – Что мне сейчас-то гордого строить? Народу нет почти, технику всю разнесли. Да и было бы перед кем выделываться: высоких начальников нет, перед солдатами – нафиг надо, да и я, по сути, такой же почти.

– Что есть, то есть… Что на совещании сказали?

– Отправляют в тыл. Призывников или молодых контрактников нам дадут и будем натаскивать к боям. Делиться опытом со всеми будешь… – взводный не удержался и улыбнулся.

– А что, нет что ли? – тоже улыбнулся Дима.

– Тогда жди – скоро сержантом станешь! С начала войны, доброволец, всегда в первых рядах, к тому же, побывал в окружении.

– Тебе-то повышение не дадут? – решил поинтересоваться Дима.

– Не думаю. Не так уж я много сделал, чтобы мне командовать ротой дали. Хотя… Не знаю. Может и повысят, но должность оставят.

За разговорами не заметили, как грузовики начали поочерёдно тормозить на обочине. Выгрузившись, взвод направился к вокзалу. Не успели солдаты покинуть машины, как грузовики направились к путям, где те принялись набивать свободное пространство ящиками с патронами и прочими расходными средствами. По пути прошли мимо ещё одной роты, готовившейся отправляться на фронт. В них Дима узнал свою роту день назад: все в чистой выстиранной форме, бодрые, с техникой у каждого отделения и уверенные в том, что им любые трудности по плечу и ни один бой не станет испытанием. Последнее было не про него, но в этих беспечность читалась очень даже отчётливо.

Поезд на станции намеревался стоять ещё долго, так как свежий батальон только-только начал спешиваться. Стоять на холодном перроне ни у кого желания не было, поэтому решили собраться во дворе напротив. Помимо них, в крупном дворе ещё стояли ожидавшие свою технику. Дима сразу уловил что-то непривычное. Солдаты толпились у крупного костра, от которого исходила музыка. Прислушавшись, различил, что играло что-то на подобие музыкальной композиции на пианино. Больше всего насторожило живое звучание, а не запись.

– Тоже слышишь? – спросил Кельев, заметив растерянность и непонимание друга.

– Ага… На пианино похоже.

– Слышал, как раньше на фронте выступали?

– Артисты какие-то? – сразу понял Дима.

– Вроде этого. Какая-то семья музыкантов. Ездят по фронту, солдатам настроение поднимают.

Появившийся интерес направил Диму к костру, дабы лично удостовериться в словах командира. Выйдя к костру, остановился в общей толпе и увидел, что Кельев не соврал. У открытых ворот стояла грузовая «Газель», напротив неё – пианино, за которым сидела молодая девчонка в тёплой куртке и, несмотря на мороз, спокойно играла какую-то мелодию по нотам. Рядом стоял мужчина чуть младше Кельева, в гражданской одежде. Какое-то время Дима молча стоял в общей массе, пока новоприбывшие не начали уходить. Довольно быстро двор заметно опустел и у костра осталось всего человек пять. К тому моменту девчонка заканчивала мелодию, в конце оценённую аплодисментами оставшихся слушателей. Из интереса Дима решил поговорить с мужчиной.

Он оказался отцом семейства. До войны они были простыми дворовыми музыкантами, игравшими чисто для публики или на небольших концертах. С началом войны начали ездить по действующим частям. Что интересно, деньги за это брали только если кто-то сам предлагал.

– Ездим от части к части, солдатам играем. – рассказывал мужчина. – Я просто за всем слежу и чаще всего за рулём, дочка играет, а жена – певица. Сейчас отсыпается, а так бы ещё с ней сидела, подпевала…

– Много щедрых находится? – продолжил интересоваться Дима.

– Обычно, в частях кормят. Самим послушать приятно, еды привозят достаточно, так что не жадничают. Пару раз даже с собой припасов давали. Бензин, обычно, тоже дарят: канистру-половину, не больше.

– Не зря… – довольно улыбнулся Кельев. – Играете хорошо…

– Стараемся. – бросила девочка, сидя у костра и отогревая озябшие руки.

– А вы только с фронта?

– Только-только, на переформирование едем. – ответил Дима. – После боя потери большие.

– Бой серьёзный был?

– Ещё какой… Был батальон, осталась рота. Весь день перестреливались.

– Нифига себе…

– Ага… За два месяца самое страшное…

– А как же город? – вспомнил Кельев.

– Даже в городе не так жутко было. Там хоть свои нормально помочь могли, а тут… Хоть ПВО хорошо работало.

– Давно воюете? – догадался мужик.

Времени хватало, поэтому Дима успел рассказать обо всём, что произошло с ним за последние два месяца. Для простого гражданского музыканта такие истории от фронтовика были в новинку. Девочка слушала не менее увлечённо, ибо, по молодости, такие истории будоражили и иногда пугали.

В какой-то момент Дима заметил, что оба смотрят на них с уважением. Для простого человека повседневный тон, с которым они рассказывали о самых настоящих ужасах, делал простых солдат настоящими героями. Дима и сам это понял это, но не сразу: стоило вспомнить, как он отреагировал на первый обстрел, и как потом его заваливали вопросами. Только сейчас стало доходить, почему ему стоить продолжать сражаться. Желание мстить никуда не делось, но сейчас чуть оттянулось на второй план. Теперь он, человек с опытом, был обязан продолжать, чтобы не появились ещё такие же мстители. Должен был сделать всё, что в его силах, чтобы не страдали простые гражданские, не готовые к всем ужасам, с которыми их столкнут пришельцы.

Вскоре поезд с остатками батальона удалялся в сторону тыла. Предстоял долгий путь восстановления подразделения и возвращения в его состав мотивированных, готовых идти в бой солдат и офицеров.

Благо, времени будет предостаточно: уже к Новому Году любые активные действия со стороны пришельцев прекратятся. Любые попытки прорвать сформировавшуюся линию обороны сведутся к локальным операциям, которые будут пресекаться массированным артиллерийским огнём и налётами авиации. Такая обстановка на фронте в России будет стоять ещё несколько месяцев, что даст возможность подготовиться и с новой силой встретить наступление врага в новом, 2025-ом году…