Нефритовая лошадь Пржевальского

Людмила Львовна Горелик

Нефритовая лошадь Пржевальского

© Горелик Л., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Пролог. Гибель орла

Август 1867 года Пржевальский провел на берегу озера Ханка.

Уссурийский край лишь недавно был признан владением России. В эти пустынные земли переселили казаков и крестьян из других губерний. Те нашли среди болот, лесов и гор наиболее подходящие места и образовали русские деревни. Одной из задач командировки поручика Пржевальского была перепись населения. Не менее важным Николай Михайлович считал изучение и описание местной флоры и фауны. Земля эта, местами цветущая и плодородная, местами болотистая и скалистая, была на редкость богата рыбой и зверями.

Этой командировки он долго добивался. Хотя путешествие было первым, поручик не чувствовал себя неопытным странником. Николаю Михайловичу было двадцать семь лет, к путешествиям он готовился всю жизнь. При столкновении с трудностями он ориентировался мгновенно: как будто знал заранее, понимал нутром, как их преодолеть. Из любой ситуации он быстро находил выход. К исследовательской работе Пржевальский также был готов прекрасно: география, история края, ботаника, орнитология были изучены им досконально. Ночи, проведенные за книгами на четырех языках в Варшаве, и еще раньше, во время учебы в Петербурге, не пропали даром. Его неординарная память и здесь сослужила ему хорошую службу – термины, внешний вид растений и птиц Пржевальский запоминал с одного взгляда. Почти все растения и птицы, которые встречались путешественнику, были ему хорошо знакомы хотя бы по картинкам.

Во время стоянки на озере Ханка Николай Михайлович часто отправлялся на экскурсии – ботанические или охотничьи – и нашел в окрестных лугах сто тридцать видов цветущих растений. Сушил их по ночам, составляя гербарий. Много ходил и с ружьем. В пустынных, никем не посещаемых местностях кипела жизнь зверей и особенно птиц. Пржевальскому нравилось находиться лицом к лицу со свободной жизнью пернатых обитателей, наблюдать ее. Страстный охотник и рыболов, он попал в близкую ему стихию.

Устроившись в засаде, поручик Пржевальский с интересом рассматривал куликов и уток, которые беззаботно бегали по песку или купались в воде на расстоянии каких-нибудь десяти шагов от него, не подозревая присутствия человека. Прилетали другие птицы. Вот сокол-сапсан, как молния, мелькнул из-за высокого тростника, схватил глупую ржанку и быстро помчался к берегу – пожирать добычу. Из волн озера поднялась осторожная черепаха, поползла по песку, улеглась недалеко от воды. Разнообразной рыбы в этом водоеме водилось немерено. Часто случалось, что рыбу выбрасывало волной. Птицам здесь было хорошо – сытно и спокойно, они жили тут исключительно по своим, природным законам. Пржевальский с интересом наблюдал их сложно устроенную жизнь, иерархию видов.

Сейчас несколько ворон пожирали выброшенную на берег рыбу, то и дело затевая между собой драку за каждый кусочек.

Но вот появилась более редкая птица. Орлан-белохвост зорким своим хищным глазом увидел с вышины суетящихся над рыбой ворон и решил отобрать у них вкусную добычу. Большими спиральными кругами, широко раскинув мощные крылья, он начал спускаться из облаков и, сев спокойно на берег, тотчас унял вороний спор, принявшись сам доедать остатки рыбы. Обиженные вороны прыгали поодаль, каркали, не смея возразить суровому царю, но все ж изредка урывали сзади небольшие кусочки рыбы.

Налюбовавшись вдоволь, Пржевальский выстрелил. Мигом всполошилось все вокруг. Утки закрякали и поднялись из воды, кулики с разнообразным писком и свистом перелетели на другое место, черепаха с необыкновенной для нее быстротой опрокинулась в воду, нырнула в волну, укрылась в ней.

И только один орел бился на песке в предсмертной агонии: мучительно простирал по пустынному пляжу огромные острооперенные крылья, дергал кожистыми скрюченными лапами с крепкими когтями, утыкался хищно-согнутым страшным клювом в рассыпающийся песок…

«Он поплатился своей жизнью за право считаться царем между птицами и тем привлекать на себя особое внимание охотника», – думал поручик, проходя мимо дергающегося в конвульсиях большого оперенного тела. Орел был ему не нужен, в его коллекции птичьих чучел уже имелся подобный экземпляр. Им двигал исключительно азарт охотника.

Глава 1. Роковая прогулка

сю дорогу до поселка Пржевальское, а это более четырех часов, Елена Семеновна изнывала от жары и скуки. Читать в автобусе Шварц не любила – трясет, а знакомых, чтобы скоротать поездку за разговорами, в салоне не оказалось. Она старалась задремать, однако из-за жары не получалось. При движении еще какой-то ветерок продувал, а на остановках – хоть помирай. Автобус, как назло, подолгу стоял, особенно в Демидове, куда вообще и заезжать не стоило – крюк! «Свои автобусы ходят, чего заезжать…» – ворчала про себя Леля. Правда, здесь человек семь вышли, а не зашел никто, стало свободнее. Вскоре после Демидова и приехали – вот пошла железная ограда санатория, это уже Пржевальское! Несколько пассажиров вышли возле санатория, с чемоданами на колесиках, с сумками. Другие, как и Елена Семеновна, поехали до конечной.

Возле двухэтажного кирпичного здания поселковой администрации автобус развернулся и остановился. Проход быстро заполнился продвигающимися к выходу людьми. Доставая сумку с полки над сиденьями, Шварц увидела в окно Машу и мальчишек. Коля и Петя бежали впереди матери к автобусу – ее встречать. Шварц угадала их крики: «Тетя Леля приехала!» Маша, улыбаясь, шла за детьми.

Отношения с племянником и его семьей у Елены Семеновны были очень хорошие. Юркина мать, родная сестра Лели Светлана, выйдя замуж, поселилась с семьей в Десногорске. Юрка окончил там школу. А в университет поступил в Смоленске. Жил вместе с тетей Лелей, как он ее называл, в дедовской квартире на ул. Бакунина, рядом с университетом. Это была квартира его бабушки с дедушкой, теперь там оставалась только тетя Леля – со всеми мужьями она успела развестись, а детей своих не имела. Юрке она была рада. Все это, как и история отношений Юры и его теперешней жены Маши, уже было описано в романе «Русское сокровище Наполеона». На полученное от государства вознаграждение за обнаруженный ими клад Юрий и Мария купили тогда дом в Пржевальском. Уже восемь лет они по несколько месяцев ежегодно жили в этом замечательном поселке с такой красивой природой.

Елена Семеновна в Пржевальское к семье племянника приезжала редко и всегда на короткий срок: ее деятельная натура лишь ненадолго могла увлечься тихими сельскими радостями. Леля Шварц любила кипучую городскую жизнь – с посещением концертных и выставочных залов, с походами в сауну, с бассейном, с дружескими посиделками в кругу подруг. Вот и сейчас она ехала не более чем на неделю. Пообщается с родственниками, поплавает в прекрасном озере Сапшо, полюбуется его живописными берегами, побродит по лесу – и в город.

Внучатые племянники уцепились за нее с двух сторон, так что с Машей обменялись поцелуями через их головы. Коле уже исполнилось семь лет, а Пете – пять. Мальчики росли крепкие – все ж каждое лето в озере купаются, по лесу с родителями бродят, да и вообще на природе. Сейчас, в начале июня, они уже сильно загорели. Как всегда, они высказали Леле сразу много пожеланий: «Тетя Леля, а зубров когда пойдем смотреть?!», «Тетя Леля, на Чистик сходим?», «Тетя Леля, а ты ужей боишься? А наш Буник не боится! Давай поймаем ужа?». Леля отвечала, смеялась, одновременно пыталась разговаривать с Машей – так и дошли до дома.

Дом у Кондрашовых хороший, довольно большой. И место отличное – к центру близко, до пляжа санаторского не очень далеко. Сапшо – красивое озеро с чистой водой, только вот ужей вокруг полно, да и ядовитые змеи есть. Так что лучше на пляже купаться. После защиты кандидатской Юра начал заниматься биографией и трудами Н. М. Пржевальского и получил возможность работать то здесь, то в Смоленске, по удаленному доступу. В настоящее время он занимал должность главного хранителя музея Пржевальского. Маша с рождением второго ребенка почти оставила работу – подрабатывала экскурсиями да овощи в огороде выращивала для семьи. Так что Коля и Петя в поселке, можно сказать, выросли.

Дом Кондрашовых Елена Семеновна узнала издали: покрашенный веселой голубой краской, с мезонином посередке крыши, с задумчивыми «золотыми шарами» и пышными, напоминающими бисквитный торт, розовыми пионами в палисаднике он радовал глаз. Вон и кот Буник сидит на заборе!

– Привет, Буник! – поздоровалась Леля.

Кот, хорошо ее знавший, слегка шевельнул хвостом. Для сдержанно-высокомерного Буника это было очень теплое приветствие.

Такие же, как у Кондрашовых, пионы росли в соседнем палисаднике. Там возилась какая-то женщина, увидев Лелю, она приветливо кивнула: «С приездом!»– и опять занялась цветами.

«Это Надя, помните ее?» – шепнула Маша.

Леля помнила, конечно. Надежда Ковалькова заходила к Кондрашовым в прежние ее приезды. Симпатичная женщина. Маша с Юрой у нее яйца покупали, иногда ягоды всякие, грибы – не всегда есть время самим в лесу набрать, с двумя маленькими детьми.

– Сын ее школу окончил, устроился на работу в Смоленске, но приезжает часто. Ей теперь легче живется. Руки у Жени оказались золотые, он нам игрушки электронные чинит, да и так, если что, может помочь. За небольшую плату, разумеется, – пояснила Маша.

Обедали долго – тем более к обеду и Юрка подошел. И за столом, и после обеда, когда сидели в саду под яблоней, было много разговоров. Спать легли пораньше. А завтра с утра Леля обещала детям пойти на озеро.

Отправились, однако, уже почти в одиннадцать. Пока позавтракали, пока собрались… Пошли втроем: Юра давно был на работе, а Маша обрадовалась возможности посидеть над подготовкой к новой экскурсии, пока Леля присматривает за детьми. Коля с Петей болтали без умолку, Елена Семеновна едва успевала обоим отвечать. Тропинка вела между деревьями – вниз, вниз. Вот показалось за стволами озеро – огромное, окруженное лесом, какие-то острова виднеются посреди, тоже деревьями поросли. Красивые здесь места! Только отдыхающих возле озера в этот час многовато. Сегодня же суббота! Кроме санаторских, много «диких» отдыхающих понаехало – вроде Лели Шварц.

– Тетя Леля, пойдемте сходим на Чистик, – вдруг предложил Коля. – Там красиво и народу меньше!

Озеро Чистик находится недалеко от Сапшо, километрах в пяти-шести. Действительно необыкновенно красивое. Когда Леля приезжала в прошлом году, Юрка возил ее вместе со всем семейством два раза. Пешком, пожалуй, далековато. Она так и объяснила Коле:

– Далековато. Вы-то с Петей, может, и не очень устанете, а для меня тяжело уже, это ж в общей сложности более десяти километров надо пройти, назад уж ползти буду. Может, папа нас завтра отвезет…

– Нет, папа завтра работает, – Коля смотрел умоляюще. – Он какую-то выставку новую в музее открывает…

Коля так расстроился, что Шварц даже начала раздумывать, не согласиться ли с его идеей, хотя очень не хотелось. Спасение пришло, откуда не ждали.

– Тогда пойдем к лодочной станции! – маленький Петя прервал неприятный разговор, найдя компромисс. – Там тоже купаться можно, а народу меньше!

Что ж… на лодочный причал можно. Облегченно вздохнув, Леля решила довериться ребятам – все ж они местные жители, пусть ведут к причалу.

Они бодро шлепали втроем по берегу босиком. Туфли и сандалики Леля сложила в пакет. Миновали выход к санаторию справа, потом пошел санаторский забор. На дощатом причале, чуть не доходя до лодочной станции, стоял мальчик лет десяти, ловил удочкой рыбу. Поодаль, под деревом, сидела на бревне молодая женщина с книгой. Увидев приближающуюся группу, она подняла от книги голову и вдруг улыбнулась, встала с бревна.

– Елена Семеновна, здравствуйте!

– Таня! Вот неожиданная встреча…

Это была давняя студентка Елены Семеновны. Училась хорошо, писала у Шварц курсовую, поэтому и запомнилась. Она потом в Москву перебралась.

– Таня, вы ведь теперь в Москве?!. Это сын? Большой уже. А вы совсем не изменились!

Таня была по-прежнему худенькая, высокая… Симпатичная девочка. А с мужем она, кажется, разошлась.

– Ну да. Я в Москве работаю. Приехали с Сережей к бабушке с дедушкой. И вот купила на две недели путевку. Сережа, познакомься!

Мальчик неохотно положил удочку, подошел. Вскоре дети уже втроем крутились на причале, поглядывая на поплавок, а Таня с Еленой Семеновной беседовали, сидя на бревне.

– Мы здесь уже третий год отдыхаем, – рассказывала Таня. – Сергей рыбной ловлей увлекся, а мне нравится здешний воздух. И ягоды лесные всегда можно купить, на территории санатория продают почти каждый день. Да и так, по лесу пройти, всегда найдешь что-нибудь интересное. Вчера, например, я такую земляничную поляну обнаружила!

– Неужели земляника пошла? – удивилась Шварц.

– Да, уже спелая! И много! Тут неподалеку полянка. Если хотите, покажу. Только у нас обед скоро… Впрочем, если сразу пойдем – успеем. Можно прямо сейчас сходить.

Позвали ребят. Маленький Петя идти за земляникой с радостью согласился. А Коля и Сережа заупрямились.

– Можно мы еще рыбу половим? Потом за земляникой…

Решили двоих ребят оставить на полчаса одних. Елена Семеновна не особенно сомневалась: Сереже – уже десять, Коле – семь. Здесь люди вокруг, санаторий рядом. А вернутся они быстро, минут через тридцать-сорок.

Поляна и впрямь оказалась недалеко. Все ж пока дошли, двадцать минут истратили. Собирать было уже некогда, только успеют назад дойти – ведь и на обед в санатории нельзя опаздывать, и дети там одни. Елена Семеновна сорвала несколько ягодок Пете и решила вернуться сюда попозже – втроем, вместе с Колей. Главное, место уже известно.

Назад дошли быстро. На причале стоял с удочкой только один мальчик – Сережа.

– А где Коля? – спросила Елена Семеновна.

Мальчик повернулся к ней, взглянул с удивлением.

– А он за вами пошел! Только вы отошли, минут через десять он сказал, что лучше тоже землянику собирать пойдет. И пошел за вами. Вы разве не встретились?

Глава 2. Явление Потапова

Сначала они бегали по лесу вчетвером. При этом Леля крепко сжимала руку испуганного Пети, а Таня – растерянного Сережи.

Часа через два-три Шварц предложила временно прекратить поиски и все обдумать. Коля – мальчик умный, в этом лесу не первый раз. Как он мог так быстро заблудиться? Почему не вернулся к озеру?

– Сережа, – спросила она, – почему он решил идти за нами? Что он при этом сказал, как объяснил? О чем вы вообще в наше отсутствие говорили?

Сережа, уставший от беспорядочных поисков и от крепкой маминой руки (Таня его теперь все время за руку держала), обреченно опустил голову.

– О рыбе говорили… Что плохо клюет… – сказал он. – Коля рассказывал, как на Чистике хорошо клевало… Я не очень слушал. Потом он сказал, что лучше пойдет землянику собирать. И ушел за вами.

Побродили по окрестностям еще час. Шварц время от времени возвращалась к озеру, надеясь, что Коля вернулся. И каждый раз разочаровывалась..

Потом Таня с сыном пошли в санаторий на ужин, а Леля с Петей отправились домой: и Петя проголодался, и надо было родителям про пропажу старшего сказать. Как сказать? Случившееся было так неожиданно и страшно, что она не могла его осознать – с ней ли это? «А может, он домой вернулся? – возникала иногда мысль. – Вдруг приду, а он дома?!»

Чуда, однако, не произошло. Маша с Юрой не сразу поверили в Колино исчезновение. Маша побежала к лодочному причалу – убедиться, что Коли там нет, что он нигде не спрятался. Не могла поверить. А Юра пошел в полицию – заявлять и просить о помощи. Вернулись оба минут через сорок, почти одновременно. Юра привел двух полицейских с собакой. Собака понюхала Колины вещи и взяла след – помчалась в сторону лодочного причала. Юра с Машей побежали за полицейскими. Елене Семеновне оставалось смотреть за Петей и ждать, никуда из дома не уходить: вдруг Коля вернется… Придет домой – а они с Петей его ждут.

Леля принялась кормить притихшего Петю, то и дело поглядывая в окно: уже смеркаться начало… Как же Коля в лесу на ночь один останется, если не найдут его до темноты? У Шварц был крепкий характер и почти непробиваемая психика. Однако сейчас даже она была близка к слезам и к истерике… никогда с ней такого не случалось. Она не могла допустить и мысли, что мальчика не найдут. Должны обязательно найти! С собакой-то… А если не найдут?! Что же будет? Она чувствовала себя виноватой: зачем пошла смотреть эту дурацкую поляну, позволила ребенку остаться на берегу… Впервые в жизни она не знала, что делать.

Юра с Машей вернулись ночью, часа в два, без Коли. Понурые, резко постаревшие, у Маши глаза заплаканные. Собака потеряла след! Петя уже спал, Елена Семеновна сидела у окна, ждала.

– Судя по всему, он заблудился: пошел через лес в другую сторону, не за вами. Но там же туристские тропы обозначены! Коля читать умеет, он разобраться должен. Он и пошел по тропе, видно, подошел почти к Маклакову. Тут собака след потеряла. То ли он по воде прошелся? Там ручей, мальчик, видно, перешел через него. Но после ручья собака след тоже не взяла. Мы в Маклаково зашли. Даже поспрашивали – но не видел его никто. Правда, в этих деревнях брошенных домов много. Жителей почти не осталось, мало кто живет постоянно, однако на лето дачники приезжают. Надо будет завтра поговорить с жителями. Если Коля прошел мимо Маклакова, он может попасть на ту сторону озера. Там тоже деревни. Он переночует где-нибудь. Скорее всего, постучится к людям, или хоть в пустом доме переночует. Там неделю назад пожар был… Но целые дома еще остались. Мог и к шоссе выйти, но тогда странно, что не вернулся в поселок. Может, пошел к Чистику? Там тоже деревня прямо возле шоссе.

Юра обращался к Леле, но она понимала, что он больше для Маши говорит – успокаивает ее. На Маше лица не было.

– Волки! – вдруг закричала она с отчаянием. – Волки вокруг, даже в поселок заходят, зимой двух собак съели! Прямо с цепи! – И начала рыдать.

– Это зимой! Машенька, это зимой было! – тоже закричал Юра. – Сейчас нет никаких волков! Сколько тебе говорить – нет их! Летом они никогда не нападают!

Он эти «нет!» и «никогда!», как заклинание, выкрикивал.

– Тише – Петю разбудите! – неожиданно с почти прежней твердостью сказала Елена Семеновна и начала капать в чашки валерьянку – она и сама уже сегодня ее пила, и другим не в первый раз наливала. Однако твердость эта была только внешняя. Чувствовала же себя Леля по-прежнему непривычно растерянной – помнила, что это она в пропаже Коли виновата. Никто не напоминал, она сама знала. И все это понимали.

Рано утром, еще шести не было, пришла соседка, Надежда. Никто ее раннему приходу не удивился – как-то само собой предполагалось, что в доме, где беда, не до сна. Слух о пропаже Коли уже разнесся по поселку.

– Вы не переживайте сильно, – говорила Надя, – он далеко не зайдет. Здесь где-нибудь, вокруг поселка по лесу крутится. Тут же и тропы туристические. И даже указатели кое-где есть. А Коля – мальчик умный. Скорее всего, в деревне какой-нибудь остался ночевать или с туристами на Чистике. Уже пошли искать! Женя молодежь собрал, сегодня воскресенье как раз, все свободны, значит, – и пошли. Лес прочешут вокруг, туристов расспросят. Лучше б, конечно, с вечера, но мы узнали не сразу. И Женя вчера поздно пришел. Как я ему рассказала – так он и говорит: «Сейчас поздно уже, спят все. Будить не стану, да и что ночью найдешь в темноте? А завтра с утра пораньше соберу ребят по поселку и пойдем, лес прочешем». Они пошли уже. Он рано созвонился с ребятами, шесть человек собрал. Найдут они Колю, не переживайте!.

– Спасибо! – кивнул Юра. – Я как раз и сам собирался Женю о чем-то таком просить – знал, что он не откажется. Кроме того, я думаю написать обращение в Интернете – может быть, «Лиза Алерт» подключится к поискам. У них подобный опыт есть.

– Наши скорее найдут, чем «Лиза Алерт»! Наши здесь каждое дерево знают! Вот они сейчас уже, наверно, пошли – Женя крепких ребят собрал, все здешние, местные. Уж они найдут!

И соседка ушла. Новость о том, что молодежь поселка отправилась на поиски, подействовала успокаивающе: присутствующие поверили, что Коля найдется, надо только искать. Юра с Машей опять пошли в полицию: с утра полицейские собирались поехать – осмотреть как следует Маклаково и окрестности, и Кондрашовы договорились вчера ехать с ними. А Леля осталась опять присматривать за Петей.

Ребенок еще спал, когда в дверь постучали. Елена Семеновна возилась на кухне, варила Пете кашу. Выйдя на веранду, она глянула в окно – кто там, на крылечке. Увидев Таню, не удивилась. С ней были Сережа и еще какой-то пожилой мужчина.

– Танин отец, наверное… как некстати, – думала Шварц, отпирая дверь. Но когда гости вошли, едва не ахнула: это был Потапов!

С бывшим, еще советского времени, милиционером судьба сводила ее не раз. По какой-то странной случайности Потапов возникал в жизни Елены Семеновны, когда рок делал ее свидетельницей и даже расследовательницей преступления. А случалось такое уже не один раз, потому что пенсионерка была чрезвычайно любознательна, склонна к логическому мышлению и любила, как говорили ее подруги, «совать нос не в свое дело». Если кто-то из знакомых попадал в криминальную ситуацию, пожилая преподавательница английского языка оказывалась тут как тут. Она уже и клад наполеоновский помогла найти своему племяннику Юрке, и дневник Гете искала, задержав при этом преступника… Складывалось так, что при таких событиях рядом с ней всегда оказывался бывший участковый милиционер Порфирий Петрович Потапов. Это было тем более удивительно, что в спокойное время эти два непохожих человека не встречались вовсе. Но вместе эта парочка каждый раз оказывалась непобедимой.

Узнав в пожилом мужчине, стеснительно, как ей показалось, мнущемся у двери за Таниной спиной, Потапова, Елена Семеновна не столько удивилась, сколько обрадовалась. Она вновь ощутила себя сильной – такой, какой и была на самом деле. Чувство вины, давившее на нее с минуты, когда она поняла, что Коля, оставленный на ее попечение, пропал и, возможно, погиб, тяжелое и непривычное для нее чувство, внушавшее неуверенность и покорность, отступило, ушло.

– Проходите, присаживайтесь, – она приветливо махнула рукой в сторону комнаты. – Садитесь на диван, там удобнее. Я сейчас!

Секунду подумав, она выключила горелку под кашей – ладно, теперь так дойдет под крышкой! – и тоже прошла в комнату, присоединилась к гостям.

– Чай, кофе будете? – спросила она на всякий случай. А когда гости отказались, пояснив, что уже успели позавтракать в санатории, сразу взяла по своему обыкновению быка за рога.

– Какими судьбами, Порфирий Петрович? Как вы оказались в Пржевальском?

Пенсионер, в аккуратной рубашке в мелкую голубенькую клетку, гладко причесанный, с глубокими продольными морщинами на лице, поднял на нее глаза-буравчики и стал подробно отвечать на вопрос:

– В санатории отдыхаю, Елена Семеновна! Подлечиться приехал: прострел мучает. Иной раз так стрельнет в спину, что и разогнуться не могу. А здесь грязями хорошо лечат, мне помогает. Три года сюда езжу и зимой не болею! Так что я тут уже неделю – хожу на процедуры.

Потапов говорил об обычных вещах, далеких от ее горя. При этом смотрел на нее внимательно – ждал, когда она сама рассказывать начнет, не спрашивал. Вмешалась Таня.

– Елена Семеновна, – начала она, – не сердитесь на меня, я сказала Порфирию Петровичу, что это ваш внук потерялся. По санаторию уже слух разнесся, что мальчик в поселке пропал. А мы с Порфирием Петровичем к одному столику в столовой прикреплены. Когда зашла речь о происшествии, я не стала скрывать, что знаю вас хорошо и что моя вина есть в исчезновении мальчика – при мне ведь это случилось. А Порфирий Петрович вот, – она кивнула в сторону Потапова, – заинтересовался, как ваше имя услышал, говорит, знакомая. Настоял, чтоб привела его к вам.

– Таня, не смущайтесь, все вы правильно сделали. Хорошо, что привели. А я ваш рассказ сейчас дополню – вы не все знаете.

И Леля рассказала о том, что случилось со вчерашнего вечера: о собаке-ищейке, взявшей, а потом, за деревней Маклаково, потерявшей след, о предположении, что Коля мог дойти до деревни Никитенки, о поисках добровольцев, прочесывающих лес сегодня.

Потапов кивал сочувственно. Когда Шварц сказала, что собака некоторое расстояние прошла по следу, довела до ручья за Маклаковом, а там след потеряла, он заволновался.

– Волонтеры с утра к Чистику пошли и на Рытое, – сказал он, – там вокруг леса большие, заблудиться можно. Да и у туристов мальчик мог заночевать. Решили там лес хорошо прочесать… Я поначалу хотел к ним присоединиться, спросил жителей, куда пошли. Это правильно – может и там найтись. Однако, с другой стороны, раз собака след у ручья потеряла, велика возможность, что он по ручью некоторое время шел – знаете, как дети любят шлепать босиком… Если б только перешел, она б, скорее всего, след опять нашла. А по течению ручья, в той стороне, через три-четыре километра тоже деревня есть, Боровики. Там тоже заночевать мальчонка мог… Там брошенных изб полно, да и пустили бы люди, если б попросился. Еще в той стороне два бункера имеются. Мог и в них переночевать. Это правильно, что вы в отчаяние не впали, Елена Семеновна. Я тоже думаю, что жив ваш Коля. Мальчик он, должно быть, сообразительный, энергичный – это я по вам сужу… В лесу, конечно, ночевать не сладко. Но мог и впрямь до деревни дойти, а мог и поближе – в бункере немецком заночевать…