Ходит черная королева

– Считаешь, я не могу позвать друга скрасить мой прием пищи?

– А мы друзья? – присвистнула я.

Ветер посерьезнел настолько, что мне стало неуютно. Поерзав в кресле, я поспешно добавила:

– Плохая шутка вышла.

Он усмехнулся, откидываясь на спину дивана и укладывая ноги на танкетку.

– Думаю, ты понимаешь, что далеко не всех подпускают так близко.

– Понимаю, – кивнула я. – И постоянно задаюсь вопросом, почему я. Ничего выдающегося за мной не водится.

– А должно? Или думаешь, мне интересно общаться только с умными и экстраординарными? Главное, не выдающиеся способности и не ум, – он перегнулся и коснулся указательным пальцем моей груди слева, – а то, что здесь.

Руку он убрал и продолжил говорить, глядя вперед:

– Самое ценное – душа человека. Но увидеть ее очень сложно. Практически невозможно. Каждый из нас прячется за созданные им самим маски. Даже в общении с близкими людьми. Мы как актеры в глобальной постановочной игре под названием жизнь, а вокруг нас декорации и предлагаемые обстоятельства. И мы так заигрались, что забыли о том, что на самом деле это только роль. Стали воспринимать все происходящее всерьез, и это… Это нас губит. Мы всерьез плачем над мелочами, которые не стоят даже того, чтобы обращать на них внимание. Мы живем мелочами, Ирэн, в то время, как настоящая жизнь проходит мимо нас. Жизнь без декораций и предлагаемых обстоятельств.

– И ты знаешь, какая она, эта жизнь? – спросила я тихо, не поднимая на Ветра глаза. С полминуты стояла тишина.

– Знаю. Каждый знает. Несет это знание внутри себя, но не может вытащить наружу. По разным причинам: кто-то предпочел забыть о нем, кому-то не хватает сил. Ведь придется все менять, терять людей, привычный мир, такой до боли знакомый, в котором даже неожиданности предсказуемы. Люди не готовы принять, что они нечто большее, чем привыкли полагать. Они соглашаются на выставленные правила игры и живут по ним. Но то, что там, – он снова постучал указательным пальцем по своей груди, – оно выше любых условностей. Рано или поздно оно начинает рваться наружу, и счастлив тот, чья маска не срослась с лицом, потому что он сдастся, не устоит под напором этого потока, потому что ему придется стать собой. Ибо остаться прежним будет означать жизнь трупа, который передвигает ноги. – Он еще немного помолчал и продолжил, глядя вперед. – Я вижу, Ирэн, как тяжело тебе под этой маской. Словно к ней привязаны пудовые гири, которые тянут тебя вниз. Я вижу, что ты хочешь сбросить ее с себя. И в этом твоя главная ценность.

Воцарилась тишина. Я пялилась куда-то перед собой, пытаясь осознать слова Ветра. Самое парадоксальное, что я не чувствовала отторжения от сказанного. Наоборот, эти слова словно наслаивались на мои обрывочные мысли и чувства, собирали их в единое целое, подтягивали, выстраивая предложение за предложением. И наконец получился осознанный текст, оформилась мысль в голове, перестав быть лишь хаотичным набором слов.

А еще я помнила эту жизнь без масок. Тот короткий миг, когда я была счастлива и открыта миру. А он ударил по мне, сломал, заставил перекроить себя и надеть маску. И как бы она ни была тяжела, куда страшнее та боль, что осталась в прошлом. Боль, к которой я ни за что не хотела возвращаться. Боль, за которую Ветер, как оказалось, меня и ценил.

Я так глубоко погрузилась в эти мысли, что не услышала вопроса Ветра, подняла на него взгляд, он повторил:

– Говорю, как насчет того, чтобы немного подзаработать?

Глава 3

Я захлопала глазами, потому что еще пребывала в состоянии саморефлексии. Общение с Ветром – это прямо как в русской сказке: сначала в ледяную воду, потом в кипящую, – так и кидает из состояния в состояние.

– Подзаработать? – переспросила непонимающе.

– Одна моя знакомая ищет художника. Хочет расписать комнату в восточном стиле, дама увлекается йогой.

– И?

– Ты бы могла взяться за эту работу.

Я искренне рассмеялась.

– Я не бралась за краски много лет.

– Самое время вспомнить, каково оно. Тебе дадут рекомендацию, можешь не переживать, никто в твоем таланте сомневаться не будет. Я, кстати, и без рекомендации не сомневаюсь, просто ищу способы не дать тебе отказаться.

– А если я все же не справлюсь и запятнаю твое честное имя?

Ветер рассмеялся, туша окурок в пепельнице.

– Во-первых, имя у меня не такое уж и честное. Есть люди, которые всерьез считают меня самоуверенным пронырой, который дерет бабки ни за что.

– А они с тобой работали?

– По большей части нет. Тем, кто работал, не понравилось, что я не готов покрывать их грехи и способствовать темным делам. Вот они и пускают слухи, а слухи, конечно, не остаются без внимания.

– Верю. А во-вторых?

– А во-вторых, – он снова перегнулся ко мне и прошептал, – я, Ирэн, вообще ничего не боюсь.

Я захлопала глазами, Ветер весело рассмеялся, вставая и потягиваясь.

– Ты самый несносный человек в мире, – проворчала я.

– Знаю. Так я позвоню знакомой, скажу, что ты согласна?

– Тебе-то это зачем? – я поднялась и встала напротив него. – Очередной акт спасения моей заблудшей души?

– Ты обо мне слишком хорошего мнения. Мне обещали процент.

– Идиот, – хмыкнула я, шлепнув его по руке.

– Так что?

– Я подумаю, вечером дам ответ, хорошо?

– Как скажешь, Ирэн.

До вечера я работала, хотя в голове так и стояло предложение Ветрова. Нет, это полное безумие. Это ведь даже не картину написать, а целую комнату. Я за эти годы максимум наброски на полях делала. Однозначно не справлюсь. Даже не стоит думать об этом.

Я попялилась в монитор, а потом вытащила несколько листов бумаги и стала делать наброски. Это же меня ни к чему не обязывает. Просто представлю, что бы я могла предложить по этому проекту. Это интересно, просто интересно, хотя и не реально для меня.

Когда зазвонил телефон, я осознала, что прошло несколько часов, и я перевела уйму бумаги. Покачав головой, сняла трубку и ответила Ветру:

– Я согласна.

– Выйти за меня замуж?

– Очень смешно.

– По-моему, действительно, смешно. – Саша усмехнулся, но добавил серьезно: – Тяжело бегать от себя, да?

– Ни от кого я не бегаю. Договорись с этой своей знакомой о встрече, чтобы мы могли обсудить все детали.

– Завтра она будет ждать тебя в два часа.

Я только рот открыла от изумления.

– Ты уже договорился с ней?

– Конечно. Ирэн, пора осознать, что я неплохо тебя знаю, и был уверен, что ты согласишься еще до того, как предложил.

– Наглый, наглый Саша Ветер, – я все-таки улыбнулась.

– Ага. А ты еще про честное имя затирала. Ладно, о деле. Даму зовут Савицкая Алена Дмитриевна, сорок семь лет, не замужем, детей нет. Несколько лет назад ее настигла мысль о просветлении, за коим она отправилась в путешествие по восточным странам. Спустя время вернулась одухотворенной настолько, что не видела возможности не поделиться своими знаниями с другими. Теми бедными и ущербными, которых истина обошла стороной.

– Тебе восток не по душе, что ли? – не удержалась я.

– Восток мне по душе, а вот модные веяния, расцветающие в нашей стране, заставляют мыслить скептически. Впрочем, речь сейчас не о том. Рекомендацию тебе, если что, дал Вострицкий Геннадий Михайлович.

– А он в курсе?

– Конечно. Но о нем речь не должна зайти, так что не переживай на эту тему. Меня не упоминай, я к этой истории никаким боком. Да и вообще, никакую Ирину Рябинкину в глаза не видел.

– Само собой. Ты же загадочный и неуловимый Саша Ветер.

– В точку. Адрес скину смс. Это загород, но на машине всего десять минут, в твоем случае двадцать. Савицкая делит дом с семьей младшей сестры, так что не удивляйся. Телефон тоже скину, и на том моя миссия выполнена.

Данные он мне выслал, но я еще минут двадцать собиралась с духом, прежде чем созвониться с Савицкой. Было страшно до чертиков, а вдруг действительно не получится?

Одно дело наброски карандашом сделать, совсем другое – воплотить проект в реальность. Да и я ведь столько лет за кисти не бралась. Черт, боязно.

С другой стороны, ну не получится, и ладно. Верну деньги, и мы разойдемся в разные стороны. Зато какой опыт будет. Все-таки я действительно соскучилась по художественной деятельности.

Без десяти два я притормозила возле дома, указанного в адресе. Хотя назвать домом его язык не поворачивался. Это был трехэтажный особняк, стилизованный под замок, окруженный высоченным забором, из-за которого я могла видеть только верхний этаж и башни.

Поселок действительно находился сразу за чертой города, но жил обособленно. Располагался он в низине возле озера, и при въезде с дороги открывался живописный вид. Все дома были из дорогих, окружены высокими заборами, но больше всех выделялся именно этот особняк. Наверное, потому что с дороги напоминал сверкающий на солнце рыцарский замок с остроконечными башнями с двух сторон.

Когда поняла, что это и есть дом Савицкой, снова засомневалась в идее Ветра. Дамочка, живущая в таком доме, вряд ли хочет связываться с никому не известной художницей, у которой даже портфолио нет. С другой стороны, я же по волшебной рекомендации, может, до портфолио и не дойдет?

Я нажала кнопку домофона, ответил женский голос:

– Слушаю вас.

– Добрый день, я к Савицкой Алене Дмитриевне, она должна меня ждать. Ирина Рябинкина.

Тут же раздался щелчок, вместе с которым женщина добавила:

– Проходите, пожалуйста.

Недолго думая, я загнала скутер через калитку во двор и разместила в сторонке от входа. Огляделась, шествуя по мощеной дорожке к дверям. Сад был чудесен: высаженные по периметру вековые сосны, розовые кусты обрамляли дорожки, уходящие за дом, чуть в стороне шикарная летняя веранда с гамаком, креслами-качалками и диванчиком, заваленным маленькими подушечками.

А еще сверху я приметила личный причал, который сейчас был скрыт забором, в нем виднелась калитка, за которой, видимо, был выход прямо к озеру. Да уж, местечко и впрямь райское, что тут скажешь.

Мне пришлось ускориться, потому что открылась дверь, и я увидела домработницу, женщину лет тридцати пяти, высокую стройную брюнетку, затянутую в серую униформу с белым передником.

– Идемте, – заметила она, поздоровавшись, – Алена Дмитриевна вас ждет.

Как только мы оказались внутри, я ощутила свою неуместность. Дом был шикарен до невозможности. Потолки высотой больше четырех метров украшали большие висячие люстры, мебель дорогая, есть антиквариат, на стенах картины известных художников, даже сходу не сказать: копия или оригинал. Я уже ничему не удивлюсь.

И я собралась писать в этом доме комнату? Ну и самомнение у меня, однако. В большом зеркале поймала свое отражение: джинсы в облипку, олимпийка поверх футболки, на ногах кеды, волосы заплетены в небрежную косу. Бледновата и не накрашена, ибо считала, что красоваться не перед кем. Да уж и начистоту, в обычной жизни я редко пользуюсь косметикой.

Мы прошли в левое крыло и поднялись на третий этаж, где находился кабинет Савицкой, в который меня пустили, предварительно осведомившись, можно ли. Даже не знаю, что бы мы делали, если бы нам ответили отказом.

В кабинет я вошла несмело, а там и вовсе застыла, изумленно оглядываясь. Ветер вот это имел в виду, когда говорил, что женщина увлеклась востоком? Казалось, что владелец кабинета – свихнувшийся на этой теме Плюшкин.

Стены были увешаны коврами, картинами, гобеленами соответствующей тематики, на причудливо изогнутых полках толпилось множество статуэток. Книжный шкаф был под завязку забит.

– Здравствуйте, Ирина, – услышала я и от неожиданности вздрогнула, поворачивая голову.

Савицкая поднялась из кресла, стоявшего в нише, куда падало мало света. Вышла на освещенное свечами и развешанными лампами пространство, и я смогла признать, что Алена Дмитриевна дама весьма колоритная.

Она была в теле, и, видимо, пыталась скрыть недостатки фигуры за длинным балахоном до пят, в который была облачена. На голове причудливая прическа, на переносице красовалась красная точка, руки были покрыты браслетами и кольцами, а от скулы вниз уходил витиеватый рисунок, исчезая в вырезе балахона.

Думаю, нарисованный хной, допустить, что Савицкая сделала себе на лице настоящую татуировку, я не смогла. Она была босая, но это уже мелочи, на которые не обращаешь внимания. Опять же, дама дома, не на улицу же она вышла босиком.

– Рада нашей встрече, – голос у Савицкой был грудной, как у оперной дивы, а мою руку она трясла от души, словно эту самую душу и пыталась, собственно, вытрясти.

Одно было ясно: ироничный тон Ветра не полностью отражал степень увлеченности дамы восточными религиями. На вид это была полная клиника, которая, впрочем, никак не помешает Савицкой стрясти бабок с тех, кто придет к ней за просветлением.

В общем, я выдавила максимально искреннюю улыбку, на которую была способна, Савицкая на нее внимания не обратила, потащив меня к креслам.

Очень быстро стало понятно, что имел в виду Ветер, говоря, что о моем попечителе речи не зайдет. Савицкая могла болтать часами, но только на одну тему: о себе и своем даре. Сначала я решила дотерпеть до конца, но минут через пятнадцать стало понятно, что мой конец может наступить раньше, чем конец монолога, потому я умудрилась вклиниться и спросить:

– Может, продолжим разговор в студии? Я заодно осмотрюсь.

Савицкая бодро для ее весовой категории поднялась и, не прекращая говорить, повела меня в коридор. Студия находилась на этом же этаже и представляла собой пустую комнату с белыми стенами. На то, чтобы составить понимание, чего же хочет заказчица, я убила часа полтора, начала ненавидеть Савицкую и даже немного Ветра, который втравил меня в эту сомнительную историю.

– О деньгах можете не волноваться, – отмахнулась в конце дама, – тратьте столько, сколько нужно.

Сроков жестких тоже не было, однако в моих же интересах было разделаться с этой работой поскорее.

Но когда я получила деньги на первоначальные расходы, готова была простить Савицкой многое. По моим меркам этих денег могло хватить на материалы как минимум для половины студии. Значит, можно не париться и покупать все, что понадобится. Ну и конечно, меня тоже не обидят, в этом я уверена, учитывая, как Савицкая сорит деньгами.

За сим аудиенция была окончена, и дама даже провожать меня не пошла, видимо, наступило время очередного сеанса на пути к высшему свету. Ну наверное, что-то такое, подробностей мне не сообщили.

Уже в приподнятом настроении я сбежала по ступеням вниз и застыла каменным изваянием. На пороге стоял тот самый мужчина, с которым Ветер встречался в клубе, когда я изображала проститутку. Под тем я имела в виду уверенного в себе красавчика.

И сейчас он, кстати, тоже был уверен в себе. Стоял, покручивая на пальце брелок от автомобиля, пиджак уже был в руках домработницы, и я наблюдала, пока краски сходили у меня с лица, как он что-то говорит женщине, мягко улыбаясь.

Красивый, зараза. И сильный, поджарый, широкие плечи обтянуты идеально выглаженной рубашкой. Сейчас он обернется и задаст вопрос, какого черта тут делает проститутка. Стоп, нет, не узнает. Я без макияжа, без платья, которое открывает все тело, и с другим цветом волос.

Краски стали возвращаться на мое лицо, щеки загорели. И в этот момент мужчина перевел на меня взгляд и нахмурился. Не сурово, что радовало, скорее, удивленно и заинтересованно. И черт возьми, заинтересованно по-мужски.

Я даже сглотнула от этого быстрого взгляда, скользнувшего по моему телу. Господи, а если все-таки узнал? Иначе чего он так медленно приближается, словно хищник, готовый загнать добычу? Я снова сглотнула, отвела ногу назад, но тут же вернула обратно. Нет, отступление выглядит слишком глупо. Надо держаться.

– Аня, – обратился мужчина к домработнице, даже не повернувшись к ней, – кто это у нас в гостях?

– Это художница к Алене Дмитриевне.

Я невольно бросила взгляд на женщину, смотрела она на меня с неприязнью, я так удивилась, что даже отвлеклась от мужчины. Когда я успела ей насолить? Или это из-за причуд хозяйки? Может, не все рады, что дама так неразумно тратит деньги?

Вот так позорно я прослушала вопрос мужчины и очухалась от того, что он приподнял мой подбородок пальцами, вынуждая посмотреть на него. Перепугалась еще больше, хлопая глазами, а мужчина вдруг рассмеялся.

– Смотрю, девушка, как и наша Алена, не от мира сего. Как зовут вас, я спрашиваю?

Я покраснела, шарахнулась в сторону, и покраснела еще больше. Боже, ну почему я такая идиотка?!

– Меня зовут Ирина, – пробормотала в итоге, поднимая на него взгляд.

Мужчина смотрел насмешливо. И был все-так же красив, да: карие глаза, обрамленные густыми длинными ресницами, точеный нос, четко очерченные губы, черные, как смола, волосы коротко подстрижены и спереди чуть приподняты. Не броско, а стильно. Как и он сам: в манере держаться, одежде, парфюме – идеальная подборка, сражающая наповал.

Видя подобного мужчину, любая здравомыслящая женщина попытается сбежать подальше, понимая, что ее сердце будет однозначно разбито.

Мне мое сердце еще было нужно, потому я отступила в сторону. Мужчина на это усмехнулся и протянул мне руку, представившись:

– Кирилл Карташов, рад знакомству, Ирина.

Мне пришлось вернуться на прежнее место, чтобы пожать руку. А еще я успела заметить, что домработница не просто хмурится, а как будто уже ненавидит меня. И тут же осенило: да она же влюблена в него!

Впрочем, это не повод ненавидеть меня. Как и любую другую, с кем сводит знакомство Карташов. И вообще, у него кольцо на пальце, и вряд ли его избранницей стала домработница.

– Что там такого интересного за моей спиной? – поинтересовался Кирилл, я снова по-дурацки захлопала глазами, переводя на него взгляд.

Попыталась что-то сказать, не придумала, что, и улыбнулась. Кирилл перевел взгляд на мои губы, склонил голову набок, и улыбку я убрала.

– Мне пора, – заявила ответственно и только поняла, что моя рука так и покоится в его. Неприлично долго и вообще, просто неприлично. Он легко ее сжал, отпуская, а я затараторила: – Всего доброго, приятно было познакомиться.

До скутера я почти бежала, ругая себя на чем свет стоит. Возле него обернулась и увидела, что Кирилл и Анна стоят у соседних окон, глядя на меня. Оба хмурились, я тоже нахмурилась и поскорее покинула дом.

Глава 4

Только когда выехала из поселка, смогла нормально соображать. Первой эмоцией была злость на Ветра. В один момент стали понятны все его разговоры о том, что он просто пытается помочь. Ага, пытается. Только не мне, а себе.

У него какие-то дела с Карташовым, или не у него самого, а у какого-нибудь заказчика. Вот Саша и изворачивается в попытке подобраться ближе. Сам попасть в дом, видимо, не может, воспользовался ситуацией, пристроив туда меня. Я буду рядом с Кириллом, и соответственно, меня можно будет использовать. Знать бы еще, что конкретно нужно Ветру.

“Вот прямо сейчас и узнаю”, – злорадно решила я и повернула скутер в сторону улицы Пирогова.

Однако удача была не на моей стороне: Ветра дома не оказалось. Так мне заявила Инна Сергеевна, верный цербер. И конечно, когда он вернется, она не знала. Телефон Ветрова был отключен, и ничего не оставалось, как двинуть домой, тем более работы у меня было достаточно.

Нужно было наскоро закончить текущие заказы на фрилансе и заняться непосредственно йога-студией. Важно это на самом деле кому-то или нет, меня не волнует. Я получила заказ и выполню его.

Правда, перед делами слазила в интернет. По поиску “Кирилл Карташов” мне выпал сайт местной строительной компании, судя по всему, крупной. По тому, какие у них были заказы, можно сделать вывод, что Карташов не бедствует.

В описании руководства кроме него обнаружилась и Савицкая Алена Дмитриевна. Значит, это вроде семейного бизнеса? Скорее всего, заправляет всем Карташов, а наша просветленная имеет свой пакет акций. Отсюда и наличие у нее денег, которыми она так легко разбрасывается.

Еще у Карташова обнаружилась пара страниц в соцсетях, обе заброшены. Никаких фотографий и записей – ничего, что могло бы поведать об этом мужчине хоть немного.

Плюс была статья трехгодичной давности, в которой рассказывалось об открытии детского хосписа, в котором принимала участие фирма Карташова.

В общем, или мужчина не светится специально, или просто интернет-жизнь ему неинтересна.

Я запихнула в рот вилку с рагу, листая дальше интернет, и в этот момент в дверь позвонили. На пороге стоял мужчина лет тридцати в деловом костюме и с папкой в руках. Светлые волосы зализаны назад, на глазах очки в большой черной оправе.

– Добрый вечер, девушка, – как у любого торгового представителя у него оказался преувеличенно бодрый голос. – Рядом с вашим домом открылось новое отделение банка, и я хотел бы сделать вам несколько очень выгодных предложений.

– Не интересует, – так же бодро ответила я, но дверь закрыть не успела, этот проныра сунул ногу между ней и дверным косяком. Надеюсь, ему было больно.

– Уверен, я смогу вас заинтересовать.

Мужчина заливался соловьем, я задумалась и допустила стратегическую ошибку: пустила его в дом. Вскоре мы сидели в кухне, на столе были разложены кипы буклетов, а я думала о своем, не вникая в то, что мужчина мне говорит. Должно же ему надоесть когда-нибудь?

Когда мужчина рассмеялся, я все же обратила на него внимание, посмотрев с недоумением..

– Ирэн, – сказал он знакомым голосом, – нужно уметь выставлять за дверь тех, кто тебе неприятен.

Я только рот открыла:

– Ветер?

– Ага, – кивнул он, доставая сигареты, – честно сказать, ты умеешь быть терпеливой, мне стало скучно ждать, когда ты выставишь меня за дверь.

– А почему ты приперся ко мне в таком виде?

– Были дела неподалеку, решил заскочить. Может, чаю выпьем?

Я сложила руки на груди и улыбнулась.

– Может, расскажешь мне всю правду?

– Я хоть сейчас. Начнем с того, что я тайно в тебя влюблен.

– Смешно, – я все же щелкнула кнопкой на чайнике. – Теперь давай о менее высоком. Сознайся, что ты не по доброте душевной отправил меня писать студию для Савицкой.

– Я вроде говорил про процент.

– Саша, – я уперла руки в боки, он затушил окурок в пепельнице, посмеиваясь.

– Ладно, давай свои вопросы.

– Тебе интересен Карташов? Надеешься через меня что-то выведать о нем?

Саша поразмышлял (или сделал вид), покачивая головой, потом выдал:

– Сознаюсь, интерес есть, но рассказать о нем не могу.

– Профессиональная тайна?

– В точку.

– Кто-то им интересуется? Или Карташов кем-то, а ты собираешь информацию о нем?

– Какое слово ты не поняла: профессиональная или тайна? – спросил Ветер, принимая от меня чашку.

– Ну хорошо, – я улыбнулась, садясь напротив. – Предупреждаю, что следить за ним не буду.

– А я и не просил. На самом деле, это просто удачное совпадение. Савицкой нужен художник, мне – человек возле Карташова. Не надо ходить за ним по пятам, но если услышишь что интересное, буду признателен, если расскажешь.

– А что входит в понятие интересного? Мне вот кажется, в него домработница влюблена. Это интересно?

Ветер хмыкнул.

– Предположу, что не просто влюблена, но и делит с ним постель.

– Чего? – выпучила я глаза.

– А что тебя удивляет? Ты сама говорила, что он красавчик и женским вниманием вряд ли обделен. Кстати, так оно и есть. И он активно этим пользуется.

– Но ведь он женат, – нахмурилась я.

– Вот это в наше время вообще не аргумент.

Ветер вдруг резко встал и опустился на корточки передо мной. Опустив руки на мои колени, уставился в глаза, спрашивая:

– Сознайся, Ирэн, он тебе понравился?

Я фыркнула и покраснела. От неожиданности, конечно.

– Что за глупости, – выдала в итоге, никого этим не убедив.

– Понравился, – кивнул Ветер. – А ты ему?

Я приняла возмущенный вид, качая головой. Хотя взгляд Карташова отлично помнила, и он точно был заинтересованным.

– На что ты сейчас намекаешь? – добавила в голос грозности, а Ветер поднялся и уткнулся лбом в мой лоб, обхватив меня за шею руками. Я даже испугалась немного.

– Пообещай мне кое-что, – тихо проговорил он, глядя в глаза. – Пообещай, что ни при каких условиях ни за что не поддашься искушению в виде этого мужчины.

Я растерянно моргала, не зная, что сказать на это. Не то чтобы я вообще всерьез думала о Карташове и о себе, но он определенно мне понравился. Но он женат, а я как-то не привыкла иметь отношений подобного рода. Следующие слова Ветра и вовсе заставили поежиться:

– Пообещай, – шептал он, не отстраняясь. – Иначе тебя ждет боль гораздо больше той, что ты уже испытала. Ты не выдержишь ее, и она тебя сломает.

Слова его, произнесенные шепотом, отдавались в моей голове набатом. Казалось, тишина сгустилась вокруг нас, плотная, непроницаемая, хоть ножом режь. Не слышно было ничего, даже наше дыхание словно испарилось из этой тишины.