Темная душа: надо память до конца убить

– Я не бросаю друзей на поле битвы, Джон! – Бойс прекратил беседовать с матушкой о чем-то малозначительном, одним духом выпил свой кофе. – Мама, когда я вернусь, ты сыграешь мне на клавесине Моцарта?

– Да, сынок, но, – Элеонора МакГрей положила ладонь на сгиб локтя Бойса, уже готового бежать, и удержала его, – Куда вы спешите, молодые люди? Вчера вас не было целый день, сегодня вы снова намерены пропасть? Я заинтригована.

– Спрашивай у Джона, мама, – Бойс потянулся и поцеловал мать в щеку, – это ему я помогаю в делах. Не волнуйся, ничего антигуманного и криминального мы не замышляем. Все та же блажь, все те же розочки и ангелочки, как сказал бы отец.

Хозяин дома, читавший книгу, гневно дернул седеющим усом.

– Джон, – трогательное лицо леди МакГрей повернулось к Милле, – сын говорил, вы намеревались рисовать наш сад? Он вас больше не интересует?

Бойс не дал другу раскрыть рта:

– Ты разве не знала, мама, что наш сад – не единственная достопримечательность сих мест. Нимфы в нем, к примеру, не водятся. Зато они есть в окрестных лесах.

– Я встретил девушку, леди МакГрей, и рисую ее, – слегка смущаясь, растолковал Джон, – Она очень красива, но дика, совсем не сидит на месте. Только ваш сын имеет на нее необъяснимое влияние, рядом с ним она спокойна. Чтобы изобразить ее, мне не обойтись без его помощи.

– Если так, пусть Лайонел помогает вам. Вы мастер, у которого моему балбесу есть чему поучиться. Но кто ваша загадочная дикарка? Я ее знаю?

– Это Катриона Монро, мама, – ответил за Милле Бойс, ножом размазывая ягодный джем по слегка подрумяненному гренку, – дочь Анны Монро, молочницы и лекарки. Я недавно спрашивал тебя о ней. «Дурочка Кэт» зовут ее в деревне. Совершенно удивительное существо. Как сказал Джон, красивая, но в голове полнейшая тьма. Бедняжка. А я у тебя, знать, кудесник – животные и дети меня слушаются!

Посчитав свою шутку удачной, Бойс рассмеялся.

– Катриона Монро – не ребенок, – серьезно сказала Элеонора.

– Мама, – прекратил есть и насупился Бойс, – Перестань. Хорошо, не ребенок, но и не женщина, достойное жалости и заботы маленькое бедное создание. Не смотри укоризненно, мы ее не обидим.

– Вам нет нужды волноваться, мадам, – проникновенно присоединился Милле, – я заявляю с полной ответственностью…

– Идите, мальчики, – махнула Элеонора, – Помните, я хочу увидеть, что вы там нарисуете.

Молодые художники поблагодарили за угощение и ушли. Рэйналд МакГрей захлопнул книгу, сердито швырнул ее на стол, прямо на тарелки, и желчно продекламировал.

– «Животные и дети меня слушаются» – сопляк несет полную чушь, Элеонора. Ты уверена, что он не наломает дров? Скоро свадьба, а дело, где замешана Джейн, Мэри или Катриона, чистым быть не может, точно тебе говорю.

– Брось, Рэйналд. Лайонел сказал, что не обидит ее, у нас нет причин не доверять собственному сыну.

– Смотри, ты ему все позволяешь, с тебя и спрос. – Мак Грей недовольно покрутил ус, – Не обидит… Не обидит, так осчастливит. Сама знаешь как. Сначала заставит сидеть спокойно, потом, не далеко ходя, уложит…

– Фу, ты порой груб, как конюх. Девочка – сумасшедшая, Рэйналд, а Лаойонел хоть и повеса, но не безбожный развратник! – возмутилась жена, – Он не посмеет покушаться на ее невинность.

– Девочка – сумасшедшая красавица, если я правильно услышал, – буркнул МакГрей, подбирая книгу и раскрывая ее, – в этих делах первостепенную роль играет именно красота женщины. Не состояние ее мозга.

– Я, – Элеонора поправила салфетку на коленях, правильно переложила столовые приборы относительно своей тарелки, – Я присмотрю за ним, милорд.

Глава 7.

Даллас, США, XXI век.

Винтажный шевроле корвет темно-голубого цвета плавно зарулил на парковку, сверкая дисками на колесах, замер у торца двухэтажного здания на одной из улочек недалеко от даун-тауна Далласа. Дернув ручник, Маргарита Уайнпот оценила свое отражение в зеркале заднего вида, подкрасила губы малиновой помадой, взялась за ручку. Покидать уютный, отделанный белой кожей салон не хотелось.

На улице зябко, зимнее солнце светит тускло, еле пробиваясь сквозь серый покров облаков, повисший над небоскребами. Пересилив себя, она вышла, высокие каблуки зацокали по тротуару. В стеклянных дверях здания отразился утонченный силуэт, они разъехались, пропуская в помещение хозяйку картинной галереи Winepot Riverwalk Art Gallery. Идя по плитам пола, она на ходу снимала вельветовое пальто. Кондиционированный воздух был насыщен тонким ароматом – Марго любила живые цветы. Свежие букетики роз, фиалок, гиацинтов, тюльпанов в вазочках украшали узкие подоконники, расставленные повсюду декоративные тумбы и консоли.

– Карла! Ты здесь? – от входа окрикнула Марго, энергично пересекая холл. Справа материализовался столик секретарши, прежде скрытый листвой лимона в терракотовой кадке. Из-за него навстречу хозяйке поднялась девушка с внешностью фотомодели. Что-то прожевав и проглотив, она ответила не слишком вежливо:

– Где же еще мне быть, мадам? Я здесь двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю.

Марго перебросила пальто через стойку, оставшись в платье-футляре винного цвета, которое соблазнительно обтягивало ее тело богини.

– Вы поражаете меня, мадам, – зачарованно протянула секретарша, рассматривая начальницу. – Не фигура, а скрипка.

Карла не врала. Невысокая Марго обладала женственными формами, которые будоражили воображение мужчин и вызывали зависть у женщин. С волосами цвета вороного крыла, сейчас гладко зачесанными назад и затянутыми в тугой узел на затылке, чистейшей кожей и черными пылающими очами она походила на андалузскую колдунью. В свои сорок пять Марго выглядела максимум на тридцать и не собиралась стареть – ни намека на увядание в красивом лице, ни единой серебряной нити в иссиня черных волосах.

– Ты опять что-то поедаешь, – констатировала факт начальница, опираясь локтем о столешницу, – дай угадаю. Картошка-фри.

Карла кивнула с невинным видом. Марго горестно вздохнула.

– Или уволить тебя, девочка? Я могу закрыть глаза на то, что ты ешь на рабочем месте в благодарность за профессионализм. Но ведь ты травишься фастфудом! Этого я снести не в силах. Ты безобразно растолстеешь, Карла, перестанешь влезать за стойку, испортишь реноме моему заведению…

– Не драматизируйте, – прервала поток предсказаний Карла, засовывая в рот очередную картошину, – не растолстею, вы это знаете. У меня генетика, что надо…

– Да уж, – генетика или нет, пока Карла выглядела идеально. Легко бы сделала карьеру манекенщицы, если бы не цепкая Марго со своей галереей, сумевшая по достоинству оценить организаторские способности юного дарования. – Как наша вторая красотка? Объявилась?

– А как же! В выставочном зале охмуряет очередного клиента.

– Неужели? – Марго невольно улыбнулась. Кэт прилетела и уже на работе – отличная новость в начале дня. – Почему так рано?

– Сразу из аэропорта.

– Да что ты говоришь? – Марго постучала длинными ногтями по полированному дереву. – Соскучилась по нам? Или у нее случился приступ трудоголизма? Я думала, Кэт вообще не объявится сегодня, будет отсыпаться.

– А она объявилась. Честно говоря, мэм, – только теперь Марго заметила, что Карла выглядит слегка встревоженной, – Кэт странная какая-то. Ума не приложу в чем дело.

– Что ты имеешь в виду?

– Я ей привет, как дела, пытаюсь обнять. Она отстраняется… Показалась мне, – Карла поискала подходящее слово, – пришибленной. Никогда ее такой не видела. Хотя на все вопросы отвечает, что все в порядке, никто не умер, и земля вертится.

Пока Карла делилась соображениями, Марго прислушивалась к звукам, доносившимся из залы. Это не Кэт… Кэт обычно звонко смеется, много шутит. А там раздается голос унылый и скучный, ассоциирующийся с заупокойной мессой. Вот мужчина звучит бодро и заинтересованно, безуспешно старается расшевелить собеседницу.

– Именно! – Карла правильно растолковала выражение лица начальницы, – Пришибленная!

– Пойду, гляну ее, – решила Марго, – Повесь мое пальто в гардеробную, Карла, будь добра.

Картинная галерея мисс Уайнпот была оформлена в колониальном стиле. Пятьдесят лет назад в здании с лепным фасадом располагался частный табачный магазинчик, потом его место заняла баптистская церковь. Ей на смену пришел рок-бар. И наконец, дом выкупила талантливая, богатая и предприимчивая художница, вернувшаяся на родину после длительных странствий по Европе. Марго сохранила внутреннюю архитектуру в первозданном виде – холл высотой в два этажа, кессонированные потолки, арочные окна и двери, широкая лестница, обвивающая помещение по периметру. Интерьер дополнили коринфские колонны с капителями, расположившиеся полукругом. Стены украсила мерцающая венецианская штукатурка. Оконные проемы и ниши драпировал бледно-зеленый шелк, уложенный каскадными складками. Мебель из махагони и несколько мраморных скульптур для Марго изготовил некий ремесленник из Каррары, мастер резца и зубила, гений, не известный широкой общественности. Хозяйка прошла в зал, где были выставлены полотна на продажу. У одной из картин стояли двое.

– Художник молодой, талантливый, – безэмоционально тянула Кэт, одетая не пойми во что, – но, возможно, кому-то покажется иначе. Пишет в стиле жанровой живописи – не востребованная на сегодняшний день манера письма… Но, следует отметить, не лишенная своеобразия и колоритности. Сюжет, скажу вам, не новый – мужчина и женщина за барной стойкой ночной забегаловки. Явное подражание Эдварду Хопперу, который, однако, использовал более сочные контрастные краски. Тут все тускло на мой взгляд. Что скажете?

– По-моему, выразительно, – не слишком уверенно произнес молодой человек, потенциальный покупатель полотна стоимостью в десять тысяч долларов. – Я бы купил для рабочего кабинета.

– Да? – Кэт взглянула на него как на умалишенного, – а я бы не купила.

– И сваляла бы дурака! – вмешалась Марго. Прошла к замершей перед картиной паре и умопомрачительно улыбнулась клиенту, – У вас интересный вкус, мистер…

– Лагерберг.

– Лагерберг. Я тоже думаю, что для кабинета подойдет прекрасно. Универсальная вещь, впишется в любой интерьер. Не лишена изюминки. В отличие от модных абстракций. Кстати, рисовал друг нашей Кэт. Так ведь, милая? Посмотрите его работы на той стене. Пройдитесь, оцените. Я бы рекомендовала рассмотреть голую даму на кровати.

– Подойдет для спальни, – язвительно ввернула Кэт.

– А что, занимательно… – клиент заинтересовался, отошел.

Марго взяла Кэт под руку.

– Пойдем…

– Куда? – очнулась та, – Я, кажется, работаю!

– Именно, что кажется. Сейчас Карла тебя заменит, у нее на данный момент лучше получится продавать. Карла, заменишь?

– Естественно, – донеслось со стороны ресепшна.

Дамы, тесно прижавшись друг другу, стали подниматься вверх по лестнице, где размещался кабинет Марго. Причем Кэт не прекращала делать безуспешные попытки освободиться из смахивающих на тиски объятий начальницы. Ее отпустили, лишь когда за спиной задернулась тяжелая портьера, заменявшая Марго дверь.

– Ты чего его подкалываешь? Деньги лишние? – с ходу напустилась Марго.

Кэт рухнула на канапе.

– Не нравится он мне, – изрекла она, кладя ноги в сапогах на низкий журнальный столик из малахита, – фамилия дурацкая. Лагерберг. Прямо название дешевого пива. Картины Джефа заслуживают лучшего обладателя.

– Убери ноги со стола, – Марго присела рядом. – Фамилия ей не понравилась. В таком случае, забирай полотна своего Джефа, организуй киоск на перекрестке. Я не собираюсь держать их у себя бесконечно.

– Это тип из Нью-Йорка, – проворчала Кэт таким тоном, словно хотела сказать «это нацист», или «это прокаженный».

– Ну и что? С каких пор ты невзлюбила жителей Нью-Йорка?

– С недавних, – Кэт уставилась в окно невидящим взглядом.

– Так-так, – Марго немного посидела молча. – Во-первых, здравствуй, Кэт.

– Здравствуй, – Кэт подняла на Марго пустые и бессмысленные глаза. Та выругалась про себя.

– Что за вид, девочка моя, какие, к лешему, джинсы и свитер? – ласково спросила начальница.

– Я прямиком из аэропорта.

– Домой почему не заехала?

– Забыла.

Замечательно. Лучше не бывает. Карла не совсем права. Малышка Кэт, неунывающая Кэт, вечно веселая, оптимистичная и энергичная девчонка, способная обаять кого угодно, ее, Марго, лучшая ученица, подруга и почти что собственный ребенок, была не просто пришиблена. Она была полностью выбита из колеи. Походила на слепого котенка, выброшенного в лужу.

– Как ты отдохнула в Шотландии? Сделала, что запланировала?

– Не важно.

Великолепно. Марго поднялась.

– Слушай, Кэт. Хочешь коньячку? По пятьдесят грамм для настроения? И поболтаем.

– Ты же не пьешь, Марго, – вернулась в реальность из мира тяжких дум сомнамбула на диване.

– Иногда пью. Давай, составь компанию старушке.

Маргарита достала из резного бара коньяк и бокалы, разлила, вернулась к Кэт на канапе.

– Пей.

Кэт пригубила коньяк.

– Рассказывай, что стряслось, дитя мое. Во что ты вляпалась? Кто тебя обидел?

– Ох, – Кэт покачнулась, уронила голову на плечо Маргариты. – Вляпалась – не то слово.

«Думаю, – подумала Марго, успокаивающе гладя подругу по густым волосам, – беседа будет долгой. Пятьюдесятью граммами не обойдемся».

– Как дела, мисс Уайнпот! Мы уже на месте и ждем вас! Вы подтянетесь? – звучал в трубке бодрый голосок Карлы.

– Конечно, дорогая. Я скоро буду, – со сдержанной вежливостью ответила Маргарита, не спуская изысканно подведенных глаз с клиента, – а куда мне…кхм…подтягиваться?

– Ааа…эээ…минуточку, – в телефоне послышался подозрительный шорох, кто-то заговорил, к кому-то обращаясь, донеслись звуки смеха, музыки, и Карла сообщила, – Мы в баре! Здесь так круто! Поторапливайте, а то начнем пить виски без вас!

Маргарита хмыкнула, одной рукой быстро заполняя бланки купли-продажи, а другой удерживая телефонную трубку у уха. Вчера после душещипательной беседы в кабинете Марго, начальница и две подчиненные покинули галерею пораньше и отправились в приличный ресторан, где до закрытия угощались дорогим испанским вином. Возлияния решено было перенести на вечер следующего дня. Девчонки, смотавшись с работы до срока, подыскали бар с виски.

«Интересно, что будет завтра, скверик и пиво?» – подумала Марго.

– Скажи, дорогая, где расположено это заведение. Как оно называется? Куда ехать?

Клиент, сидевший напротив нее по другую сторону стола, состроил не поддающуюся толкованию мину. «Не одобряет, – мелькнула у Марго мысль. – или тоже хочет, но стесняется напроситься».

– Бар-то, – Карла снова потянула пару секунд, – не далеко от галереи, на углу Гринвилл Авеню и Орам Стрит. Пять минут езды. Никакого особого названия у бара нет. Так и называется – бар.

– Оригинально. Скоро буду, ждите, – женщина нажала отбой. Клиент напротив нее поднял палец, как школьник за партой.

– Извините, где те две милые девушки, что работают у вас в галерее? – спросил он скромно.

Марго поиграла ручкой.

– Они сегодня заняты в важном проекте. Трудятся по моему поручению.

– Планируете что-то, мисс Уайнпот? Выставку? – Нью-йоркер с пивной фамилией Лагерберг не возымел успеха ни у Кэт, ни у Карлы. Маргарите пришлось взяться за дело самой. В итоге без покупки он от нее не ушел – обзавелся голой дамой на кровати.

– Может быть, может быть…. Мы всегда что-нибудь планируем. Распишитесь тут и тут.

Клиент поставил подпись в формулярах.

– Отлично. Переводите деньги на наш счет. Картина будет доставлена к вам в Нью-Йорк в течение трех дней. Было приятно иметь с вами дело! – она протянула ему для прощания руку.

– Могу я угостить вас кофе, мисс Уайнпот, – все-таки решился юноша, возвращая рукопожатие.

– Возможно, в другой раз. Пока на повестке дня у меня далеко не кофе. Только не расстраивайтесь! Пойдемте, проводите меня до машины.

Через пятнадцать минут корвет Марго припарковался у бара на Гринвилл Авеню. В помещении было сумрачно, играла живая музыка – на сцене бэнд из четырех человек отрабатывал гонорар. Люди радовались жизни, официанты вкалывали, софиты на танцполе перемигивались. Маргариту, которая своим появлением в костюме от Гуччи произвела небольшой фурор, моментально проводили к нужному столику. За ним сидели и выпивали обе ее девочки.

– Решили не ждать? – осведомилась Марго, усаживаясь на стул. Кэт потянулась к ней обниматься.

– Конечно, ждать! – воскликнула Карла, которая была уже изрядно навеселе. – Мы без вас никуда! Но Кэт такая расстроенная, такая расстроенная… Грех было не выпить по чуть-чуть.

– Тогда налейте и мне. Что мы пьем? Скотч? Ваше здоровье, дети мои!.. Как настроение, Кэт?

– Ох…

За прошедший день она успела несколько раз пересказать им подробности своего самолетного знакомства и изложить события, которые произошли с ней потом, в славном городе Нью-Йорке. Но Карле и Марго не надоедало слушать. Трем женщинам не работалось, не отдыхалось, не спалось, не хотелось расходиться. Они собирались, сидели, пили и говорили, говорили, говорили. Потому что имела место нестандартная ситуация. Мастерицей влипать в романтически истории со счастливым и не очень исходом была Карла. Марго вообще не страдала из-за мужчин – это они страдали по ней. Кэт была в данном вопросе своеобразна. Она занималась собой и ни на кого никогда не велась. И тут на тебе. Влипла. Причем влипла серьезно, со всей силой чувств, на которую была способна ее глубокая натура. Кэт непритворно страдала.

– Да ладно тебе, подруга! Хватит мучиться! – в сотый раз принялась уговаривать Карла. – Мужик он и есть мужик, а секс он и есть секс. Вон сколько мальчиков, выбирай любого!

– Замолчи лучше…

– Чем он особенный, этот твой Джерри? Объясни мне.

– Как я тебе объясню? – Кэт стукнула кулаком по столу. – Особенный. И этим все сказано. Такие вещи необъяснимы. Их невозможно передать словами. Их надо увидеть и почувствовать. Так что особенный, и точка!

– Ну вооот еще…

– Особенный-особенный, – подтвердила Марго, закуривая, – Раз Кэт пошла с ним, значит особенный. Но с другой стороны, ничего особенного – обычный негодяй.

– Ты понимаешь, – наклонившись к старшей подруге, Кэт покачала виски в стакане, – он ни слова мне не сказал о себе. А я выболтала все, всю свою жизнь. Он даже знает, как вас обеих зовут. При этом, заметь, он не задавал мне вопросов вообще. Просто смотрел, а я болтала. Джерард, мать его, Карвер…

– Бывает…

– Он тебя загипнотизировал, – Карла захрустела начос.

– А в аэропорту, когда отказалась идти с ним?… Я распсиховалась не потому, что сумку украли, не потому, что Адель куда-то смоталась на уик-энд. Мне было на все плевать, если честно. Я испугалась, что он ушел! Я лишилась его. У меня сдали нервы. Скажи, Марго. Есть такое выражение – за мужчиной, как за каменной стеной. Ты чувствовала себя подобным образом?

– Чувствовала, детка.

– Я нет! И лучше бы мне оставаться в блаженном неведении. С Эриком ничего похожего не ощущалось. Джерри только появился, и я расквасилась. Он говорит – я соглашаюсь, он ведет – я иду. Мне хорошо. Мне спокойно. Я счастлива. Знаете, девочки, в истории моей родины имело место событие – мужчины восстали против царя, их сослали в Сибирь. Жены поехали вслед за мужьями.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Если бы Джерри предложил мне с утра – поехали на Аляску, в Сибирь или к самому черту на куличики. Я бы поехала не задумываясь. Декабрист, мать его… Ни хрена ничего не предложил…

– Поезжай к нему, ты знаешь его адрес, – для Карлы не было неразрешимых ситуаций. Она принялась лакомиться копченым лососем.

– Вот еще! Лучше смерть. – Кэт допила виски и поникла головой. – Он не попрощался со мной.

– Попробуй увидеть положительные стороны события. У тебя был классный секс. Лучший в жизни. Радуйся.

Кэт посветлела, томно улыбнулась.

– Представляете, девочки. Я всю жизнь недоумевала – почему вокруг секса вечно суета? Ну, легли, подышали, попыхтели, подвигались, подергались. Встали и разошлись. Был у меня мужчина, был секс. И ничего сверхъестественного.

– Чего может быть сверхъестественного в сексе? – недоуменно перебила Карла, жуя, – Приятно, полезно. Не больше.

– Марго считает иначе. Да, Марго? Когда ты рассказывала об очередной бурной ночи, полной страсти и любви, я не особо тебе верила, признаюсь честно. Теперь верю. Вернее, теперь сама знаю, как это бывает…

– Поздравляю, малышка, – Маргарита затянулась, выпустила колечко сизого дыма, – Ты стала женщиной. Твой Джерард показал тебе, каким бывает мужчина и что он умеет.

– Кэти, это звучит волнующе… – простонала окончательно пьяная Карла. На рабочем месте она часто читала женские любовные романы, иногда вслух, заставляя Кэт и Марго хохотать в голос, пока обитательницы галереи сидели без дела в ожидании клиентов. Девушка в мучительных раздумьях сморщила лоб, – Ты погружалась в гипнотическую дымку… Тонула в пучине страсти… Билась в сладкой агонии…

– Всю ночь напролет, – Кэт вздохнула. – Я поднималась к облакам, чтобы рухнуть вниз в самую глубокую бездну. Американские горки отдыхают… Если без шуток, Карла, я сходила с ума в его руках…Но это больше не повторится. Наверное, я уйду в монастырь.

Все три подруги, не сговариваясь, рассмеялись. Марго сломала тонкую сигарету в пепельнице.

– Хочу посоветовать, Кэт, – заговорила она серьезно, – прими своего незнакомца из Нью-Йорка таким, каков он есть. Ко всей истории отнесись как к приключению. Не захотел встать, проводить тебя, ничего не сказал на прощание. Бог с ним. Он дал тебе гораздо больше. Кто знает, вдруг это не конец. Или наоборот, само небо сохранило тебя от продолжения отношений. Этот Джерард остался для тебя темной лошадкой.

– Именно! – Карла неудачно поставила локоть на столешницу и едва не свалилась под стол. – Может он маньяк?! Чем он занимается, Кэти, знаешь?

– Нет, – пожала плечами девушка, – я не спрашивала. Знаю, где живет, какой пастой чистит зубы, каким мылом моется, на каких простынях спит. Чем занимается, ума не приложу. Сама подумай, что они делают в этой своей Шотландии? Варят скотч…

– О! – Карла схватила со стола почти опустошенную бутылку виски, – Он, значит, винокур?!.. Дамы, тревога – мы пьем скотч! Возможно, сваренный им лично! Поддерживаем бизнес негодяя, который обидел нашу Кэт! Срочно, закажите ирландский виски! Я пока дойду до туалета, освежусь.

Проводив взглядами пошатывающуюся фигуру темноволосой девушки на высоких каблуках, Кэт и Марго посмотрели друг на друга.

– Все-таки ты тревожишься, – Маргарита легонько ущипнула Кэт за щеку, – С твоей стороны это моветон, детка – горевать по мужчине.

– Я знаю, – Кэт снова показалась ей затравленной и потерянной. Крепко засел в ней проклятый шотландец. – Ничего не могу с собой поделать.

– Влюбилась?

– Очень похоже на то.

Где-то в глубине бара хлопнули дверцы, зазвенела падающая на пол посуда, кто-то возмущенно вскрикнул. На середину пустующего танцпола выбежала Карла, тряхнула длинными волосами, воздела к потолку руки и, заглушая игру музыкантов на сцене, закричала на распев:

– Мужчины – вы мерзавцы!!!

– И это верно, – менторским тоном заключила Маргарита Уайнпот. – Идем танцевать.

После нескольких дней блужданий по питейным заведениям, Кэт серьезно решила брать себя в руки. Выкинула в стирку затасканные джинсы, на работу отправилась в строгой юбке и шелковой блузке.

Накануне, после вечера, вновь проведенного в компании спиртного, Маргарита наложила мораторий на выпивку. Перед тем, как сесть в такси после закрытия бара, где все три девицы вечерком угощались алкогольными коктейлями, Маргарита заявила:

– Всё, девочки мои. Отныне на распитие спиртных напитков мной наложено табу. И попробуйте его только нарушить.

– Почему? – хором воскликнули ее девочки.

– Пора знать меру. Скоро Рождество, нужно приходить в форму. Санта-Клаус, знаете ли, не жалует пьяных девиц. Его мутит от запаха перегара.

– Ну, надо так надо, – с детской покорностью протянула Карла, которой надоело каждое утро пить на рабочем месте антипохмелин, для маскировки разводя его в кофейной чашке.

– Как скажешь, Марго, – взяла под козырек Кэт, которая каждое утро после вечернего куража держала гудящую голову под ледяной струей, всерьез опасаясь простудиться.

– Вот и славненько, люблю, когда вы послушные. Спокойной ночи, завтра увидимся в галерее.

Но утром на работу Марго не пришла. За первый час рабочего дня Кэт раз десять выглянула из мастерской с вопросом:

– Тут?

– Нет, – каждый раз отвечала Карла, разбирая бумаги, которые валились у нее из рук.

– Звонила ей?

– Не отвечает.

В десять Кэт подошла к ресепшну, где между ней и Карлой начался диалог взглядов пессимистического содержания. Карла первая не выдержала накала страстей.