Гамбит смерти

Я открыл глаза. Перспектива поразительная – толстые резные ножки стола и крепкие мускулистые ноги в импортных кроссовках. Рибок, спонсор олимпийской сборной.

– Очухался, гадюка! – в своем негодовании Аркаша, на мой взгляд, переусердствовал.

Я попробовал подняться. Не вышло. Руки связаны за спиной, так же по-дилетантски, зато туго.

– Помогите ему сесть.

Не скажу, чтобы помощь была оказана вежливо, но – своевременно.

Аркаша, пылая ненавистью, отошёл и расположился рядом с Александром Борисовичем. Мы сидели по разные стороны, разделенные столом – и пятью трупами.

Не так представлял я себе финал. Где свечи? хрустящие накрахмаленные салфетки? серебряные (а хоть и мельхиоровые) приборы, мейсенский фарфор? где, наконец, омары и шампанское от вдовы Клико? Один Александр Борисович не подкачал. Среди ночи – в пиджаке, под которым белоснежная рубашка, и безукоризненно завязанный галстук. Как всегда.

– Сколько вам заплатили? – Страчанский с сожалением смотрел на меня.

– Пока ничего. Обещали пятьсот долларов и неясные, но манящие перспективы.

– Пятьсот долларов? – Александр Борисович, похоже, обиделся. – Кто обещал?

– Вы и обещали. Вернее, Юра Крутов от вашего имени. За месяц поварской работы – очень недурно в наше-то время. Харчи, жильё, транспорт хозяйские…

Страчанский досадливо поморщился.

– Думал, вы не станете отпираться. Причем здесь Крутов? Я имел в виду, сколько вам заплатили за убийство?

– Дайте, я ему ещё врежу, – порывисто поднялся Аркаша.

Страчанский успокаивающе взял его за руку.

– Убийство? Вы хотите сказать, что всех убил я?

– Именно.

– Такие обвинения доказываются.

– Резонно, Петр Иванович, вполне резонно, – Страчанский незлобиво улыбнулся. – Имеются доказательства. Хотите, я расскажу по– порядку, как все было?

– С интересом послушаю.

– Смерть Комова, допускаю, действительно была несчастным случаем.

Ага. Все-таки одним убийством меньше. Осталось четыре.

– С Анатолием Яковлевичем вы порой проводили время в астрономических забавах. И той ночью вам не составило труда совершить то, что вы совершили. Затем вы поработали с мостом и вернулись к себе. Отдельный ход через кухню гарантировал незаметность. Кто станет третьей жертвой, вам было безразлично, но требовалось подтверждение, что это дело рук одного и того же человека, например, меня. Поэтому вы расставляли опознавательные знаки – шахматные фигурки. Они остались от комплекта, которым тут играли многие годы. Задним числом подсунули их Комову и Саблецову. А Крутову – в момент, когда отстранили Олега и принялись проводить искусственное дыхание. Валерий Васильевич пытался осуществить ментальный зондаж погибших. Верили вы в это и испугались разоблачения, или просто по плану пришла пора очередной смерти – но вы подсыпали отраву в средство Нимисова, благо оно готовилось у вас на кухне. Спустившись к умершему, вы опять пометили труп фигуркой, а несколько других накануне подкинули Нимисову, чтобы навлечь на того подозрение.

Должен сказать, что я действительно считал, что Валерий Васильевич покончил с собой. Но вам не повезло – Олег заподозрил вас. Он видел, как вы заходили в комнату Нимисова накануне и рассказал нам об этом, – Страчанский говорил спокойно, выполняя свой долг, а я пытался ослабить узлы веревки. Не получается. Руки начали неметь – нарушилась циркуляция крови.

– Прямого нападения я не боялся, – Александр Борисович вытащил из внутреннего кармана пиджака тупорылый револьвер. А я гадаю, жабу он греет, что ли, – Еще в Москве, по совету Крутова, я обзавелся оружием. С некоторых пор приходится беспокоиться о личной безопасности. Но вот отравить нас вы могли.

– Это не доказательства, а рассуждения, – болела прокушенная голень, саднила растревоженная ладонь.

– Будут и доказательства. Этой ночью я не спал, и слышал, как внизу открылись двери, и кто-то вышел из своей комнаты. Я разбудил Аркадия Иосифовича. Ни вас, ни Олега на месте не оказалось. Возможно, вы предложили ему объясниться, а он недооценил вас, понадеявшись на свои кулаки. Мы заглянули на кухню и увидели вас, вытирающего рукоять ножа. Иных доказательств и не требуется.

– Что с ним разговаривать, – Аркаша подошел и пнул меня. Молодость, пылкая, увлекающаяся молодость.

– Спокойнее, Аркадий Иосифович.

За моей спиной часы пробили три раза. Страчанский потянулся в другой карман. Опять револьвер? Нет, он достал флакон и рюмочку– яичко. Режим суров, но он режим.

– Мы сдадим вас властям. А до тех пор придется вам терпеть некоторые неудобства.

Он собрал рюмку, отмерил дозу из флакона. Я напряженно следил за ним. Неужели…

– Не отравлено, Петр Иванович, – он проглотил снадобье. – Живой, как видите.

– У вашей версии один дефект. Её можно приложить к каждому.

– Никто из присутствующих, кроме вас, не мог подложить фигурку Юрию Крутову, – холодно ответил Страчанский. – И мы не вытирали нож, которым убили Олега.

Я пошевелил пальцами рук. Пока послушны.

– Давеча, Александр Борисович, вы убедили всех нас, что убийца – Нимисов. Давайте предположим, что это – правда. Но не вся. У Нимисова есть сообщник. Первые три убийства они совершили вместе, а потом сообщник убивает Нимисова и несет эстафету смерти, простите за высокопарность, в одиночестве.

– Любопытно, – вежливо протянул Страчанский. – Кто же тот таинственный сообщник?

– Вернемся к фигурам. Мы считали, что преступник оставляет их, чтобы навести на ложный след. А если нет? Если фигура – оценка, эпитафия? Саблецова пешкой обозначить могли и вы – потому что цените себя на три головы выше. Из презрения. И ты, Аркаша, считал его пешкой, так и не превратившейся в ферзя. Насчет Комова и Крутова ясно – рабочие лошадки. Но вот гибнет Нимисов, и мы находим слона. Что это значит?

– Что это значит? – эхом отозвался Аркаша.

– Сначала я решил, что слон – это епископ. Духовный пастырь, так сказать. Но, кажется у французов, эта фигура обозначает сумасшедшего, безумца. Всё, что произошло здесь – результат безумия. Валерий Васильевич помогал вам, но на свой манер. Ему казалось, что биополе убитых войдет в вас и укрепит, передаст лучшие качества жертв. Дикари в тех же целях пожирали врагов.

– Валерий Васильевич – сумасшедший? – Аркаша подался вперед.

– Не он один. Его сообщник тоже. Безумие заразно порой буквально.

– Кто же из нас, по– вашему, сумасшедший? – устало спросил Страчанский.

Аркаша неотрывно смотрел на огонь за моей спиной.

– Если бы только сумасшедший! Упыри и вурдалаки – не выдумка, во всяком случае, легенды о них имеют реальную основу. Амок, знаменитое состояние, удесятеряющее силы, возникает из-за болезни мозга. Куру, губчатый энцефалит – может быть, слышали о таких? Куру болеют люди, энцефалитом чаще коровы, лоси, олени. Передается с кровью и при поедании заражённого мозга. Я работал в Уганде и видел таких больных. Они теряют человеческий облик, становятся одержимыми. Вирус перестраивает разум, заставляя работает его в бешенном, сжигающем ритме, резко возрастает агрессивность – и люди превращаются в упырей и людоедов. Убийство– способ существования для них. Даже если несчастная жертва и вырвется из лап людоеда, она обречена – вирус, переданный при укусе, сделает свое дело.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.