– Ну, вот и познакомились, а теперь надо вспрыснуть, чтобы закрепить дружбу, – сказал новоиспеченному другу хозяин и потянулся рукой за холодильник, вынимая чекушку с каким-то красновато – бурым зельем. Достал из шкафа-холодильника помутневшие от разных спиртовых жидкостей граненые стаканы и разлил поровну заначку.

– Пей, не бойся, это мой личный боярышник, полезная штука, не трогал, даже когда башка трещала со страшного похмелья, видимо, приберегал именно для этого случая.

Затем он открыл дверцу холодильника и достал тарелку с крупно порезанными солеными огурцами, оттуда же вытащил отломанный шмат батона и положил на стол. Князь взял свою дозу, и они, чокаясь, почти одновременно выдохнули со звуком «ху» воздух и опрокинули стаканы. Хрустя огурцом, рыжеволосый собутыльник, причмокивая, промямлил:

– Ну, вот и ладненько, хорошая штука.

Под ногами тёрлись дворняги, не давая ступить и шагу, попросту выпрашивая подачку со стола, но меню на кухонной поляне было явно не собачье. Золотой открыл морозилку и вытащил пакет с мясными обрезками, положил на пол и ударом кулака разломал смерзшуюся в однородную массу требуху.

– Так, теперь с вами, братцы, надо поделиться, а то все как-то не по совести, сами мы согрелись, а про вас забыли, – буркнул сабаковод, бросая в миски по куску ледяного фарша.

– Куда подевались эти два недоделанных полудурка? Лучше бы сам сходил, ничего нельзя доверить, все надо делать самому. Только он произнес эти слова, как в дверь кто-то заскребся и раздался стук – условный сигнал.

– Свои! – выдохнул Сергей и пошел к двери. На пороге появился Чудодей, и под светом коридорной лампы он действительно был похож на Гудвина, того самого волшебника Изумрудного города, очки были шире лица, а глаза увеличивали огромные линзы.

– Что скажешь, чего так долго? – рыжий взял долгожданного приятеля за рукав и затащил в прихожую, захлопывая за ним дверь.

– Нормально, – буркнул шнырок.

– Четыре кило! Просил пять, как ты и сказал, но этот жмот еле расстался и с этими-то деньгами.

– Молодчик, что могу сказать, проходи, – Сергей похвалил гонца, похлопав его по плечу.

– Вот только Лом где-то запропастился, ветром, что ль сдуло?

Забирая у волшебника деньги, рыжий произнес великую для своего интеллекта фразу:

– Этот первый вклад послужит началом нашего совместного предприятия.

Петр понял, что это был не простой бродяга: и в разговоре, и в поведении чуть заметно проглядывала его заросшая щетиной интеллигентность, да и мозги еще не совсем расплавились от ежедневных попоек. Мужик неглупый, надо прибирать его к рукам, через него можно много чего провернуть, он и сам не догадывается о потенциале своих возможностей, да и за полгода не совсем опустился, даже хата, можно сказать, не в полном опусе.

И тут же вслух произнёс:

– Господа, а где у вас сауна с бассейном, девочками и холодным пивом? Если вы не против, я бы принял душ. Хочется смыть с себя пыль дорог и соскоблить старую краску прошлой жизни, ее потрескавшаяся корка сдавливает и стягивает моё поэтическое нутро. Люблю побарахтаться в ароматной пене бытия и поразмышлять о грядущем, наблюдая за тем, как всплывает моя «подводная лодка», поднимая свой перископ в поисках движущейся цели естественной ориентации. Жаль, что в вашем штате отсутствует персонал противоположного пола и в прейскуранте нет тайского массажа, но, думаю, мы в ближайшее время исправим столь значительный пробел нашей фирмы. Настоящий мужчина, это не тот кто ходит в баню с друзьями по мужским дням, а тот, кого тянет туда по женским… Не очень удобно жить без таких, казалось бы, мелочей, как тапочки и махровый халат, но это поправимо. Главное, были бы те, что подавали их и обтирали тебя мягким махровым полотенцем после банных процедур. Что еще остается желать? Лирика, господа, лирика жизни, но я обещаю исправить этот недостаток, дайте срок.

После столь красноречивого вступления он вошел в «крестильню», где его взору предстала сидячая «купель», не более метра в длину, приткнутая вплотную к «мудрому камню».

– Да, ластами здесь не побарахтаешь. Вот тут-то Вас, сударь, обмоют и переоденут, – с улыбкой на лице и мрачноватым юморком проговорил сам себе Петр.

– Какой придурок мог придумать сидячую ванну – шедевр дизайнерской мысли, не иначе, только полный извращенец совкового сюрреализма?

– А что, Сергей, довольно-таки миленький интерьерчик в этой «исповедальне». Как удалось сохранить этот «храм души» от греховных оргий?

Рыжий из кухни тут же выпалил ему ответ:

– Да, Князь, это все мама, перед уходом сделала ремонт.

– Короче, все понятно – без женской руки и ласки рушатся даже горы. Надо с этим что-то делать, а не то и вправду переоденут, – почесав левой рукой в затылке, обронил философскую мысль заезжий индивид.

– Ты бы лучше похавал чего-нибудь, а потом можно и в отмочку. Вон в морозилке пельмени есть, заваривай. Голодный, наверное, с дороги-то?

– Да, потрапезничать – это святое дело, сам Господь и тот говорил о хлебе насущном. А ванну приму завтра, что-то мне после боярышника не до водных процедур, – выходя из душевой, ответил он Сергею. Тут снова застучали в дверь. Даже собаки соскочили с подстилок, успокоившиеся после кормушки.

– Вот вам и Шура-Лом объявился, не прошло и года, новое явление Христа народу, – с этими словами рыжий открыл дверь, и в нее ввалился, как снеговик, весь белый от снега очередной гонец.

– Там что, метель? – взяв пакет у Лома и вытолкнув его на площадку, задал глупый вопрос хозяин блиндажа и тут же продолжил воспитательный диалог:

– Отряхнись, придурок, тащите снег, а я потом убирай за вами. Чё пропал-то?

– Чё, чё, нет ни хрена у Петроввны, пришлось к Сиплому чесать через весь город. У него нормальный продукт, я сказал, что для тебя, он даже подлил побольше.

– Ладно, заваливай, Дед Мороз, – меняя гнев на милость, улыбаясь, поблескивая фиксой, буркнул рыжий вожак местной стаи гончих. Длинный и правда был похож на ржавый ломик, пальто точно с чужого плеча, висело на нем мешком, как на вешалке. Когда гонец снял с себя верхнюю одежду, то все стало еще наглядней: его фигура напоминала типичный уличный фонарь с загнутой вперед длинной шеей Но неон в его плафоне явно куда-то улетучился, видок его был поистерт и поистрепан, словно все дворовые коты пометили на эту местную достопримечательность, да и кобели не раз задирали заднюю лапу. Князь прошел на кухню и оторопел: стол был накрыт довольно-таки приличными закусками: порезанный, чуть заветренный сервелат сверху был присыпан ломтями сала, квашеная капуста с маслом и луком, корейская морковь, ассорти из свежих овощей и фруктов крупными кусками были выложены в общую металлическую миску.

– Да, у нас тут пир намечается под такой-то закусон… Если хочешь завтрак в постель – притворись больным. Это пока я рассматривал достопримечательности омывальни, ты успел сварганить этот натюрморт? Просто шедевр, достойный кисти итальянских живописцев эпохи Возрождения. У тебя что – скатерть самобранка?

– Не только скатерть самобранка, еще и шапка-невидимка, ковер-самолет и много чего еще. Вот только палочки-выручалочки нет, но, думаю, мы устраним этот пробел с твоей помощью, – засмеялся в ответ на вопросы Князя рыжий.

– Ну, так что, хорош базарить, пора откушать дары Господа нашего, пославшего их с чужеземцем, – перекрестившись, словно молитву, прочел Золотой, доставая из пакета полуторалитровую бутыль из-под «Пепси», почти до горлышка наполненную прозрачной, как божья слеза, жидкостью. Он открыл пластмассовый флакон и разлил это пойло в два стакана, примерно грамм по сто.

– Это вам, гонцы, за ваши быстрые ноги.

Стало понятно, что он решил проверить качество сырья на своих соплеменниках.

– Мы с Князем уже по чуть-чуть треснули святой воды из моей заначки, теперь ваш черед, – глядя сквозь бутылку на просвет, закрывая пробку, поведал Сергей.

– Так, стоп, господа! – перебил его Пётр.

– Я эту гадость пить не стану, вы уж не обессудьте, просто моё нутро не выдержит такого ацетона. Сергей, дай мне штуку, я дойду до супермаркета, пока еще нет десяти, возьму пузырь вискаря и пару лимонов. А деньги – это не главное, завтра их будет в десять раз больше, я вам это обещаю.

– Да ты чё, на тонну можно канистру чистогана взять, а не этот крашеный самогон, – загавкали хором два гончих пса.

Князь им в ответ рыкнул приказным тоном:

– Так, или вы будете делать то, что я говорю, или сегодня бухаем эту дрянь и завтра разбегаемся. Но хочу предупредить, что на этом ваша райская жизнь и закончится. Будете продолжать побираться мелочишкой, кланяясь каждому встречному. Если остаемся вместе, то завтра же будете со мной пить виски, не думая о том, чем на утро опохмелиться. Деньги – это магнит: как притягиваются, так и отталкиваются. А мудрость глупцов – в их молчании…

– Цыц, недоноски, вам слово никто не давал, ваш номер зашкаливает за тысячу, и прежде чем вякнуть, попробуйте сначала пошевелить своей единственной выпрямившейся извилиной, – как по-живому, отрезал рыжий верховод.

– На, держи фантик и дуй, пока не закрыли божье хранилище, – он протянул тысячу Петру и добавил:

– Сигарет купи мне, что полегче, а этим дебилам без разницы, чем травиться.

Глава 3. НЕОБЫЧАЙНОЕ ЗНАКОМСТВО

На улице мело, как будто зима решила за ночь вывалить на землю свои накопленные запасы снега. Буквально через несколько минут Князь оказался в магазине, пройдя к полкам элитных напитков, принялся рассматривать не виски, а их цену. Подобрав подходящую по сложившейся ситуации бутылку, он прошел к кассе, по дороге прихватив два лимона и краюху ржаного хлеба. Как и положено супермаркету очередь в кассу растянулась чуть ли не через весь зал.

– Супермаркет – это там, где мало покупателей и много кассиров, много покупателей и мало кассиров – выразил свою мысль, явно не местный покупатель, тем самым обескураживая очередников и взмыленную кассиршу. Расплачиваясь, попросил сигарет – три пачки самых дешевых и две поприличней, себе и рыжему, – на сдачу взял еще мятную жвачку. Всё это уложил в пакет, на котором было графическое тиснение Петродворца с надписью «Петергоф», и тут его осенило:

– Так это же то, что нужно.

В его голове моментально созрел план по легальному отъёму денег у иностранных туристов. В квартире рыжего при осмотре ванной комнаты он обнаружил большой кусок канифоли, пакет, и эта застывшая смола навели его на мысль:

– Будем делать сувенирный янтарь.

Возвращаясь в приют, помог вытолкать из снежной каши на выезде застрявшую иномарку со словами:

– Вот и утренняя зарядка для развития мозгов этих одичалых гоминидов.

– Да, судьба – это единственный лохотрон для тех, кто считает, что жизнь игра. Все самые дурацкие замыслы – перерастают в программы, а программы – в дурацкие замыслы…

Выходя из квартиры, он споткнулся о лопату, но тогда ещё и не предполагал, на какую мысль наведёт его это снегоуборочное приспособление.

– Лишь бы до утра снег не убрали, да чтоб ещё подсыпало чуток, – думал он, мысленно цепляясь идей за идею. Заходя в квартиру, он прямо с порога произнес фразу:

– Небо нам сыплет валюту под ноги, завтра лопатой ее загребем. Да, почти классика, – ухмыльнулся он, протискиваясь сквозь насест собутыльников.

– Ты сейчас чего сказал? – переспросил его Сергей.

– Завтра, господа, все завтра утром, а сейчас будем отдыхать, – с этими словами гонец приземлился на пивной ящик харчевни и выложил из пакета всё то, на что хватило выданных ему денег.

– Чудодей, принеси барину стул из комнаты, да получше, не подобает гостю такого ранга на таре корячиться, – произнес, улыбаясь сквозь рыжую махровую щетину, Сергей и, взяв за рукав мелкого проныру, подтолкнул его к двери.

– Ну что, Князь, заруливай к шалашу и будь как дома, но не забывай, что в гостях. – открывая виски и наполняя чудом сохранившуюся хрустальную стопку, выдал поговорку гостеприимный хозяин.

А Пётр развалившись на стуле, принесенном шустрым Чудодеем, произнес грузинский тост:

«Король однажды посетил тюрьму, где отбывают свой срок двадцать арестантов.

– За что сидите? – спросил владыка.

Девятнадцать из двадцати поклялись, что сидят безвинно, по судебной ошибке. И только двадцатый признался, что сидит за кражу.

– Немедленно выпустить его на свободу, – приказал владыка, – он может оказать дурное воздействие на всех остальных честных людей, находящихся здесь!

– Так выпьем же за честность, которая позволяет нам оставаться свободными!»

– Князь, да в тебе погиб поэт! – воскликнул, вставая с табурета, удивленный Сергей.

– Да… Невольник чести… – ухмыльнулся ему в ответ залётный словоблуд.

– Поэты, как волки должны быть сыты, но не закормлены, тогда они пишут любовную лирику, как только почувствуют голод – гражданскую…

Все кое-как поднялись из-за стола и, стоя, с восторгом опорожнили налитые стопари, занюхивая рукавами и закусывая, чем Бог послал.

– Ты давай закусывай, Князь, вон сало ешь. Не стесняйся, а то мозги думать перестанут, – улыбаясь во весь набитый припасами рот, еле слышно промямлил Золотой.

– Мой мозг питается кислородом, а не холестерином убиенной свиньи, – тоже улыбаясь, ответил на прикол соседа по столу Петр.

– Кто же ты на самом деле, Князь? – щерясь сквозь рыжую бархатную щетину и причмокивая, спросил рядом сидевший, еще несколько часов назад совершенно незнакомый рыжий собеседник.

– Так, все, что касается библиографий, позже. А сейчас стоит продолжить, насыпай по второй, пока не перегорело, – тоже ухмыляясь, ответил явно неспроста объявившийся гость.

Выпили еще по одной, закурили и стали с нетерпением ждать рассказа залетного.

– Ну, что могу вам поведать? То, что я сегодня приехал в ваш город, это уже никому не секрет. А если начинать сначала, то это может растянуться не на одну ночь. Попробую начать свой рассказ с древней истории образования Руси:

– Как я уже рассказывал вкратце Сергею детализацию моего появления на белом свете, то эту часть мы пропустим. Мой род очень древний, если, конечно, верить тому, с чего началась моя биография на этой земле, то моя родословная происходит от Рюрика, князя Новгородского, это IX век, ещё до начала крещения Руси. А верить все же приходится, так как крест на моей груди XVII века. Шуйские – угасший русский княжеский род, это ветвь князей Суздальских, которая происходит от самого Александра Невского. Во второй половине XIV века Суздальское княжество было ослаблено борьбой с татарами. После присоединения к московскому княжеству Василий Дмитриевич Кирдяпа, правопреемник последнего суздальского князя, примирился с участью и получил во владение город Шуя, ставший центром удельного княжества. Его потомки стали называться Шуйскими. На протяжении всего правления на Руси московской линии Рюриковичей, они являлись следующей ветвью в очереди на престол, и в случае прекращения московской династии, имели право на царский трон. Такой случай произошел, когда умер Фёдор I Иоаннович, и после некоторой паузы (Борис Годунов), царём стал Василий IV Шуйский, который и был последним монархом из числа Рюриковичей. На Руси род угас, практически весь был истреблен из-за предательств и лжедоносов, но к нему выводит существующий и в настоящее время польский след Шуйских, не использовавших княжеский титул. Ну, вот более или менее коротко о древней истории моей перемешанной крови.

Князь рассказывал это так, словно читал лекцию студентам исторического факультета. А он мог бы стать историком, так как всю свою сознательную жизнь и все свободное время посвятил поиском своих корней и перелопатил множество исторических книг. Он налил в стопку виски, залпом выпил и, как бы переводя дыхание, продолжил тему своей биографии:

– Настоящей же моей семьей был детский дом, расположенный в Шуйском районе Ивановской области. Совпадение это или нет, но вся моя жизнь, так или иначе, соприкасалась с княжеским родом Шуйских. Поистине домом мне стал все тот же детдом, родителями няньки-мамки, батей – физрук Степаныч, братьями и сестрами такие же, как и я, не знающие ни родства, ни кто они такие на самом деле. Каждый придумывал и представлял, что ему хотелось. Батя был отставной боевой офицер ГРУ, старший лейтенант, уволенный в запас с несовместимым со службой ранением. Попросту списанный в утиль не знающей пощады, перемалывающей судьбы машиной этого ведомства. Он был в свое время тоже воспитанником этого детдома и вернулся туда на работу, как он говорил, вернуть долги. Наверное, вернул, погиб на пожаре, когда меня там уже не было. Это ему спасибо, что я с вами сижу и вообще что-то из себя представляю. Если бы не он, то быть мне каким-нибудь ботаником или, наоборот, отмороженной сукой. Он воспитал во мне мужские качества, такие, как воля, справедливость, мужество, если хотите, и честь. В пятнадцать лет я уже был мастером спорта по боксу и благодаря его навыкам не зверел на ринге, даже когда был вдребезги избит. А дальше – военное училище, морская пехота, Северный флот, командировки на Кавказ, ранения, ордена и списание со службы под чистую. Да, я повторил судьбу Петра Степановича Шмитко. Да, да, вы не ослышались, имя Петр вело меня через всю мою жизнь, не отпуская ни на шаг, может, даже и поэтому тоже я оказался в Санкт-Петербурге, хотя еще с раннего детства мечтал побывать в царской столице Романовых, фактически свергнувших династию Рюриковичей и практически уничтоживших мой род. Но волею судьбы и божьим провидением я оказался здесь именно сегодня.

– Давайте выпьем за батю, царствие ему небесное и пусть земля ему будет пухом, – с накатившими на глаза слезами он налил виски и, вставая, произнес:

– Степаныч был настоящий мужик, таких, как он, Бог делает поштучно, давайте помянем не чокаясь.

Все встали, молча выпили, не закусывая, не издавая лишних шорохов, сели и с открытыми ртами ждали продолжения рассказа. Петр же не заставил себя долго ждать:

– Пожар произошел, когда я был в командировке, и не смог даже его похоронить. Он спасал детей в загоревшемся спальном корпусе детдома, всех вывел и вынес, а сам выйти не смог. Потом меня уволили в запас и тоже по ранению вышибли, как состарившуюся проститутку, заразившуюся сифилисом в застенках ведомственного публичного дома. Так сказать, отработанный материал. Опять же благодаря воспитанию Бати, я не подался в киллеры. И вот гвардии – майор морского спецназа пошел, как и все тогда, в бизнес. И, скажу вам, хорошо пошел, пёр вверх, сметая конкурентов, как ветер сдувает пыль с дорог. Через год стал совладельцем одного из самых огромных супермаркетов электроники в стране, да и за пределами тоже. Был китом, не помышляющим о мели. Но в один прекрасный момент меня выкинула жизнь на берег предательства и измены, как в сюжете мыльной оперы, где было все: и любовная мелодрама, и боевик, и криминал с комедией. Подставил мой же компаньон, заграбастав все под себя, а кита покрошили на кильку и, полив томатом, закатали в железную банку зоны. По истечении полутора лет этот покромсанный кит слизал с себя весь томат и сидит перед вами. И через непродолжительную паузу продолжил:

– У Бати был сын Степан, мы вместе занимались боксом и росли, как родные братья. Так вот он пошел дальше меня и стал заслуженным мастером спорта и чемпионом Европы. Он и сейчас продолжает тренировать пацанов в свободное от бизнеса время и за счет своих средств содержит спортивную школу. Благодаря ему, я получил в детском доме прозвище – сын лейтенанта Шмидта, которое шлейфом протянулось через всю мою жизнь. С соревнований мы привозили всякую всячину: жвачку, фломастеры и прочую мелочевку. Так вот я умудрялся продавать пацанам жеваную жвачку по рублю, использованные фломастеры по трешке, поношенные майки по червонцу, и у меня всегда водились деньги. В один прекрасный день Степан прочел «Золотого теленка» и принес эту книгу мне, впоследствии ставшую моим талисманом. И во всеуслышание произнес:

– Держи, очередной внебрачный сын лейтенанта Шмитко. С этого момента это прозвище прилипло ко мне, как банный лист к заднице. И самое интересное, все совпадало: Батя был старлеем, и фамилия Шмитко очень походила на Шмидта, ну а я уже тогда умудрялся деньги качать из воздуха. Да, и армейские годы, и последующая гражданка прошли для меня с этим культовым прозвищем, хотя в глаза говорить никто не решался, но за спиной шептались, приклеивая мне этот ярлык. Я верю в предначертание судьбы и вписываемые в нее слова, буквы и цифры. У меня по жизни выпадают шестерки, а буква «ш» постоянно рядом со мной. Армия и война сопровождалась словами шторм, шеврон, шинель, шомпол, штык, штурм, шакал, Шали, Шамиль, Шариат. Гражданка:-Шуя, Шуйский, Шмитко, Шмидт, шляпа, шарф, шахматы, Шанхай, Швейцария. Ну, а зона:- Шансон, шконка, шизо, шаха, шмон… Так что ничего просто так с нами не происходит, нашей судьбой управляет Бог, а присматривают за нами глаза наших предков.

В кухне стояла гробовая тишина, даже собаки, вышедшие из комнаты послушать рассказ незнакомца, застыли в проходе, открыв пасти и не отводя глаз от рассказчика. Наступил всеобщий столбняк, как будто кто-то нажал на стоп-кадр. Немое кино продолжалось недолго.

– Да, Князь, я, конечно, предполагал, что ты не от мира сего, но даже мое воображение близко не придвинулись к реалии. Браво, Боже, ты услышал мои молитвы! – вознеся глаза к потолку, запричитал Сергей.

Все оживились, как будто политые холодным душем, куда только хмель подевался. Каждый стал рисовать мысленно картинки будущей жизни во главе с таким вундеркиндом, кто о чем мечтал, неожиданно всплыло, как наяву.

– Это стоит обмыыыыыть! – потянувшись за бутылкой, с неподдельной радостью в голосе почти пропел Золотой. Собутыльники, потерев руки, подставили стаканы. Князь налил себе порцию виски и тоже ударился в религию:

– Дай Бог, не последнюю, но и злоупотреблять больше не будем.

– А у нас в Питере тоже есть набережная и мост имени лейтенанта Шмидта, – как будто просвистел, икая, захмелевший Чудодей.

– Вот придурок! – тут же оборвал его Золотой, выписывая приятелю смачную затрещину, приговаривая при этом:

– Подзатыльник – это самый традиционный и испытанный способ передачи информации от поколения к поколению.

Князь, улыбаясь и прикуривая очередную сигарету, ответил Гудвину на его экскурсионную справку:

– Значит, стоит посетить столь исторические и значимые для меня места.

Глубоко вдохнув табачного дыма, тут же закашлялся, и даже этот казалось бы незначительный казус предприимчивый Гуру незамедлительно перевёл в чью-то выгоду:

– Много людей обратили золото в дым и только владельцы табачных фабрик обращают дым в золото…

Затем заслушали следующих лекторов поочередно. Чудодей оказался самым умным среди всех. За его плечами было два высших образования, владение тремя иностранными языками почти в совершенстве. Кандидат технических наук, лауреат премий, просто киборг электроники и компьютеризации, хакеры по сравнению с ним грудные дети. Заработал год поселения за проникновение в базу данных какого-то крутого банка. Потерял семью, соответственно попал на паперть алкоголя, но мозг не утратил. Кстати, его имя Филипп, он самый молодой среди всех, чуть старше возраста Иисуса Христа. Шура-Лом, он же по паспорту Александр, был чуть попроще и постарше Филиппа, закончил металлургический институт, имел собственные довольно-таки крупные базы металлопроката и приемные пункты втормета, его история практически под копирку похожа на рассказ Петра. Тоже компаньоны, тоже кинули со всеми вытекающими последствиями. Но вот на фигуре Сергея стоит заострить особое внимание: бывший мент, опер, капитан милиции был уволен за связи с преступным миром и посажен с модной формулировкой «оборотень в пагонах». Отсидел три года и вернулся к пустому корыту: жена ушла, прибрав все, что было нажито непосильным ментовским трудом. Поселился у больной матери, которая вскоре умерла, скорешился с Филиппом и Александром и сегодня встретил Петра, еще одно недостающее звено в цепочке жизненных неурядиц.

– Я же говорил, что в нашем волшебном сундуке не хватало только палочки-выручалочки, теперь полный комплект, – засмеялся, сверкая фиксой, Сергей.

– Он-то, скорее всего, и есть шапка-невидимка, а эти двое ковер-самолет и скатерть-самобранка. Да и погоняла они не только за свой внешний вид получили, это связано и с профессиями, – подумал Петр и воскликнул:

– Опаньки, вот вам матушка и Юрьев день! Пути Господни неисповедимы! Неспроста меня тропа вывела на огни супермаркета, то была Божья тропа, не иначе, – разводя руки по сторонам и поднимая зрачки к потолку, продолжил философские изречения:

<1 2 3 >

На страницу:

Перейти

2 из 3