Я из Железной бригады

Прапор ушел, я начал лихорадочно обдумывать, что делать. Что же такое получается, меня что, фрицам выдадут? Свои? Млять, какие они тогда свои? Вопросов тьма, у меня и так еще культурный шок, а тут новое приключение. За что такое счастье? Почему-то отчаянно захотелось свалить. Не из окопа, а вообще. Тут, кстати, совсем не сложно оказаться за границей, близко все. Правда, денег совсем нет, копейки какие-то, но думаю, с моими знаниями и опытом не пропаду.

Только во второй половине дня за мной прибежал порученец из штаба, требовали явиться. Винтовку не оставил, нехай разоружают. В штабе было полно народа, увидел и врагов. Немцы, в прикольных своих касках с шишаками, стояли с гордо поднятыми головами и презрительно смотрели на меня. Винтовку-то сразу опознали. Я и не думал стесняться, встав по стойке смирно.

– Рядовой Воронцов, это вы уничтожили вражеских солдат и забрали их оружие вчера вечером? – тут же последовал вопрос.

– Так точно, ваше высокоблагородие! – отрапортовал я полковнику, командиру нашего полка. Мужик солидный, стройный, подтянутый, добавляли солидности шикарные усы и бородка, да и ордена на мундире не просто так, боевые. Да и узнал я его, фотографии в будущем видел, так как этот самый полковник через пару лет станет генералом Белой армии Марковым. Да-да, будет воевать против своего же народа, названного «красными».

– Они стреляли в вашем направлении? – Оп-па, а вопросец-то со смыслом! Все понял, вашсокбродь, не дурак…

– Именно из-за стрельбы я и открыл огонь. Стрелял я не один, просто патроны кончились, решил взять у них.

– И правильно сделал, топай отсюда! – кивнул мне полковник и повернулся к фрицам. – Как видите, господа, мой солдат стрелял лишь в ответ, поэтому ни в какое мародерство я не верю. Взял оружие убитых? Ну, так мы на войне, господа. Того требовала обстановка, вот он так и поступил, при угрозе жизни все средства хороши, вам ли этого не знать. При отступлении все наше вооружение остается у вас, вы же нам его не возвращаете? Я не вижу в этом преступления, поэтому вам пора. Честь имею! – это я уже услышал, практически выйдя из палатки командира.

Не сдал меня комполка, не сдал. Вот сейчас вернусь, прапор-то весь на говно изойдет.

– Ты не ушел еще, – меня вдруг окликнули, и пришлось остановиться и обернуться. – Отлично. Сейчас немцы уйдут, зайди вновь! – это кто-то из штаба.

– Есть! – козырнул я.

Постояв невдалеке и понаблюдав, как делегация врага ушла к месту перехода нейтральной полосы, я направился к командирской палатке. Внутрь, конечно, не пошел, встал в нескольких шагах и замер. Спустя несколько минут тот же военный, что окликнул меня недавно, вышел от командира и, найдя меня глазами, подозвал к себе.

– Заходи, – в палатке уже успели накурить так, что хоть топор вешай.

– Рядовой…

– По делу ты поступил правильно, а вот по совести… – начал командир полка, был он зол, переговоры, видимо, были тяжелыми, – так поступать нельзя. Понимаешь, теперь и враг сможет так же к нам приходить и убивать наших солдат во сне.

– Я же не во сне убивал? Да и для того, чтобы не приходили, мы и ставим часовых, – возмутился, не повышая голоса я.

– Да я-то все понимаю. С оружием и боеприпасами плохо, то, что ты сделал, необычно, но правильно. Но когда дойдет до штаба армии, нам может не поздоровиться. Сейчас иди во взвод. Немцы наверняка захотят отомстить и начнут атаку, готовьтесь. Отбиваться-то есть чем?

– Теперь есть, – кивнул я, – разрешите выполнять?

– Иди, Воронцов, иди, – кивнул благожелательно полковник и махнул рукой.

Вернувшись во взвод, застал прапора за сочинением. Ну, писал чего-то. Пройдя мимо и козырнув, даже не стал что-либо говорить ему. Нашел унтера и передал слова командира полка о возможной атаке. Тот чуток поворчал, но побежал проверять всех солдат взвода.

Минут через тридцать начался ад. Враг ударил тяжелой артиллерией, казалось, обстрелу не будет конца, такой интенсивности обстрелов я еще не видывал. Это было страшно и непривычно для меня, поэтому пришлось всерьез сдерживаться, чтобы не облажаться. В траншее были вырыты небольшие норы, чтобы можно было укрыться от вражеского обстрела, так задолбался туда залезать! Только заберешься, подожмешь коленки к груди, как от близкого разрыва тебя выкидывает нафиг оттуда да землей заваливает. Земля ходуном ходит, осколки с визгом пролетают где-то над головой, а ты вновь и вновь пытаешься залезть в спасительную щель. Везло не всем. Бывалые, их сразу видно, спокойно лежат, скрючившись и не шевелясь, а кто-то не выдерживал и, вскакивая во весь рост, куда-то бежал. Солдаты получали увечья, а из кого-то и жизнь уходила, и во всем этом говне виноват я. Останусь в живых, пойду к командиру и предложу свои услуги. Именно те, что умею хорошо делать. Пусть тут так не принято, но я решил.

После трехчасового, безостановочного артобстрела немец в атаку не пошел. Это было словно наказанием за мои действия. Вообще, конечно, был удивлен, что немцы вот так приперлись в штаб полка и стали права качать. Удивило меня это и озадачило. Как так? Война тут или так, прогулка? Ведь они могли позиции «срисовать» или штаб накрыть. Хрень какая-то тут творится, с этими правилами ведения войны. К вечеру, когда все было тихо, я подошел к прапору и попросил разрешения сходить в штаб полка. Дескать, забыл кое-что доложить, а сейчас вспомнил. Прапорщик ругался, как всегда, но отпустил. После обстрела, кстати, он был слегка пришибленным, проняло, что ли? Может, поймет, наконец, что врага нужно уничтожать, как только увидишь. Помните знаменитое стихотворение времен Отечественной?

«Сколько раз увидишь его – столько раз и убей!»

– Браток, доложи командиру, рядовой Воронцов просит принять, – подойдя к часовому возле штаба, обратился к нему я.

– Тебя звали? – Какой тут строгий, а главное, наглый ефрейтор. Конечно, я совсем не по уставу явился, но дело важное.

– Не груби, просил же по-хорошему, доложи, а уж там видно будет. Не тебе решать, принимать меня его высокоблагородию или нет.

– Чего? – часовой хотел вскинуть свой карамультук, да только я устал уже терпеть это дерьмо. Накипело.

БУХ! Часовой полетел в сторону, винтовка в другую. Я, машинально тряхнув рукой, которая только что впечатала кулак в челюсть бойцу, сплюнул в сторону.

– Ну, тебе же говорили, чего ерепенишься? Важность свою хотел показать? А показал глупость.

– Что тут происходит? – из штаба вышел какой-то поручик, молоденький, с чубом, выбивающимся из-под фуражки, и оглядел нас с часовым.

– Ты что себе позволяешь, солдат?

– Виноват, господин поручик! Рядовой Воронцов, разрешите обратиться?

Получив в ответ кивок, повторил просьбу на аудиенцию с комполка. Поручик не стал строить из себя генерала и ушел в штаб. Через несколько минут он вернулся и застал уже другую картину. Я усаживал часового на бревно возле входа, приложив тому к скуле серебряный рубль. Нашел во внутреннем кармане еще вчера. Часовой не злился, все понял и поведал, что давно не меняли, вот и сорвался на меня. Вообще-то, это преступление, и мне за это шею должны намылить, но вроде мы все уладили. Я им тут все их дурацкие порядки так встряхну, что или от меня избавятся, или порядки изменят.

– Проходи, Воронцов. Господин полковник выделил тебе пять минут, не задерживай его!

Войдя, отдал честь и снял фуражку. Хотел уже открыть рот, но был остановлен полковником.

– Видишь, к чему привела твоя вылазка? – говорил не грубо, не ругал, лишь сетовал полковник.

– Видел и почувствовал на себе.

– Тринадцать человек в первой линии убитыми, около сорока раненых. Это очень много. Очень. Немцы и так нас своей артиллерией в землю вбивают, так еще и ты своими действиями их провоцируешь. Так что у тебя?

– Хотел кое-что предложить…

– Вообще-то, не принято прыгать через голову непосредственного начальства. Доложил бы взводному, а тот выше…

– Виноват, ваше высокоблагородие, только это было бы бессмысленно. Да и когда до тех, кто выше, дойдет, уже поздно станет. А по делу… Пока немец снаряды кидал, идейка пришла. Разрешите вопрос? – видя легкий кивок командира, продолжил: – Как у нас с артиллерией?

– В каком смысле? – даже не понял меня командир полка.

– Да, – пожал я плечами в смущении, – в прямом. Можем ли мы ударить в ответ, чтобы немцы тоже немного штаны испачкали? – Вообще вся моя выходка отдавала наглостью и, возможно, идиотизмом, если смотреть со стороны начальства. Кто я такой, чтобы такие вопросы задавать, да еще и к комполка обращаться? Но не умею я пока говорить и думать, как местные, вот и шпарю, как в своем времени.

– Разведка нужна, куда стрелять. – Вот! Именно для этого я и вылез сюда, в штаб. А командир-то вменяемый, не послал, разъясняет обстановку. – Да и со снарядами плохо, очень мало. Мы не можем, к сожалению, позволить себе такой огонь, как немцы.

– А много и не надо. Если огонь будет точным, зачем впустую снаряды тратить? – продолжал я наглеть. Выглядело это смешно для меня, а командир, наверное, охреневает от моей наглости.

– Что, сам хочешь в разведку? – ехидно спросил вдруг начштаба полка, сидевший рядом с командиром.

– А почему бы и нет? Не тупее других, справлюсь, – вновь пожал я плечами. – Когда я там ползал, ну, оружие изымал, видел, места для прохода там есть, можно пройти.

– А как ты хочешь добыть точные сведения о расположении противника? – Все, я их зацепил. Сразу видно, что офицерам нравится моя идея, но вот позволят ли…

– У меня глазомер хороший, я запишу все, что увижу, и проставлю расстояния, дело будет за артиллеристами. Смогут точно ударить, все получится. В любом случае я пойду туда снова перед артобстрелом и прослежу, куда попадают снаряды.

– Ничего себе, удумал! – фыркнул начштаба.

– Да ничего сложного, на самом деле. Во время обстрела я обратил внимание на попадания по нашим позициям. Слишком уж настильная траектория у снарядов…

– Ты грамотный? – спокойно спросил полковник.

– Так точно, образование получил хоть и домашнее, но полное. Хоть сейчас экзамены в университет сдам.

– Бастард, что ли? – чуть прищурив глаз, вновь спросил комполка.

– Есть такое, – опустил я голову.

– Я сразу отметил тебя, уж больно говоришь правильно. Только много. Сколько людей хочешь?

– Нисколько, – пожал я плечами, – лишние люди, лишний шум.

– Не пройдешь один… – уверенно заявил командир.

– Пройду, – упрямо ответил я, – присмотрел уже пути, все получится.

– Хорошо, – вдруг твердо заявил комполка, соглашаясь. Неизвестно, то ли просто плюнул и решил, что если пропаду, то туда мне и дорога, то ли и правда верит в то, что я придумал. – Когда?

– Ночью. Разрешите выполнять? – вытянулся я.

– Давай попробуем, если получится…

– Обязательно! – козырнул я, перебивая командира. Тот только ус дернул, ухмыльнувшись.

Надо же, выходит, поверили мне «драконы»? Вообще, у меня случилось какое-то раздвоение. На позициях мой командир, поручик Шлеменко, редкостная гнида, ну или просто трус и идеалист одновременно. А вот в штабе полка… Не знаю, как там выше по чинам, но на уровне полкового командования вроде вменяемые люди. Что командир полка, что начштаба, понравились мне однозначно. Передергиваю, конечно, но они реально мне понравились. Марков не зря потом такой авторитет будет иметь в войсках, умный и храбрый офицер.

Дождавшись ночи, еле вытерпел, вылез из траншеи. Пришлось забрать немного в сторону, мало ли что. Приглядел уже местечко в заграждении, туда и пополз. Страшно ли было? Не-а, интересно – да, но не страшно. По себе знаю, страх придет чуть позже, но там и будем думать. Я в свое время столько под стволами ползал, что эта ситуация меня не напрягает.

Ночевки у врага очень тихие, даже с пяти шагов не услышишь, что у них в траншеях происходит. Выбрал я место, где было множество воронок, стояли колья с натянутой проволокой, но пролезть возможность была, ибо повреждений тут хватало. Посты дозоров расположены примерно как и у нас, впереди основной траншеи, метрах в пятидесяти. Времени прошло много, просто я ползу так, как учили в будущем, сто метров преодолевал почти час. Зато не привлек внимания, а значит, живу пока. Да и нельзя себя обнаруживать, иначе можно вообще забить на вылазку, точно будут ждать. Чем скрытнее пройдет мой рейд, по крайней мере в ту сторону, тем выше вероятность того, что все будет сделано, как надо. Ползать я умею, так уж научили в свое время.

Обогнув ближайший пост, нашел дырочку между траншеями, тут болотина была, вот солдат тут и не было. Вновь осмотрелся, запоминая, что и как, и стал искать тихое местечко. Нужно торопиться, а то так и ночь кончится. Почему поперся прямо из расположения, а не вокруг? Так быстрее, банальщина. Да и позиции-то у немцев не только тут, их везде хватает. Эх, хреново без рации…

Сразу за болотом, подступая вплотную, начинался лес, хороший такой, но без чащобы, пошел по окраине, немного зайдя под прикрытие деревьев, чтобы не попадаться на глаза солдатам противника, вдруг какой глазастый разглядит, хоть и в темноте. По расчетам, что провел возле леса, я преодолел уже с километр, войск тут было много, две траншеи полного профиля, разве что в лесу никого, о, нет, все же и у леса находились патрули. Знают немцы службу, знают.

Уселся под елочкой, темно, хоть глаз выколи, но надеюсь, хоть что-то рассмотрю. Достал клочок бумаги, жаль, маленький совсем, и, облизнув кончик карандаша, начал рисовать. Глазомер у меня хороший, поэтому рисунок будет очень детальный, нанесу сейчас все, что видел, позже еще дополню. Сложность была только в одном, что вокруг, что у себя под носом, видно очень плохо. Конечно, глаза привыкают к темноте, да и не бывает на воздухе абсолютной тьмы, но все же темно, зараза.

Слева от леса, за болотом начиналась деревня, скорее всего, в ней квартирует штаб местной воинской части противника. Что тут, полк или дивизия, пока не знаю, в местных реалиях еще не силен, но пехтуры много. Эх, как бы мне к этой деревеньке пробраться… Чую, что там я многое узнаю.

На окраине леса, как и заметил ранее, был пост. Два пехотинца сидели на бревне и грелись возле костерка. Никакой маскировки, мечта диверсанта. Вспоминая рассказы о Великой Отечественной, даже улыбнулся, тут все гораздо проще, не воюют здесь так, а когда начнут? А вот я сейчас и начну. Интересно, как часовые меняются? Вот бы умыкнуть одного да переодеться, тогда я смог бы выполнить то, что задумал, с еще большим размахом. Правда, если возьмут за жопу, то сразу расстрел. Здесь и сейчас такое правило, надел форму чужой армии – расстрел.

Решил все же чуток подождать, авось наше всё, если в ближайшее время не поменяются, поползу так, хоть и стремновато это.

Не повезло, солдат не сменили, а рисковать и вязать этих я не стал. Ведь как назло, захвачу их сейчас, а им смену через пару минут пришлют – и баста. Забрал глубже в лес, тут топко было, сапоги уже целые, да и ноги мерзнут, я пробирался через подлесок, стараясь ступать тише. В темноте делать это выходило с огромным трудом, если бы не моя подготовка в прошлом, или будущем, то не знаю, как смог бы пройти. И так приходилось шипеть от недовольства самим собой, тело-то не мое, еще не слушается, как надо, нужны тренировки. Главное, не пытаться вступать пока в единоборства с врагом, а то попытаюсь что-нибудь учудить, а тело откажется выполнять, вот будет смеху-то… На том свете. Будем использовать простые удары и технику, если вообще придется.

До деревни я добрался все же, но времени было уже в обрез. Просто чувствую, без часов ведь, что скоро рассвет, а мне еще эти долбаные пушки найти надо.

Как и предполагал, артиллеристы расположились прямо за деревней. Причем тут даже смешно было смотреть. Никаких укрытий, низин или оврагов. В чистом поле стоят, ни хрена не боятся, да еще и ящики со снарядами буквально в нескольких метрах за позициями. Ну, утром ждите подарок, если командование не будет жадничать, получите от всей души. Интересно они тут воюют, каждый день узнаю что-то новое, и оно меня смешит. Да, правду говорил в будущем мой первый командир, заставляя копать окоп так, как нужно. История пишется кровью, и то, что я умею, то, чему научен в будущем, сложилось именно из таких вот ситуаций. На первый взгляд вроде ничего особенного, до передовой порядочное расстояние, зачем укрытия или что-то еще в этом роде? Отработали, поменяли позиции, лепота. Разведка тут, конечно, есть, куда ж без нее, да только, видимо, хреново как-то работает. Мне унтер вообще-то намекал перед выходом, дескать, пластуны ходят, но таскают в основном рядовых и унтеров. Ну а как еще? Конечно, в ближнем тылу или вообще в окопе на передовой что, генералы сидеть будут? Так что для меня тут непаханое поле, для моих навыков точнее.

Так, а это что такое? К деревне приближалась небольшая колонна из нескольких подвод и одиночных конников. Спереди и сзади колонну также сопровождали всадники, да еще и с факелами, дорогу, значит, освещают. Конница, что ли, в подкрепление прибыла? Что-то непохоже. Уж больно красиво идут, несмотря на ночь. Лежу себе в канаве, промок как последний карась, но смотрю внимательно, тем более деревня как на ладони. Въехав в деревню, процессия остановилась, и несколько военных устремились к одному из домов. От меня уже далековато было, метров двести, в темноте вообще ничего уже не вижу. А вот сарай на окраине, где прогуливается одинокий вояка, разглядеть я смог, тем более что над входом в сарай фонарь масляный висит. Я за этим хмырем уже с полчаса наблюдаю, ходит как неприкаянный, даже по сторонам особо не глядит. Ну что ж, видимо, судьба у тебя такая.

Часовой разве что не спотыкался, давно не меняли, что ли? Подход к нему есть, не вплотную, конечно, но работаем.

Подползти близко настолько, чтобы умудриться выпрыгнуть на него внезапно, нечего было и думать, поэтому, подобравшись ближе, просто встал да и пошел к нему. Часовой как раз отвернулся, поэтому не мог видеть, откуда я появился, и был не готов. Мне оставалось до него меньше пяти шагов, когда он внезапно развернулся и попытался с ходу сорвать винтовку с плеча. На лице этого возрастного вояки было такое удивление, что я даже ухмыльнулся, но главное, он испугался. Ведь реально, такого тут почти никогда не случается, чтобы солдат противника зашел так глубоко в тыл… Немец судорожно ковырялся с винтовкой, пытаясь вспомнить, что с ней вообще нужно делать, а я просто прыгнул к нему и, закрывая одной рукой рот, второй, с ножом, бью ему в грудь. Это, кстати, очень сложно, прижимать ладонь ко рту противника, ведь он не стоит столбом, а дать ему возможность орать я не могу, вот и старался как мог. Поддерживая часового, довольно мягко опустил его на землю, продолжая закрывать рот, одновременно ворочая ножом в ране. Казалось, треск разрываемой материи был слышен на всю округу. Солдат смотрит на меня, выпучив глаза, и не понимает, от чего ему так больно. Вижу это по его глазам. Старый, кстати, дядька, лет сорок пять на вид, для армии уже старик. У меня даже на секунду комок к горлу подступил, но наверное, это с непривычки нового тела.

Возле сарая шла небольшая канава, в нее и сложил убитого, предварительно избавив от винтовки и шинели. Пропиталась кровушкой та прилично, но мне она нужна ненадолго, потерплю. Каску еще надеть, что ли?

Нахлобучив смешной вражеский шлем на голову, я смело повесил винтовку на плечо и вышел из-за сарая, где тут же столкнулся с еще одним солдатом. Эк тебя пробрало! Немец, наткнувшись на меня, застыл, а я, даже не глядя по сторонам, вновь машу ножом. Еще один готов. Тащу новенького вновь за сарай и укладываю рядом с часовым. Нормально так, пять минут, два трупа. Тьфу ты, чего-то комок к горлу все же серьезно так подошел, не проблеваться бы. Отцепил фляжку у второго убиенного и сделал пару глотков. Водичка, холодненькая, подействовала как надо. Все же из-за сарая я вышел, а то уж думал, что фрицы так и будут до утра на меня переть по одному. Понятно, что сейчас ночь, и те, кто не на посту, отдыхают, но все же я был здорово удивлен, что вокруг так тихо. Идя по деревенской улочке, старался держаться близ домов, выходило хреново, препятствий много. Тут плетень упавший, тут яма, а тут лежит кто-то. Тьфу ты, нечистая сила! То есть как лежит кто-то? Чуть не подпрыгиваю я, уставившись аж на троих солдат, устроивших себе ночлег прямо на земле под забором возле потухшего костерка. Едва не наступив кому-то из них на ноги, обхожу и оказываюсь у того дома, где стоят телеги. Возницы на местах, ухаживают за лошадками, а я устремляюсь чуть дальше, ибо у крыльца стоит пост из двух солдат. Окинули меня взглядом, но ничего не сказали, да и я старательно делал вид, что просто прохожу мимо. Зачем я так рискую? Ведь уже все выполнил, нарисовал схему расположений, да такую, что полковник может свою карту штабную выкинуть. Да вот хочу выкрасть кого-нибудь из немецких штабных работников. Авось удастся? Ну правда, ситуация такова, что вряд ли еще представится такой случай, а может, и вовсе не представится, так что действую, а думать будем потом. Самое сложное в моей затее не как выкрасть, а как довести. Бог с ними, на крайний случай хотя бы документы какие-нибудь выкрасть и то хлеб. Если без пленного, то точно смогу удрать, но все-таки хотелось бы притащить «языка».

Маячил я не просто так, сдуру. Нужно было, чтобы меня видели и отметили про себя, что я свой. Когда придет время действовать, это даст возможность сблизиться, от меня не будут чувствовать угрозу.

Завернув за угол, под огромной ивой в десяти метрах от дома, обнаружил колодец, к нему и направился. Здесь, между домами никого не было, но я, продолжая играть роль немецкого вояки, подхватил ведро и стал набирать воду. А хорошо тут, в деревне, тишина, красота, летом, наверное, вообще обалденно.

Умывшись, да и напившись вдоволь, уже придумал план похищения офицера штаба, ибо что это, как не штаб, как все вновь изменилось и пришлось действовать нагло и быстро. Из-за угла интересующего меня дома вдруг появился военный, вроде ефрейтор, с ведрами в руках он подошел прямо к колодцу.

– Вода чистая? Господин полковник не любит тухлую воду! – произнес ефрейтор, беря в руки ведро.

– Отличная, – прошепелявил я приглушенно.

Я все еще вытирал лицо, делая вид, что очень стараюсь привести себя в порядок, дождался, когда фриц наклонится над колодцем, да и ударил его ножом в печень, надеясь только на темноту вокруг. Даже писка не было, солдат дернулся несколько раз, но быстро обмяк. Девать труп было некуда, поэтому просто скинул его в колодец с водой, стащив с головы фуражку. Неправильно это, но делать было нечего, пришлось поступить так скверно. Это я о колодце, а не об убийстве врага. Быстро оглядевшись, хоть и начинало светлеть, но все же еще темно, быстро набрал оба ведра, пришлось, кстати, потрудиться, немец в колодце мешал. Скорее всего, колодец неглубокий, раз я с таким трудом нацедил воды.

Фриц был без винтовки, поэтому и свою я бросил тут же, за колодцем. Заткнув за пояс штык-нож, хороший такой тесачина, я поднял ведра и направился к дому. Эх, если часовые сразу поймут, что я не тот, кто пошел за водой, мне амба. Но на первый взгляд, ростом мы с ним схожи, усов у меня, как и водовоза, не было, авось… Ну, я уже говорил. Мне главное подойти ближе, а там уже плевать на узнавание. Каску я поменял на фуражку ефрейтора, это должно помочь.

Перед домом, помнится, еще и возницы в телегах, народу много, да и конные спешились и сейчас обихаживали лошадок, но три раза тьфу…

Выглянув, осторожно осмотрелся и воспрял духом, все в масть сегодня, все в масть. Оба часовых отошли к телегам и о чем-то трепались с возницами. Те же, как и самые обычные вояки, укладывались спать, а зачем еще они там ложатся? Часовые смеялись и вполне правдоподобно завидовали, в общем, были заняты. Собравшись с духом, я взял ведра и, обходя плетень, вышел из-за угла.

Когда оказался возле крыльца, лишь один из них обернулся в мою сторону, но тут же его кто-то о чем-то спросил, и, отвечая, немец потерял ко мне интерес. Я наблюдал, не сбавляя шага, боковым зрением, выдохнул, только когда дверь, противно скрипнув, впустила меня в сени.

«Черт, куда я лезу, а? Поздно думать, пришел уже».

Открывая двери в хату и готовясь к тому, что сейчас мне свет в лицо ударит, я зацепился фуражкой за притолоку. Головной убор съехал набекрень, и это вызвало смех у тех, кто находился внутри. А было там два немца. Два матерых, в расшитых серебром кителях с орденами, офицера кайзеровской армии. Один, в солидном возрасте, с усищами как у таракана, лысой головой и небольшим животом. Второй – полная противоположность. Молодой, невысокого роста, худощавый, весь такой поджарый, что ли, и я сразу почувствовал, что он опасен. Я как последний мудак даже не подумал, что их может быть больше одного. Подумал, что офицер отправил своего денщика за водой, чтобы привести себя в порядок, значит, он один. Тут же передо мной появились сразу два офицера, а может, есть и кто-то еще…