Возлюби вампира своего

Пылало уже достаточно сильно. И в штанах, и в глазах…

– Давай, малыш, еще зубки покажи, это так мило, – томно прошептала я, лизнув щенка за ухом. А потом вцепилась ему в волосы и наклонила голову… Венка пульсировала, манила, соблазнительно пахла. И этот оглушающий стук сердца, частый-частый, а еще дыхание – глубокое, тяжелое, будящее во мне первородные инстинкты.

Когда же волчонок зарычал, я провела языком по его шее, по вибрирующему кадыку и выше, до самого подбородка. Мальчишка застонал, член в моей руке еще увеличился, как всегда бывает перед самым оргазмом, и я впилась зубами в вену, прокусив четко по старым следам от клыков…

В этот раз я была не очень голодна, так как днем, еще в дороге, успела отлететь подальше и подкрепиться бредущим по степи человеком. Правда, волки все равно его нашли, но уже после того, как я напировалась вдосталь, осушив полностью.

Однако щенок долго обвиняюще смотрел на меня, пока остальные псины быстро выкапывали в степи яму, а потом зарывали тело. Я дала им на это целых пять минут, но они уложились в три. И еще две выли прощальную песню.

Оборотни, как и вампиры, произошли от людей, со временем выделившись в отдельную независимую расу. Но, в отличие от них, мы так и не научились размножаться сами. Каждый птенец вампира до перерождения был человеком. Мы полностью зависим от никчемных слабых существ. Они наша основная еда, и только благодаря им мы можем продлевать наш род.

Но при этом оборотни до сих пор ощущают свою связь с людьми, иногда вступая с ними в союзы, от которых могут рождаться дети, полукровки. Тогда как мы человеческую расу презираем и используем.

Поэтому днем, найдя в степи обескровленный труп, щенок немного расстроился. Зато сейчас ему мой дневной перекус только на пользу. Я сыта и вместо бурного пира, как вчера, просто посмаковала его для удовольствия, как дорогое вино после плотного ужина.

Во время оргазма мальчишка ненадолго уткнулся мне в плечо, вздрагивая всем телом. Потом, резко выпрямившись, сверкнул испепеляюще-злыми искрами в глазах и, разнообразия ради, выругался иначе:

– Тварь!..

Пришлось поучить уважению, с размаху залепив пощечину, так что на щеке появился отпечаток моей ладони. Мальчишка лишь задышал громче и чаще, но извиниться даже не подумал. Я залепила вторую пощечину, а потом взлетела и пнула его ногой в живот, роняя на землю. Но звереныш даже попытался извернуться и укусить, за что получил по лицу третий раз. А ведь могла и между ног с размаху!

– Жаль, а казался умным, – процедила я, с усмешкой глядя в практически синие от злости глаза. – Если по-хорошему не понимаешь, будем развлекаться по-плохому.

Идею поднять всю стаю и заставить бежать всю ночь я отбросила сразу. И не из-за желания доказать, что щенок ошибся. Нет, он был прав, я еще та тварь. Жестокая, циничная, но умная. И именно поэтому я не буду наказывать остальных волков за то, что их вожак не умеет держать язык за зубами. Кто ляпнул, тот и ответит за свои слова.

И так легко, всего лишь небольшой взбучкой, точно не отделается. Я не злопамятная, но мстительная. И месть люблю готовить медленно, с наслаждением. Так что развлекаться по-плохому мы будем не сегодня.

Мальчишка, убедившись, что бить его больше не станут, отполз к ручью, разделся и принялся стирать штаны. Чистюля…

Остальные волки делали вид, что ничего не замечают. Ни того, как я питаюсь от их вожака, ни того, как я его от души отлупила. И правильно делают.

Если бы щенок обозвал меня «тварью» не так громко, я бы избила его втайне от остальных. Чтобы не позорить. Все же сложно уважать и подчиняться тому, кого на твоих глазах пинает ногами хрупкая большеглазая блондинка на вид лет двадцати, не старше. Только первое впечатление очень обманчиво. Во время обращения мне действительно было девятнадцать, а сейчас уже пара сотен. Но внешне я осталась прежней.

Убедившись, что у щенка все в порядке, я вновь улеглась спать ночью. На какие только извращения не пойдешь ради собственной стаи!

Глава 3

С рассветом я погнала волков дальше, не заставляя их мчаться на износ. Да, пришлось бежать чуть дольше, даже после заката. Но в этот раз мальчишка не стал просить о привале, а несся, размахивая хвостом, впереди стаи. В ворота моего замка он вбежал с гордо поднятой головой, как и положено сильному независимому вожаку. И… застыл.

Уж не знаю, что он и его волки себе представляли, когда я говорила «мой замок», только, когда они его увидели, морды у них очень сильно вытянулись.

Я подпитывала здание магией, не давая ему окончательно разрушиться, но не мешала лесу захватывать территорию. Лесные деревья уже давно проникли за ограду, перемешались с садовыми, превратили когда-то аккуратные клумбы в поляны. Белые каменные дорожки спрятались под зелеными зарослями травы.

Внутри замка творился такой же разгром, как и снаружи. Я поддерживала в порядке лишь свою комнату, да и то начала заниматься этим не так давно. Первые лет тридцать после того, как мое гнездо было уничтожено, я прожила как в тумане, охотясь на животных и крыс, потому что люди не забирались так далеко.

И только потом, найдя уцелевшие книги и дневники создателя, я стала по ним обучаться быть вампиром, а не изгоем.

В каждом из нас со временем пробуждается не только обычная вампирская магия – скорость, сила, умение ненадолго взлетать, даже не обращаясь в летучую мышь; притягивать к себе предметы через расстояние; убивать смертных, не прикасаясь к ним; привязывать их к себе, очаровывать и манипулировать их сознанием. Но и какой-то особенный, личный дар, возникающий от соединения возможностей создателя и того, что было в самом тебе изначально.

Именно поэтому первые поколения вампиров тщательно выбирали себе птенцов. Это теперь их штампуют ради количества, как расходный материал, чтобы использовать в своих непрекращающихся войнах за территорию, за власть, за ценные ресурсы.

Наш создатель выискивал нас, как старатель золото. И растил, уча управлять своими новыми возможностями, контролировать свои инстинкты и готовиться к пробуждению дара. Особенного дара.

До перерождения наш создатель был магом всех стихий. А мы, его птенцы, изначально наследовали только одну, но потом, со временем, смогли бы пробудить в себе возможность управлять и остальными силами. Только времени нам никто не дал!

Еще из дневника я узнала, что мы не первый выводок, были птенцы и до нас, правда очень давно.

Я запомнила имена и несколько десятков лет разыскивала собратьев по всему миру, надеясь объединиться для мести или просто предупредить об опасности.

Только у всех еще живущих были свои цели и планы. Кто-то создал собственное гнездо, кто-то служил главе чужого. Все собратья поблагодарили за предупреждение, звали к себе, готовы были одолжить денег на время. Я была признательна и за это. Но очень сожалела, что никто из них не решился вступиться за своего создателя.

А еще ни один из них так и не научился управлять всеми стихиями.

Познакомившись со старшими братьями и сестрами, я поняла, что мстить за разрушенное гнездо придется самой. И для начала я привела в замок стаю… Если бы тогда у нас были волки, чужаки не смогли бы прокрасться незамеченными.

Мы были слишком юны и не умели контролировать чуткость своего сна. Часть из нас погибла, даже не проснувшись. Тогда мы спали днем, хотя один из даров создателя – возможность гулять при свете солнца и не воспламеняться. Она есть далеко не у всех, так что я быстро вычислила потенциальных виновных. Меньше десятка кланов, не так уж много, но и не мало. Поэтому, чтобы найти настоящего убийцу, требовался хитрый план и союзники, которые потом не пойдут против меня. Те, кто будет обязан мне жизнью. Например, птенцы…

Только прежде, чем вить гнездо, надо было выдрессировать свою стаю и, главное, вожака этой стаи.

– Все пристройки, какие найдете, можете смело занимать. Река поблизости есть. Лес – тоже. – Рассмеявшись, я взмахом руки обвела окружающие нас деревья. – Пищи в нем полно! Обживайтесь. А ты – за мной! – Лишь полсекунды поизучав щенка, я развернулась и пошла в замок. Даже не оборачиваясь, уверенная, что мальчишка идет следом.

– А теперь вниз, – приказала я, все так же не оглядываясь, после того как мы вошли через высокие двери с огромными дырами строго над местом, где раньше висел засов.

Пол был усыпан обвалившейся с углов лепниной и разноцветными осколками окон, когда-то составляющими яркую мозаику. Еще не так давно, всего двести восемь лет назад, в этом замке было чисто и светло. Звенели молодые счастливые голоса, и постоянно слышался заразительный смех близнецов, Августы и Клауса. А еще нам всем было тепло и уютно под крылом нашего создателя. Новая жизнь казалась непрекращающимся источником радости.

– Можно подумать, у меня есть выбор! – процедил щенок, даже не пытаясь скрыть свою злость.

– Сейчас есть. – Я повернулась и уставилась в сияющие в ночной полутьме глаза оборотня. Смуглая кожа, темные волосы, темные штаны и только эти глаза как два ярких лучика. – Ты можешь отказаться. Можешь попытаться напасть на меня. Это будет не самый умный выбор, но ты можешь так поступить. А я могу сделать так. – Вытянув вперед руку, я обмотала мальчишку своей силой и потянула к себе, медленно, давая ему ощутить, что сопротивление возможно. – И тогда ты можешь ухватиться за первый встречный столб или дерево, но не советую этого делать. Тело ты сумеешь удержать, а вот голову – вряд ли.

Щенок зарычал, частично обернувшись и скребя когтями по стенам в надежде остановить свое приближение ко мне. И за один из столбов, украшающих огромный проходной зал, он тоже попытался зацепиться, несмотря на мое предупреждение. Правда, едва ощутил, что голову по-прежнему тянет вперед, тут же разжал руки и, сменив ипостась, попытался затормозить, упершись в пол всеми четырьмя лапами. Я продолжала его притягивать, а он сопротивляться, оставляя на паркете толстые глубокие борозды от когтей.

– А вот сейчас, – сменив обычную вампирскую магию на зов, я просто заставила тело мальчишки идти ко мне, игнорируя желания его разума, – у тебя действительно нет выбора.

Щенок замер в шаге от меня, пыхтя как паровоз. Причем я уже перестала использовать и магию, и силу нашей связки.

Развернувшись, я пошла вниз по лестнице, в подземелье. Первые лет сто после случившегося мне было страшно туда заходить. Боялась, что сойду с ума. Но потом стало легче, боль не исчезла совсем, просто ушла куда-то глубоко, затаилась на время.

Запах крови мальчишка учуял сразу. В замке он почти выветрился из-за сквозняков, а внизу никуда не исчез, потому что именно здесь этой крови пролилось больше всего.

– Я не хочу идти дальше! – В голосе волчонка отчетливо слышалась настороженность. Он не боялся, но здраво опасался этого места.

– Тут убили мою семью. Мою вторую семью. Всех моих братьев и сестер. Я до сих пор иногда слышу их крики, – заговорила я, повернувшись к мальчишке и не отводя взгляда от его лица. – Но я не буду заставлять тебя сражаться в моей войне. Ты будешь защищать мой мир. Ты и твоя стая. Я не буду требовать от тебя многого. – Это место словно впитало в себя мою собственную озлобленность, позволяя спокойно объяснить щенку, что именно его ожидает на новом месте. – Живите так, как привыкли. Только есть несколько правил, которые вы обязаны соблюдать. Люди не должны знать про меня…

– Можно подумать, они не догадываются! Ты же каждый вечер пьешь у них кровь… – Мальчишка брезгливо сморщился, всем своим видом выражая презрение к моим пищевым привычкам.

– Я не охочусь на своей территории. Это основной закон выживания. Вокруг гнезда должно быть тихо.

Мне не хотелось вступать в дискуссию о том, что, с точки зрения тех же оленей, волки такие же монстры, как вампиры для людей. А с точки зрения свиней и коров, монстры – люди. Есть законы пищевой цепочки, и тот, кто находится выше, всегда будет монстром для тех, кто ниже.

– А второе правило, – тут я подошла к мальчишке вплотную и уставилась ему в глаза, обрамленные удивительно пышными ресницами, – ты можешь думать обо мне все что хочешь, но вслух, при мне или без меня, никогда не смей говорить обо мне неуважительно! Я не унижаю тебя перед твоей стаей, ты ведешь себя со мной вежливо.

Возможно, когда мы отсюда выйдем, я пожалею о том, что не отыгралась на щенке за «тварь», но сейчас мне очень хотелось хотя бы попытаться договориться с ним. Мирно.

– Иначе мне придется тебя наказать, и уверяю, тебе это не понравится.

Глаза волчонка ярко вспыхнули в полутьме подземелья.

Я регулярно обновляла факелы, крепящиеся к стенам, первое время буквально заставляя себя спускаться вниз. А потом поняла, что именно здесь мне лучше всего удается сконцентрироваться. Исчезают эмоции, злость, ненависть, остается только холодный трезвый расчет.

Слезы у меня уже давно были выплаканы, жалость изничтожена. Ко всем: и к погибшим, и к выжившим. Но приступы неконтролируемой ярости я смогла победить совсем недавно, лет так восемьдесят назад. И примерно тогда же окончательно смирилась с тем, что все придется делать самой.

Собрала книги – те, которые были растащены нами по комнатам несмотря на запрет создателя, и те, которые уцелели после разгрома библиотеки. И принялась учиться… Учиться быть вампиром, учиться пользоваться магией, учиться пользоваться даром. Учиться выживать.

И заодно наблюдала за своими потенциальными врагами, чтобы определить виновны ли они на самом деле. Выискивала их слабые стороны, изучала связи с другими кланами…

Мне повезло. Я была последним птенцом. Настолько неопытным, что создатель часто запирал меня на ночь в специальной комнате, чтобы я не вырвалась на свободу, пока все спят, и не устроила бы в ближайшей деревне кровавый пир.

Мне всегда было обидно его недоверие. Но именно оно меня спасло. Убийцы просто прошли мимо…

Конечно, мне пришлось провозиться, чтобы справиться с замко́м, а потом очень пожалеть, что я сделала это слишком рано… или слишком поздно. Да, сначала мне было очень больно, адски больно в душе. Я искренне сожалела о своем везении. Но, к счастью, не одичала, не сошла с ума. А ведь могла…

– То есть ты позволяешь мне считать тебя тварью, но не хочешь, чтобы я говорил это тебе в лицо? – Голос щенка вернул меня из прошлого в реальность.

Наши взгляды пересеклись. Мальчишка поджал свои красивые губы, презрительно прищурился, задрав подбородок вверх, и процедил:

– Живым трупом тебе пришлось стать не по своей воле, а тварью ты стала сама. Отменной. И что бы ни произошло с твоим гнездом, оно не оправдывает того, что ты сделала со мной.

– Или ты заткнешься, или я дам тебе возможность оценить уровень моего падения. – Ухватив щенка за подбородок, я заставила его склонить голову. Все же он был выше меня, и так мне было удобнее на него смотреть.

Улыбка на моих губах не предвещала ничего хорошего, и мальчишка прекрасно это чувствовал. Я вдыхала запах его пота, слышала, как изменилось биение сердца, ощущала кожей его тяжелое глубокое дыхание. Мы смотрели друг другу в глаза и оба с трудом сдерживались, чтобы не наговорить лишнего.

– Ладно, мне достаточно того, что ты знаешь мое мнение о тебе. – Щенок решил побыть разумным и не провоцировать меня без необходимости. – Я могу вернуться к стае или ты собираешься пить мою кровь каждый вечер?

– Проваливай, – устало выдохнула я. – Теперь, когда мне не надо охранять стаю бесполезных псин, я найду кем перекусить.

– Приятного аппетита… тварь. – Щенок оскалился, рыкнул, только язык мне не показал… И мы покатились по полу, отчаянно лупя друг друга. Сцепились в живой рычащий клубок. Он кусался, пытался меня задушить, вывернуть мне руки. Я тоже кусалась и лупила его со всей силы. А потом прижала его за запястья к полу и уселась сверху, сжав его ноги своими. Поза была довольно провокационной, а мальчишка – возбужденным. Адреналин сработал.

Немного повозившись, я смогла удержать обе его руки моей одной, а ногтями другой с наслаждением оцарапала ему грудь и живот. До крови… И это было ошибкой.

Мое желание отослать его прочь и перекусить каким-нибудь припозднившимся гулякой резко испарилось. Еда была уже тут. Вкусная, разгоряченная, возбужденная.

– Пытаешься мною манипулировать, щенок? – процедила я, глядя в сверкающие от страха и азарта глаза мальчишки.

– Ты хочешь себе ручного волка, а я – ручного вампира. Все честно, – усмехнулся он. – Я отвечаю за свою стаю, значит, должен следить, чтобы ты не создала нам проблем на новом месте.

– То есть в то, что я не питаюсь в ближайших селах, ты не поверил? – Вначале я ощутила раздражение, но потом развеселилась и даже рассмеялась. Голод, испугавшись моей странной реакции на еду, на время испарился. Сама еда уставилась на меня честнейшим взглядом и кивнула. – Ну и идиот, – констатировала я. – Я здесь живу двести восемь лет. И это мне надо переживать, не притащила ли я с собой двадцать семь лохматых проблем!

– А мы тебе не навязывались, – обиженно буркнул мальчишка. – Прекрасно жили без тебя столько времени и дальше прожили бы. Ладно. Договорились. Ты не создаешь забот нам, мы терпим тебя рядом. И я не называю тебя вслух тем, кто ты есть. И… это… спасибо, что дралась честно!

От последней фразы я снова развеселилась. Но щенок был прав: я дралась, используя лишь свою собственную силу и совсем не задействовав ни магию, ни вампирскую скорость.

– Проваливай уже, – устало махнула я рукой в направлении лестницы. – Если вдруг соскучишься, просто сосредоточься, представь меня и позови.

– Лет так через сто… – ухмыльнулся мальчишка, обернулся волком и умчался наверх. Через секунду хлопнули двери, выпуская щенка из замка. А я осталась сидеть на полу в подземелье. Настроение резко испортилось. Словно все веселье сбежало прочь вместе с наглым оборотнем. Правда, вскоре вернулся голод. И вообще, у меня целая куча дел…

Раз у меня теперь есть стая, значит, можно начать искать птенцов. Конечно, сначала надо поучиться на ком-то просто подвернувшемся под руку, но все равно даже тестового птенца следует выбирать осторожно и продуманно. А уж тех, кому суждено стать действительно моей семьей, придется выискивать так же любовно, как делал мой создатель.

Впереди тяжелые трудовые будни.

Главное, чтобы волки вели себя прилично. Конечно, придется за ними присматривать, зачистить стаю от слабаков, поискать им самок, отслеживать их общение с людьми… И приручать вожака!.. А то размечтался тут… «Ручной вампир». – Я презрительно скривила губы, раздраженно фыркнула, но потом рассмеялась. Каков наглец, а! Следить за мной он собрался, чтобы я его стае проблем не доставила!.. Лохматый балбес!

Глава 4

Когда я выползла из подземелья, вылетать на охоту уже было бессмысленно. Даже самые припозднившиеся гуляки отправились спать. Нет, если как следует порыскать по ближайшим городкам, можно было найти какого-нибудь подвыпившего завсегдатая таверн, однако я старалась не злоупотреблять алкоголем. Как ни странно, но со временем даже у вампиров появляются зависимости.

Просто сидеть без дела не хотелось. Можно было слетать навестить ближайших врагов, но делать это голодной слишком рискованно. Так что выбор получался не слишком богатый. Или ужинать, или спать. Или пойти подоставать щенка. Хотя это я, конечно, совсем уж от скуки придумала.

В конце концов выбрала ужин, потому что еще из прежней жизни запомнила: спать на голодный желудок вредно, кошмары приснятся.

Прежде чем покинуть замок, я притаилась, чтобы понаблюдать за волчонком и его стаей. Вместо того чтобы всем упасть вповалку, часть отправилась охотиться, а остальные, обнаружив где-то старые топоры, молотки и даже гвозди, приводили в порядок несколько пристроек. Без дела не валялся никто. Двое самых уставших следили за костром, на котором кипятился тоже откуда-то найденный котел с водой. То есть, скорее всего, уже нашли колодец, который я поддерживала в действующем состоянии. Все-таки зимой мыться в реке не слишком комфортно, а я даже в первые годы не настолько одичала, чтобы бегать грязной и в рваной испачканной одежде. Да и пить хотелось не только кровь.

В общем, стая обживалась довольно бодро. Так что я с чистой совестью отправилась искать себе ужин. Добравшись до городка в трех, а то и четырех днях пути от моего замка, уселась летучей мышью на самую высокую крышу, занавесилась туманом и принялась изучать окрестности. Все же в городах с полуночными гуляками попроще, и часть из них вполне трезвая.

Вот, например, молодой парень, бредущий через пару улиц от меня. Во-первых, не знаю уж, по какому принципу это работает, но кровь детей – как незрелый виноград, стариков – как перезрелый, а дальше кто-то любит белое вино, то есть женщин, а кто-то красное – то есть мужчин… Я любила красное полусладкое – молодых мужчин лет двадцати пяти – тридцати.

Мальчик, прогуливающийся с печальным видом по городской мостовой, был слишком сладковат, ровесник щенка, если не младше. Но разнообразием блюд этот город меня не радовал, так что придется есть что дают.

Слетев вниз, я чуть обогнала паренька, спрятавшись между домами, а потом возникла перед ним. Посмотрела ему в глаза, задействовав магию, и едва успела подхватить расслабленно оседающее на камни тело. Все прошло как-то слишком быстро – верный признак того, что еда витала где-то в облаках и ее внимание и так было расфокусировано.

Снова спрятавшись между домами, уже с добычей, я прислонила мальчишку к стене и расстегнула пару пуговиц у него на рубашке, чтобы было удобнее кусать. Конечно, вкуснее, когда тело разогрето, только бесполезно пытаться возбудить того, кто практически без сознания. Нет, попытаться можно, вдруг получится?

Я сжала еду пальцами за щеки. Пухлые губы сложились бантиком, взгляд слегка прояснился, но ненадолго. Однако мне этого вполне хватило, чтобы магией заставить его сердце биться чаще и направить приток крови вниз живота.

– Эль… – прошептал мальчишка, глядя на меня затуманенно-влюбленным взглядом. Я не знала, кто это, но мне было и не нужно. В этом преимущество вампирской магии, она действует изнутри, используя фантазии того, кого мы очаровываем. И источнику моей еды сейчас мерещится, что он с кем-то очень для него желанным. Причем мне не надо даже его гладить, это он тоже сам себе вообразит, выгибаясь от возбуждения в моих руках.

Я просто дождалась, когда эротические мечты приблизятся к кульминации, и впилась зубами в венку на шее… Вот только, насытившись, с удивлением обнаружила, что мальчишка еще жив. По крайней мере, сердце у него по-прежнему билось. Что ж, может быть, судьба решила облегчить мне задачу таким странным способом?

Выпивание практически досуха, но при этом с сохранением жизни – это первый этап сотворения птенца. Именно поэтому свое гнездо можно создавать, лишь полностью взяв под контроль собственный голод. Только тогда ты готов заботиться и контролировать голод еще кого-то.

Вторым этапом был акт благословения, ведь для птенцов их создатель – отец, повелитель и бог в одном теле. Надкусив свой палец, я провела по губам мальчишки. Дождалась, когда он облизнется, и, обернувшись внушительных размеров летучей мышкой, подхватила его лапами и быстро помчалась в замок. До рассвета оставалось не так уж много времени, а раннее яркое солнце могло повредить моему первенцу.

Я устроила своего тестового птенца в той самой комнате, где когда-то запирали меня. Вряд ли он проснется днем, но если вдруг это случится, то навредить себе точно не сможет. Вампирской силы у него пока еще нет, поэтому будет сидеть и ждать, пока я не принесу кого-нибудь, чтобы утолить его первый голод.

Создатель рассказывал, что некоторые птенцы отказывались от еды несколько дней, пытаясь уморить себя, пока вампирская суть не одерживала победу над человеческой. Конечно, бывали случаи, когда вбитые с рождения идеалы так глубоко оседали в подсознании, что птенец не выдерживал и сходил с ума или самоубивался, отказываясь принять дар вечной жизни. Ну… может быть, конечно, первый блин выйдет комом, но это же экспериментальный образец! Я просто тренируюсь, вот и все.

Однако на всякий случай я навестила своего щенка, оценила сладко спящих вповалку в двух пристройках двадцать семь… нет, все-таки двадцать шесть тел… И почти сразу наткнулась на двадцать седьмого, сидящего в дверях и глядящего на меня суровым взглядом обычных каре-черных глаз. Кто-то из волков в стае, охранник. Хороший, кстати, охранник, раз меня почуял и даже храбро встал на пути, правда уже после того, как я вошла во вторую пристройку.

– Если бы это был другой вампир, то все твои собратья были бы уже мертвы, – с презрением процедила я. – Учись внимательности, псина! И передай вожаку, чтобы утром явился ко мне.

Ощущая себя доброй феей, щедро позволившей щенку поспать еще пару часиков, я добрела до своей комнаты, упала на кровать и уснула.