Высшая ведьма

– По-дурацки как-то вышло. Я просто хотел сказать, что мне было очень хорошо с тобой. Правда.

Джош тянется к моей руке, но я отстраняюсь.

– Так хорошо, что ты поспорил на деньги с друзьями об этом.

– Да это просто глупое пари. Прости меня. Я сказал чистую правду.

Джош опускает глаза, а у меня просто нет сил на огорчения.

Мне неловко. Но еще больше становится неловко от того, что его слова задели меня. И я не хочу, чтобы он узнал об этом.

– Мне тоже было хорошо с тобой, – наконец говорю я. – На пятьдесят фунтов точно потянет, – добавляю колко, но Джош улыбается.

– Да, – соглашается он.

Как обычно, в конце лета я клянусь больше не заводить романов. Летом я жажду прикосновений, жажду близости другого человека, и я поддавалась своим чувствам эти три года, потому что они неважны. Моя привязанность длится недолго, и опасность никому не грозит.

Однако со временем постоянные перемены стали казаться мне проклятьем, и больше я не хочу их. Не хочу видеть, как моя собственная неуверенность отражается в глазах других.

И сейчас, с наступлением осени, увидев разочарование на лице Джоша и выдавив из себя извинения, я понимаю, что оно того не стоило.

Я беру из рук Джоша пустую кружку и встаю как раз в ту минуту, когда черное небо пронзает ярко-зеленая вспышка.

Я смотрю в окно. Джон подходит ко мне.

Еще одна вспышка.

– Видел? – спрашиваю я.

– Да.

В его голосе звучит резкость, который не было ранее.

Затем появляется темно-красный свет. Он плывет по небу, словно атласная лента, которой взмахивает гимнастка. Его сложно не заметить.

Я выпускаю кружки из рук. Они падают на пол и разбиваются.

Я выбегаю из хижины, Джош держится рядом.

Нестабильность атмосферы обжигает кожу, как только мы оказываемся снаружи. Тысячи крошечных разрядов щиплют руки так, что волоски встают дыбом. Пока мы бежим к садам, световое шоу продолжается. Цвета танцуют в ночном небе зелеными и голубыми волнами, фиолетовыми и желтыми завитками, словно само солнце, как художник, рисует по небу.

Северное сияние заливает наш городок удивительным светом. Но мы ведь не на Аляске, не в Норвегии или Исландии. Мы на севере Пенсильвании недалеко от гор Поконо.

И меньше всего мы ожидаем увидеть здесь северное сияние.

Ученики праздновали в саду равноденствие, но смех и радостные возгласы быстро сменились тревожным шепотом, а потом и вовсе молчанием. На мощеных дорожках стоят брошенные кружки с сидром и чаем с корицей. Все ведьмы смотрят на небо.

Джош стоит рядом со мной. Он больше не расслаблен, как обычно, спина выпрямлена, а кулаки сжаты.

– Ты такое уже видела раньше?

Его глаза широко распахнуты, в голосе звучит любопытство. Любопытство и страх.

– Нет.

В небе висят ярко-зеленые арки, мерцающие вверху оттенками красного и розового. Кто-то позади ахает, и холодок бежит у меня по спине.

Вот уже двадцать лет как ведьмы работают на северном и южном полюсах, помогая направлять заряженные частицы Солнца. Мы невосприимчивы к излучению этих частиц, но, если они проникнут сквозь атмосферу, уровень радиационного отравления для теневых возрастет.

Теневые твердят, что магия – это наша стезя и они не хотят вмешиваться, не хотят стоять у нас на пути. Да только они не понимают одного – они уже стоят у нас на пути, такой огромной преградой, что мы не можем обойти ее. Их безразличие настолько ядовито, что разрушает наш единственный дом. Магия – лишь временная мера, стабилизатор. Она не решение. Нам нужна помощь теневых, но те и слушать не хотят, что это они вызывают проблемы, что сейчас они и есть проблема.

Мы делаем все, что в наших силах, но остальное уже зависит от них.

– Что за чертовщина творится?

Джош не сводит глаз с сияния, и сдается мне, что он не сильно жаждет получить ответ.

– Ведьм мало. Они не могут охватить все места, освоенные теневыми. Никогда мы не должны были использовать так много магии. Земле нужны неизведанные территории, свободные от людей и их влияния. – Я продолжаю смотреть в небо. – Теперь планета дает отпор, и мы не можем справиться с ним.

Налетает еще один порыв солнечного ветра, и небо озаряется фиолетовым светом, который в ту же секунду заливает весь сад.

– По идее, нам должно хватить сил, чтобы все стабилизировать, – произносит Пейдж позади меня.

Я не видела, как она подошла, но меня не удивляет, что она здесь.

– Ты о чем? – спрашивает Джош.

Пейдж оглядывает его с головы до ног. Она слегка хмурится и переводит взгляд на меня.

– А ты разве не знаешь? Мы благословлены, ведь в наше время родилась высшая ведьма.

– Не надо, Пейдж.

Шея у меня начинает гореть.

Я смотрю на Пейдж, но той все равно.

– Чего не надо? Мне кажется, он имеет право знать, что из-за тебя мы все в опасности. Ведь ты не хочешь использовать свою силу. Не случайно же, что за целое столетие высшая ведьма родилась именно сейчас, когда она так нам нужна. Только нам досталась такая, которая не хочет иметь дела с магией, – резко бросает Пейдж.

Вот что происходит, когда доверяешься кому-нибудь. И пусть отношения уже окончены, другие будут знать твои тайны. И будут знать, как уколоть больнее.

– У Клары есть на то причины.

Приятно, что Джош заступается за меня, но это не поможет.

– Я знаю о ее причинах побольше твоего, – едко замечает Пейдж, и Джош проглатывает слова, которые хочет сказать. Она смотрит на меня. – Все изменилось. Если кому-то придется погибнуть, чтобы помочь тебе, так тому и быть.

Она звучит как истинная зима, но все же в ее голосе проскальзывает нотка грусти.

– Вряд ли Никки согласилась бы с тобой.

Я говорю это так тихо, что только Пейдж меня слышит. Слова больно ранят ее. Она отшатывается и с трудом сглатывает.

Как я хочу забрать свои слова обратно. Смерть Никки причинила Пейдж не меньше страданий, чем мне. Мы трое были неразлучны. Страстный и спонтанный характер Никки сочетался с искренней и добросовестной натурой Пейдж, и обе они были идеальным балансом для меня.

Когда мы с Пейдж начали встречаться, Никки даже бровью не повела. Мы часами думали, как сказать ей об этом, мучаясь над каждым словом.

Когда мы наконец признались, Никки расхохоталась и воскликнула:

– Да на вас лиц нет от ужаса!

Она смеялась так сильно, что начала задыхаться. Слезы текли по ее лицу, и вскоре я уже сама начала хохотать. Наш смех был таким безудержным и таким нелепым, что даже Пейдж не смогла спокойно смотреть. И все. Больше мы ни разу не говорили об этом, а Никки никогда не чувствовала себя третьей лишней, потому что никогда не была таковой.

Я отгоняю воспоминание и смотрю на Пейдж.

– Никто не смеет указывать, как мне жить. Даже ты.

Гнев в глазах Пейдж сменяется печалью, и она качает головой.

– Ты просто впустую тратишь жизнь, – произносит она.

Солнечный ветер сталкивается с атомами азота на высоте почти в сто километров, заливая Пейдж ярко-голубым сиянием, когда она уходит.

«Ты просто впустую тратишь жизнь».

Я пытаюсь выкинуть ее слова из головы, но они эхом отдаются в ушах, как звук падающих капель воды эхом разносится по пещере.

– Ты как? – спрашивает Джош.

– Нормально, – отвечаю я, хотя это не правда.

– Так, ладно, все по комнатам, – раздается голос мистера Донована.

Я различаю его высокую фигуру в толпе.

Ученики возвращаются в общежитие, но я стою не шевелясь. Сияние в небе освещает мою вину и страх, осуждая меня так же, как и Пейдж.

– Иди спать, Клара, – говорит мистер Донован.

Он проводит рукой по густым каштановым волосам и вздрагивает, когда очередная вспышка света крадет темноту. Он еще молодой. Ему, наверное, тридцать с небольшим, но от беспокойства вокруг глаз уже появились морщинки.

– Вам чем-нибудь помочь? – спрашиваю я.

Мистер Донован качает головой:

– Мы слишком далеко от юга. Остается дело за ведьмами на полюсе. Мы ничем не сможем помочь.

Я пытаюсь не обращать внимания на тревогу в его голосе, но она преследует меня, пока мы с Джошем идем к хижине. Джош собирает вещи и оставляет мне номер телефона и адрес, если я вдруг захочу связаться с ним.

– Так, на всякий случай, – говорит он, хотя мы оба знаем, что я не стану этого делать.

После его ухода я подхожу к окну и смотрю наружу. Беру Сумрака на руки, чешу ему голову и прижимаю к груди.

Если я пойду по пути, который мне предлагает Пейдж, мистер Харт и руководство школы, я поддамся своей магии. Стану говорить, что это нормально, когда люди гибнут из-за нее.

Но я не согласна.

И поэтому через одиннадцать месяцев, когда все ведьмы укроются от полного солнечного затмения, я останусь снаружи и буду стоять в тени луны. Я утрачу связь с солнцем и лишусь магии. И никто больше не погибнет из-за моей силы.

Я решила так поступить с тех пор, как узнала о затмении. Полное солнечное затмение происходит довольно редко, но скоро оно случится здесь. Ни за что не упущу такую возможность.

Ведьма может лишиться магии, если попадет под полное затмение или ее силы истощатся. Многие ведьмы погибают от истощения, но если другие увидят это, то придут на помощь, поэтому такой план мне не подходит.

Говорят, что истощение подобно агонии и невыносимой боли. Но все же куда больнее хоронить родителей. И лучшую подругу.

Я переживу и начну все заново.

Может, пойду в школу теневых и заведу настоящих друзей. Узнаю о вещах, которые мне интересны, а не буду практиковаться в магии, которая только и делает, что все отнимает у меня.

Я еще не знаю, что выберу, но у меня хотя бы будет выбор.

Глава 4

«Затишье перед бурей – всего лишь миф. Это просто мгновение, когда ты думаешь, что ничего не произойдет».

– Всему свое время

Я все еще вижу северное сияние, хотя оно было несколько недель назад. Перед глазами вспыхивают зеленые, голубые и фиолетовые огни, как молния вспыхивает в облаках.

Оно появилось во всех соцсетях – теневые выкладывали одну фотографию за другой. Они думали, это прекрасное чудо природы, а не сигнал того, что атмосфера становится неустойчивой. Теневые доверяют нам, и оттого они беспечны. Им и в голову не приходит, что происходит что-то не так.

И как это ни прискорбно признавать, нам нужно их доверие.

Мы говорили им, что нам становится тяжело, но они ответили, как отвечали всегда: «Мы знаем, что вы справитесь. Вы всегда справляетесь». И это правда. Когда теневые хотели расширять свои владения, развивать самые неприступные уголки на планете, мы предостерегали их не делать этого, предупреждали, что у нас может не хватить магии. Но они не слушали, уверенные, что мы просто осторожничаем. А когда мы говорили, что некоторые земли неприветливы, но они все равно шли туда, нам приходилось помогать им, чтобы никто не погиб. И мы справлялись.

Но все недавние события – лесные пожары и северное сияние – лишь капля в море. Мы видим, как море ширится. Смотрим внимательно, пытаясь контролировать приток воды. Но когда-нибудь оно выйдет из берегов, и мы не сможем остановить его.

Мы так долго жили мирно с теневыми, так долго защищали их, что они подумали, будто мы устроили для них потрясающее световое представление. Но мы не можем защищать их ценой нашего дома. И не станем. Если они хотят выжить, им придется сделать такой же выбор.

Десять минут назад закончилось собрание. Было много объявлений. Тяжелый и напряженный час, который я с трудом выдержала. Северное сияние окутало школьный городок туманом тревоги, который сложно не заметить. Все, даже учителя, очень нервничают.

Я вся вспотела под парадной мантией. Атласная ткань тяжело висит на плечах. На фоне темно-синего цвета мои рыжие волосы смотрятся еще ярче. Я убираю несколько волосков с ткани. Оранжевый, багровый, изумрудный и небесно-голубой шелк шали обмотан вокруг моей шеи, отягощая меня чужими ожиданиями.

Это единственная полосатая шаль, которую сделала Восточная школа солнечной магии за всю свою историю.

Я не спеша иду к ферме. Солнечный свет льется сквозь ветви деревьев и отражается от старых кирпичных зданий и дорожек, заливая камень ярко-желтым цветом нарциссов.

Несколько осенних ведьм собирают яблоки в саду. Они о чем-то болтают, бросая плоды в холщовые мешки, свисающие с плеч. Часть меня хочет присоединиться к ним, поддаться соблазну и просто собирать яблоки. Но это слишком опасно.

Магия – глубоко личное понятие. Она переплетается со всеми эмоциями ее обладателя. Из-за того, что моя сила такая яростная и мощная, тренировок недостаточно для ее выхода. Она накапливается и накапливается, а когда давление становится слишком сильным, ищет другой путь, чтобы вырваться, и притягивается к моим близким, потому что узнаёт мою эмоциональную привязанность к ним. Такая же привязанность у нее ко мне.

Но никто не может выдержать ее мощи.

Одни вообще не владеют магией, как мои родители, другим же ведьмам, как Никки, просто не хватает сил, чтобы противостоять ей.

Так или иначе, они погибают.

Поэтому я не могу сближаться с другими, не могу взращивать сильные чувства – чтобы моя магия не ощутила этой связи.

Осознать, что ты кого-то любишь, как заметить солнечный ожог на коже – ты не понимаешь, когда это точно произошло, но знаешь, что пробыл на солнце слишком долго.

Поэтому я как можно меньше общаюсь с другими.

Со всеми.

Когда показывается ферма, я сбавляю шаг. Мисс Сантайл стоит рядом с мистером Хартом и каким-то незнакомцем. Я собираю всю волю в кулак, чтобы не развернуться и не уйти прочь. Мисс Сантайл работает директором школы с тех пор, как меня зачислили сюда двенадцать лет назад. Мне было тогда пять. Меньше всего мне хочется, чтобы она наблюдала за моей тренировкой. Будто от этого у меня лучше получится.

Ряды зеленых стеблей простираются передо мной до самого леса, рядом с которым стоит ферма. Земля мягкая и рыхлая, а солнце заливает пшеничное поле справа от меня, окрашивая его в золотистый цвет. Вдали высятся горы, и на мгновение я чувствую умиротворение.

Я ступаю на поле и кидаю сумку между рядами сельдерея. Снимаю полосатую шаль и мантию и кладу их на сумку. Моя бледная кожа покраснела, и руки пошли красными пятнами. Футболка промокла от пота.

– Мисс Сантайл хочет посмотреть на наше занятие, – говорит мистер Харт.

По его тону я понимаю, что он тоже не в восторге от происходящего.

– Мистер Берроуз приехал из Западной школы солнечной магии. Он тоже посмотрит на наш урок.

Мистер Берроуз кивает, но руки для приветствия не протягивает.

– Нас огорчило, что ты не справилась на тренировке по лесным пожарам.

Мисс Сантайл смотрит на меня как на проблему, которую нужно решить, а не как на живого человека. Волосы ее забраны в такой тугой пучок, что темно-коричневая кожа кажется натянутой до предела. Седина уже тронула черные волосы. Взгляд у директора усталый, вокруг глаз морщинки, но сегодня ее глаза блестят ярче, чем летом. Она рада вернуться к своему сезону, как и остальные осени.

– Я сделала все, что могла.

– Мы знаем, что это ложь, мисс Денсмор. Сделай вы все, что могли, вы бы справились с летней магией и потушили пожар самостоятельно.

– Просто это показалось неправильным, – начинаю объяснять я, но тут меня прерывает мистер Харт:

– Почему бы нам не начать занятие? – Он бросает на меня извиняющийся взгляд и жестом показывает встать с ним рядом. – Мы потренируемся использовать больше силы в спокойной обстановке, чтобы ты меньше волновалась…

– Нет, – обрывает его мисс Сантайл, вскидывая руку. – Заставьте сельдерей созреть, используя мою магия, магию мистера Харта и собственную.

Я перевожу взгляд с мистера Харта на мисс Сантайл. Они оба осени, но я не уверена, что у меня получится.

– Я никогда не работала с такими опытными ведьмами, как вы. Только с другими учениками.

– Вам нужен толчок посильнее, мисс Денсмор. Только так вы сможете научиться.

Мистер Берроуз кивает в такт ее словам, и меня охватывает гнев.

Мистер Харт поджимает губы и отводит взгляд в сторону, словно решая, стоит ли спорить с мисс Сантайл у меня на глазах. И предпочитает не делать этого.

– Ладно, Клара, приступаем. Мы предупредим тебя, когда объединим силы. У тебя есть какие-нибудь вопросы?

– Нет.

Я поворачиваюсь к ним спиной и приступаю. Пучки сельдерея прорастают из земли передо мной. Если ничего не делать, они созреют через месяц.

Я рада спокойствию, которое приходит с осенью. Летняя магия мощная и дерзкая, насыщенная долгими солнечными днями. Она словно огромный поток воды, в котором я всегда боюсь утонуть.

Но осенью магия медленнее. Я посылаю небольшой импульс энергии, пытаясь понять, что нужно росткам. Вот как это работает осенью: я задаю вопрос, и мир мне отвечает.

Магия ширится внутри меня, и я выпускаю ее в почву. Она ползет по земле и впитывает воду, а затем оплетает сельдерей тугими кольцами. Я повторяю так снова и снова, пока нить не наполняется прохладной и спокойной водой.

Я уже хочу выпустить ее на урожай, как тяжелый импульс сторонней энергии сталкивается с моим.

– Я еще не готова, – говорю я, пытаясь сосредоточиться.

– Вы не всегда будете готовы. Вы должны научиться работать с окружающей природой. – Голос мисс Сантайл звучит резко. – Осенняя магия переходная. Пользуйтесь этим себе во благо.

– У тебя получится, Клара.

Услышав голос мистера Харта, я успокаиваюсь и перенаправляю энергию.

Резким движением переключаюсь с воды на солнечный свет – быстрая смена магии возможна только осенью. Я пробираюсь сквозь туман и осторожно тяну солнечный свет с неба полосами, чтобы озарить поток. На этот раз, когда мисс Сантайл посылает мне свою магию, я готова, но что-то не так. Словно она хочет не переплести свою магию с моей, а обернуть ее вокруг моей и раздавить.

Слишком тяжело.

– Соедини ее с водой, – говорит мисс Сантайл.

Я украдкой бросаю на нее взгляд, и она сжимает вытянутую руку. Ее сила смыкается вокруг моей магии, угрожая уничтожить ее.

Солнечный свет пульсирует в потоке магии, откликаясь на силу мисс Сантайл.

Она вовсе не помогает мне, она борется со мной. Вот что она делает. Она знает, что я использую не всю силу, и пытается заставить меня выпустить оставшуюся магию.

– Мы здесь, – произносит мистер Харт. – Тебе ничего не грозит. Ничего не случится.

Я отчаянно цепляюсь за свою магию. Мисс Сантайл снова сжимает, и я начинаю стонать под таким давлением. Это настоящая му`ка. Боль, следуя за потоком от солнца, пронзает мое тело. Кажется, что огненные руки сжимают все мои органы.

Я пытаюсь найти воду, которой окружила посевы, но уже не могу вернуться к ней.

Мисс Сантайл сжимает руку, и я вскрикиваю от боли. Солнечный свет проникает в меня и обжигает кожу. Я теряю нить и падаю на землю.

– Хватит! – кричит мистер Харт.

– Зачем вы так со мной? – Я поднимаю взгляд на мисс Сантайл, стоящую надо мной.

– Потому что дела обстоят куда хуже, чем вы можете себе представить, мисс Денсмор. Вы хоть знаете, сколько ведьм погибло от истощения, пытаясь справиться с северным сиянием?

Я качаю головой.

– Четыре. Четыре ведьмы за одну ночь. До этого за целый год от истощения умирало не больше тринадцати. – Директор пристально смотрит на меня. – Вы могущественнее, чем думаете, мисс Денсмор, но, если вы не сможете ничему научиться, от вас никакого толку. Завтра попробуем еще раз.

Мисс Сантайл, не оглядываясь, уходит прочь, но ее слова преследуют меня, отдаваясь жестоким эхом того, что сказала Пейдж.

Как бы я хотела, чтобы мне не было так больно от ее слов.

Как бы я хотела не думать: а что, если она права?

Мистер Берроуз молча и неподвижно наблюдает за мной. Потирая рукой подбородок, он изучает меня. Затем, покачав головой, уходит вслед за мисс Сантайл.

Мистер Харт опускается на колени рядом со мной.

– Зря она так сказала. Мне жаль, что тебе пришлось выслушивать подобное. Как ты?

Я не отвечаю.

– Она говорит правду? Неужели я действительно могу все изменить?

Несколько секунд мистер Харт молчит.

– Можешь, – наконец произносит он. – Она не лжет.

– Все так плохо?

– Да, – отвечает мистер Харт. – Очень много ведьм гибнет от истощения. Если так продолжится и дальше, мы не сможем справиться с простыми вещами, не говоря уже об аномалиях. – Он замолкает и поправляет очки. – Но не думай пока об этом. Послушай меня. Я знаю, что ты хотела бы быть обычной ведьмой, чтобы другие не возлагали на тебя надежды как на высшую, но ведь именно перемены делают тебя сильной. Не бойся владеть этой мощью.

Мистер Харт помогает мне подняться. Он поднимает свой портфель и вынимает из него что-то, обернутое в коричневую бумагу.

– У меня небольшой подарок для тебя, – говорит он, протягивая мне вещицу, похожую на книгу.

– Что это?

В воздухе тут же что-то меняется. По телу пробегают мурашки, и меня пробивает дрожь.

– Я несколько лет пытался достать ее для тебя, – говорит мистер Харт.

Его глаза блестят от волнения, но я не слышу его. Он еще не ощущает перемены.

Я хочу развернуть подарок, но что-то не так. Я вожу рукой над коричневой бумагой. Закрываю глаза и слушаю. Чувствую перепады и переходы. Теплый воздух. Холодный воздух.

Да, это точно оно. Нужно скорее искать укрытие.

– Клара? В чем дело?

– Что-то происходит.

– Ты о чем?

Я смотрю в небо.

– Нужно где-то укрыться.

Мистер Харт вскидывает голову.

Я чувствую ее еще до того, как вижу: перемену в атмосфере. Давление. Туман рассеивается, обнажая тучи, такие темные, что они поглощают солнечный свет. Вдали поднимается ветер – сильные порывы, которые никто из ведьм не вызывал.

– Ты права.

И тут из динамиков раздаются пять громких коротких звонков.

Один длинный – конец урока.

Два коротких – начало урока.

Пять коротких – экстренный случай.

– В актовый зал, – велит мне мистер Харт.

Небо темнеет прямо на глазах. Над нами клубятся тучи, словно волны в бушующем море.

Я запихиваю нераспечатанный подарок в сумку и перекидываю ее через плечо.

– А как же вы?

– Я сразу за тобой. Беги! – тревожно восклицает мистер Харт.

Буря близко.

Буря, которую мы не вызвали и к которой совершенно не готовы.

И она очень сильная.

Глава 5

«О Солнце, ты же ведьма. Заведи себе кота».

– Всему свое время

В актовом зале шумно. Все кричат, зовут друг друга. Стоят гвалт и суматоха.

За все двенадцать лет обучения в нашей школе я впервые слышу, чтобы тревога сработала вне запланированного обучения по землетрясениям или пожарам. В помещении темно, за большими окнами виднеется зловещее небо.

– Все в подвал! Живо! – кричит мистер Донован из глубины актового зала.

Ученики бегут вниз под вой сирены.

Снаружи поднимается ветер. Мисс Сантайл и миссис Темперли, наш школьный психолог, шепчутся о чем-то, но я могу уловить лишь несколько фраз.

Им интересно то же, что и всем остальным: чем заняты ведьмы, отвечающие за этот регион?

Буря налетела так внезапно, что у руководства просто не было времени связаться с местными ведьмами. А помогать им опасно – если направить на грозовой очаг слишком много конфликтующей энергии, все может стать только хуже. Если кто-то из учителей попытается вмешаться, его могут уволить.

Впрочем, это все равно неважно, ведь ни у кого из них не хватит сил справиться с такой мощной бурей.

Нам придется довериться ведьмам, отвечающим за здешний регион. Но глядя на чернеющее небо за окном, доверять становится все сложнее.

Я несусь вниз, в подвал, но вдруг застываю на месте. Ужас растекается по телу, как лава по вулкану, – горячий, густой и тяжелый. Сумрак остался снаружи: изучает широкие просторы школьного городка.

Я скидываю сумку и разворачиваюсь. Мчусь вверх по лестнице, проталкиваясь сквозь поток людей. Кто-то окликает меня, но я не останавливаюсь.

Я выбегаю из актового зала и устремляюсь к деревьям.

– Сумрак! – кричу я, лихорадочно осматриваясь вокруг. – Сумрак! – снова зову я, отбегая дальше от актового зала.

В небе раздается громкий треск, и начинается дождь. Огромные тяжелые капли падают с неба, и через пару секунд я уже вся мокрая. Смахнув воду с лица, я мчусь к деревьям.

– Сумрак!

Уже в глубине леса ищу хоть какие-то следы своего кота.

«Не останавливайся, ищи».

Я спотыкаюсь о какой-то большой корень и падаю в грязь. Боль пронзает ногу. Не обращая внимания, я заставляю себя подняться.

Вторая гроза следует за первой. Так темно. Я уже почти ничего не вижу.

Нужно найти Сумрака.

Лодыжка пульсирует. Наступив на больную ногу, я едва не падаю.

Небо озаряется светом, когда молния разрезает тучи.