Бешеный сапер 1,2

– Коля, заткнись, – отвечаю ему, – тебе ли не по хуй?

– Так-то да, но Толян, слева мины, зуб даю.

– С какого? – опешил я.

– Да мы с Эдькой катались неделю назад, помнишь? Ещё бухие приехали, вот и понавтыкали.

– А по формулярам что? – спрашиваю я, понимая всю глупость вопроса.

– Ты дебил? Кому он на хуй нужен, формуляр твой? Главное, чтоб красиво, в рамочке да фломастерами, а кто проверять-то будет.

– Логично, – соглашаюсь я. Через час блужданий вышли в расположение пехоты. Боевое охранение уже ждало нас, а вдалеке мы уже видели знакомый БТР и к нам, скалясь своей щербатой улыбкой, шёл Мишка.

– Целы? А НИСа (Начальник Инженерной Службы) и ротного на ЦБУ вызвали, ебать будут, походу. – сообщает он нам новость.

– Началось в колхозе утро, – резюмирует Китаец, – на хода, парни, и домой, подмести надо.

Надо так надо. Мы, как по команде, грузимся на броню, Мишка заводит БТР и мы начинаем разворачиваться.

– Стой! Стой, кому говорят! – пехотный старлей, как чёрт из табакерки, появляется возле нас, – вы задержаны по приказу комбата…

– Иди на хуй, лейтенант. Ходу, Миша, ходу! – орёт Китаец.

Срываемся с места и набираем ход. Впереди импровизированный шлагбаум и грибок, возле которого два тела в касках и бронежилетах что-то машут руками. Мишаня всё знает и без нас, поэтому шлагбаум разлетается в щепки.

Гоним на полном ходу, минуя расположение рембата и БМО. При въезде на ЦБУ стоит грибок с бойцами, парни уже в курсе, и поэтому шлагбаум поднят. На пятачке, где кунги комбрига и начштаба, уже стоят две «коробки» разведки и клубный БТР с «матюгальником» на броне. Лихо подкатываем и спрыгиваем с брони. – Здорово, парни! – Кричит уже знакомый нам Киса, – опять рамсить приехали? – Типа того, – отвечаю ему.

Мы обнимаемся, как старые друзья, парни тоже здороваются.

– Ваш-то где? – интересуюсь я у Кисы.

– С Фарадой у начштаба качают, – Валентин явно угорает от ситуации, – слышь, Толян, давай вместе кататься, а то хрен поймёшь, что вы там чудите, – Давай, – соглашаюсь я, и в это время из кунга выходят наши офицеры с Косаревым и начальником штаба.

– Вы какого хрена здесь? Я где сказал быть, долбоёбы? – начинает разнос НИС, а по глазам видно, что доволен, – кто у пехоты шлагбаум разнёс? Уволю нахуй!

– Да ладно, дядя Слава, – начинает Фрол.

– Что-что!? – орёт Стрижков, – ты охуел, боец, какой я тебе дядя Слава, племянник хуев.

Разведчики хохочут уже в полный голос. Начальник штаба, еле сдерживая смех, приказывает:

– Всё, сапёры на базу и больше никаких выездов, ждать команды, всем всё понятно?

– Яволь, однако, – рапортует Китаец.

– Боец, ты охуел? – начштаба опешил от такого ответа.

– Никак нет, я уху не ел, всё больше тушенку, – Китаец по-уставному ест глазами начштаба.

– Всё, по коням, – командует НИС, – до встречи парни, – это уже разведке, – увидимся.

До роты доехали быстро и тут же, по приезду, НИС вызвал офицеров, а также меня и Китайца.

– В общем так, мужики, похождения наши надо забыть, тех, кто ненадёжен надо в отпуск отправлять, доктор, займись этим вопросом, ротному скажешь. Усов, проверьте документы, технику скажи, по ГСМ пусть подобает. Так, Евгений, вам пломбы на прицепах и трофейную херню перепродать, перепрятать, мне похуй, но чтоб её не было, пока, по крайней мере, шмонать будут. Но ничё, отобьемся, если особисты свои – то добазаримся. А вот если с Москвы – то пизда.

Мы стояли и переваривали информацию, думая каждый о своём. Я лишь думал, куда деть трофейные «стечкины» и может ли кто стукануть об их наличии. Выходило, что часть людей, кто был в теме, нуждались в отпуске.

– Всё, давай работать, мужики, – НИС напоследок вздыхает и выдаёт очередной перл, – дураков иметь – только член тупить, значит, с Богом, парни. Выходим и сразу приступаем к выполнению.

Я стою с Турыгиным и на пальцах объясняю ему:

– Тащ капитан, отправляем Бойко, это однозначно, и электрика нашего, сто пудов, пусть едут.

– А Князь что? – ротный не понимает, по-видимому, ничего.

– Знаете, товарищ капитан, – начинаю сначала я, а потом вдруг мелькает мысль: «какого хрена», и я объясняю доходчиво:

– Вася, не тупи, просто сделай хоть раз то, о чём тебя просят, хорошо?

– Охренеть, – качает головой ротный, – кто бы сказал, что я, ОФИЦЕР, буду слушать приказы СОЛДАТА, я бы ни в жизнь не поверил…

– Это реалии, Вася, и нам с тобой делать нечего, а хуями мериться дома будем, – успокаиваю его.

К вечеру у всех всё готово и в расположении царит идиллия. Всё подметено, у грибка Сильвер в бронежилете, висят боевые листки и газета «Красная звезда», среди солдат ласково называемая «пиздоболочкой», и это по сути и по содержанию верно. Оружие в пирамиде, пирамида в палатке, палатка в окружении колючей проволоки, и Елисей с суровым видом с автоматом наперевес несёт службу. В общем, ждём. Вскоре на горизонте замаячил пиздец, в лице знакомого начштаба и трёх особистов. Один, судя по потрёпанной форме, наш, а двое – явно не местные.

– Рота, строиться! – командует ротный.

Мы построились напротив кунгов, после рапорта ротного команда: «Построились повзводно». С недоумением смотрим друг на друга, ибо хрен знает кто в каком взводе, ну ладно, примерно рассортировались, и тут засада:

– Построились по отделениям, командиры отделений ко мне, – командует начштаба.

Пауза – МХАТ отдыхает. Здесь никто не помнит, кто в каком взводе, а тут…

– Понятно, – произносит один из особистов, – будем проверять, начнём с личного состава, а именно с сержантов. Вот вы, например, кто по должности? Это он Фролу.

– Ну, сапёр, – отвечает Коля.

– А без ну можно, – поправляет особист.

– Можно, – вздыхает Фрол.

– Ответьте сейчас честно, перед строем боевых товарищей, вы участвовали в диверсиях против мирных жителей в период перемирия? Фрол завис, с любопытством разглядывая особиста, и выдает через пару минут:

– А?

Строй рвануло от хохота, позади особистов начштаба еле сдерживал смех и показывал нам кулак.

– Значит так, все под следствием, с каждого берём подписку о невыезде, со всеми вытекающими, как говориться, последствиями. А сейчас разойтись, из расположения не выходить. Товарищи офицеры, теперь поговорим с вами.

Особист повернулся к нам спиной и услышал:

– Сказочный долбоёб, – судя по голосу, сказал Китаец.

– Завалить козла, – это уже добрый Эдик. —

Сам сдохнет, сука, – подводит итог техник Левченко.

Особисты, начштаба и наши офицеры идут в сторону кунга НИСа, и тут вылетает наша ротная дворняга и, кривляясь, виляя хвостом, подбегает к особисту, и «без разговора», со всей силы кусает его за ногу. Особист заорал и подпрыгнул как минимум на полметра, второй схватился за кобуру, но тут же получил по руке от Фарады.

– Не тронь собаку, сука, – НИС был явно в бешенстве, – тебе справиться не с кем, гандон?

– Что вы позволяете, подполковник, – визжало существо в погонах, – я возбужу дело…

– Бабу возбуждать свою будешь, – отрезал Фарада, – пошли в кунг, господа, с презрением продолжил НИС.

Тем временем Сильва, виляя хвостом, пряталась за нашими спинами и понимала всем своим собачьим существом, что за строем этих грубых и порой жестоких людей она в полной безопасности.

– Пошли пожрём, что ли, – выдал свежую мысль Фрол, и мы, не сговариваясь, потопали в сторону наших палаток.

Разговаривать не хотелось, ощущение мерзости происходящего и чувство тупика не то чтобы давило, но создавало дискомфорт. Молча глотали чифир, все понимали, что вряд ли стоит ожидать чего-то хорошего после визита особистов.

– Может, к «чехам» податься? – Разряжает тишину Китаец, – варианты есть.

– Запасных яйц нет, – говорю ему, – это херня, Женя, ты не городи, и так тоска.

– Не скажи, Толяныч, всё может быть, а хороший сапёр, он и в Гондурасе сапёр.

– Так-то оно так, а дальше что? – спрашиваю у Женька.

– А ни хуя, Толян, – у Женьки, по-видимому, накипело, – ты думаешь, это всё? Через пару лет нас забудут, и будут другие войны. А народ – быдло, пипл хавает всё, и те, с кем сейчас воюем, будут править, а мы либо под забором сдохнем, либо будем клянчить у ебучего государства копейки и выживать.

– А как жить-то, Женька? – я слегка ошарашен.

– А никак, Толян. Пойми, нужно просто жить, назло всем блядям, надо – так и по головам идти. У нас нет другого варианта, пойми, нет ничего. Ни страны, ни народа, а есть ты, я, Фрол и наши парни, остальное хуйня, поверь, и родина – это товар, дело в цене и всё, брат, все гораздо проще.

– Знаешь, Жень, а ведь ты прав, – я закуриваю и понимаю, что в действительности всё ещё хуже, – я и не заморачиваюсь, брат, значит, просто живём.

– Не бзди, будет хуже, – успокаивает Китаец, – только ты пойми, Толян, друзья-то мы тут, ибо у нас общая цель – выжить и заработать, а на патриотов и на родину мне насрать, вот и всё.

– А я на хую всё видел, вот и всё, – вставляет свою лепту в разговор Фрол.

Возникла пауза, говорить-то было нечего, всё было ясно и понятно, накатывала тихая, до мурашек по коже, злость. И не к кому-то именно, а просто злость, та злость, на которой мы выживали назло и вопреки.

– А знаете, что самое блядское в этой истории, парни? – продолжил вдруг Женька, – что потом будут писать книги, рассказывать детям в школе про героизм, патриотизм и прочую хрень, а в книгах будут восторгаться красотами Кавказа, вести философские разговоры, и это будут хавать. Поймите, парни, будут, и самое пидорастическое то, что авторы будут верить тому, что напиздели. Лис, ты скажи, у нас тут что, всё с филологическим образованием? Нихуя и луку мешок. Ещё песни будут писать, слезу у мокрощелок вышибать, военный шансон, блядь. Знаете, парни, я когда вижу «чеха», я валю его к ебеням, а не веду с ним споры о том, кто куда пришел и почему я его должен ёбнуть. Заебало всё, и эти ещё приехали хуеплёты, вот они и напишут потом правду о Чечне. – Китаец щелчком выбил из пачки «кэмела» сигарету, – всё проще. И будет ещё проще. И мне похуй за кого воевать, я сам по себе, и вы такие же, только врать не надо и всё срастётся. Мы сидели и курили, щурились на вечернее солнце и молчали. Самое гадское то, что Женька прав, стопроцентно прав, и что бы ни было, мы уже были заражены тем вирусом, что отличает нас от остальных людей. Для нас война – это работа, и отношение к ней как к работе. Мы наёмники, самое страшное, что может быть для нас, это прекращение этой работы, а это в наши планы не входит, поэтому сидим и ждём.

А утром началось великое переселение народов. Как цыгане, со всем скарбом, через матюги, мы начали передислокацию под Шали. Невольно в голову лезли сравнения с Ордой, Македонским и прочих героях прошлого. Ничего не меняется, никогда наша армия не бывает готова, и в этом есть какой-то сакральный смысл

Глава 13

По приезде на новое место, в восторге от которого никто не был – чистое поле, вдали виднеется башнеподобное строение, как выяснилось, это одна из построек птицефермы, в паре километров от нас шалинская учебка, ныне разгромленная, причём не нами, а местными жителями. Наша сапёрная рота и тут оказалась впереди планеты всей. Единственное подразделение, у которого в наличии есть кран, экскаватор, две ПЗМ, ну и так, по мелочи. Технари нам уже подготовили все ямы и капониры, так что мы взяли лопаты в руки и за пару часов облагородили всю территорию. Палатки поставили быстро, сверху торчали лишь крыши. Единственное, так это что столовая стояла на ровном месте. Мелочи номинальной величины, типа оружейки, грибков и прочего, решили ставить в процессе. В общем, «велком», пацаны. Вечером, в меру уставшие, мы сидели и курили в столовой

– Массети забрали на ЦБУ, бляди, – выдохнул Фрол, – баню ставить надо, и вообще, место – говно. На курятнике СОБРы вроде.

– Не ной, – говорит Китаец, – дальше будем посмотреть, а так, надо покататься, осмотреться.

Я молчу, усталость дня потихоньку отступает и хочется тишины, но вместо этого, как всегда, приходит раздражение на всех и вся.

Технари уже обустроили «дальняк», Сильвер с Цуканом потопали с бачками к танкистам. В общем, вечер.

– Завтра отдыхаем, – говорит Турыгин, незаметно подходя сзади, – а там видно будет, вон соседи наши, артелы, мать их, заебут теперь снарядами.

– Разберёмся, – лениво отвечаю ему, ибо утилизация снарядов от САУ – самая неблагодарная работа.

Эдик в палатке мучает транзистор, кроме маяка толком ничего нет, иногда встревают радиостанции Грозного, но завгаевская хрень никому не интересна. Олег Карнаухов тянет кабеля от «дырчика».

– Да будет свет! – кричит ему вслед Фрол, но тот лишь отмахивается. Что-то делать лень, поэтому идём спать.

Утром проснулись все – Мишаня заводил бензопилу «Урал» прямо в палатке.

– Иди нахуй, Мишаня, – ору ему из под спальника, – дай поспать, придурок!

– Пристрелю, сука, – вторит Эдик.

Миша скалится, довольный, как кот, и выдаёт:

– Харэ спать, братва, дров хуй, сигарет хуй и вообще, всё хуй. И мы в жопе, выездов нет, надо думать.

Он прав, спи не спи, а решать что-то надо. Встаём – делать-то нечего, кидаю Мишке шашку тротила, тот подхватывает её и молча выходит из палатки. Через минуту завоняло так, что Китаец заорал:

– Миша, блядь, ты не мог подальше чифир ваш ебучий варить, заебали уже!

– Ладно, Женька, хорош, – успокаиваю его, сейчас готово будет.

Довольный Мишка заходит в палатку, ставит котелок с чифиром на печку и молча достает кружки. Так же молча разливает и пускает по кругу сразу три кругаля.

– Где Князь? – спрашиваю у парней после того, как допили чай.

– Шакалит где-то, – Лёха Черных в курсе всегда, – на БМО опять уебал, у меня сигарет всего пачка осталась, а комбриг, сука, выезды запретил. Лис пиздуй к Фараде, ты ж кент его, придумайте что-нибудь.

– Схожу, – отвечаю ему, а сам кручу в голове все варианты его ответов.

Вариантов немного, но решать надо, поэтому просто собираюсь и топаю до кунга.

– Привет, тебе чего? – Фарада встречает сразу вопросом.

– Как жить-то будем? Последний хуй без соли доедаем, – начинаю я, НИС машет рукой и с досадой прерывает:

– Знаю, всё знаю, есть наметки, сейчас прокормят технари, всем же, блядь, копать надо, у меня очередь на ПЗМ и экскаватор, а там обстановка сменится и будем решать.

– Значит, выездов не будет, – подвожу итог.

– Не ссы, всё будет, вы с Китайцем подготовьте всё на всякий случай.

– Лады, – отвечаю ему и отхожу в сторону. А что ещё сказать, всё и так понятно. Разговаривать не о чем, всё, что было, осталось там, где-то там. Мы никогда не лезли друг другу в душу и свою никому не изливали, зачем, от этого не холодно ни жарко. Пока я бродил, ничего особенного не случилось, кроме как Князя с литром водки.

– Привет, Юрий, кого обул? – Приветствую я Князя.

Князь кивает и продолжает прерванный мною монолог:

– Место нормальное, в Шали боевиков, как говна, в Сержень-юрте такая же хрень, под Шатоем двести сорок пьяный (двести сорок пятый полк), и никому ничего нахрен не надо, колонна до Ханкалы – вторник, четверг или понедельник и пятница. В общем, на сопровождении можно крутануться, а так – хер. Надо техника зарядить, а то он опизденел в край.

Кружки наполнены, тушёнка открыта, мы пьём за новоселье, мать его.

И тут подлетает Цуканов с глазами, выпученными от страха.

– Цукан, срать хочешь? – спрашиваю его.

– Там, там, комбат ейный приехал, сапёров ищет.

– Пусть Фараду ищет, – отмахиваюсь я, – дохуя таких на мою голову.

– Не, он именно сапёров ищет, ему офицеры не нужны, – Цуканов явно не понимает, что делать.

– Ладно, пусть сюда гребёт, – снизошел долго молчавший Фрол.

Через минут десять к нам подошёл обалдевший от нашего хамства подполковник и с первой минуты взял неверный тон:

– Встать!!! Вы охренели тут, это вам не зона, вы порядки свои знаете где устанавливать будете?

– Это кто? – лениво перебивает Фрол, обращаясь к нам.

– Хуй какой-то, а чё надо, не говорит, – Женька издевается, а полкан явно теряет дар речи.

– Тащ подполковник, вы скажите, чё надо, а орать не надо, хорошо? – говорю я этому представителю русского офицерства.

– Я вам приказываю: встать, и со мной в расположение батальона, бегом марш! – подполковника заносит и он не понимает, что перед ним не забитые срочники, а контрактники, и причем худшая её часть – наёмники, без родины и без флага, поэтому в сотни раз опаснее. Парни разглядывают комбата как экспонат в музее, с любопытством и одновременно с брезгливостью.

– Клинический случай, – выносит вердикт Фрол.

– Не лечится, – поддерживает его Китаец.

– Где командир, я вас спрашиваю? – беснуется комбат.

– Я ебу? – убивает ответом Фрол. Подпол красный, с выпученными глазами, осекается от такого, но более всего его поражает то, что в метрах десяти от нас Елисей разобрал МОН-50 и выковыривает из нее пластид, абсолютно никого не смущаясь.

– Что орём, парни, – подходит к нам голый по пояс Усов.

– Вы что-то хотели? – замечает наконец-то постороннего офицера взводный.

– Вы кто? Вы старший в этой банде? Что у вас тут такое?!

Подполковник просто кипит от ярости, Усов же спокоен, как и всегда.

– Живу я тут, и чего? А вы представьтесь, кто, что и с какой целью находитесь в расположении сапёрной роты?

Глава 14

Комбат явно находится в прединсультном состоянии, и это могло длиться вечно, если бы ситуацию не разрядил наш фарада.

– Полковник, прошу ко мне, и впредь прошу с моими подчиненными без моего ведома не общаться, – отчеканил Стрижков, и, развернувшись направился к своему кунгу. Комбату ничего не осталось, кроме как последовать за ним.

– Фарада-то откель тут нарисовался? – недоумевал Эдик, и было отчего, ибо по нашим подсчетам нис должен быть как минимум на цбу, как максимум хрен знает где, но только не в роте.

– На выезд, парни! – довольный Турыгин с автоматом уже на пальцах объяснял что-то черныху.

– Задолбала эта мабута, – ворчал Фрол, – опять им мины ставить надо, и причем квадратно-гнездовым способом. Дебилы…

– Ладно, скатаемся, – бормочет Китаец, – Лис, посмотри у нас там всё готово?

Быстро проверяю наши сумки из под монок,

– Тротил на броне, если не проебали, а так вроде всё, – докладываю Женьке, – можно ехать.

Через минуту на броне уже всей группой ждем ротного. Ротный же оживленно что-то обсуждает с комбатом, и, судя по всему, единого мнения нет. Наконец-то ротный уселся к нам.

– Едем сеять, парни, но ставить только сигналки, есть мысли?

– Есть, тащ капитан, – отвечаю ему, – пехота все равно сигналки попиздит, будем ставить с сюрпризами, объясню на месте, поехали.

– Смотри лис твой выход,

– Первый раз что ли? – отвечаю ему,

Тем временем бмп с рейнджерами пехоты наконец-то завелась, и, выплевывая клубы черного дыма пошла головной машиной нашей импровизированной колонны. Ехали не столько долго, сколько нудно и медленно. Проезжая мимо муравейника именуемого вторым батом, Китайца взяла злость.

– Всё, блядь, ещё вшей не хватало, они что, баню сварганить не могут, идиоты? – шипел он, глядя на немытую мабуту.

Идиоты относилось к группе пехотинцев, рывших капонир для бмп, ибо глубина его была такова, что стрелять можно было только по летящим целям, а если вдруг дождь…

– Всё, приехали, – скомандовал ротный, и мы попрыгали на землю. Впереди нас метрах в ста дорога на Шали, раздолбанные руины какого-то здания и вокруг пехота в бронежилетах.

– Значит так, парни, быстро минируем сигналками периметр и валим, Лис у тебя готово всё?

– Конечно готово, – отвечаю ему, и, осматриваясь ищу место для начала. У меня, Китайца, Елисея, Фрола булавки уже готовы, как и гранаты.

Ставлю сигналку, вокруг вышибного мува петлю из проволоки, второй конец которой к булавке, а булавка вместо кольца на гранате, вот и вся незамысловатая схема. При срабатывании пыж с мувом вылетают где-то на метр и выдергивают булавку. Час работы и минное, так сказать, поле, готово. Собираемся у БТР, ждем ротного.

Жалко пехоту, – выдает Фрол, – поподрывается нахрен.

– Пехоты у нас как грязи, – отвечаю ему, – а сигналок не густо, итак продаем нохчам че попало.

– Лис, посмотри на зеленку, – шепчет Китаец.

Смотрю и вижу отблески среди однородной зеленой массы

– Бликует однако, – говорю Женьке, – любопытно сукам.

– Эти снимать не пойдут, – убежденно говорит Женька, – а вот пешехота наша…

– Лан, поехали вон ротный чешет.

Глава 15

Однако до дома доехать не получилось, на дороге стояла БМП с чумазой пехотой явно по нашу душу. – Едем к мосту там блок усилить надо, – ротный плюется от злости, – усилители блядь.

На мосту через Аргун нас уже ждал знакомый экипаж танка на броне которого красовалась надпись хулиган.

– Здорово, одноразовые! – привычно приветствовал нас Боря, командир этого чуда.

– Бронелобым, салам! – отвечаю ему,

– Тебя опять сослали, брат? – даже не спрашиваю, а утверждаю я.

– Ага!

Боря доволен, как всегда, о нём ходили разные истории, но его вечные контры с начальством порождали новые байки и где правда где вымысел уже было не разобраться.

– Прикинь Толян, это байда полная! – начинает рассказывать Боря, – суки с БМО пайки отсосали налево, а нам хуйню впарить решили, братскую могилу, прикинь!

– Да уж, килька в томате не варик, сами не жрём, на хую я её видел, – поддакиваю ему, – а ты что?

– А мы кунг с этим хуйлом на трос и прокатили к ебеням, Борян доволен как бобик, и нас сюда пока все утихнет.

– Молодец, а нас-то на кой хуй сюда? – это я уже спрашиваю у ротного.

– А убивать нас будут, часа через два, – ротный спокоен, и вправду что нервничать.

– Местные ультиматум кинули, – продолжил Турыгин, – им мост позарез нужен, а тут мы, и развилка наша, там, – машет в сторону гор ротный, – двести сорок пьяный, а Им мост позарез нужен, а тут мы ещё…

– Нормально, – выдает Китаец, – у меня в контракте нет такого пункта чтоб меня убили.

– Слышь Толян, я не согласен, я домой хочу к ментам родимым! – Фрол ржет и выдает короткую очередь в небо. Пехота вздрогнула и смотрит на нас как на идиотов.

– Всё, Боря, загоняй коробчёнку и погнали, – Турыгин берет всё в свои руки. Танк залетает на горку, чуть левее пехота ставит АГС, остальные распределились кто как. Ротный переставляет пулеметчиков, БТР на парах стоит в низине готовый выскочить в любую минуту.

Ждем. Мандраж сменяется злостью на чехов, и усталостью от всего происходящего.

– Козлы ебучие, – ворчит Фрол. – Сказали убивать будут и где, и где, я спрашиваю?

– Заткнись Коля, без тебя тошно, – обрывает его Женька.

– Во бля, глянь, – вдруг говорит Елисей до этого мирно типа дремавший, – парламентеры хуевы едут.

К мосту подъезжает нива с белым флагом.

– Это у них национальной транспорт походу, – выдает Елисей, – иди лис, а то ротный один, а пехота затупит как обычно.

ТтСпускаюсь вниз, у нивы стоят двое местных, один в костюме, брюки в носках, остроносые туфли. Ален Делон местный, епта. Второй в камуфляже и с пистолетом. Отмечаю про себя что у него АПС, и еще двое в машине, краем глаза вижу как Фрол и Китаец меняют позицию. Подходим с ротным к этим джигитам, и они начинают извечную песню. «Слушай, командир, убирай пацанов, мы не хотим крови, ты пойми…» И тут всё пошло не так, как им хотелось.

– Теперь слушай сюда нохча, – ротный наш прямо таки Цицерон, – Мне параллельно и перпендикулярно, где и чьё, мне вообще до пизды, а если схлестнуться хотите, то давайте! Нечего сиськи мять, блок тут будет, ферштейн?

Гордые представители опешили от такого хамства, тем более вместо пацанов они видели прожженных мужиков, которым реально хотелось крови. Сидя на камне чуть позади нас, Фрол ухмылялся и красноречиво проводил ребром ладони себе по горлу.

– Давай поговорим командир, – начал было пожилой чеченец.

– Вас двое, вот и разговаривайте, – обрывает их Турыгин, и продолжает, – переговоров не будет, ничего не будет, все проблемы в письменной форме в лигу сексуальных проблем. Лис, к бою.

Мы разворачиваемся и напоследок Турыгин добавляет:

– Вам минуту съебаться, и не говорите что я не предупреждал!

Не успели дойти до наших, как нива уже летела назад. Пехота молчит. А что говорить, итак все ясно.

– Значит окапываемся.

– Лис, мины по полной программе. Фрол пристреляй точки, а я с командиром поговорю.

– Пойдем Лис, – Елисей уже в предвкушении начудить с минами, – у офицеров свои погремушки в Избушке.

Начинаем устанавливать подарки. Единственный минус у моих любимых ОЗМ-72 это громоздкость, их многие называют лягушка, но это от незнания предмета, эта мина не нажимного действия, либо в управляемом варианте, либо на растяжку, чем я и занимаюсь. У моей любимицы радиус сплошного поражения 25 метров, за что я её очень люблю. У Елисея страсть – это ПМН, он без ума от них, поэтому ставит их по одной ему ведомой системе. Помимо этого ставим на растяжки всё, что попало под руку, от ф1 до ргд5 и так далее, даже корпуса от ПОМзов, забитые пластидом, шли в дело. За час управились, на холме же у дороги пехота получила подарок свыше: стали копать, и из-под земли запахло газом, кто-то умный чиркнул зажигалкой, и из земли вспыхнул полуметровый факел.