Гуру любви в деле

– Конечно. – Милена кивнула, опустив голову, крепко-крепко сжала косметичку и бросила на меня просящий взгляд.

– Если ты сомневаешься в своем поступке – ты уже хорошая дочь. Мы обязательно с тобой посмотрим вместе отснятый материал, и я тебе честно скажу, что вижу лично я. Как тебе?

– Да. Да, хорошо, – как болванчик закивала головой девушка, ежась.

Ей было не по себе – оно и понятно. И все последующие дни съемки материала она жутко сомневалась, постоянно была со мной на связи, но никогда не говорила действительно о том, что наболело.

Общаясь с ней, я вспоминала себя и думала: что было бы, если бы в один момент меня тоже поддержали? Что, если бы не случилось то, что случилось? Как бы сложилась моя жизнь и жизнь мамы и…

Звонок оборвал мои мысли. Незнакомый номер.

– Да?

– Далеко за кофе ходите, а говорили, что на первом этаже. Я уже и с поисковой бригадой прошел, и с собаками – не нашел. Может, вы где-то под плинтусом? – Ванин голос я не спутала бы ни с чем.

– Да, там, в углу, поищите получше.

– А не хотите выползти на чашку чая?

– Обсудить прогресс в индустрии секс-игрушек? Нет, спасибо, – отрезала я.

Любила я так бить сразу в глаз: куча вопросов отпадала, да и собеседник с лопаток пока поднимется, там и я уже соображу, что делать.

– София, ну вы же не такая, какой хотите показаться.

– Думаете, что знаете меня? Хотите сделать из меня клиентку?

– Друга, Софа, просто друга. Как прошел разговор с Лизой?

Я замолчала.

– Сомневаетесь в ней? А она хорошо врет, вот только поступки краше слов. Не хотите поделиться?

– Нет, я занята, простите! – И пока Ваня не успел вставить свои два слова, я выпалила: – Хорошего вечера.

И повесила трубку.

Знаю, что только что подтвердила догадки гуру любви. Знаю, что сама дала повод думать, что не справляюсь с ситуацией с Лизой.

Но я действительно не справлялась! Я не была всесильной, особенно с людьми, которые находятся в ближайшем кругу. Самых родных и близких мы готовы оправдывать в своих глазах всеми правдами и неправдами.

А спустя два дня мы полностью собрали кейс для мамы Милены. С девочкой мы дважды пересмотрели все, записали все факты, и я увидела, что она смелеет. Когда эмоции владеют нами, мы часто не можем рассуждать здраво, сомневаемся в себе. Но когда факты написаны на бумаге, то все куда как проще.

Мой учитель говорил: нет на бумаге – нет нигде.

И это работает.

– Милена, ты согласна показать все это маме?

– Да, – она отвечала часто односложно, все море невысказанных слов плескалось в глубине глаз девушки.

– Отлично. Завтра я подойду к ней после работы и попрошу уделить мне немного времени.

– Мне надо прийти?

– Нет. Первой реакцией твоей мамы будет отрицание – так работает наш механизм защиты, и ты можешь сорваться, не выдержать этого. А твоей маме нужно самой дойти на медленном огне внутренних рассуждений до всего.

– Ладно. – Челюсть Милены, казалось, свело от напряжения, а взгляд стал загнанным.

– Не представляй ничего. Не накручивай себя. Сейчас ты находишься уже в сжатом кулаке, его можно только раскрыть.

– А если мама не поверит? Если… перестанет со мной разговаривать? Б-б-бросит меня?

Я содрогнулась, сглотнула вязкий ком прошлого.

– Судя по информации о ней, такое маловероятно. Но даже если случится самый худший сценарий, твой мир не рухнет: я держу небосвод. – Я улыбнулась девушке, не видя перед собой ее лицо.

Я видела свою боль двадцатилетней давности.

– Я вас слушаю. – Мама Милены смяла ремень сумки так, что заскрипел кожзам.

Она сидела за столиком с настолько ровной спиной, что хотелось поднести уровень и посмотреть, насколько она идеально перпендикулярно полу.

Опрятная женщина с усталым взглядом – таких тысячи. Напряженный взгляд по сторонам говорил о том, что женщина редко бывает в заведениях, а до меню так вообще боится дотронуться.

– Черный чай пьете? Не против Эрл Грея? – спросила я, и женщина сдержанно кивнула, косясь на подходящего официанта.

Я сделала заказ, не обременяя его лишним.

– Я здесь только потому, что Милена попросила. Но так и знайте, я все записываю на телефон. Так что если вы мошенница, то нам лучше на этом и распрощаться.

– Отлично. Я рада, что вы можете постоять за себя. Знаете, ваша дочь тоже воспользовалась этим правом и просит меня кое-что показать. Это важно для нее. Что скажете?

– И что это? Снова заграничный лагерь? Еще один кружок? Хоть бесплатный? Дома вообще не бывает! – Женщина опустила взгляд и тяжело выдохнула осуждение.

– Нет. А вы никогда не думали, почему она так хочет уйти из дома? – Я кивком поблагодарила официанта и разлила чай по чашкам.

На ум пришло, что я делаю так же, как Ваня. Невольно его скопировала, потому что сама обычно редко встречалась с клиентами. Это была работа Лизы, как моего официального “лица”.

– Типичный юношеский максимализм. Мы с отцом для нее динозавры. Никто ее не понимает, никто не любит.

– Взгляните на это. – Я протянула телефон с наушниками. – Нажмите на плей, когда будете готовы.

Женщина поджала губы, состроив недовольную гримасу, посмотрела на протянутый телефон и неуверенно его взяла.

К чаю она так и не притронулась.

Воспроизведение началось, и сначала лицо матери Милены не выражало абсолютно ничего. Потом легкая морщинка залегла на лбу, а после брови медленно поднялись. Лицо вытянулось, она стала чаще моргать, а потом, не досмотрев, сжала телефон в руках, стянула наушники и зло посмотрела на меня.

Отлично. Пусть лучше я буду сейчас бойцовской грушей, чем Милена. Я уже смогу это все выдержать, а вот девочка может и сломаться.

– Зачем вы пудрите моей дочери мозги?

– Вы видите там меня? – Я смотрела спокойно, тщательно следя, чтобы на моем лице и в жестах не отобразилась ни малейшая эмоция. Я должна быть как белый лист бумаги.

– Вы это подстроили? Настраиваете мою девочку против семьи? Так и знайте, что я могу пойти в полицию со всем этим.

– И как вы думаете, какая моя цель?

– Это лучше вам знать. – Женщина оглянулась по сторонам. – Привели меня сюда, тратите деньги. Что, девочку мою хотите кому-то продать? Не выйдет!

Женщина вскочила на ноги, и я повысила голос, глядя на чашку:

– Сядьте обратно, если не хотите лишиться дочери. И той, кто ее отнимет, буду не я, а вы.

Женщина сжала сумку так, словно хотела меня ей огреть, но так и не села. Стоит – и то ладно. Можно продолжать:

– А сейчас разберитесь в природе происхождения своей злости. Я ли это? Нет. Милена? Нет на самом деле. Вы злитесь на своего мужа, потому что тут любому понятно, что его поведение неправильное. И сейчас поворотный момент. Если вы совершите ошибку, то лишитесь не только мужа, но и дочери.

– Я никого не лишусь.

– С того момента, как вы это увидели и услышали, больше не может быть по-прежнему. Это точка невозврата. Я здесь, чтобы помочь Милене.

– Милене? А мне жизнь испортить?

Вот этого я боялась больше всего.

От слов этой женщины меня будто за волосы отволокло на двадцать лет назад. Мне тогда тоже шел шестнадцатый год, аккурат как Милене. И моя мама тоже не признавала, что в семье что-то не так.

– Не все люди здоровы, – тихо произнесла я ту истину, к которой пришла совсем не так скоро, как хотелось бы. – Большинство из них даже не с тараканами, а с Годзиллами, которых только стоит выпустить в город, как они сокрушат все на своем пути.

– Что за бред вы несете? Вы из секты, да?

– Вы очень похожи на мою маму.

– Что? – оскорбленно дернулась женщина. – Да я вас старше максимум на десять лет!

– Не внешне. Позицией. И знаете, мы не общаемся.

– Да какое мне дело до вашей семейной жизни! Мне бы в своей разобраться.

– А вы хотите – разобраться? Или предпочитаете отвернуться, пока не настанет момент икс?

Женщина вся скукожилась, словно высушенный виноград, но цепкого взгляда не отводила.

Я продолжила:

– У моей мамы этот момент икс тоже настал. Когда она застала своего мужа с…

– Замолчите! – крикнула вдруг женщина. – Это ваша история, не моя. То, на что вы намекаете, просто бред сивой кобылы. Если не отстанете от моей семьи, я обращусь в полицию.

Я достала купюру и положила на стол. Специально подготовила наличку на случай, если придется спешно покидать заведение, не дожидаясь закрытия счета от официанта.

Больше здесь не о чем говорить.

Нет, возможно, будь это не так близко к моей истории, я смогла бы абстрагироваться и донести до женщины весь ужас будущего. Но я чувствовала, что сорвусь, не смогу быть профессионалом своего дела.

– Милена? – позвонила я, выйдя из ресторана.

– Что там? Что сказала мама? – я услышала, как сквозь голос Милены, натянутый как струна, доносятся звуки сильного ветра.

Жуткие мысли полезли в голову, и я сжала телефон сильнее.

– София, что там? Она не поверила, ведь так? – голос девочки дрожал.

Я открыла рот и закрыла. Снова открыла и почувствовала пустыню во рту.

– Все хорошо, – выдавила я, и закрыла глаза.

Подняла голову к небу и выдохнула отчаяние.

– Что она сказала?

Как я ей скажу, когда у нее ветер свистит в трубке? Да никогда!

Нет, как бы мне дурно ни было, я не могу уйти с минусовым результатом.

– Твоей маме нужно время. Она ругала меня, но не тебя. Мы еще немного повздорим, твоя мама переварит, и все будет хорошо, Милена. Я тебя не оставлю один на один с твоей проблемой.

– С-с-спасибо, – выдавила девочка и всхлипнула.

Я повесила трубку, опустила голову и стиснула зубы.

Софа, ты должна сделать это. Возьми себя в руки, ты же столько лет с этим работала. Со стороны ты бы живо сказала, что с этим делать, как сказать. Представь, что ты говоришь не ей, а Лизе.

Я развернулась на каблуках и влетела в ресторан, нашла глазами женщину, которая так и сидела, вцепившись в сумку и глядя пустыми глазами в пустоту.

Нет, пожалуй, я ошиблась. С ней еще можно работать!

Глава 4

Спустя два дня, когда стрелки часов сошлись на двенадцати ночи, в мою дверь постучали.

– София Леонидовна Ярина? – спросил мужчина в форме.

Второй полицейский маячил за его спиной, поглядывая на меня так, что букашки ползли по коже.

– Да. Что случилось?

Первой мыслью было, что у соседей что-то произошло. Помню, разули одну из машин во дворе, тогда тоже обходили квартиры и брали показания соседей.

– Знаете Милену Романову? – вопрос холодный, как и взгляд.

– Да. Что с ней? – Грудь сжало тисками.

Что с девочкой? Ее мать в итоге согласилась понаблюдать за мужем и не списывать все на детские фантазии. Милена только утром писала, что мама пакует вещи для них.

– Можем осмотреть квартиру? – уже на ходу отпихивая меня плечом, полицейский вошел в коридор и осмотрелся.

– Что вы себе позволяете?

– Где Милена? – спросил второй, преграждая мне путь к двери.

– Как где? Дома, наверное… – Меня осенило. – Она что, сбежала? Что с родителями? Мама же решила уехать от отца… – я так разнервничалась, что несла все подряд.

Почему-то в последнее время я сама напоминала себе собственную клиентку – нуждалась во взгляде со стороны и помощи. Но когда дело шло об этой бедной девочке, все мои цепи сдержанности разлетались на части.

– Никого! – заглянув даже под ванну, отчитался один полицейский.

– Где она? – повторил. – Что вы знаете о ее местонахождении?

– Я видела ее последний раз два дня назад. Мы списывались с утра, она собиралась с матерью уйти от отца. А-а-а… Вот в чем дело! Отец подал заявление в полицию, да?

– Вы вели несанкционированную съемку и тем самым вторгались в личную жизнь? – вопросом на вопрос ответил полицейский, и я упрямо поджала губы.

– Это было с согласия Милены. Я поступила так в целях защиты ребенка.

– Пройдемте в отделение, там разберемся.

– Хорошо. Дадите мне две минуты? Возьму документы и переоденусь…

Пока я собиралась, немного собрала мысли в порядок. Спросила:

– В какое отделение мы поедем?

– Самосвалова 11.

Я написала адрес Лизе и кратко о том, что случилось. Положила телефон в сумку, забрала зарядку и паспорт. Кажется, все.

Итак, ко мне пришла полиция. Я давала адрес Милене на случай, если понадоблюсь, чтобы девочка знала, что у нее всегда есть место, куда прийти. Но откуда полиция узнала, что девочка может быть у меня?

– Скажите, отец Валерий Романов написал заявление или девочка пропала? Кто обратился в полицию? – Я заглянула в лицо более суровому полицейскому: он внушал больше доверия.

– А что? – Молодой полицейский дерзко поднял брови. – Разве она не у вас?

– Это имеет большое значение и касается безопасности девочки. Если мать с отцом, то Милена в опасности.

– А я думал, что связаться с такими самоучками, как вы, – оказаться в опасности, – съязвил полицейский и получил толчок локтем в бок от старшего товарища.

Ага, значит, в курсе моей преподавательской деятельности. Интересно, они нашли информацию обо мне в вещах Милены или здесь что-то другое?

– Идемте! – поторопили меня толчком в спину.

– Просто скажите, мать с отцом или нет? – Я поправила ремешок сумки так резко, что молодой полицейский дернулся, будто я собиралась его треснуть.

– Мать с отцом, – хмуро сообщил полицейский постарше, и я резко обернулась к мужчинам.

– Милена в большой опасности!

– Мадам очевидность! – снова вставил свои пять копеек молодой.

Я сжала зубы, но при этом уже стояла твердо на ногах. Когда кто-то в беде, это приводит меня в боевую готовность.

– Вы не понимаете. Если мать с отцом, если сообщения мне с утра отправляла не Милена, то она либо сбежала сама, либо ее заперли родители, а решили подставить меня.

– Преступники всегда кричат о том, что невиновны, – криво улыбнулся молодой.

– Следи за словами, – шикнул на него старший и вежливо обратился ко мне: – Пройдемте в отделение, во всем разберемся. Вы дадите показания, и мы обязательно все выясним.

***

– Это она запудрила мозги моей девочке! – указала на меня пальцем мама Милены.

Мы сидели в кабинете с дежурными. Напротив – семейка Романовых в неполном составе: отец и мать девочки.

А я смотрела на мужчину и думала, как другие не видят демона в его глазах. Он же смотрит прямо из черных колбочек зрачков. Все его морщинки: глубокие носогубные, лобные – указывают на то, что со злостью этот мужчина на ты.

Сидит напротив меня, ноги под столом вытянул, руки в карманы и смотрит. Смотрит так, будто хочет распять.

Не получится! Я уже переродилась из роли жертвы. Теперь я герой. А вот он – преступник. Треугольник замкнулся.

Я повернулась к полицейскому, делающему записи.

– Есть видеодоказательства неправомерного обращения вашего мужа с дочерью.

– Да? И где они? Покажите! – Женщина импульсивно ударила сумочкой по столу и покосилась на мужа. Посмотрела как карманная преданная собачка, которая визгом испугала прохожих и жаждет похвалы от хозяина.

Как мерзко!

– Тише, гражданка, – урезонил ее полицейский и посмотрел на меня. – Правильно ли я понимаю, что вы учите женщин соблазнять мужчин?

– П-р-р-ф! – фыркнул Валерий Романов и искривил один уголок губ так, что стали видны зубы.

– Не соблазнять. Я личностный тренер.

– Какие громкие слова! – женщина была невероятно словоохотлива. Не то что когда мы говорили.

Давно я так не ошибалась в людях. Очень давно… Не зря говорят, что нельзя работать с родственниками и знакомыми. Что нельзя брать истории, которые слишком созвучны твоему прошлому: можешь потерять компетентность.

– Мошенница она! Разводила на деньги! Как вас, глупых мужиков, обвести вокруг пальца и вытрясти все деньги. – Мама Милены работала с полицейскими, и я видела, как поощрительно поглядывает на нее Валерий.

Вот кто центр плана.

Полицейские заерзали на стульях. Им явно было неприятно слышать, что кто-то может использовать мужчин подобным возмутительным образом.

– Я учу людей полюбить самих себя, разобраться со своими монстрами и найти счастливое будущее.

– Монстрами?

– Да, иногда они не имеют формы, а иногда, как в случае с Миленой, его форма вполне очевидна. – Я посмотрела на Валерия, и тот медленно поднял тяжелый взгляд на меня.

Если бы силой мысли можно было убивать, уверена, он бы не медлил.

Но он еще уверен в себе, не доведен до предела. Собран внутри, но думает, что у него много путей выхода.

– Хорошо, что мы все здесь собрались, потому что у меня есть кое-что для вас. – Я достала телефон из сумки.

Я говорила Милене, что оригинал будет только у нее. Говорила. Но это ложь. Ложь во благо. Благодаря своей семье я совершенно не верила людям.

Я зашла в галерею и нашла нужный материал.

– Посмотрите.

– Ты должна была все удалить! – взвизгнула женщина, а Валерий дернулся вперед.

– Откуда вы знаете? Я говорила это только Милене, – я предпочитала не напрямую давить человека. Пусть его раскалывают стражи порядка. Так и они красавчики, и я ни при чем.

– Гражданка, вы говорили, что вам нечего бояться. Присядьте, позвольте нам ознакомиться с материалами. – Мужчин в форме явно насторожила реакция заявителя.

– Да она может что угодно сфабриковать! – Мать Милены вцепилась в плечо Валерия Романова и в панике рассматривала его каменный профиль. – Это ее профессия – людей дурить.

Я молча ждала, пока полицейский нажмет на стрелочку. Даже испытала легкое чувство ликования, когда лица стражей порядка вытянулись.

Вот Валерий Романов на кадрах держит дочь за подбородок и орет ей в лицо, а потом гладит по голове, прижимает к себе, рука опускается все ниже и ниже.

Вот семья на кухне. И отец семейства игриво щипает за филей сначала мать, потом дочь.

Вот Милена и Валерий одни в квартире, и он просит принести полотенце. Девочка открывает щелку, отворачивается и протягивает махровую тряпку. Что-то не так, и она вынуждена зайти, чтобы потом выскочить с красными щеками.

Вот Валерий садится за просмотр телевизора, кладет руку дочери на плечо, а сама кисть ложится на верхнюю округлость девочки.

– Довольно! – рыкнул полицейский. Он положил две руки на стол, а плечи мужчины будто свело спазмом. Да его всего трясло от злости.

– Там ничего такого нет! Это все детские фантазии! – воскликнула мать Милены, чем заслужила три гневных взгляда.

– Тогда я тоже нафантазировал, только не по-детски, – решительно встал полицейский. – Заведем уголовное дело, а там уже судья скажет. Он у нас без фантазии, чтит только букву закона.

Второй полицейский встал и достал наручники.

– Что это делается! Это из-за тебя, тварь! – взвизгнула женщина, испепеляя меня взглядом.

Арест – это хорошо, но куда больше меня волнует, где сейчас бедняжка. Я прекрасно представляю, что сейчас у нее на душе.

– Где Милена?

– Это у тебя лучше спросить!

– Вы ее нигде не спрятали?

– Надо было! Чтобы ты держалась подальше от нашей семьи! – Женщина бросилась на меня, но молодой полицейский вовремя ее перехватил.

– Можно я пойду? – Я встала, переступая с ноги на ногу.

Надеюсь, девочка пришла ко мне и ждет под дверью. Очень надеюсь!

Я взяла телефон и набрала ей. Абонент недоступен.

Дурной знак, очень дурной.

– Вы нам нужны…

– Милена… – начала я, и старший, заламывая руки Валерию, вдруг сказал:

– Идите. Мы вызовем вас в отделение для дачи показаний. Оставьте номер телефона, мы скоро присоединимся к поискам девочки с вашими данными.

Я благодарно посмотрела на мужчину и вышла из кабинета.

Привалившись спиной к стене, на моем пути стоял Ваня собственной персоной.

– Помощь коллеги нужна?

– Нужна. – Не было времени выяснять, как он здесь оказался. Но что-то мне подсказывало, что не зря я вижу здесь его, а не Лизу.

Не думала, что гуру любви окажется на пороге моего дома уже во вторую нашу встречу.

– Уютный жилой комплекс, – заметил Ваня, когда мы прошли проходную автоматическую зону. – Милену сюда пропустили бы?

– Да, я дала ей гостевой пароль, поэтому нам лучше сразу подняться наверх, – ответила и решила не упустить шанса узнать о мужчине больше. – А вы разве не в подобном живете? Думаю, доход у первого места личностных коучей неплохой.

– Я? Вы будете смеяться, узнав, где я живу, – поморщился Ваня.

– Неужели с мамой? – в ужасе – полупритворном, полунастоящем – я застыла.

– Долго с ней жил. Мое отделение далось ей нервным срывом, тонной слез, и теперь мы на связи три раза в день.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.