Малышка для капитана

Те, кто говорят, что они не хотят быть счастливыми, бессовестно врут.

Соня

– Как погуляла на свадьбе? – спрашиваю у Ри, когда в воскресенье днем она заезжает в гости. С некоторых пор только она ездит ко мне, я же сократила свои ответные визиты, потому что у неё меня легко вычислить родителям.

– Отличная свадебка, но я бы другое место выбрала для банкета. И не сентябрь. Но замуж выходила не я, так что… все замечательно, кроме унылого брюзжания одного парня из команды мальчиков.

– И в чем это заключалось?

– Кажется, злость, обращённая ко всему женскому населению планеты.

– Фээээ, – корчу рожицу, подкатывая глаза. – Мне тоже на днях один такой попался в кафе. Отвратительный клиент, даже чаевых не дождалась.

– Жлоб, – быстро дает свою оценку Эрика. – Как родители?

Ой. А как родители? В тот вечер после работы, когда мне попался «жлоб», я забыла перезвонить отцу, и на следующий день он трезвонил так, что пришлось отпроситься с пары и выйти поговорить с ним. Папа устроил взбучку, уверяя, что не позволит мне работать обслугой и выяснит, куда я устроилась, чтобы организовать мое увольнение. Не думаю, что он правда будет этим заниматься, хотя вполне может поручить своему секретарю из приемной в Управлении МЧС обзвонить все кафе и рестораны города.

Я не сдалась. Заявила, что меня устраивает такая жизнь. Квартира дешёвая, сейчас не зима, а квитанции за отопление только ждут меня впереди. До университета я бегаю пешком, до работы обычно тоже, иногда могу взять такси, если сил не остается, но редко. Одежды и обуви я вывезла из дома целый шкаф, пока не до обновок. По утрам варю овсянку, обедаю на работе – сотрудников кормят.

Не так я и соврала тому мужику, когда жаловалась на тяжёлую жизнь. Я ведь уже вырвалась из особняка, где у меня была своя ванная и гардеробная.

– Родители мечтают, чтобы я вернулась домой. Конечно, ответ нет.

– Ты молодец, – подбадривает Ри. – Я полностью за тебя. Сама борюсь за свою свободу и свои права, но съезжать пока не готова. Потому что мне если и менять место жительство, то…

– На квартиру Кая, верно? – тут же выдаю свой вариант. Отношения у голубков развиваются быстро, хотя я знаю, что два с половиной месяца – не срок.

– Верно, Соф. А на личном фронте как? Может, в универе кто-то подкатывает?

Подкатывают. Есть такое. Я знаю, парни обращают внимание на рыжих, а на рыжих с длинными ногами и третьим размером – тем более.

– Мне нет до них дела, Ри. У меня старославянский и отечка (отечественная литература – прим. автора). Конспекты, читательские дневники, словарики литературных терминов. Напомни, зачем я вообще пошла на филфак?

– Понятия не имею. Возможно, по тем же причинам, что и я на политологию.

И то верно – родители такие родители.

– Ри, скажи, ты сейчас счастлива? Разве что-то изменилось, когда у тебя появился Кай? Ведь ты все могла и сама.

– Я и сейчас могу, – без тени сомнения утверждает подруга, запихивая в себя ещё один бутерброд. Это я на диетах сижу и колбасную нарезку держу чисто ради набегов Эрики, а та поглощает что угодно, мотивируя тем, что отработает все в зале. А я закусываю нарезанным яблоком без шкурки. – Я вообще все могу сама. И парень мне не для того, чтобы я на него проблемы перекидывала. Парень – это поддержка, вера в меня, близость по духу и ощущениям. Мы на одной волне, мы оба на эмоциях, когда рядом, мы два упёртых танка. Но мы два счастливых танка. И у тебя так будет, Со, даже не сомневайся, просто всему своё время.

– А сейчас мое время – подавать кофе напыщенным индюкам, – вздыхаю, кусая очередную дольку яблока.

– И среди этих напыщенных индюков когда-нибудь ты можешь встретить своего принца. Представь: он придёт такой красивый, высокий, старше, как ты любишь. Закажет кофе и… не знаю, медальоны из телятины, к примеру. А когда он оставит тебе щедрые чаевые и начнет нахваливать, попросит черкануть номер телефона на салфетке, через день перезвонит и пригласит на свидание…

– Стоп! Перебор, Ри. На сегодня это все.

– Ну может, перебор. Только ты не знаешь, где найдёшь того самого, – Эрика вдохновенно откусывает от третьего бутерброда и подкатывает глаза от удовольствия. – Запомни, зайчик, в этом мире есть только два чистых вида удовольствия: занятие любовью и вкусная еда.

Глава 4. Опять ты?

Лёва

– Не думаешь перебраться куда-то в ближайшее время? – спрашивает Кай в раздевалке после очередной тренировки.

– Не понял. Куда?

– В клуб другой, покруче. Думаю, ты уже готов.

Я едва заметно улыбаюсь. Приятно, конечно, что он так ценит мои игровые качества, но нет, я никуда не планирую.

– Знаешь, меня с детства учил тренер: в клубе надо играть, а не лавку полировать. Поэтому я предпочту быть капитаном здесь, чем в более статусной команде просто статистом.

– Не боишься, что потом поздно будет? Тебе ведь уже не двадцать.

И что? Если я буду интересен большому клубу, владельцев не испугает то, что в следующем году мне исполнится двадцать шесть. Считаю, что сейчас я в отличном возрасте для того, чтобы посвятить всего себя дальнейшей карьере.

– Не боюсь, Кай, – последний раз прохожусь полотенцем по волосам и с размаха бросаю в корзину для стирки. – Мне кажется, я и здесь еще для чего-то нужен.

– Тут согласен, – кивает товарищ. – Ты домой?

– Нет, пойду поужинаю где-нибудь, хотя даже не где-нибудь, а в одном конкретном месте. Хочу глянуть, не уволилась ли еще та овца, которая мой клубный пиджак кофе залила.

Кай улыбается, словно я что-то смешное сказал, пожимает мне руку и уходит. Я раздумываю, пройтись пешком пару остановок или перегнать и перепарковать тачку за универмагом, в двух шагах от реста, куда мне нужно. Ноги после тренировки отчаянно вопят за второй вариант. Вообще не знаю, как люди живут без своей машины?

Интересно, а на какой тачке должен ездить среднестатистический офисный работник, которым я прикинулся в прошлый раз? На «фокусе» каком-нибудь? Ну явно не на Q7. Я и сам-то ее недавно купил, после квартиры начал откладывать на новый автомобиль. Все-таки не в «Зените» играю, миллионы лопатой не гребу, но и на жизнь не жалуюсь. Последний раз мальчишкой с грошами в кармане я чувствовал себя на первом курсе, а было это давно. Очень давно, словно в другой жизни.

Оставляю машину на парковке нашего ЦУМа, перехожу дорогу и поднимаюсь на второй этаж заведения, попутно разглядывая всех официанток в клетчатых рубашках и глазами выискивая рыжую копну волос. В зале ее нет.

Вылетела все же за профнепригодность или просто в другой смене работает?

Долго гадать не планирую, в конце концов, я пришел поесть. Нахожу свободный столик, сажусь и едва решаю нажать на кнопку вызова официанта, как передо мной появляется настоящее чудо. Соня собственной персоной.

– Опять ты? – чуть ли не рычу на нее. Соня же делает вид, что в прошлый раз ничего не случилось.

– Добрый день, вот ваше меню, – на стол опускается бумажная раскладка, а Соня расправляет плечи и смотрит с улыбкой. – Если желаете, чтобы кофе подали сразу, я попрошу другого официанта принести вам.

– А не проще заменить официанта?

– Я бы с радостью, но в зале все заняты, и у меня не было выбора, – чеканит слова голубоглазая рыжая ведьма. Спасибо, что хоть не зеленые глаза, а то я бы совсем испугался.

– Тебя не уволили?

Рыжая пытается подавить смех, но с трудом это делает.

– А должны были? Не бойтесь, второй раз я не вылью кофе на вас. Повторять саму себя – слишком скучно.

– А что тогда – пастой в лицо швырнешь? – говорю и думаю, что зря поделился с ней такой идеей, потому что в ее глазах тут же зажегся огонек. Видимо, мысль пришлась девчонке по вкусу.

– Постараюсь этого не делать. Но вообще я не понимаю, почему вы опять так себя ведёте, вы же извинились в прошлый раз? Я приняла извинения и готова сделать вид, что ничего не было, если сейчас вы будете обычным гостем, который озвучивает заказ, говорит «спасибо» и идёт мыть руки. Вы же можете побыть таким? Или роль циника с ненавистью к людям вам нравится больше?

Соня

– Ладно, ты права. Я перестарался, – короткими фразами разговаривает со мной этот товарищ, который уже претендует на звание «персонального» клиента. – Американо и спагетти с морепродуктами.

О, вот так бы сразу. На работе я предпочитаю работать.

Нет, такие гости однозначно отвлекают, потому что этот мужчина подходит под то описание, которое Эрика называет «типажом Сони»: взрослый, сильный, красивый, весь такой чудесный и прекрасный, но все равно по поведению – чистый козел.

– Да, хорошо, американо и спагетти, кофе я попрошу принести за меня, дабы не нарываться. Могу забрать меню? – по правилам спрашиваю, он кивает в ответ. – Хорошего вечера.

– Спасибо, – не самым любезным тоном произносит вредный тип. Мог бы и взаимно пожелать, но куда уж мне. Перебьюсь.

Захожу на кухню, отдаю заказ, затем спускаюсь на первый этаж и озвучиваю заказ по кофе на баре. Заодно вылавливаю свободного официанта и прошу его помочь мне отнести кофе, прикрываясь тем, что сама зашиваюсь. Возвращаюсь наверх, быстро оцениваю ситуацию за «своими» столиками. У кого-то освободились тарелки, кому-то нужно принести счет, кто-то заждался подачи блюда, но вопросы не ко мне – на кухне сегодня какой-то легкий бедлам. Залетаю туда, хватаю сразу три тарелки для моих гостей, а ведь когда я пришла сюда впервые, мне казалось, что носить три тарелки сразу – это что-то невероятное. Но девчонки и парни как только не умудряются сразу больше блюд набрать, чтобы быстрее обслужить посетителей.

Когда я в очередной раз приношу посуду на кухню, меня за воротник рубашки хватает та самая Наташа, с которой мы в прошлый раз обсуждали моего странного гостя.

– Соф, там твой отец, кажется, – шепотом сообщает Ната.

Хорошо хоть руки свободны были, а то бы я сто процентов разбила посуду, а лишние штрафы мне не нужны. И без того в первый месяц подпортила свою репутацию парой раскрошенных тарелок.

– Что? Как ты это поняла?

– У него на груди написано «Самойленко А.А.», что я должна была подумать? Ты ведь Софья Андреевна?

– Угу, – киваю, зажав в зубах резинку для волос, пока перевязываю свой пучок.

– Самойленко?

– Угу.

– А там мужик в форме, на вид лет сорок пять, и фамилия…

– Ладно, я поняла, – не даю ей договорить, поправляю готовый пучок и одергиваю рубашку, которая упрямо выскальзывает из-под ремня. – Где сидит?

– За перегородкой, слева от твоего гостя. Ну того красавчика.

Господи боже мой, за что! Мой отец сидит в метре от того столика, который мне нужно обслуживать, и как мне сделать финт ушами, принести заказ и не засветиться перед папой? Он же если увидит меня, скандал будет редкостный. Под руки схватит, вытащит и отчитает перед всеми. С ноги зайдет в кабинет шефа и не уйдет, пока тот не распишется в моем заявлении на увольнение. Папа больше всего на свете хочет, чтобы я прекратила «позорить семью» и вернулась в дом. Хотя в чем заключается «позор» взрослой работающей дочери, я не понимаю. Разве стыдно быть самостоятельной? Разве стыдно зарабатывать на жизнь своими силами?

– Забирай спагетти с морепродуктами, – один из поваров выставляет глубокую белоснежную тарелку на край длинного стола.

– Наташ, Наташ, прикрой меня! – слезно молю коллегу, хватая заказ. – Подойди к моему отцу, пожалуйста, пока я буду относить за соседний столик. Черт, я еще и приборы не поставила…

– Да забей, сейчас захватишь по дороге. Так и быть, отнесу лично твоему папе ужин.

– Ох, Нат, он меня увидит, – причитаю я, когда мы выходим в зал. Я несу в одной руке блюдо, в другой – металлическую подставку с приборами. – Мой папа вычислит меня даже со спины!

– Тебе повезло, Софик, что наш арт-директор придумала перегородки.

– Это точно, – киваю и расстаюсь с Наташей на подходе к тем самым столикам.

Пока ставлю перед своим «любимым» гостем его ужин, тихо молюсь про себя, чтобы только не стрельнула ему мысль в голову обратиться ко мне по имени. Папе стоит услышать одним ухом где-то рядом имя дочери, как он тут же развернется и вычислит меня.

– Девушка, хотелось бы, чтобы меня обслужили побыстрее, – слышу из-за перегородки ворчливый папин голос и вздрагиваю.

Но мне хотелось бы, папочка, чтобы ты ужинал дома, если честно. Или тогда уже маму с собой взял. А чего она одна дома сейчас сидит, пока папа инспектирует местные заведения? Или они поругались? Надо бы у Яна выяснить все подробности, только позже.

Я делаю все спешно и испаряюсь из поля зрения своего гостя и потенциального поля зрения папы максимально быстро. Кажется, все хорошо, в этот раз генерал Самойленко меня не заметил. Предстоит еще одна вылазка через несколько минут – счет ведь надо принести. И в целом мне нужно обслуживать и другие столики… Пап! Не мог ты сесть на первом этаже, раз уж пришел?

Настает опасный момент, когда нужно рассчитать вредного козлика. Я приношу счет, на всякий случай прихватив с собой онлайн-терминал, потому что заранее не спросила, но сейчас наличными расплачиваются единицы за весь день, так что уверена, я все равно не ошибусь, но…

Парень тянется к карману и достает оттуда наличные.

Спасибо, дорогой товарищ, за лишнюю возможность засветить себя перед папой, ведь теперь мне придется возвращаться со сдачей. Одно радует – боковым зрением я наблюдаю, как отец сидит в телефоне, что-то читая.

Молнией лечу туда-обратно, оставляю на столе сдачу и чек по оплате, желаю хорошего вечера и сматываюсь на кухню от греха подальше. Есть легкое чувство, что в горле пересохло, поэтому хватаю чистый стаканчик в кулере и наливаю себе холодной воды на пару глотков. Время – «час пик», минут через пятнадцать у нас наберется полная посадка, и долго стоять без дела – совершенно не вариант.

Собрав волю в кулак, возвращаюсь в зал, осматриваюсь, подаю меню, бегаю с заказами к барной стойке, а потом прячусь за спиной бармена, когда отец спускается, одеваясь прямо на лестнице. И все равно ему, что он тормозит других людей, которым тоже нужно попасть на первый этаж.

Я выхожу из укрытия, когда к нам подходит Наташа.

– Я рассчитала твоего папу, заодно забрала чаевые от твоего гостя, – улыбается девушка.

– Он оставил чаевые? – от удивления распахиваю глаза и показательно часто моргаю.

– Сама проверь, – Ната передает мне «вазочку» с чеками, и я действительно замечаю внутри деньги. Не знаю, рада ли я, что в этот раз он не поскупился, так как теперь у меня на один повод меньше его ругать. Его… Вот засада, даже имени не знаю. Хотя что-то мне подсказывает, что я смогу еще узнать, вряд ли сегодня была последняя встреча.

Глава 5. Можно просто Даня

Лёва

Кто вообще придумал пробки в самом обыкновенном городе? И вроде не обеденное время, не шесть вечера, а двигаемся в час по чайной ложке.

А все из-за сдвига тренировки на непривычное время. Я в такой час в городе никогда не бываю, но сегодня вот выпала радость. Листаю станции на радио, но везде какая-то глупая попса. Ну и вкус у людей, конечно. Уж лучше новости послушаю.

Диктор что-то вещает о политике, о происшествиях, о курсе валют. Стандартный набор, а на финал остаются новости спорта. Станция, оказывается, местная, поэтому в сводке звучит название моего клуба и то, что мы готовимся к предстоящему домашнему матчу.

Готовимся, но все какие-то вялые, тухлые. Не знаю, чего всем так тяжело, не понимаю, но надо же дополнительные ресурсы включать. А жизнь вне футбола – она сама по себе, и на игре никак не должна отражаться.

Вот я со вчерашнего вечера так или иначе в мыслях возвращаюсь к рыжей Соне. Сдалась она мне? Без понятия.

Я ещё и чаевые ей оставил, пусть шоколадку купит и порадуется. Могу себе представить, что работа у неё – не сахар, даже если она косячит и ошибается. Мелкая ещё, научится. Думаю, если она случайно забывает принести что-то посетителям, за ее длинные ноги ей все прощается. Разумеется, если речь о посетителях-мужчинах. Сказать, что сам не смотрел, – враньё.

Нет, ну красивая же, чего скрывать. Совсем молоденькая, натуральная, волосы яркие. Ведьма. Серьезно. В общем, я отдаю себе отчёт, почему она запомнилась и все ещё стоит перед глазами. Почему – да, а вот зачем?

Одна рука на руле, другой подпираю голову, мониторя боковые зеркала. Водители имеют дурацкую привычку так близко прижимать свои машины к чужим в пробках, что кажется, вот-вот тачки поцелуются. А мне свою жалко, я на неё пахал изо всех сил.

Сворачиваю в крайний к тротуару ряд. Мать вашу, как медленно, ненавижу такое. Но я хоть в своей любимой машине с комфортом сижу, а люди вот на остановке в толпе нужную маршрутку отлавливают, хотя общественный транспорт тоже едва двигается. Как они живут без машин? Сочувствую им.

Стоп, а это что такое? Затроило меня или…? Соня?

Да, реально Соня. Стоит, вытягивая шею, разглядывает идущие позади потока машин автобусы. Волосы в косу заплетены, на лице волнение, вся дергается. Опаздывать – очень плохо, Сонечка. Ненавижу, когда опаздывают. А она, я смотрю, вообще косячница по жизни.

Жалко ее? Не знаю даже. Одну такую подвёз из жалости, а она мне всю жизнь испортила. Надо было ее тогда доставить до дома и сдать на руки родителям. А я, наивная душа, повелся на милую мордашку и забавную наглость. Если бы только можно было вернуть тот день, я бы через другой конец города поехал, лишь бы Аню не встретить.

Мне бы и от этой держаться за километр. Вдруг она под курткой стаканчик кофе прячет? Выльет его прямо на мой кожаный салон. Фу, гадость какая.

Да не, жалко все же, будет стоять, трястись среди ворчливых бабок на остановке. Гребанная благотворительность проснулась, не могу проехать мимо. Стягиваю маленькую фигурку в виде футбольного мячика, закрепленную под зеркалом заднего вида. Не хочу с футболом палиться, меньше знает – крепче спит. Открываю бардачок и закидываю туда мячик.

Торможу напротив Сони, опускаю зеркало на пассажирской двери и командным тоном заявляю:

– Садись.

– Спасибо, я на автобусе, – с дурацкой улыбкой отвечает Соня.

– Садись быстрее, мне некогда.

– Так и поезжай на здоровье.

– Да шустрее давай, хватит самую умную строить из себя.

Фыркнув, открывает пассажирскую дверь и слишком громко ею хлопает, когда усаживается. От этого грохота начинаю закипать, и мою новую пассажирку хочется высадить моментально. Но убеждаю себя, что сам этого захотел, и теперь потерплю.

– Ты на работу едешь?

– Да, опаздываю, на учебе задержали, так ещё и в дальнем корпусе было занятие, – быстро объясняет рыжая.

– Я тебя просто подброшу, ты просто скажешь спасибо, идёт? – озвучиваю ей своё условие, плавно передвигая тачку вперёд вместе с потоком.

– Вы что-то быстро добрым волшебником заделались.

– Да хватит уже выкать, я твоему отцу в ровесники не гожусь!

От упоминания отца она как-то напрягается, но ровно на секунду. Расправляет плечи, нащупывает ремень безопасности и защёлкивает его.

– Ладно, – равнодушно соглашается. – Как тебя зовут хоть? До сих пор ведь не знаю.

Я едва по привычке не говорю «Лёва», потому что так меня называют почти все, кроме родителей, конечно. Но знать ей этого не нужно.

– Даниил. Даня. Можно просто Даня.

– Даня так Даня, – спокойно кивает Соня. Она смотрит на меня, не стесняясь, но теребит пальцами натянутый ремень безопасности, и это выдаёт ее волнение с потрохами.

– На кого ты учишься? – пытаюсь поддержать разговор хоть как-то.

– Филолог.

– Интересно.

– Не очень, – ядовито замечает Соня.

– А курс?

– Второй. Мне почти девятнадцать.

«Почти девятнадцать»

– Охренеть, – и это мягко сказано. – То есть восемнадцать?

– Ты хорошо считаешь в уме, – опять язвит Соня. Коза рыжая.

– И ты учишься и работаешь?

– Вообще поразительная догадливость, – карикатурно разводит руками и опускает их на колени.

– А родители?

– Они… Ну в общем, они живут не здесь. В области. А я приехала учиться.

Ясно, рыжеволосая бестия приперлась покорять наш местный Голливуд: работать официанткой до ночи, чтобы утром купить себе кофе в какой-нибудь дрянной забегаловке. И в душной маршрутке пилить откуда-то с окраины в универ. Ладно, я тоже это проходил на первом курсе, так что девчонка молодец, работает, старается, не висит на шее у родителей.

– А ты? – вдруг переводит вопрос на меня Соня.

– Что «а ты»?

– А ты где работаешь?

– Ну… В одной фирме. Начальником… отдела.

Звучит не очень убедительно, потому что придумывается за две секунды в голове, но Соня проглатывает лапшу, как мне кажется.

– Оу. А такие тачки у всех молодых начальников отдела?

– Мне уже не девятнадцать, во-первых, – ворчу я, а Соня подкатывает глаза. Видите ли, ее нежный возраст обидели. – А во-вторых, я долго копил.

– В свинье-копилке?

– Конечно. В розовой.

У Сони вырывается нервный смешок, но она быстро берет себя в руки. Точнее, опускает ладони прямо на колени. Да вижу, вижу, что нервничает. Только не надо меня бояться, я не серый волк, и в лес точно не завезу.

– Чем занимается твоя компания? – задаёт неудобный вопрос рыжая. Черт, а я не все продумал, так ведь и спалиться легко.

– Логистикой, – я говорю первое, что приходит в голову.

Логистикой, как доставить мяч от своих ворот в ворота соперника. Ну почти и не соврал.

Она явно сомневается, что я говорю правду. Думал же, что у офисного планктона должен быть «фокус», а не Q7, но что мне теперь, машину чужую взять, чтобы поддержать легенду? Да и для чего? Может, я вообще с завтрашнего дня прекращу ходить в ресторан, где она работает, и больше никогда ее не увижу.

И почему вообще я должен свою тачку скрывать? Я и так лапши навешал, и это явно не спагетти с морепродуктами, а дешевый пакет с растворимой ерундой. Которую, кстати, мне нельзя.

Для чего? Для чего я это делаю? Девушки всегда видят во мне в первую очередь крутого и богатого спортсмена Лёву, а не простого и хорошего парня Даню. Конечно, уже не такого простого и хорошего, как раньше. Но все равно не меня. Имя, деньги, статус, а не чувства, которые во мне могут быть.

Быть хорошим для всех не получается. Такова жизнь.

Но пока меня не убивает мысль о том, что я решил соврать. Эта Соня мне никто, и оправдываться перед кем-либо за свои слова мне не нужно.

– Давно ты работаешь официанткой? – нарушаю установившуюся было тишину в салоне. Радио звучит едва слышно, его заглушают даже сигналящие друг другу машины.

– Нет, летом начала, деньги были нужны. А ты тоже считаешь, что это ужасная работа?

– Я? Почему я должен так считать?

– Твое поведение наталкивает на определенные мысли, – быстро отвечает мне Соня и сверлит меня взглядом, пока мы снова подвисаем на месте, и я могу смотреть на нее, а не на дорогу.

– Я вел себя грубо лишь по той причине, что ты накосячила, но я думал, мы уже разобрались с этим моментом. Нет, я не считаю, что это ужасная работа, тебе восемнадцать…

– Не нужно делать на этом такой акцент, – сквозь зубы шипит на меня рыжая, отворачиваясь к окну. И почему ее так цепляет собственный возраст? Все вопросы к родителям, они ее рождение планировали, а перед остальными возмущаться не надо.

– Но тебе реально восемнадцать. И опять же, я не говорю, что возраст плохой, – я плавно передвигаюсь вперед, осторожно притормаживаю после очередной остановки и продолжаю разговор, уже не смотря на девчонку. – Просто молоденькую студентку начальных курсов без опыта сразу в начальники не возьмут. Если тебе нужны деньги, и ты сама их зарабатываешь, это респект. Да, косячишь чуть-чуть, но ничего, научишься.

– Спасибо за вашу высокую и милую оценку, – передразнивает меня. Обиделась? О боже, ну вот еще этого не хватало. На правду не обижаются, Соня, просто учти на будущее.

– По-моему, мы договорились, что ты не выкаешь. Даже если это ирония.

– Разве ты не привык к тому, что коллеги называют тебя на вы? Ведь в компаниях обычно так и делают? – Сонечка задает очередной каверзный вопрос.

В компаниях, наверное, так делают, а в футбольном клубе – черта с два. Там еще и обматерить могут, если день не очень удачный. На «вы» со мной разговаривают разве что сотрудники администрации клуба на низших должностях.

– У нас не принято так, коллектив молодой, – выкручиваюсь этим объяснением.

– Ясно, – поджимает губы Соня. Да ладно, нормальные губы, красивые, не надо их портить этими ужимками.

– Скажи, я так сильно раздражаю тебя?

Соня резко оборачивается, словно ее по инерции потянуло вперед и подбросило в кресле. Она никак не ожидала, что я задам слишком прямой вопрос.

– Почему ты так думаешь?

Распахнула свои голубые глаза. И почему я все время думаю о том, что они голубые? Цвет как цвет. Ничего необычного.