Зверь или иллюзия

Дмитрий Петров

Зверь или иллюзия

Отвага внутри безумия

В городе уже второй месяц звучали выстрелы, стоны умирающих и рёв бомбардировщиков. Дороги и фасады зданий были запачканы грязью и кровью, что стало обычным делом для людей в этом месте, наполненном чувством отчаяния вперемешку со страхом. Тех несчастных, которые погибали один за другим, не могли даже похоронить должным образом, сбрасывая в общую «братскую могилу». В полуразрушенных домах, обломки которых служили то укрытием солдат, ведущих стрельбу по врагу, то убежищем для простых людей обосновался отряд бойцов, в котором служил человек по имени Франсуа. Сидя на деревянном, грязном стуле, он молча смотрел на пыльные карманные часы, в крышке которых отражалось кругловатое, зрелое лицо, возраст которого не превы шало 37 лет. Шрам на левой щеке служил памяткой о самом первом дне на фронте. Время от времени он потирал ярко-голубые глаза, которые, впрочем, были  помутнены из-за тех ужасов, что видели. Поодаль, в углу, стояла боевая винтовка.

– Медик! Срочно нужен медик! – раздался резкий крик о помощи, что взбудоражил Франсуа.

Сорвавшись с места, он поспешил к источнику звука. В наспех сооруженном лазарете, что когда-то был гостиной, на белой, но местами запачканной койке лежал молодой парень лет 19 в порванной военной форме и с окровавленной рукой, которой он придерживал рану на животе. В его глазах пылала боль с примесью страха.

– Разошлись, разошлись! – басом сказал Франсуа, разгоняя бойцов, столпившихся вокруг раненого.

– Доктор… вы… спасёте меня?.. – тихим и слабым голосом спросил лежащий.

– Тихо. Не трать лишние силы, – попросил медик, нервно перебирая вещи внутри своей сумки, стараясь найти нужную. Достав бинты, он попытался поднести их к ране, но остановился, поняв, что парень перестал дышать. Тяжко вздохнув, он провёл пальцами по его векам, закрыв их навсегда.

– Он мёртв? – спросил подошедший лейтенант.

– Боюсь, что так… – хмуро произнёс Франсуа и, развернувшись, пошёл в свою комнату, стуча сапогами об пол и по пути опрокидывая деревянный комод, с которого посыпались пыльные фото жившей здесь семьи.

Дойдя до места назначения, он хлопнул скрипучей дверью, что еле держалась на петлях. Он сел на небольшой табурет, одиноко стоявший в углу, и положил голову на ладони. Так как Франсуа был военным врачом, он знал, что жизни не всегда получится спасать. Однако такой длинной серии неудач еще не случалось у него. Какой это был пациент за неделю? Шестой? Седьмой? Каждую смерть, которую Франсуа должен был предотвратить, медик воспринимал несколько как свою неудачу, как доктора. Он считал, что если не получилось спасти раненого, то солдат считал себя убийцей, а подобное сводило с ума.

– Франсуа, почему ты не на посту? – спросил вошедший в комнату лейтенант в чистой одежде, что было неудивительно, так как он слыл среди рядовых бойцов трусом из-за того, что большую часть отсиживался в штабе и почти всегда уходил от боя, посылая других на смерть.

– Прошу меня простить, сэр. Я просто немного задумался о своих неудачах— сказал Франсуа чуть заметным презрительным тоном, так как тоже не любил ту черту характера лейтенанта, что упоминалась выше.

– Каких? Если можно спросить, – поинтересовался мужчина.

– Меня гложет то, что я не спас того парня. У него могла быть вся жизнь впереди, но именно я стал той пулей, убившей его… – ответил медик.

– Что за бред? На войне каждый день кто-то умирает. Человеческая жизнь не имеет значения. Одним больше – одним меньше, – фыркнув, сказал лейтенант.

В этот момент в военном враче вспыхнула ярость от чего внутри будто всё загорелось. Сжав кулак и вложив туда всю злобу за подобные слова, он ударил по лицу мужчины.

– Закрой рот! Мне уже надоело видеть, что в этом проклятом аду люди гибнут один за другим и что я не всегда могу их спасти. Что мне сказать их близким?! Ваш сын умер на моих руках из-за того, что я замешкался?! – рявкнул Франсуа. Руки его тряслись, будто осенний лист на ветру, а глаз дёргался с определённой периодичностью, как секундная стрелка карманных часов, что у него были.

– Под трибунал бы тебя за дерзость…– постарался сохранить свою уже изрядно испорченную  "честь" лейтенант. После чего он, что-то бормоча себе под нос, удалился из комнаты.

Через несколько часов солдаты встали со своих коек и вернулись на посты. Это было нельзя назвать ни утром, ни вечером, так как казалось, что в этом городе из-за войны время остановилось, будто в стеклянном шаре, в котором всегда лежал снег. Франсуа был в лазарете, ожидая  пациентов, пока дверь в очередной раз не скрипнула и не вошёл лейтенант.

– Франсуа, зачем ты здесь сидишь? Ты всё равно никого не спасёшь,– с ехидной ухмылкой произнёс мужчина.

– Если вы надумали меня сломать, то у вас это не выйдет, – после этих слов медик, взяв свою потрёпанную сумку и оружие, вышел из комнаты, а впоследствии и из здания.

Вся улица была серого, безжизненного оттенка. В разрушенных домах только изредка пробегали крысы, но времени на разглядывание здешних видов не было, и Франсуа поспешил на центральную площадь, где шла битва. Со стороны переулков была выстроена оборона. В пулемётных гнёздах уже несколько часов сидели стрелки, что так вцепились в оружие, будто от этого зависела не только их жизнь, но и жизнь целого взвода, что тут находился. Над головами свистели пули и некоторые из них попадали в бойцов, отправляя кого-то моментально, а кого-то долго и мучительно на тот свет.

Оглушительные выстрелы артиллерийских орудий слышались отовсюду, казалось, что из этого места спасения нет. Франсуа пристроился около молодого двадцатилетнего солдата и командира лет пятидесяти, что переводили дух, сидя за импровизированным укрытием из специальных мешков.

– Что нам делать, сэр? – спросил парень, перезаряжая обойму.

– Наших сил становится всё меньше, но и противник потерял достаточно много. Если мы продолжим так обороняться, то у нас могут кончиться патроны, после чего всех перебьют, как собак, но и отступать некуда. Поэтому нужно взять их штурмом! – решительно сказал старый солдат, после чего закричал: – В атаку!

Вот только он не подозревал, что эти слова для него будут последними. Коварная пуля поразила его прямо в сердце, и полумёртвое тело рухнуло на грязную, пропитанную кровью землю. Молодой солдат подполз к старику и взял его за руку, смотря, как в глазах мужчины угасает жизнь. Парень ничего не говорил, а лишь молча смотрел, в то время как слёзы капали на командира. Франсуа протянул руки, чтобы попытаться помочь, но шальное попадание со стороны союзника заставило его отдёрнуть окровавленную руку. Медик видел как, после того как старый солдат ушёл в мир иной, в глазах нависшего над ним горечь потери заглушилась неописуемой яростью и безумием. Военный врач чувствовал его злость на противника за подобный поступок. Не успел Франсуа произнести даже слова поддержки, как раздался оглушительный выстрел артиллерийского орудия, что заставил появиться звон в ушах мужчины. Снаряд попал в центральную позицию противника, заставляя последних разбежаться в разные стороны, чтобы попытаться сохранить свои жизни. Молодой солдат поднялся и с грозным рыком закричал: «Добьём их, друзья!!!». Солдаты, выйдя из своих укрытий, побежали прямо в бой. Франсуа не желал выходить на передовую, но, стиснув зубы, покинул укрытие позади своих сослуживцев. Пыль от постоянно летящих снарядов и выстрелов забиралась в лёгкие, в глаза не только мужчины, но и остальных солдат. Однако казалось, что сослуживцы Франсуа настолько были охвачены яростью и безумием, что не останавливались даже, если в них попадали из оружия. В мгновение над их головами раздался знакомый рёв самолёта и от осознания того, что сейчас начнётся, сердце солдата ёкнуло. Он прыгнул в так удачно подвернувшуюся яму и закрыл голову руками. С небес, словно Божий гнев, обрушились бомбы, разрывая на части и своих, и чужих. Иногда крики боли приглушали шум от взрывов. Через несколько минут медик открыл глаза и поднял голову. На нём лежал труп того самого молодого солдата, что так яростно рвался в бой, а на его лице застыла всё такая же гримаса полная злобы, отчаяния и боли. Скинув с себя тело, Франсуа провёл по векам парня  рукой и закрыл их. Вся площадь была покрыта  ужасным ковром, состоящим из трупов. Мужчина не мог нормально идти, ибо под его ногами то и дело проминались усопшие. Но тут сзади солдата послышались шаги, на которые тот молниеносно обернулся. Перед ним стоял враг с пистолетом в руке. Нужно было действовать, поэтому мужчина тут же выбил оружие из рук того и сбил с ног. Прицелившись в лежащего, Франсуа надо было выстрелить, ведь он знал, что на войне либо ты убиваешь, либо ты будешь сам убитым, но рука его дрожала, а курок стал настолько твёрдым, что мужчина не мог его спустить. Пот тёк рекой, но все-таки Франсуа просто положил пистолет в свою кобуру и, развернувшись, ушёл, оставив противника в неведении.

Хромая и тяжело дыша, военный шёл по разрушенным переулкам города. В его голове не было никаких мыслей, а лишь образы мёртвых товарищей. Неожиданно мрачную тишину прервал детский плач. Дёрнувшись, мужчина посмотрел в сторону звука. Голос исходил из-под камней, лежавших внутри одного из зданий. Медик поспешил туда, и, поднимая уставшими руками обломок, он увидел двух девочек в оборванной одежде, которые изо всех сил пытались вытащить женщину с закрытыми глазами – их маму. Франсуа пощупал пульс женщины и тяжело вздохнул, посмотрев на плачущих девочек. Нужно было действовать. Взяв обоих на руки, он понёс их в сторону своего убежища. Внезапно резкая боль ударила в плечо солдата. Это было пулевое ранение. Сморщившись от боли, мужчина всё равно не замешкался и, прижав девочек к себе, превозмогая над болью, побежал к укрытию. Вот оно, ещё чуть-чуть, но Франсуа упал на колено от сжигающих его неприятных ощущений.

– Заверните за угол и бегите прямо, а потом направо. Там вам помогут. Главное – не оборачивайтесь! – прокряхтел мужчина, слегка улыбнувшись, чтобы успокоить детей. Девочки на прощание обняли их спасителя и устремились по маршруту, а сам Франсуа, передёрнув затвор винтовки, начал обстреливать наступающих. Всё больше и больше выстрелов поражали тело солдата, но тот не думал умирать.

Он уже практически не дышал, но, пока  слышал бегущих детей, продолжал стрелять. Самое парадоксальное, что выстрелы были направлены не в солдат, а на места около их укрытий, не давая им выйти. Хрипя и кашляя от ран, военный врач услышал голос лейтенанта. «Тут дети! Дайте им поесть и какое-нибудь покрывало!». После этого мужчина упал на землю, а из его руки выкатились те карманные часы. Когда они разбились, из них выпала старая фотография, где был изображен Франсуа со своей женой. Дрожащими пальцами он поднял её и прижал к самому сердцу, закрыв глаза, как и его павшие товарищи.

На той стороне

В доме семьи Крахен, как всегда, стояла прежняя атмосфера. Длинные коридоры, освещаемые дорогими люстрами, тянулись по всему дому, что был украшен шёлковыми коврами и дорогими произведениями искусства. Гремящие посудой на кухне слуги готовили ужин для своих господ. Старый, вежливый и наиболее любимый слуга по имени Ричард положил на блестящий серебряный поднос поджаренного поросёнка со столь манящим запахом, что у остальной прислуги потекли слюнки, а выражение лиц резко погрустнело из-за того, что они не могут отведать это кушанье. Проходя по дому, несущий услышал два ругающихся голоса, раздающихся эхом в залах и коридорах. Один голос был грубый, кряхтящий и тяжёлый и принадлежал отцу семейства. Более же высоким, бархатным и милым голоском обладал самый младший из Крахенов. Тринадцатилетний мальчик по имени Мирчи. Он выглядел как немного худощавый, чем-то похожий на спичку парнишка невысокого роста. Голубые, но не по годам дерзкие глаза украшали круглое, румяное лицо. Кудрявые, светлые волосы были похожи на маленькую милую шапку, что чуть слезала на глаза. Рубашка и чёрная жилетка закрывали торс, а ниже наряд продолжали чёрные бархатные штаны. Этот стиль был буквально отражением отца Мирчи. Мужчина через очки смотрел строгим взглядом на сына.

– Ещё раз я услышу плохие новости от директора про тебя, то ты месяц будешь под домашним арестом! – с повышенным тоном проговорил мужчина.

– Отец, я не виноват, что наш учитель по истории не принимает никаких теорий кроме тех, что написаны в книгах, – отвечал тому сын, скрещая руки на груди и не отрывая взгляда от отцовских очей.

– Фраза «глупый старикашка» тоже исторический аспект? – с лёгким придыханием саркастично спросил отец. – Не выходи из своей комнаты до ужина, молодой человек, и живо садись за домашнее задание! – дав наказ сыну, тот хлопнул скрипучей дверью и удалился. Опустив глаза, Мирчи полез своей рукой в карман жилетки. Нащупав носовой платок, он вытащил его и вытер накатившие на глаза слёзы. Шаркая по полу плохо сидевшими на его ногах мужскими туфлями, подросток  прилёг на кровать, прикрыв глаза рукой. Тут раздался стук в дверь и вошёл Ричард. Слуга, поправляя свой чёрный фрак и гремя посудой, которую убирал с кофейного столика, поставил на него кусочек свинины.

– Плохое настроение, сэр? – спокойным голосом спросил Ричард.

– Почему отец так строг со мной? – спросил парень, открывая Ричарду свои глаза.

– Может, он не знает иного подхода?– предположил тот, поправив сползшие на нос очки.

– Его матушка вообще не строгая. Может быть, я для него обуза и из-за этого он такой? – на глаза подростка снова навернулись слёзы. Вообще, он практически не плакал, но, когда дело доходило до его семьи, Мирчи терял самообладание.

– Успокойтесь. Слёзы мужчине не к лицу, сэр, – Ричард, взяв платок с тумбочки, вытер слезы молодой крови. Этот слуга был очень мудр, добр, за что и был любим, считаясь практически членом семьи.

– Лучше бы я родился в параллельной реальности. Может быть, там было бы лучше… – опустив глаза, сказал парень.

– Я оставлю вас, сэр, – всё также спокойно сказал Ричард и удалился из комнаты.

Дело шло к вечеру. Звёзды на небе уже взошли, а свет в доме стал понемногу гаснуть, наполняя обиталище семьи мягким мраком. Мирчи не спалось из-за шуршащих мыслей о семье в его голове. Он любил своего отца, потому как он единственный, кто дал ему кров. Мать же его ушла неизвестно куда, когда подростку было всего несколько месяцев. Однако всё равно, страдая бессонницей, он не понимал, почему отец использует подобный метод воспитания. Неожиданно сквозь ночную тишину парень услышал шаги, от чего внутри всё сжалось, так как это было похоже на сцену из фильмов ужасов. Когда открылась скрипучая дверь, оттуда, к счастью, выглянуло не лицо монстра, а всё те же спокойные глаза Ричарда. Вот только почему-то его обычно элегантный наряд сменился на чёрную шляпу похожую на чуть дырявый котелок и облегающий чёрный, тканевый плащ, который настолько сливался с темнотой, что иногда казалось, что голова Ричарда парит в воздухе.

– Просыпайтесь, сэр. Я хочу вам кое-что показать, – бархатным шёпотом сказал слуга.

– Ричард? Что такое? – протирая заспанные глаза, спросил Мирчи.

– Некогда объяснять. Просто идите за мной, – в этот момент старик скрылся за дверью.

Подросток вылез  из уютной и тёплой постели и босиком пошёл по холодному полу за мужчиной. Идя по коридору, он то и дело осматривал все углы и повороты, моля всех богов, чтобы отец его не увидел. За подобное родитель его так накажет, что Мирчи вообще перестанет иметь собственное мнение и будет лишь стереотипным богатеньким мальчиком. Надменный, ухоженный, считающий, что он лучше всех. Подростку был противен подобный образ, ибо он считал это, наоборот, низостью. Наконец, они дошли до большого, дорогого зеркала, которое выставлялось, как на показ, и было даже чище, чем многие комнаты в доме.

– Что мы тут делаем, Ричард? – спросил Мирчи, стараясь не приближаться к зеркалу, ибо боялся его разбить.

– Вы спрашивали сегодня две вещи. Что было бы, если бы вы оказались в параллельной вселенной, и почему ваш отец так строг. Я хочу вам показать это всё, – сказал мужчина.

Лишь произнеся эти слова, он притронулся к зеркалу рукой в белоснежной перчатке, с которой сыпался непонятный, но вкусно пахнущий порошок синего цвета. Стекло начало трескаться, а само отражение начало постепенно темнеть, напоминая взгляд в бездонную пропасть. Осколки закружились  вихрем, подхватывая обоих. Ричард был совершенно спокоен, так как, судя по всему, ему это было не впервой. Мирчи же был напуган, но из-за потоков воздуха, что забирались в его нос и рот, он не мог даже закричать. Когда их засосало, то зеркало приняло прежний вид. Мирчи, падая, гонял в голове мысли: «Куда мы летим? Почему именно зеркало?» И прочее. Когда, наконец, путники коснулись твёрдой земли, то подросток огляделся. К его безумному удивлению глазам предстала всё такая же привычная картина. Они были в точно таком же зале, как и прежде, но казалось, что сейчас это место было наполнено большим количеством радости и счастья чем обычно.

– Ричард, что это за место? – спросил Мирчи. Он не спрашивал: «Почему ты нас перенес в просто следующий день?», – потому что он буквально чувствовал приятные колики в душе, когда находился тут. В обычной же его обстановке такого практически не было.

–Это ваш дом, но за несколько лет до пополнения семьи сыном, – ответил Ричард, показывая рукой в сторону отделанного мрамором и золотыми гравюрами зала.

Там, под романтичным фиолетовым освещением, медленно кружились в танце отец Мирчи с его матерью. Самое забавное, что их наряды были, как будто в сказке о принце и принцессе. На отце очень красиво сидел синевато-морского цвета мундир, оттенок которого разбавляли золотые, звенящие медали на груди. Жена мужчины также не далеко ушла по стилю одеяния. Пышное фиолетовое платье, отделанное жёлтым бархатом, но вместе с освещением переливающееся изредка в другой цвет. Юный Крахен не знал, какого жить с матерью, но также он удивлялся счастливому выражению лица своего предка, так как оно было всегда то нейтральным, то грустным, а иногда вообще злобным. Мирчи не выдержал и побежал к паре в попытке обнять свою мать, но он, словно призрак, прошёл сквозь них.

– Ричард, почему они меня не видят? – спросил парень, всхлипнув.– Вы ещё не родились, сэр. В этом времени вас ещё не существует, поэтому и не видят. Я для них тоже невидимка, так как в этот день отдыхал за границей по позволению вашего отца. Раньше он был очень добрым… – ответил старик. В этот момент в голосе слуги прозвучала нотка грусти и, в тоже время, ностальгии.

Подросток хотел что-то сказать, но не смог, так как зеркальная дверь снова открылась, засосав обоих. В очередной раз оказавшись перед зеркалом, юный Крахен огляделся.

– Теперь мы дома? – спросил он с надеждой в глазах.

– Ещё не совсем. Вы говорили, что хотели бы оказаться в параллельной реальности. Я хочу вам показать, что было бы тогда, – сказал Ричард.

Дом как будто опустел. Хоть по нему всё также суетливо ходили слуги, но в воздухе стоял запустение. По залу шёл Мирчи всё в такой же одежде, но с очень грустным выражением лица. Он осматривал старые портреты его отца и, подходя к ним, тяжело вздыхал, становясь с каждым разом всё грустнее.

– Что случилось? – недоумевающе спросил подросток.

– В этой вселенной ваш отец погиб, – пояснил Ричард.

– Погиб? – осторожно переспросил тот.

– Да. Он погиб вместе с вашей матерью, защищая её, – ответил слуга.

– Но ведь я не хочу, чтобы он умирал. Да, он строг со мной, но я его люблю. Наверное, я просто пока не понимаю его… – тихо сказал молодой Крахен.– Наконец, вы поняли, сэр. Ваш отец был очень добрым, открытым и светлым человеком, но, когда ваша мать ушла от него, он впал в глубокую хандру, – сказал слуга, улыбаясь уголком своего морщинистого рта.

– Он так строг со мной, чтобы я не совершал таких же ошибок? – спросил Мирчи.

– Ответ известен лишь ему одному, но я думаю, что вы правы, сэр. Цените то, что у вас есть! – после этих слов Ричард внезапно дотронулся двумя пальцами до лба Мирчи.

Когда подросток открыл глаза, он оказался в своей постели. Он сразу стал осматривать всё до мельчайшей детали, пытаясь убедиться, что это не очередные фокусы Ричарда. «Это был всего лишь сон?» – пронеслось в его голове, но эти мысли прервал голос отца, вошедшего проверить сына.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.