Пиранья

Марина Крамер

Пиранья

© Крамер М., 2022

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

* * *

Огромная немецкая овчарка неспешно бежала вдоль гаражей, изредка останавливаясь и оглядываясь на идущую позади парочку – высокого парня в светлой куртке и кудрявую блондинку в голубом плащике. Девушка заливисто смеялась, откидывая назад головку, а юноша из кожи вон лез, демонстрируя остроумие. Пес ждал, пока они подойдут ближе, и снова бежал вперед, грациозно переставляя тяжелые палевые лапы. Шерсть его лоснилась, красивая породистая голова то и дело вскидывалась вверх, а чуткий нос ловил запахи. Внезапно пес словно наткнулся на какое-то невидимое препятствие возле полусгоревшего заброшенного гаража, остановился и принялся настороженно вглядываться в темную пустоту.

– Карат, ты что там нашел? – окликнул собаку парень, но пес замер, превратившись в натянутую струну, и вдруг, задрав вверх голову, протяжно и страшно завыл.

– Слава… Слава, пойдем отсюда! – вцепившись в рукав светлой куртки своего спутника, испуганно попросила девушка.

– Погоди… – Он мягко освободился от ее цепкой ручки и подошел к гаражу, возле которого, не умолкая, выл его пес. – Карат, Карат, фу! – Молодой человек взял пса за ошейник и попытался отвести от гаража, но собака уперлась и не шла, только продолжала выть.

Молодой человек шагнул к гаражу и, всмотревшись, вдруг отпрыгнул в сторону, тяжело задышав и зажав рукой нос и рот.

– Нужно полицию вызвать, Ира, – проговорил он, хлопая себя свободной рукой по карманам куртки.

– Что… что там?

– Не подходи сюда. – Он снова бросил взгляд в темное нутро полусгоревшего гаража.

Там, среди пепла и обуглившихся досок, торчал обгоревший череп и верхняя половина тела со скрюченной рукой, похожей на черную ветку старого дерева.

Лена Крошина не любила выезжать на такие места преступлений. Но сегодня она дежурила, потому никакой возможности отвертеться не было, пришлось садиться в машину и ехать за город, в гаражный массив, откуда поступил вызов.

Уже темнело, и теплый осенний день постепенно сменялся довольно прохладным вечером, опускавшимся на город.

Лена поправила воротник плаща и перевела взгляд в окно. Они уже выехали из города и теперь свернули с трассы на грунтовую дорогу, ведущую к гаражному массиву.

– Кому нужны гаражи на выселках? – бурчал водитель, выбирая место для парковки.

– Этому массиву сто лет в обед, он принадлежал когда-то научно-исследовательскому институту. Сейчас, наверное, здесь мало кто машины оставляет, используют только подвалы, – объяснила Лена, глядя, как к машине бежит молодой полицейский с папкой в руках.

Она вышла из машины и вынула из сумки удостоверение, на ходу демонстрируя его полицейскому.

Тот взял под козырек:

– Младший лейтенант Пархоменко, местный участковый.

– Кто нашел труп? – Лена окинула взглядом оцепленные гаражи и увидела чуть поодаль парня и девушку, а у их ног – огромную немецкую овчарку.

– А вот… Самойлов Владислав и Ахромеева Ирина, – заглянув в блокнот, сказал участковый. – Они тут собаку выгуливали, вот, пес и нашел…

– Понятно. Я с ними чуть позже поговорю. Тело покажите.

Младший лейтенант только рукой махнул:

– Да какое там тело… останки… гараж выгорел почти полностью, а от трупа там только верхняя часть. Эксперт осматривает, они раньше вас приехали.

К величайшему Лениному удивлению, из гаража вышел оперативник Андрей Паровозников и, на ходу стягивая с рук резиновые перчатки, направился к ней:

– Привет, начальница. А я думаю – кто приедет гарь нюхать, а ты, значит, сама.

– А я дежурю сегодня, не знал, что ли? Что тут у вас, рассказывай.

Паровозников поморщился:

– У нас тут обгоревший труп, предположительно мужской. Левченко с экспертом осматривают. А у меня – вот. – Андрей указал на лежавший в раскрытом чемодане эксперта упакованный в пакет обгоревший кусочек пластика. – Все, что осталось от водительских прав. В лаборатории, думаю, что-то смогут разобрать.

Лена взяла пакет и попыталась прочесть хоть что-то, но не смогла.

– Нет, я не вижу, темнеет.

– Так очки, наверное, пора носить, – фыркнул Андрей.

– Майор Паровозников, вы не слишком много себе позволяете? Закончили осмотр места происшествия?

Двухметровый красавец Андрей вытянулся в струнку:

– Никак нет, работаем.

– Ну так и работайте.

Она повернулась и пошла к гаражу, где в свете фар припаркованной «дежурки» проводили осмотр эксперт Николаев и оперативник Левченко.

– А, Елена Денисовна, – подняв голову, пробасил Николаев. – Добрейший вечерочек, не находите?

– Особенно приятно место нашей встречи. Ну, что предварительно скажете?

– Пока мало. Труп мужской, возраст около сорока. Но самое интересное – зубные пломбы. И они не российского происхождения.

– То есть?

– То есть сделаны не на территории Российской Федерации. У нас пломбируют совершенно иначе. Исследую материал – скажу точно, но предварительно – нет, пломбы не наши.

– Иностранец? – спросила Лена, чувствуя, как заныло внутри – не хватало еще проблем с каким-нибудь консульством.

– Возможно.

– А у меня вон что есть! – вдруг раздался из глубины гаража радостный голос капитана Левченко.

– Что? – хором спросили Лена и Николаев, обернувшись на голос.

Левченко двумя пальцами в перчатке держал обгоревшее нечто, бывшее ранее мобильным телефоном.

– Да ты красавчик! – восхитился Паровозников, возникший в проеме ворот. – Это ж существенно облегчит нам задачу.

– Если сохранилась сим-карта, – охладил его радостный пыл Николаев. – Если нет – это просто бесполезный кусок сгоревшего барахла.

– Никитич, ну, ты ведь сделаешь все, что надо, правда? – вкрадчиво проговорил Паровозников, наблюдая, как эксперт распечатывает очередной пакет для вещдока.

– Я тебе факир, что ли? – буркнул Николаев. – Что смогу – то сделаю.

– Есть еще что-то интересное? – Лена присела на корточки возле сгоревшего тела и внимательно всмотрелась в то, что раньше было лицом.

– Пока нет. Вы идите отсюда, Елена Денисовна, а то плащ пропахнет гарью, – сказал эксперт, возвращаясь к трупу.

– Да, начальница, ты бы лучше с молодыми людьми поговорила, поздно уже, их бы отпустить, – поддержал его Паровозников и, протянув Лене руку, помог встать.

Лену всегда удивляло то, как умеет Андрей во время работы не демонстрировать их бывшие довольно близкие отношения. Она, если вдруг сердилась, не могла сдержать эмоций, словно проецируя прошлую жизнь с Паровозниковым на то, что происходило в настоящем моменте. «Начальницей» он звал ее и до того, как переехал в ее съемную однушку, и после того, как выехал из нее, устав «жить втроем», как он это называл.

Тень предыдущего любовника Лены, фотографа Никиты Кольцова, словно закрывала Крошиной горизонт и мешала рассмотреть того, кто был с ней рядом. Кто согласится это терпеть… вот и Андрей не выдержал. Но они сумели остаться и хорошими друзьями, и коллегами, которым комфортно работается вместе. Именно Андрей настоял на том, чтобы Лена, ушедшая в адвокатуру, вернулась назад, а потом и сама Лена не дала ему уйти в частное детективное агентство, что обоим пошло только на пользу.

Парочка, обнаружившая труп, ничего толкового рассказать не смогла – просто расписали по шагам свой путь от лесного массива сюда, к гаражам, и то, как собака завыла, остолбенев у сгоревших наполовину развалин.

– Вы постоянно здесь гуляете? – спросила Лена, и молодой человек отрицательно покачал головой:

– Нет, обычно мы в другую сторону ходим, там площадка для выгула, тренажеры стоят, бревна… а сегодня Карат сам сюда пошел, ну, и мы за ним.

– Красивый пес у вас. Много времени требует?

– Конечно. Но это совершенно незаметно и нетрудно, – оживился парень, и в его глазах Лена увидела столько любви к собаке, что даже слегка позавидовала красавцу Карату. – Это ведь очень благодарное существо – собака. Ему приятно отдавать, потому что он отдает в сто раз больше. Он же любит хозяина больше, чем себя, люди на такое не способны.

Лена перевела взгляд на девушку, но та совершенно спокойно слушала речь своего молодого человека и, с улыбкой глянув на Лену, объяснила:

– Я вообще не ревную, если вы об этом подумали. Карат мне как-то жизнь спас, и я его люблю почти так же, как Славик. Да и вообще… если человек способен так относиться к собаке, то это хороший человек. – Она плотнее прижалась к своему парню и посмотрела на него снизу вверх.

Тот смущенно улыбнулся и погладил девушку по руке, а пес, наблюдавший за ними, чуть вильнул хвостом.

– Ладно, молодые люди, спасибо за помощь, можете быть свободны, – сказала Лена, закрывая блокнот. – Если возникнут еще вопросы, я вас вызову.

Она проводила взглядом их удаляющиеся фигуры и вдруг поймала себя на том, что отчаянно завидует этой парочке. Сейчас они придут домой, сядут за стол на кухне, пес уляжется где-то рядом, они будут ужинать, пить чай, разговаривать… а ее никто и нигде не ждет.

Жила Крошина одна, в небольшой съемной квартирке, уютной, но все равно чужой. Отношения с матерью разладились задолго до того, как Лена пришла работать в ее адвокатское бюро, из которого мать же и попросила ее уволиться, мотивируя свою просьбу тем, что дочь не справляется с нагрузкой и не соответствует высоким стандартам, установленным Натальей Ивановной для сотрудников. Лена даже не поняла тогда, какие именно чувства испытала, а потом сообразила – облегчение. Облегчение от того, что не придется больше каждый день так или иначе контактировать с матерью. После гибели отца, в которой мать обвинила Лену, они словно отдалились друг от друга, перестали слышать и понимать. Отношения окончательно свелись к редким телефонным звонкам с дежурным вопросом «как дела», и то по большей части звонила Лена, а Наталья Ивановна предпочитала этого не делать вовсе.

Отношения с мужчинами тоже не складывались, словно Кольцов наложил на нее венец безбрачия, а его незримое присутствие выживало любого мужчину, появлявшегося рядом с Крошиной. Вот и писатель-детективщик Павел Голицын не выдержал, благородно объявил себя виновником их разрыва и ушел из Лениной жизни. И тогда Крошина решила, что отношения – это не ее и стоит погрузиться в работу, где она могла принести явно больше пользы. И она почти научилась быть одна, но иногда, вот как сегодня, это одиночество напоминало о себе такими болезненными уколами в самое сердце.

– Елена Денисовна, мы закончили, – отвлек ее от внезапно навалившейся душевной тоски эксперт. – Результаты экспертизы постараюсь поскорее прислать. Можем ехать?

– Да, если закончили.

– А вы?

– А я еще тут похожу.

– Я с тобой, – заявил Паровозников тоном, не допускавшим никаких возражений и споров. – Левченко, ты с экспертом поезжай, оформи все. А мы с Еленой Денисовной тут еще посмотрим.

Лена только плечами пожала. Оставаться одной, пусть и с водителем, сидящим в машине, на месте такого жестокого убийства было страшновато, потому слова Андрея она выслушала с благодарностью, хоть вслух ничего и не произнесла.

– Как думаешь – его живьем сожгли или сперва все-таки убили? – спросила Лена, глядя в темноту сгоревшего гаража.

– Хочется надеяться, что все-таки горел уже труп, – мрачно отозвался Андрей, внимательно оглядывая ворота соседнего гаража. – Ненавижу отморозков, не понимаю, как вообще такие получаются. Набор-то генов у всех одинаковый – так почему одни становятся бандитами, а другие операми?

– Ну, ты даешь… если бы это было понятно, давно бы не было ни оперов, ни бандитов, корректировали бы еще внутриутробно. Надо выяснить, кому гараж принадлежит.

– Мне кажется, никому – или тому, кого уже нет. Смотри сама – все гаражи с воротами, даже те, которые явно давно не навещались, как вот этот. – Андрей кивнул на гараж справа. – Видишь, как петли заржавели? – Он поднес фонарик и осветил верхнюю петлю ворот. – А сюда приезжают, здесь такой ржавчины нет. – Луч фонарика переместился на гараж слева. – Видишь? Его регулярно открывают. А на сгоревшем гараже ворот не было вовсе, значит, им не пользовались, иначе хоть дешевые бы поставили.

– Но проверить-то нужно. Эти гаражи принадлежали научно-исследовательскому институту, значит, был список изначальных владельцев. А там уже придется выяснять, продавали гараж, кому, когда – понимаешь?

– Понимаю. Но это пустышка, Ленка. Этот гараж выбрали как раз потому, что он ничей, – уперся Паровозников, и Лена махнула рукой:

– Делай как знаешь, но список владельцев мне принеси, сама разберусь.

Они еще около получаса топтались в гаражном массиве, но больше ничего интересного не нашли.

Лена, садясь в машину, вдруг поняла, что очень замерзла, но заметила это только сейчас, оказавшись в теплом салоне «дежурки». Она поглубже засунула руки в рукава плаща, съежилась и пробормотала:

– Как назло, термос в кабинете остался…

– Почему – в кабинете? – удивился водитель, нырнув рукой под свое сиденье. – Вы ж меня просили кипятка налить, так я налил, вот.

– Костя, ты мой ангел-хранитель, – с благодарностью произнесла Лена, принимая из его рук термос с чаем. – Замерзла я…

– Так пейте чай, и поедем. Не по себе мне тут, – поежился водитель.

– Никак не привыкнешь, что ли? – съязвил Паровозников с заднего сиденья.

– Никак, – подтвердил Костя. – Да и разве можно к такому привыкнуть?

– Это ты прав… привыкать не нужно, очерствеешь, – согласно кивнул Андрей.

Остаток дежурства Лена просматривала бумаги по новому преступлению и думала, как выстроить версию. Ничего в голову не приходило, да и без результатов экспертизы двигаться в какую-то сторону было сложно. Кто этот человек, откуда он, как оказался в гараже? Что и с кем не поделил, чтобы его убили таким жутким способом? Эксперт сказал что-то насчет зубных пломб… Это, конечно, была бы хорошая зацепка – но идентифицировать останки по зубам тоже довольно непросто. А уж если убитый – иностранец, то вообще… лишняя головная боль.

К утру позвонил Николаев:

– Елена Денисовна, а вы фартовая. Убитый – гражданин Италии Николя Паретти.

– Удалось водительские права прочитать?

– Да. Но это все, что я там разобрал.

– И этого пока вполне достаточно, Алексей Никитич. Хотя… с телефоном пошло бы веселее.

– Ну, вы даете, Елена Денисовна! – захохотал Николаев. – Вам палец протяни – вы уже до плеча дотянуться пытаетесь. Я всю ночь с водительским возился, на телефон уже сил не хватило, но попробую, день-то длинный.

– Алексей Никитич, вы уж постарайтесь, а? Так не хочется «висяков», да еще иностранных, – взмолилась Лена, и эксперт вздохнул:

– Ваше дело у меня не единственное.

– Так и у меня оно не одно.

– Ладно, сейчас посмотрю, что смогу перекинуть стажеру, чтобы вашим заняться, – сдался Николаев и положил трубку.

Через час явился Паровозников, злой и всклокоченный, бросил на стол бейсболку, уселся по привычке перед Леной и принялся жаловаться на бессонную ночь и тяжелую работу. Лена не менее привычно не слушала, перебирала бумаги, и Паровозников, заметив это, хлопнул ладонью по столу:

– Никакого сочувствия!

Лена поморщилась, закрывая папку:

– Ну, точно. Ты бы хоть словарный запас расширил, что ли. Одними ведь выражениями всякий раз оперируешь, надоело.

Андрей расхохотался и встал, направляясь к окну, где за шторой стоял электрический чайник и банки с кофе и сахаром:

– Тогда я у тебя кофейком угощусь, не возражаешь?

– Сахара нет, а так не возражаю.

– Как это – нет? – заглядывая в банку, изумился Андрей.

– Да вот так же, как есть, только наоборот. Я купить забыла, а опера, разумеется, на такую щедрость никогда не сподобятся.

– Так сказала бы.

– Ну, вот говорю – а толку? Сахара все равно нет.

– Ладно, сахар – белая смерть, умирать нам рановато, обойдемся черным, – наливая в чашку кипяток, подвел итог Паровозников. – Что эксперты? Уголька нашего не опознали?

– Если документ его, то погибший – гражданин Италии, некто Николя Паретти. Интересно, что его занесло в нашу далеко не центральную область.

– Может, работал на комбинате? Там вроде есть какие-то специалисты, надо пошуршать, – шумно отхлебнув кофе, сказал Андрей.

– Ты не проверял, заявлений о пропаже мужчин примерно его возраста не было?

– Проверял, не было.

– Нужно запросить авиакомпании, выяснить, когда и откуда он прилетел.

Паровозников картинным жестом выложил справку, в которой значились номера рейсов и даты прибытия их из Москвы. На одном из них как раз и прибыл гражданин Италии Николя Паретти. Он оказался единственным иностранцем, прилетевшим за последние несколько дней в их город.

– Не слышу аплодисментов, – заметил Андрей, пока Лена изучала содержимое справки.

Она пару раз приложила одну ладонь к другой, и оперативник, встав со стула, картинно раскланялся. Никому другому, конечно, не приходило в голову вести себя подобным образом в ее кабинете, но Паровозников был исключением. Так уж у них повелось с первого дня совместной работы.

– Значит, господин Паретти летел именно сюда, – сказала Лена, отложив справку в сторону и открывая табло рейсов в Москву из Италии. Нужный нашелся довольно быстро, и Лена развернула монитор к Паровозникову: – Вот, из Милана. В Москве наш турист провел всего пять часов – ждал рейса, даже из аэропорта наверняка не выходил. Целью поездки был наш город, понять бы еще, что конкретно.

– Выясним, кто он по специальности, может, станет понятнее, ты бы запрос подготовила в консульство.

– Это со Шмелевым надо, прокурор-то в отпуске.

– Ну, с Николаем Ивановичем тебе всегда легче договориться, – подмигнул Андрей. – Он к тебе всегда неровно дышал.

– Глупости не говори, – поморщилась Лена.

Заместитель прокурора Николай Иванович Шмелев действительно относился к ней не так, как к остальным сотрудникам, но это выражалось лишь в посиделках после рабочего дня – Шмелев приглашал Лену выпить чаю и поболтать по-отечески. Именно он поддержал Крошину после самоубийства отца, когда даже мать считала ее виновной.

– Ну, ты ведь поняла, что я имел в виду. Ты бы не тянула, а прямо с утра к нему зашла, вдруг ответ получим сегодня? – напирал Паровозников, и Лена махнула рукой:

– Да сделаю. Знаешь, о чем я подумала… пока ждем ответа, можно в интернете покопаться, посмотреть соцсети – вдруг что-то найдем?

– А ты решила, что я до фига отлично читаю по-итальянски? – удивился Андрей, допивая кофе. – Или что Сашка Левченко полиглот?

– Ты сперва найди, а там разберемся. Все, Андрей, допил кофе – иди работай, мне тоже есть чем заняться. И чашку за собой вымой.

– Ох, и нудная ты баба, Крошина… – Но он взял и свою чашку, и Ленину, и вышел из кабинета.

Лена шла домой, чувствуя страшную усталость.

«Кто сказал, что физический труд тяжелее умственного? – думала она, подкидывая ногой облетевшие листья. – Я после дежурства ощущаю себя грузчиком на вокзале, а ведь, казалось бы, всего лишь перебираю бумажки и разговариваю с людьми. И дома, как назло, есть нечего… а в магазин заходить просто нет сил. Может, готовое заказать? Долго… ну, вот почему я такая, никогда ничего заранее не планирую… конечно, какой мужик будет подобное терпеть? Да и черт с ними, сейчас меньше всего мне нужен был бы кто-то в квартире. Да еще и угораздило меня вчера пешком на работу пойти, сейчас бы на машине за пять минут доехала, а так…»

Холодильник был ожидаемо пуст, и Лена со вздохом закрыла дверку.

– Ну а на что я рассчитывала? Что добрая фея, пока я работаю, принесет мне пакет с продуктами из ближайшего супермаркета? – пробормотала она, вынимая из шкафчика банку с остатками спагетти. – Хорошо еще, что это есть, сварю сейчас… Нет, надо как-то перестраивать ведение домашнего хозяйства, так совсем невозможно.

Вода в кастрюле бурлила, пар подбрасывал крышку, но Лена, присевшая за стол и открывшая рабочий ежедневник, этого, конечно, не слышала. Она систематизировала полученную за день информацию по новому делу и, как обычно, совершенно не замечала ничего вокруг. В итоге воду на спагетти пришлось ставить заново и заодно завести таймер, чтобы дребезжащий звук напомнил о попытке приготовить ужин. Лена умела и любила возиться в кухне, экспериментировать со вкусами и готовить что-то новое, но для себя одной делать это ей всегда было лень. Разве что в воскресенье, если не выпадало дежурство по городу, Крошина иной раз вставала к плите и устраивала настоящий пир, состоявший из нескольких блюд. Правда, потом приходилось звать в гости Андрея, чтобы плоды ее трудов не пропали в холодильнике, из которого она уже завтра забудет их достать и разогреть на ужин.

«Интересно как вышло, – думала Лена, наматывая на вилку спагетти, чуть присыпанные тертым сыром. – Потерпевший – итальянец, ужин вышел в итальянском стиле… может быть, это что-то значит? Или – нет? Что же он делал в нашем городе, зачем прилетел? Быстрее бы утро, что ли… может, придет из консульства ответ на запрос, станет хоть немного понятнее. И соцсети… Да, соцсети же!»

Эта мысль заставила Лену отложить вилку и пойти в комнату за ноутбуком, который она пристроила на краю стола и вошла в одну из популярных соцсетей.

– Чего я буду ждать? Вернее – кого? У Паровозникова и так дел по горло, завтра наверняка скажет, что не успел еще, а так я сама… – бормотала Крошина, вводя в поисковик имя и фамилию убитого итальянца. – Ага, есть! – С экрана на нее смотрел симпатичный мужчина лет сорока, улыбающийся на фоне морского пейзажа.

Лена принялась пролистывать его ленту новостей, но ничего существенного для себя не нашла – футбол, вино, путешествие куда-то в Африку. Ни слова о России, никаких намеков на профессию.

– Н-да… похоже, это пустышка… – расстроенно сказала Лена, закрывая страничку Паретти. – Ладно, отрицательный результат тоже результат, как ни крути. Может, завтра станет яснее…

Привычка читать что-то на ночь сохранилась у Крошиной еще с детства, и Лена не изменяла ей вот уже много лет. Книга непременно лежала на тумбочке у кровати, особенно часто в последнее время это были сборники стихов, которые Лена очень любила. Но сегодня, пошелестев страницами, она ничего «для души» не нашла, отложила книгу, выключила бра и отвернулась к стене. Перед глазами тут же встал обгоревший череп с остатками верхней челюсти, и Лена вновь щелкнула кнопкой бра.

– И мальчики горелые в глазах… – пробормотала она, садясь в постели. – Это что еще за новости, никогда мне трупы спать не мешали, старею, что ли?

Она снова схватилась за книгу, надеясь, что это поможет отвлечься и уснуть, однако отвратительная картина не исчезала. Пришлось встать, выйти в кухню и сделать ромашковый чай, который обычно помогал расслабиться. Но уснуть Лене удалось только к утру, потому трезвон механического будильника она восприняла с особенным раздражением.

– Черт бы тебя побрал. – Хлопнув рукой по кнопке, Лена села, чувствуя, как кружится голова от усталости. – Лучше бы совсем не ложилась, буду теперь как осенняя муха весь день…

– Впервые за все время работы со мной такое, – пожаловалась она пришедшему с докладом Паровозникову. – Представляешь – только глаза закрыла, и бац! Оскал этот обгоревший… – Лена передернула плечами и зажмурилась.

– Ну, все бывает, подруга. Ничего, сегодня к вечеру устанешь – уснешь даже стоя, уж поверь старому оперу.

– Очень надеюсь уснуть все-таки дома, в постели… а ты что-то мне принес?

– Сахар, – коротко бросил Паровозников и картинным жестом вынул из кармана куртки квадратную коробочку рафинада. – Это, так сказать, от оперативников тебе, чтоб не думала, что мы жлобы.

– Да я и не думала. Но за сахар спасибо, я забыла совсем… – Лена убрала коробку за штору и вернулась за стол. – А кроме сахара?

– А кроме сахара, подруга, есть вот такая информация… – Андрей открыл коричневую потертую папку, с которой не расставался, и положил перед Крошиной листок.

Она быстро пробежала его глазами и вздохнула:

– Выходит, версия с работой на комбинате отпала. Печально. Что будем делать?

– Искать – что еще? Я, кстати, вечерком покопался в интернете.

– Да я тоже покопалась. Ничего интересного.

– То есть?

– Ну, соцсети пустые почти, там какая-то ерунда мужская – футбол, поездки, ничего такого, что могло бы нам как-то помочь.

Паровозников внимательно слушал, перекинув ногу на ногу, а потом покачал головой:

– Примитивно ты мыслишь, Елена Денисовна. Ну что еще должен писать в соцсетях мужик? Если он не журналист и не какой-то публичный деятель? А я вот с другой стороны зашел.

– Это с какой же? – Лена почувствовала себя уязвленной.