Тренер смотрела на меня строго, слегка сведя светлые изящные брови на переносице. Стройная в свои почти сорок три года, высокая и ладная. Ее белокурые длинные волосы были уложены в аккуратный низкий испанский пучок. В ушах поблескивали небольшие серьги с бриллиантами, переливаясь всеми цветами радуги в свете ламп на потолке. Мне нравилось, как она одевалась – просто, но со вкусом. Тонкие, хлопковые, коричневые брюки и белый льняной топ на узких бретельках – все это смотрелось на ней шикарным нарядом, подчеркивая изысканный вкус. Безукоризненный стиль.

– Да, Татьяна Константиновна?

Так и не различив эмоции во взгляде женщины, я опустила руки и нервно провела ладонями по бедрам. Ладоней коснулась приятная ткань белых лосин.

Взгляд женщины смягчится при виде моего открытого беспокойства.

– Ангелина, подойди, – уже более мягким тоном попросила тетя Таня и кивнула в сторону раздевалки.

Я покорно последовала за ней, поморщившись от кольнувшей острой боли в больших пальцах. Взглянув на свои видавшие виды пуанты, тяжело вздохнула. Как же надоело день за днем лечить проклятые кровавые волдыри! Взгляд помимо воли обратился на новенькие пуанты Катьки Наумовой.

Та, задрав свой длинный нос, как будто специально хвастаясь обновкой, без устали крутила пируэты, хотя это далеко не самая ее сильная сторона.

Вздохнув, я подумала о том, что зависть – плохое чувство. Поджав губы, чтобы хоть как-то усмирить своих разбушевавшихся демонов, поспешила в раздевалку.

– Девочка моя, у тебя что-то случилось? – с ходу, без всяких хождений вокруг да около, начала Татьяна.

Тренер сбросила с себя всегда восхищавшее меня хладнокровие, с которым она обычно держалась на людях. Оно буквально облегало ее всегда, словно застегнутая на все пуговицы блуза.

Я пожала плечами, ощущая, как крошится долго возводимая стена. После того, как тренер так по-доброму обратилась ко мне, не совладав с собой, горько всхлипнула, тут же прикрывая глаза, не давая вырваться потоку соленых слез наружу.

–Та-ак! Понятно! – протянула женщина, глядя, как, не смотря на мои титанические усилия, первая купная слеза побежала по щеке, щекоча нежную чувствительную кожу.

Я быстро смахнула ее и покраснела, мысленно обозвав себя дурой. Ну, почему я все время позорюсь?

– Что-то с мамой? – проницательно спросила Татьяна, с первой попытки попадая в точку.

Я порывисто кивнула, понимая, что, если произнесу хотя бы одно слово, то позорно разрыдаюсь, как маленькая девочка, которую учат впервые садиться на шпагат.

– На вот, выпей! – засуетилась Татьяна Константиновна.

Она быстрым шагом подошла к скамейке и подняла с пола бутылку с минеральной водой. Настойчиво протянув поллитровку, терпеливо дождалась, пока я неловкими пальцами откручу красную пластмассовую крышку, которая совершенно не слушалась дрожащих рук.

– Ну-ну, будет тебе. Не надо так убиваться! Вытри слёзы, все наладится, – она беспокойно покрутила железные ключи в пальцах, явно нервничая.

Я глубоко вздохнула и яростными морганиями попыталась прогнать прочь слёзы. Крышка поддалась, и я прильнула к горлышку губами, делая первый глоток.

– Сердце? – задала Татьяна лишь один вопрос.

Я растеряно кивнула, словно послушная марионетка, подтверждая проницательную догадку тренера.

Помолчав с минуту, Татьяна решительно произнесла:

– Ты иди, Лина, занимайся. Всего-то осталось около часа и – по домам, – и махнула в сторону двери.

– Спасибо, тетя Тань, – выдавив улыбку, я покорно направилась в указанном направлении.

Прикрывая ее за собой, растерянно бросила взгляд на тренера. Пальцы Татьяны проворно бегали по клавиатуре телефона. Стараясь выкинуть из головы все плохие мысли о предстоящей маминой операции, я подошла к своему любимому месту и встала в первую позицию. Сколько себя помню, моя жизнь всегда крутилась вокруг хореографического станка в зале танцев. Пируэт, кабриоль, любимый мною револьтад – все это прочно поселилось в моих буднях с пяти лет, когда мама впервые привела меня в балетную академию Татьяны Жаровой. Одна из самых лучших школ города Анапа, в которую просто так туда не попадёшь. Это я узнала значительно позже, случайно подслушав разговор мамы с ее лучшей подругой тетей Леной. Они говорили о том, что если бы мама не помогла какой-то больной раком женщине обезболивающими, не было бы у меня сейчас этих ужасных кровавых мозолей на пальцах. Но, вместе с тем, надежды на светлое безбедное будущее – тоже.

Незнакомка болела долго. Прогноз самый печальный – третья стадия рака. Чтобы хоть как-то облегчить ей жизнь, врач выписал сильнодействующее обездоливающее. К сожалению, эта дозировка уже почти на облегчала страдания пожилой женщины. Мама по доброте душевной помогла Марии Васильевне, а та поговорила со своей дочерью, чтобы она меня взяла в балетную школу. Ее дочь – когда-то в прошлом настоящая прима – на данный момент владелица балетной академии «Нежность» в городе Анапа, мой тренер и почти вторая мама.

Капелька пота, как в замедленной съемке, покатилась по лбу и упала на пол. Я выпрямилась из наклона и, плавно подняв правую ногу, опустила ее на балетный станок. Вскоре все мысли были заняты лишь движениями рук, ног и, конечно же, чудесной музыкой. Только она меня и спасала! Я будто попадала в другой, сказочный мир, где нет болезней, страха и прочего, что присуще настоящей жизни.

Очнулась я лишь тогда, когда заметила, что почти все девочки уже разошлись по домам. Остались лишь я и Катька Наумова. Она все никак не могла развязать свои новые пуанты, тихо, но грязно ругаясь. Брюнетка сидела на паркете и тянула атласную ленту на своей обновке. Бросив взгляд на настенные часы, я утерла пот со лба. Ничего себе! Задержалась на целых полчаса. Я, медленно направляясь к раздевалке, резко отскочила в сторону, когда дверь в зал неожиданно открылась и с размаху ударилась о стену. Казалось, будь удар чуть сильнее и – посыплется штукатурка.

В помещение ввалились здоровенные лбы.

Я растерянно наблюдала за происходящим, лишившись способности двигаться и говорить…

ГЛАВА 2

Их было трое. Одеты небрежно – в джинсы, кроссовки и обычные футболки-борцовки. Эти странные люди были настолько не уместны в светлом зеркальном зале, что на какое-то мгновение мне показалось, что я брежу. Я привыкла видеть здесь совершенно иной тип мужчин: изящных, субтильных, тонкокостных артистов балета. Эти же были совершенно другие.

– Располагаетесь, мужики! – громкий баритон с хриплыми нотками заставил встрепенуться.

Голос принадлежал высокому брюнету, в руке которого была тяжелая гиря. Он держал ее словно невесомую надувную игрушку. Цепкие синие глаза тут же впились в мою дрожащую фигурку. Опасный, дикий… Что-то в нем было такое, что одновременно побуждало сделать шаг назад, но, при этом, было невозможно отвести взгляд. Густые иссиня-черные волосы, смуглое лицо, волевой подбородок.

Я, не осознавая того, с интересом прошлась взглядом по мощным плечам, плавно спускаясь к груди. Мощная широкая грудная клетка сужалась к поясу, образуя латинскую букву V. На нем была черная кожаная куртка. Задержав взгляд на крепких мускулистых бёдрах, я густо покраснела. Опомнившись, быстро вскинула глаза, чтобы вновь посмотреть в лицо мужчины. Мужественные, правильные черты – красив, несомненно. Лишь только длинные черные ресницы будто смягчали грубоватые классические линии. Мощный подбородок был чуть синеватым от щетины. Из этого парня пер тестостерон, в отличие от балетных. Я невольно поморщилась от странных мыслей, витающих в моей голове. Слегка прикрыв глаза ресницами, принялась изучать красиво очерченные губы. Однако стоило поднять взгляд выше, как тут же попала в плен синих глаз. Все вдруг остановилось – звуки голосов, музыка, шаги, дыхание, сердцебиение. Очень необычный цвет. Нет, не голубой, а именно глубокий синий, как море во время шторма. Когда грохочет гром, и вода начинает темнеть и волноваться, становясь более тёмной… и опасной. Дьявольски красивые синие глаза.

Он смотрел в ответ изучающе, пристрельно…

– Ангелина! – голос Татьяны вырвал меня из потока мыслей.

Щеки заалели, выдавая смущение. Стою, как дурочка, посреди зала и пялюсь на не знакомого мужчину, пусть и на такого симпатичного.

Один из парней, рыжий, с веснушками и тонким шрамом на щеке, слегка подтолкнул крупного брюнета. Рыжий с намеком пошевелил бровями, а потом перевёл насмешливый взгляд на меня.

Синеглазый, расплывшись в ленивой улыбке, подмигнул мне.

Вспыхнув еще ярче, если это возможно, сделала вид, что не заметила наглого поведения, и поспешила к Татьяне.

Женщина напряжённо наблюдала за тем, как мужчины заносят в зал спортивный инвентарь.

– Теть Тань, что происходит? – негромко спросила я, приближаясь к тренеру.

Не отрывая взгляда от снующих туда-сюда мужчин, она ответила:

– По вечерам здесь будут заниматься спортсмены.

Я удивленно перевела взгляд на другой конец зала, невольно останавливаюсь на том самом молодом человеке с синими глазами. Он небрежно скинул с плеч кожаную куртку, оставаясь в одной чёрной майке-борцовке.

– Спортсмены? – удивленно сорвалось с губ. Уж меньше всего они походили на таковых!

Тетя Таня нервно провела рукой по волосам.

– Линочка, иди домой. Я думала… думала, что все уже ушли, – она выглядела расстроенной и раздосадованной. – Сколько раз я говорила, чтобы ты берегла себя и не занималась допоздна, – эти слова прозвучали чуть ли ни как обвинение.

Тренер легонько подтолкнула меня к двери в раздевалку, будто пытаясь спрятать от настырных синих глаз, что настойчиво следили за каждым моим движением. Будто хищник нашел свою цель и теперь изучает, как лучше всего к ней подобраться. В полутёмной раздевалке, быстро натянула чистый белый топ и голубые джинсы с завышенной талией, я застегнула босоножки. Осталось причесаться и я готова. Сдув прядь волос, спадающую на лоб, принялась искать расческу в рюкзаке. Ах, вот и она! Я быстро стянула чёрную резинку с волос и в блаженстве прикрыла глаза, руками массируя кожу головы. Локоны каскадом заструились по моей спине. Волосы всегда были предметом моей гордости – объемные, длинные, белокурые. Они редко кого оставляли равнодушными, вызывая либо чувство восхищения, либо чёрную зависть. Они шелковистой массой упали почти до самых бёдер. Я уже поднесла к ним расчёску, как сзади меня послышался какой-то странный сдавленный звук. Я резко обернулась и испуганно вскрикнула.

В проеме приоткрытой двери стоял один из «спортсменов» и жадным взглядом будто ощупывал всю меня с ног до головы. Тот самый, с синими глазами. Что это он себе позволяет?!

Я с трудом пыталась как-то отреагировать, заставить свое сердце вновь работать, угомонить пульс, что бился слишком тяжело и быстро. Ведь зайди мужчина на минуту раньше, то застал бы меня в одном хлопковом белье. Даже лифчик не ношу. Нет надобности… Грудь чуть больше первого размера. Для чего мне этот предмет гардероба? Я так решила ещё в пятнадцать лет, поэтому больше не возвращалась к этому вопросу. Даже сейчас, спустя три года.

Но прямо сейчас, под его наглым взглядом, я впервые пожалела, что игнорирую данный предмет женского гардероба. Он стоял, опираясь одной рукой о косяк, другой сжимал круглую ручку двери, словно держа меня в плену. В его невыносимых глазах горело опасное предложение «сыграть» в нечто запретное. От него буквально веяло мужской самоуверенностью. Я много видела красивых парней в балетном, но такой потрясающей харизмы – никогда. Должно быть, он привык, что у женского пола от одного взгляда его синих глаз подгибаются колени.

– Кхм! Извини, красивая! Дверью ошибся.

По лукавым искрам в глазах и кривой, но такой обаятельной белозубой улыбке, я поняла, что мужчина обманывает. Только вот не привыкла я к такому наглому обращению! Папа всегда уважительно относился к маме. Даже помню, как удивилась, когда увидела папины письма из армии, которые он писал маме. Обращался исключительно на «Вы» и никак иначе. Да и мой Димка, хоть мы встречаемся всего год, относится ко мне с уважением. Лишний раз дотронуться боится… А этот хам стоит и в ус не дует, будто ничего сверхъестественного не случилось! Подумаешь, зашёл в женскую раздевалку… Так я и поверила, что он перепутал двери!

Я сморщила нос и посмотрела на него так, будто он – противный таракан у меня под ногами. Ну, должен же кто-то стереть эту наглую улыбочку с его лица?! Многие думают, раз перед ними хрупкая блондинка с огромными, наивными, карими глазами, то и угрозы никакой. Да, взгляд у меня точь-в-точь, как у знаменитой Одри Хепберн, бархатный и добрый, с поволокой. Да, у меня идеальный для балета рост – сто шестьдесят пять – метр с кепкой в прыжке, но не стоит судить по внешней безобидности! В душе я всегда мечтала быть бойкой и давать обидчикам отпор. Может, уже пора что-то в себе менять и начать прямо сейчас?! Заметив, как его взгляд скользит по топу, обтянувшему грудь, собравшись с духом, я выпалила на одном дыхании:

– Выйдите и закройте за собой дверь! – после чего даже слегка зажмурилась, ожидая реакции мужчины.

Выждав какое-то время, осторожно приоткрыла один глаз.

Темные зрачки мужчины дрогнули, но выражение лица не изменилось. Видимо, не привык к тому, что ему указывают, что делать и, тем более, отказывают в чем-то.

Чуть дрожа, я упрямо вздернула подбородок. Вот точно так же, как делала всякий раз, когда не получалась сложная связка в танце. Я – Ангелина Макарова, и я никогда не пасую перед трудностями!

Послышались шаги, затем раздался голос:

– Гром, ты че завис?! Пошли, в кабаке телки ждут и Геныч! – рыжий парень перевёл взгляд с друга на меня и негромко присвистнул. – Понял, исчезаю…

–Так, разойдитесь! Что здесь происходит?! Это помещение исключительно для моих девочек.

Я облегченно выдохнула, услышав голос своего тренера. По ее интонации было понятно, что у Татьяны Константиновны весьма боевой настрой.

Наконец, Гром (или как там его?) неохотно пододвинулся, пропуская тетю Таню в раздевалку, и сделал шаг назад.

– Тань, че за кипишь? Ну, дверью ошибся – тоже мне, проблема, – голос был приятный, с хриплыми нотками.

Через приоткрытую дверь я видела профиль Татьяны. Она хмурилась. Выражение лица у неё было непреклонное, будто она – большой босс и застукала своего подчинённого за чем-то предосудительным.

– Когда мы заключали сделку, кажется, обсудили то, что моих девочек никто не будет беспокоить.

После краткой заминки послышался ответ:

– Да спутал двери немного. С кем не бывает?! Не заводись, Тань.

После этих слов тренер прикрыла дверь. Послышались шаги и тихие удаляющиеся голоса. Я подождала минут десять и, схватив сумочку, выглянула из раздевалки. Молясь про себя, чтобы этого нахала не было поблизости, бросилась прочь. На мое счастье, в зале никого не оказалось, я с облегчением спустилась по лестнице и вышла на крыльцо. Оказавшись на улице, почти сразу же закашлялась от едкого дыма, что плотным серым облаком навис надо мной. Фу, надо же так… Я никогда не переносила дым. Гадость какая! Поморщившись от отвращения, тут же вздрогнула от раздавшегося совсем рядом со мной голоса:

– Опа! А кто это здесь у нас такой красивый?

Я развернулась, встречаясь взглядом с обладателем низкого не приятного голоса.

Это был мужчина лет двадцати семи, может быть, чуть больше. Его голова была полностью выбрита. Глаза не большие, карие, узкие, раскосые… похож на узбека. Кожаная куртка, застиранные джинсы и чёрные, очень тяжёлые на вид ботинки. Но больше всего меня поразила обвивающая его шею цепь – толстая, явно золотая. Толщиной почти с мой мизинец. Вот это да! Сколько же можно было купить продуктов за те деньги, что он выложил за эту «прелесть»?! Наверняка, хватило бы на год.

Из моих мыслей меня вырвало грубое прикосновение к плечу. Я с недоумением посмотрела на крупную лапищу, что сжала мое хрупкое, даже можно сказать, костлявое плечико.

– Что, принцесска, понравилась моя цацка? Хочешь такую себе? – мужчина довольно осклабился, думая, что я запала на его ювелирное украшение.

Я даже покраснела от негодования. Приготовилась уже поставить на место этого неандертальца, как меня резко рванули в сторону, освобождая от его захвата. Я буквально впечаталась в чью-то горячую, тяжело вздымающуюся грудь. Испуганно задрав подборок, уставилась на синеглазого парня. Наши встречи, похоже, становятся традицией…

– Слышь, Кирпич, – процедил незнакомец лысому сквозь стиснутые зубы. – Ещё раз тронешь девчонку, пальцы сломаю к чертовой матери.

Я как зачарованная смотрела, как красиво очерченные губы раскрылись и с них слетели совсем не такие красивые слова.

– Да, че ты, Гром? – сразу растерял весь пыл новоявленный «ухажёр». – Макс, я тебе говорю: девка сама не прочь. Ей моя цацка понравилась, – громко загоготал отвратительный тип с сальными взглядом.

Он оглянулся по сторонам в надежде на поддержку, но наткнулся лишь на хмурые напряженные лица молодых людей, стоящих за спиной Грома. Понимая, что никто не спешит поддержать его сомнительные шутки, бритоголовый по-звериному осклабился, показывая крепкие крупные зубы с легким желтоватым налетом.

Я еле сдержала желание передернуть плечами.

– Я предупредил, – отрывисто бросил мой защитник. – Ты знаешь, я слова на ветер не бросаю. Твоя дешевая побрякушка очень похожа на поводок, Костя. Не заставляй меня проверять насколько это удачная ассоциация.

Крепкая мужская рука, сжимающая мое плечо, слегка расслабилась и сползла на талию.

Лысый притих и опасливо сделал шаг назад.

– Гром, да я ниче…– он метнул в меня взгляд. Задержавшись на груди, гнусный тип зло сощурил глаза и еле слышно пробормотал. – Да кому нужна такая тощая? Даже нет сис…

Мои щеки опалила жгучая волна румянца.

Макс резко дернулся вперёд, увлекая этим движением меня за собой. Обидная фраза, так неосторожно брошенная этим неандертальцем, повисла в воздухе не законченной.

Я непроизвольно вскинула ладони, распластав их на горячей груди, что словно печка обдала жаром сквозь ткань майки.

– Заглохни! – рявкнул Макс на моего обидчика.

Под ладонью гулко, словно отбойный молоток, билось мужское сердце. Мои рецепторы захватили в плен запах каштана с примесью ароматических нот трав и сладких фруктов. Умопомрачительный запах! Я бессознательно вдохнула его ещё глубже… Прежде такие ароматы мне не доводилось встречать.

Димка пользовался обычной туалетной водой из гипермаркета. Иной раз, не выдержав я говорила, смеясь, что ничего не чувствую, кроме запаха спирта. В ответ на что Димка лишь обиженно сопел.

Но этот аромат совсем другой – тяжелый, дорогой. В нем все гармонично, начиная от верхних нот каштана и заканчивая глубоким ароматом кардамона. Запах для настоящего мужчины, а не мальчика.

Я вздрогнула от своих мыслей.

Макс тут же обеспокоено посмотрел на меня.

– Испугалась? – спросил он, внимательно наблюдая за сменой эмоций на моем лице.

Сейчас взгляд молодого человека совсем не походил на тот, что был в раздевалке. В эти минуты в нем сквозило беспокойство и неподдельное участие.

– Спасибо, – пробормотала я, находясь в плену его синих глаз. Казалось, они утягивают меня в самые глубины океана.

– Тебе когда-нибудь говорили, что у тебя глаза, как у оленёнка? – дразнящая улыбка коснулась уголка его рта.

Я лишь растерянно замотала головой, сама не понимая, зачем обманываю.

– Ангелина?

Я порывисто обернулась на окрик. Неподалёку от дороги, возле припаркованной красной «Audi A3», стояла Татьяна. Она сжимала в руке связку ключей, и весь ее вид кричал о том, что она чем-то очень недовольна и обеспокоена.

Мужчина неохотно выпустил меня из крепких объятий.

Не оглядываясь, я поспешила навстречу тренеру.

Татьяна, не отводя взгляда от моего защитника, распахнула дверь машины, приглашая сесть на переднее сидение.

– Я отвезу тебя домой, – сухо ответила она на мой вопросительный взгляд, после чего громко захлопнула дверь красного автомобиля.

ГЛАВА 3

Как только Татьяна припарковалась неподалёку от моего подъезда, я поблагодарила женщину и хотела уже выйти, но тренер меня остановила.

– Лина?

Я обернулась, вопросительно глядя в ее идеально подведённые коричневой подводкой выразительные синие глаза.

Татьяна тяжело вздохнула и нервно сжала руль изящными пальцами, унизанными дорогими кольцами с камнями. Кажется, изумруды…

– Линочка, ты знаешь, что ты для меня намного больше чем просто ученица. Да что уж там скрывать? Ты мне, как родная. Скажу прямо. Те ребята, что арендуют зал… Держись от них подальше. Хорошо? – она проникновенно посмотрела на меня, будто силясь прочесть мысли. – Как у вас дела с Димой?

Я тут же вспыхнула, ощущая неловкость. Что она теперь обо мне подумает? Есть парень, а я зажимаюсь с первым встречным. Но ведь я не виновата, что на меня напал тот огромный дегенерат! И вообще, Гром сам схватил меня. Где же здесь моя вина? Неужто тетя Таня не знает, насколько редко обычно я иду на контакт с незнакомыми?! А вдруг она посчитала, что в моих глазах не любопытство, а какой-то интерес к этому Грому? Это что же получается?! Раз она так подумала, то и все остальные тоже? Я мысленно дала себе оплеуху. Какая стыдоба! Поёрзав на сидении под внимательным взором тренера, я все же решилась ответить:

– Да, конечно, тетя Таня!

После моих слов она почти облегченно выдохнула. Ранее жесткая и напряженная линия плеч тренера смягчилась, принимая более расслабленные очертания. Подкрашенные персиковой помадой губы дрогнули, на них заиграла довольная улыбка.

– Вот и славно. Беги, Ангелиночка! Завтра рано вставать. Тренировку никто не отменял.

Я суетливо подхватила светлый рюкзак и, быстро повернув дверную ручку автомобиля, выскочила наружу. За считанные минуты преодолев расстояние до дома, оказалась в своём стареньком исписанном вдоль и поперек краской подъезде. Вандалы постарались! Ну, как вандалы? Витька – сосед с третьего этажа.

Он учится в художественной академии. Выражаясь его словами, преподаватель давит Витькин потенциал, поэтому свои художества сосед решил увековечить на стенах нашего дома. Впрочем, никто не был против. Даже участковый, иной раз, задумчиво сложив руки за спиной, останавливался на этаже, чтобы оценить художества Витьки.

Еще три шага по крутым чистым ступеням и передо мной родной третий этаж.

Спустив тяжелый рюкзак с плеча, я нажала на дверной звонок, прислушиваясь к доносящимся из квартиры звукам.

Дверь открыл папа, сразу отступая назад, чтобы я прошла в узенький коридор.

– О, доча! Наконец-то, а то я уже весь извёлся. Хотел Татьяне звонить и ругаться, что так долго ребёнка моего эксплуатирует.

Отец держал в одной руке деревянную лопатку, блестящую от подсолнечного масла. На нем красовался синий передник с изображением красной спелой виктории*. Я дарила его на восьмое марта… маме.

Машинально принюхавшись, я тут же уловила чудесный аромат картофеля.

– Ну, па-ап! – захныкала, как маленькая девочка. – Ты же знаешь, мне нельзя картошку. Ещё и жаренную… Еще и с лучком, – жалобно заканючила я, направляясь на кухню, на ходу скидывая рюкзак на пол.

– Да, черт его знает, чем тебя мама кормила. Я ж это… Ничего толком не знаю.

Отец замер, наблюдая то, как я уже залезла в сковородку пальцами и схватила самый, по моему мнению, аппетитный кусочек картошки и замерла, не донеся его до рта. Вкусно! Соленый, с корочкой… Ммм, объедение! И главное же, что ничуть не хуже, чем у мамы. Я скривилась, чувствуя, как на глаза вновь набегают слёзы. Вот и аппетит пропал. Горло словно сдавил невидимый стальной обруч.

– Ну, что ты, доча? – заметив мое состояние, отец поспешил обнять.

Сильные, привыкшие к тяжелому труду руки в ласковом жесте прошлись по моим распущенным волосам.

Через минуту я, все ещё всхлипывая, запрокинула голову, чтобы заглянуть в обеспокоенное, уставшее, папино лицо.

– Пап, а если ей станет хуже?

Отец нахмурился. Его кадык нервно дёрнулся, поднимаясь, а затем опускаясь вниз по горлу.

– Так она ж это… с врачами в больнице. Ну, что ты, Ангелиночка! – он провёл ладонями по моей спине, желая успокоить.

Только сейчас я заметила, насколько уставшим выглядит отец.

Губы сурово поджаты, меж бровей залегла глубокая складка, а под всегда добрыми карими глазами залегли так похожие на гусиные лапки морщины, на которые раньше я никогда не обращала внимания. Неужели у него и раньше было так много седины? А еще эта щетина…

1 2 3...6 >

На страницу:

Перейти

1 из 6

Полная версия

Ребенок от босса

Другие книги автора