Позволь мне согреться

А уж когда я умывалась, сидя у ручейка, оборотень совсем потерял всякое представление о приличиях. Неторопливо снял темно-синий сюртук и положил на траву. И все это с каким-то непонятным мрачным предвкушением делал, отчего я нервничала еще сильнее. Затем закатал рукава и расстегнул тонкую серую рубашку по самую грудь, шагнул к воде и, довольно пофыркивая, умылся. После пятерней расчесал свою полосатую, густую, коротко стриженную, черно-русую шевелюру, заодно немного забавно почесал за удивительными, мохнатыми ушами, смешно пригнув их к макушке. Я даже хихикнула невольно, на миг забывшись, когда эти самые уши пару раз дернулись, будто недовольство хозяину выказали.

В этот момент я тоже приводила в порядок волосы. Скрутила в узел на затылке и закрепляла шпильками, да так и замерла, с улыбкой уставившись на соседа по ручью. В распахнутой одежде, открывшей крепкую шею и широкую грудь, с обнаженными до локтей сильными руками с выпуклыми прожилками вен… Я даже залипла на какое-то время, обозревая ямочки у ключиц, подчеркнутые выпирающими валиками мышц. Оборотень выпрямился, стряхнул воду с рук и, чуть наклонив голову, с явным интересом посмотрел на меня сверху вниз.

Если я думала, что стыдно и неловко просыпаться на чьей-то груди, то сильно ошибалась. Стыдно было осознавать, что я в буквальном смысле стояла на коленях у ног полуодетого мужчины. Таращилась с приоткрытым ртом на его сильное и привлекательное тело, испуганно, восхищенно, возмущенно. На последнее надеялась, чтобы уж совсем глупо не выглядеть.

Из состояния восторженного созерцания меня вывел хриплый голос Дагорана:

– Что-то не так?

– Да… нет, я… – смутившись еще больше, хотя куда же больше, если даже уши загорелись, отвела взгляд и умудрилась последней шпилькой оцарапать голову, – все нормально.

Подхватив ридикюль, я рванула обратно на поляну – едва не побежала от все подмечающего оборотня. Лишь по наитию и из чувства собственного достоинства заставила себя идти. И только потом, когда присела на бревно возле костра, вспомнила, что бегать от оборотней – лишь усиливать их охотничий инстинкт. К чести оборотня-некроманта, вернулся он следом за мной спокойным, застегнутым на все пуговицы и в перчатках. Зачесанные назад, чуть влажные волосы открывали высокий благородный лоб. Черты его худощавого лица белым днем выглядели более резкими. Они с Андре Лешем, рунологом, немного похожи – оба словно хищные вороны цепким взглядом наблюдали за происходящим.

Завтрак проходил в молчании, что мне было на руку после вчерашнего полудопроса. Я ковыряла ложкой в миске и принужденно ела кашу под мужскими взглядами. Варилась в собственных чувствах, пока нечаянно не подметила, как Дирен растирает опухшие костяшки рук, наверняка пытаясь разогнать отек и облегчить боль в суставах. Присмотревшись, я поняла, что за проблема мучает его.

Прикрыв миску с недоеденной кашей салфеткой, поставила ее на бревно. Затем достала из ридикюля специальный мягкий карандаш, рабочий инструмент любого рунолога, медиума и некроманта, и подошла к Дирену. Под его удивленным взглядом и все выше поднимающимися бровями, я присела перед ним на корточки и обхватила ладонями его руку:

– Похоже, вы побывали в Листийской пустоши, господин Таль? Только там можно подхватить эту коварную заразу – энергетических паразитов. – Рассмотрела более тщательно его опухшие руки, потрогала самые выраженные покраснения. И продолжила выяснять: – Последнее время после сна отеки на руках? Повышенная утомляемость? Болят суставы и плохо сгибаются пальцы?

– Да, но откуда вы знаете, госпожа Диль? – еще больше недоумевал Дирен.

Я молча нарисовала специальную руну на тыльной стороне обеих его ладоней. Затем, немного напугав суеверного дерширца, активировала руны и, заглянув ему в глаза, постаралась быть убедительной:

– Мой отец был известным ученым рунологом. Восьмая категория, чистый дар. Еще лет десять назад, когда в Листийской пустоши был обнаружен проход в бездну Тьмы, его позвали туда в качестве исследователя. Среди команды магов, что закрывала этот проход, устраняла последствия и тварей, успевших пробраться в наш мир, оказались маги с похожими симптомами. Только усиленными за счет эманаций тьмы. И отец с целителями разработал методику лечения. Природная магия оказалась бессильна, паразиты просто питались ее энергией и еще быстрее размножались, разрушая организм человека. А отец выбрал иной путь, он создал руну, которая блокировала паразитам подпитку, меняла полярность энергетических потоков, тем самым в буквальном смысле изгоняла их из организма носителя. А вне носителя паразиты не живут, сразу же погибают…

– Госпожа Диль… – как-то напряженно обратился ко мне Димас Мидель, но я жестом попросила его подождать, чтобы завершить разговор с Диреном.

– Не волнуйтесь, руны сами пропадут через несколько месяцев, когда в них иссякнет моя магия. За это время избавитесь от магических пиявок, как, впрочем, и от всех других паразитов, будете как новенький, – порадовала я удивленного донельзя земляка, – потому что у этой руны со временем обнаружился весьма полезный дополнительный эффект. У нас в академии даже студенты теперь для личных нужд заучивают ее назубок.

– Госпожа Диль, присядьте на свое место, пожалуйста, – настаивал Мидель, даже голос повысил.

Святая Тьма, как же меня раздражает этот заносчивый воздушник. Но увидев изменившегося в лице Дирена, испуганно таращившегося поверх моей головы, я обернулась. Мидель смотрел не на меня, а на Людвига Дагорана. Сам оборотень стоял, заложив руки за идеально прямую спину, и на нас с Диреном взирал ледяным взглядом, но не более.

А вот Неро смотрел на Дирена так, словно собрался сожрать его на завтрак. И Рейвик Даго, вчера спокойный и сдержанный, сегодня отчего-то злился. Очень сильно злился. Его раскатистый полурык неприятно отдавался в ушах:

– Не стоит леди стоять на коленях перед посторонними мужчинами. Невзирая на причины!

Обращался он ко мне, но сверлил взглядом именно Дирена. Повторять, что я не высокородная леди, не стала, уж больно атмосфера к этим уточнениям не располагала. Поэтому медленно выпрямилась и послушно вернулась на свое место, чувствуя на себе совершенно непонятные взгляды.

– Маго Дагоран, усмирите свои инстинкты, ничего не произошло, а ваши подопечные сейчас натворят дел… – неожиданно попросил Димас Мидель, но при этом сверлил напряженным взглядом именно оборотня-альфу, внешне спокойного, а не его откровенно взбешенных сородичей.

– Помочь нуждающемуся – долг каждого ританца и любого порядочного человека. Тем более, когда от тебя требуется столь малое, всего лишь знание и капелька магии, – растеряно промямлила я, сжимая кулаки от расстройства.

Чем вызвано его недовольство? И вообще, я сидела на корточках, а не стояла на коленях, как перед тем же Дагораном. Ну даже если бы и на коленях? Выходит, перед оборотнем – можно, а перед человеком – нельзя? Вот незадача!

– Покажете мне начертание этой полезной руны? – неожиданно вмешался Андре Леш, переводя внимание на себя и бесстрашно шагнул ко мне. – К сожалению, я лишь краем уха о ней слышал.

Передернув плечами, избавляясь от общего эмоционального напряжения, я на своей ладони начертила руну. Рунолог ее запомнил и повторил на своей руке. Получив мое одобрение, он сразу ее и активировал. Еще более удивительно, что настроение в маленьком «разношерстном» отряде так же резко сменилось на хорошее, как минуту назад испортилось. Еще через минуту довольный «приобретением» Леш оказался в кругу своих спутников. Вскоре, вся компания обзавелась очистителями от паразитов, что капельку подняло мне настроение и заставило улыбнуться. Фу-у-х, пронесло! Кажется, мои спутники успокоились.

Вскоре на поляне свернули лагерь, залили костер водой, привели лошадей, уже оседланных и готовых в путь. Лишь я стояла посреди деятельных мужчин, растерянно вцепившись в ридикюль, не знала, что делать. Тем временем всадники, приторочив сумки к седлам, взмывали на коней. А как же я? Ведь свободной лошади не оказалось…

– Готовы? – вдруг прозвучало за спиной.

– К чему? – я опасливо обернулась к Рейвику.

Его недавняя злость вызывала закономерную опаску. И она полностью подтвердилась! Под моим ошарашенным чужой бесцеремонностью взглядом, мужчина, пусть и весьма аккуратно, но без спроса снял с меня шляпку, мягко предупредив попытку удержать ее на голове. Дальше больше – ридикюль забрал. Усмехнулся и разместил мои вещи со своими на крупе серого в яблоках коня, затем все-таки пояснил:

– Полагаю, ехать с этим вам будет очень неудобно.

Совершенно растерявшись, я успела провести по макушке ладонями, приглаживая выбившиеся прядки, а в следующий миг буквально взлетела над землей, перехваченная кем-то под мышками. Вскрикнув от неожиданности, даже испугаться не успела – очутилась в седле… у Дагорана. Во мне разом схлестнулись благодарность, что не оставили здесь одну, и возмущение бесцеремонностью оборотней. Но все это ухнуло в пятки, когда огромный каурый конь двинулся к деревьям, – я осознала, как же высоко над землей взлетела, да еще и посадили ненадежно, боком! Поэтому недолго думая вцепилась в Дагорана и прижалась к нему всем телом. Почувствовав себя более-менее устойчиво, возмутилась ему в сюртук:

– Все Святые, как же вы меня напугали, можно же было предупредить!

– Давно не садились в седло? – спокойно спросил он.

– Никогда! – рыкнула я.

– Хм, тогда прошу прощения, не хотел напугать, – удивил меня лорд мягкой, чу-уточку виноватой ноткой в хриплом голосе.

Вот так, сидя боком в седле и судорожно цепляясь за его предплечье, я пробыла, наверное, с полчаса в молчании, пока мы выбирались из леса на тракт. А когда выехали на знакомую дорогу, вернулась моя прежняя уверенность. Ну почти. Утро все-таки, наверняка скоро появятся другие путешественники. И даже если по какой-то причине вновь останусь в одиночестве, смогу найти добрых людей, чтобы помогли добраться до ближайшей станции.

– Полагаю, прямо сидеть вам будет удобнее, – неожиданно выдал Дагоран и, перехватив меня ладонями по бокам, легко приподнял над седлом, – перекидывайте правую ногу.

– Спасибо, – пискнула я, снова усевшись на лошадь.

Ну и способы общения у этого лорда-оборотня! Скоро до заикания доведет. Мало того, обеими пятернями все еще держит меня за бока, вернее, переместил их повыше, к груди. И освобождать меня из своих лап не торопится.

– Подол поправили? Ноги прикрыли полностью? – вкрадчиво уточнил он, пока я, пыталась сдвинуть его руки со своих округлостей.

– Что? – опешила я и сразу же опустила голову проверить, как лег подол. Да, пышная юбка в складку полностью прикрыла мои ноги до ботиночек, даже голени не видно. – А, да, конечно, все в порядке.

Дагоран медленно, слишком медленно скользнул ладонями к моей талии, заставляя чувствовать их тепло, размер и силу, ну и собственное, взбудораженное непривычными ощущениями тело. Вроде сижу себе перед мужчиной, но по факту скорее у него на коленях. Дальше этот мужчина переложил вожжи в левую руку и опустил вниз… на мое бедро, наверное, чтобы не держать ее навесу. Правую руку он тоже напрягать не стал и положил на мое и свое бедро. Будто скрепил нас в единое целое, ну или чтобы никому обидно не было.

Хотелось высказаться о его недопустимом поведении, а то меня практически нагло и безнаказанно лапают, но я никак не могла подобрать правильных слов. Ведь мы не в дилижансе, так куда еще ему положить руки? Насчет груди… Может быть, он без задней мысли помог мне сесть удобнее, а не сразу отпустил, чтобы не упала? И это только кажется, что меня домогаются? Вдруг в среде оборотней менее строгие правила поведения? Святая Тьма, чувствую себя как уж на сковородке – мечусь и сомневаюсь.

Южане очень суеверны, но нашу семью в Дершире многие знали и уважали. Отец был деканом, ученым, мама шила красивые наряды состоятельным горожанкам – в общем и целом достойные люди. Поэтому отверженными мы не были. Вполне интересные и приличные парни из академии пытались за мной ухаживать. Еще на первом курсе у меня появился обаятельный и красивый кавалер – Христиан, которого совершенно не пугал мой дар.

Христиан с наших первых встреч проявил дальновидность, предсказав, что мой редкий дар будет весьма востребованным. Этот студент с третьего курса настойчиво и красиво обхаживал меня, первокурсницу, дочку известного рунолога, декана академии. Боги, даже в любви признался… Но увы, весь его пыл и серьезные намерения испарились, стоило ему познакомиться с моей мамой и ее особенностями. После этого он избегал свою «юную возлюбленную» с неделю, а затем я поняла, что мне в жизни не поможет ни красота, ни одаренность. И замуж я выйду исключительно по очень большой любви. Даже не своей, а моего будущего супруга. Если такой альтруист в принципе отыщется. Христиан тогда, поймав меня после занятий, долго мялся, прежде чем извинился и честно признался, что не готов посвятить свою жизнь заботе о психически не устойчивом медиуме, стать привязанным к проблемной женщине и месту ее «обитания», забыть о множестве радостей жизни.

В тот, первый, раз, сначала было обидно и больно, но, к своему удивлению, я осознала, что не испытывала глубоких чувств. А душа болит скорее от страха перед одиноким будущим. И все же мой отец яркий пример, что любовь есть, безоговорочная, сильная и всепоглощающая. Он никогда не думал, что чем-то жертвует ради жены и семьи, просто любил и был счастлив быть рядом, оберегать и заботиться. С того момента любому парню, который пытался меня увлечь, я обрисовывала наше совместное «будущее». Без прикрас! И кавалеры либо извинялись, либо предлагали остаться друзьями.

И вообще, с чего это я вдруг решила, что настоящий лорд, с непонятным мне статусом альфы, оборотень, решил за мной приударить? Поэтому просто косилась на большие мужские руки в темных перчатках на моих бедрах, невольно притягивавшие взгляд. И невольно сравнивала их со своими – маленькими, не знавшими тяжелой работы, с тонкими запястьями, светлой, немного золотистой, характерной для южан кожей.

Чтобы отвлечься, я посмотрела вправо: тянущиеся вдоль дороги деревья, кусты, ничего интересного, в общем. Повернулась в другую сторону: там все то же самое. И краем глаза видела бока соседа по седлу, ведь он гораздо шире, выше, значительнее, чем я. Ехать вместе с мужчиной верхом, чуть ли не в объятиях, когда ноги под широким подолом все равно касаются его голеней и сапог, мне никогда не приходилось.

Вновь растерянно, смущенно посмотрев на руки лорда-оборотня на моих бедрах, все-таки спросила:

– Лорд Дагоран, у оборотней настолько строгая иерархия в среде оборотней, что проявляют злость одни, а успокоить их требуют от вас?

Спросила тихо, но ехавший впереди Неро обернулся и окинул меня веселым взглядом. Конечно услышал, вон у него все время уши, как у волка, поворачивались то в одну сторону, то в другую, ловили окружающие звуки. И пока я уже, кажется, привычно в этой мужской компании краснела, Людвиг Дагоран неожиданно неспешно, с ленцой, ответил:

– Я альфа. Альфа всегда в ответе за своих подданных.

Обтекаемый ответ меня не устроил, тем более не соответствовал их поведению:

– Как может вывести из себя мое желание оказать помощь человеку?

В этот раз альфа совсем не спешил отвечать. Зато Мидель, выдвинувшийся в голову отряда, услышав мой вопрос, придержал коня и присоединился к нашему разговору:

– У оборотней иерархия не только по древности крови, но и по силе зверя, его способности влиять на других сородичей. Влиять в буквальном смысле, приказывать, принуждать, вести за собой в бой. Таким влиянием обладают исключительно альфы – мужчины с сильным зверем внутри.

Я натянуто улыбнулась:

– Мы проходили это в академии…

И осеклась, потому что Неро обернулся, можно сказать, для того чтобы расчленить взглядом болтливого воздушника. Я спиной, нет, всей кожей ощутила, как напрягся Дагоран. Какие оборотни, оказывается, вспыльчивые и непримиримые. И Мидель тоже хорош: нарывается зачем-то, провоцирует. Хотя, чего ждать от сильнейшего воздушника? Азарт, авантюризм и жажда нового и «горячего» у них в крови. Бушует ураганом! Вот и этот светлый маг ухмыльнулся в лицо Неро, похоже, уверенный в своей безнаказанности. И с чувством собственной значимости продолжил просвещать меня:

– Тогда, госпожа Диль, вы поймете, что если даже обычные альфы способны влиять на своих сородичей, то первородные альфы, в крови которых более чем щедро смешалась магия тьмы и сила Духа леса, предки которых положили начало всему роду волков-оборотней, не просто влияют на себе подобных. Первородные – их воля! Сила их духа! Сила каждого зверя! Поэтому для первородных жизненно важно иметь крепкую, надежную, любящую семью, чтобы душевное состояние самым благожелательным образом сказывалось на всем волчьем сообществе. Не только в эмоциональном, но и физическом плане.

– Я не совсем вас поняла, господин Мидель, причем тут господа Даго, альфы, и…

– Когда первородный сильно злится, очень сильно злится, то сам без проблем может сохранить свои чувства в секрете. Если вспомнит, что рядом более слабые собратья, подверженные его влиянию. И их звери просто не способны подавить это самое влияние – ярость первородного прорвется через них наружу.

– Вы хотите сказать, что…

– Скажем так, недовольство вашим тесным контактом с Диреном испытывал младший князь, а Неро и Рейвик просто передавали его чувства и эмоции.

– Мидель, полагаю, это наша с вами последняя поездка куда бы то ни было. У вас слишком длинный язык, чтобы продолжать совместную работу, – тон альфы был настолько вымораживающим, ледяным, сухим, что и меня пробрало вместе с побледневшим воздушником. – Вас назначили сопровождать, помощником, но даже с этой малостью вы справляетесь из рук вон плохо. На будущее вам совет: не стоит больше развивать свой дар, лучше поработайте над умением его сдерживать. Контролируйте влияние дара на вас, свои поступки и язык тоже. В противном случае, не только вашей карьере придет конец…

Димас Мидель вскинул голову, солнце игриво золотилось в его кудрях, глаза полыхнули ярко-синим, магическим цветом. Я была уверена, что он ответит резко, оскорбительно, поспорит, но нет, он кивнул:

– Я учту.

И рысью отправил своего коня во главу отряда. Видимо, младший сын барона слишком хорошо знал наследника князя оборотней, боялся его настолько, что не огрызнулся, даже будучи магом воздуха неукротимой восьмой категории.

Я провожала глазами удаляющегося Миделя и по-прежнему задавалась вопросом: с чего вдруг младшего князя Дагорана настолько разозлила моя помощь другому мужчине? Но углубиться в размышления не дал Неро – придержал коня и поравнялся с нами:

– Госпожа Диль, не могли бы вы снова описать встречу с душегубами и припомнить все детали их внешности?

– Зачем? – уточнила я, глядя, как он, порывшись в седельной сумке, вытащил тетрадь и карандаш.

– Постараюсь нарисовать их лица, – предлагая разделить «приключение», заговорщицки подмигнул мне Неро и добавил словно между прочим: – Поможем нашим доблестным законникам, чтобы времени зря не тратили на поиски убийц.

Следующий час мы рисовали портреты преступников, я была потрясена художественными умениями этого «хищника» и действительно ощущала себя героиней приключения. В Дершире, как и во всем королевстве, в газетах, на общественных зданиях, на фонарных столбах частенько размещали портреты опасных преступников с описанием их злодеяний, предупреждая честных граждан об осторожности и вознаграждении за помощь сыску. И вот я сама неожиданно участвовала в составлении такого портрета, пути судьбы неисповедимы!

Судя по солнышку, мы преодолели половину пути, впереди еще не менее пары часов езды. Закончив портреты, Неро присоединился к Рейвику, следовавшему за нами, и я невольно прислушивалась к их негромкому разговору, потому что надоело разглядывать спины наших спутников и почти не меняющийся окружающий пейзаж. И тут меня отвлек Дагоран. Нет, потряс.

Взял мою руку и, пропустив свои пальцы между моих, соединил наши ладони, легонько сжал. Затем провел пальцами другой руки по тыльной стороне ладони, словно изучал, насколько мягкая и гладкая у меня кожа. Даже через перчатку его прикосновение, словно жаром, обдало какой-то нескрываемой интимностью. Я сглотнула, судорожно решая, что предпринять. Хотела уже отдернуть руку, но тут мою ладошку вернули на прежнее место и аккуратно уложили на бедро.

Только я перевела дух, Дагоран, взяв меня за подбородок, вынудил обернуться к нему. Пока я удивленно пялилась на него, он с нескрываемым любопытством разглядывал мое лицо. Ну как будто первый раз увидел. Кажется, его мой пылающий фиолетовым пламенем отражатель заинтересовал, он его даже пальцем аккуратно потрогал и обруч, на котором держится алмаз у меня на голове, проверил. О чем он задумчиво сказал:

– Переполнен магией, хотя алмаз один из мощнейших накопителей… Какая у вас категория, Мишель?

– Восьмая.

Я отвечала как под гипнозом, поэтому машинально озвучила официально зарегистрированную при поступлении в академию. Ту, которую привыкла сообщать при необходимости. Почему-то завороженная этой близостью наших лиц, его твердым, но одновременно осторожно-мягким захватом и ощущением его руки на моем лице. И взглядом почерневших глаз некроманта, в которых белок лишь по уголкам, а радужка и зрачок слились в одно зеркало тьмы.

– А веснушки у тебя круглый год? – улыбнулся он, ласково щелкнув меня по носу.

– Да…

– Твой отражатель слишком интенсивно испускает магию, мир ты видишь в фиолетовых тонах?

– Не-ет, – я растерялась, отвечая на почти детские вопросы взрослого, сурового мужчины.

– Шляпку с вуалью носишь, а перчатки – нет, прячешь дар от подобных Дирену?

– Перчатки потеряла где-то в лесу, а запасные в багаже уехали, – я начала приходить в себя.

– Чем же тебя заманили в Аэрту? – он сдвинул к переносице темные брови.

Вот этот вопрос полностью вернул мне ясность мысли: «Надо бы сменить тему и положение». Я убрала чужую лапу со своего подбородка, выпрямилась, а то, оказывается, почти разлеглась на его руке. И тоже позволила себе невежливый вопрос:

– А правда, что вы душу можете украсть? Ну, имеется в виду некромантов в целом.

– Могу. Лично я все могу, с моей категорией ни одна клятва, даже Дипоната не справится.

А я-то думала, что он начнет юлить, отнекиваться. В горле сразу пересохло, я нервно облизнула губы и тихо, откровенно опасаясь, что это так, спросила:

– Правда? Вы пробовали?

– Ты же медиум, неужели за моей спиной есть неотомщенные или привязанные души?

– Странный вопрос! Некромант, как вы сами сказали, вашей категории, легко зачистит любые призрачные долги.

– Молодец, не попалась! – усмехнулся Дагоран. – Кража души используется исключительно для убийства на войне, на поле боя, чаще всего массового, либо наемными убийцами для конкретной цели, по заказу. И в редких случаях – нестабильными некромантами, например, когда их предали близкие из мести. Зачем еще красть души у живых, я не знаю. Чтобы ходить с хвостом и привлекать к себе внимание законников?

– То же верно, – кивнула я, а потом задумалась: – Лорд Дагоран, где вы служите, если такие подробности про убийц знаете?

– Служу короне! – усмехнулся еще шире и коварнее мой собеседник.

– Наследник князя? – выразила я сомнение и скепсис.

– Мы присягнули трону Ритана на верность и поклялись защищать его. Земли Дагорана под надежной защитой моего отца, который еще долгие годы будет сильным и здоровым.

– Мы проходили в академии, что земли Дагорана и Ритана граничат с Черной пустошью, откуда лезет всякая нечисть, человеческая и магическая. И именно необходимость защищаться от этого зла совместными усилиями подвигла ританского короля и вашего… альфу, по-нашему, князя, соединить… подписать союзный договор на обоюдовыгодных условиях. Верно?

– Верно, – снисходительно усмехнулся некромант.

Н-да, значит, мне известна всего одна из причин союза. Хорошо, насмешник, сейчас и я попробую мысленно похихикать:

– В Дагоране мало народу проживает?

– Почему вы так решили? – удивился оборотень.

– Ну как же, если вам пришлось искать невесту среди людей, значит с оборотницами дела совсем плохи. А раз вы искали невесту в деревнях, то и в Аэрте с женщинами, выходит, непорядок.

Мы сцепились взглядами, его прищуренные черные глаза сверлили мои, надеюсь, невинно распахнутые и не очень фиалковые. Мелькнула мысль, что оборотень похож на ворона, уж больно резкие черты лица и нечитаемый, сверлящий взгляд, как у этой зловещей птицы, которую чаще всего встретишь на кладбище.

– Я вас разочарую, Мишель, пусть это останется загадкой. Разгадывайте сами: либо у кого-то язык без костей, раз рассказывает первым встречным сказки про отборы, либо у меня настолько привередливый вкус в отношении женщин, что приходится искать себе в чужих землях единственную подходящую девушку. Либо я настолько «неординарный», мягко говоря, что пришлось в деревни забираться, чтобы найти подходящую даму сердца, согласную на совместное семейное будущее.