Крест на ладони

–Что случилось? – Марина подбежала к Евгению.

Евгений и женщина, которая оказалась Аниной подругой, наперебой стали рассказывать Марине о последних событиях. Вадим только ниже опустил голову в ладони.

Татьяна, так звали молодую женщину, ушла к себе, когда к Ане зашел Вадим. О чем они говорили, Татьяна только может догадываться, потому что Аня вскоре позвонила. Она смогла произнести одну какую-то совершенно невнятную фразу, и затем в трубке послышались одни короткие гудки. Татьяна, в чем была, побежала к Ане, благо живут они рядом. Дверь была закрыта, на звонки никто не открывал, и по-прежнему в трубке шли короткие гудки. Таня в отчаянии стучала в железную дверь, когда подошел Евгений. Тот сразу же позвонил в милицию и в «Спас-001». Железную дверь вскрыли. Аня лежала без сознания на полу в кухне. Аню увезли в больницу. Таня вызвала Вадима, но тот не сказал ни слова, как пришел в больницу, так и сидит в одной позе, плачет что ли? Выходил врач. Он показывал флакончик с валерьянкой, и спрашивал, не знают ли они, что в этом флаконе. Врачи хотят знать, чем она отравилась. Но этот самый флакончик принесла Таня, там желтенькие таблетки валерьянки и ничего не может быть другого. Флакончик был начатый, Татьяна сама пила эти таблетки, и если врач не верит, она может прямо сейчас выпить таблетку. Врач таблетку выпить не дал, сказал, что здесь не валерьянка, а какой-то другой препарат. Врачи уже позвонили в милицию, а их просили не уходить.

Марина потеряла дар речи: «Подменили? Не может этого быть!» Она достала карточку, которую ей дал следователь, и вышла на улицу:

–Геннадий Васильевич? Это Марина Белых. Срочно приезжайте в больницу на Пирогова. Кто-то пытался отравить Анну Викторовну Жукову. Мне кажется, это имеет отношение к делу, что вы ведете.

Время ожидания тянулось как кошмарный сон. Таня, не умолкая, пересказывала последние события. Она не скрывала, что в случившемся подозревает Вадима. Вадим, сидел, не меняя позы, и, никак не реагировал. Евгений без конца курил за дверью. Наконец приехал Геннадий Васильевич.

–Марина Николаевна, представьте мне знакомых пострадавшей, – обратился он к Марине.

Среди вопросов, которые он пытался выяснить, главным был, кто имел возможность подменить таблетки. Марина поняла, что врачи уверены в отравлении этим препаратом. Под подозрение попали Вадим и Таня, но Таня сразу вспомнила, что к Ане приходили посторонние люди: мужчина – покупатель мебели, и женщина – покупательница квартиры. Мужчина нашел объявление в Интернете, а женщину прислало агентство недвижимости.

–А какое агентство, не знаете?

–Конечно, знаю. Аня мне все рассказывает: наше, городковское, называется «Наш дом».

–Где можно позвонить?

Таня, Женя и Марина протянули телефоны. Геннадий Васильевич вышел на улицу. Вернувшись, он обратился к Татьяне:

–В агентстве ответили, что никого не присылали. Вы видели эту женщину?

–Нет, просто вчера Аня радостная сказала, что уже приходила покупательница. А потом та еще раз приходила, очки забыла.

–Когда?

–Кажется, сегодня, с утра.

–Вы были при этом.

–Нет, я позже заходила.

–А руку она когда порезала?

–Сказала, что утром упала в обморок и порезалась о стекло. Уж я ей сто раз говорила, чтобы не забывала поесть. С этими заботами все нервы истрепала и до обмороков дошла.

Марина, между тем размышляла: «Нет, кажется, это не Вадим».

Она отозвала Геннадия Васильевича в сторонку.

–Помните, я вам говорила про четверку друзей: Боря, Галя, Роза, Лара? Анна Викторовна – дочь Розы. Не кажется ли вам, что сейчас в опасности Лара Дворжецкая?

–Вы правы, на нее вчера покушались.

–Как?

Геннадий Васильевич начал рассказывать, но тут вышел врач…

* * *

Марина несколько раз порывалась позвонить мужу, но отбрасывала трубку. Слезы сами лились из глаз, рыданий не было, только тихие слезы. «Бедная Анечка, такая молодая, красивая. Кто же мог её отравить? И, главное, зачем?» Подруга говорила, что в последние дни Анина квартира была, что проходной двор: смотрели вещи, квартиру, бытовую технику. Кто угодно мог подменить ей таблетки. Марина даже не знала, что у Ани были проблемы в семье, оказывается, на её отец попал в аварию, и Аня собирала деньги на операцию. Не была ли авария подстроена и как это связано со смертью Анечки? Нет, её отец постоянно жил в Омске. Вспомнились слова Пети: «Новая статья в журнале – новый труп». Зачем, зачем Марина ввязалась в это дело? Зазвонил телефон. Андрей, беспокоится, что уже поздний вечер, а Марина не позвонила:

–Ты что, плачешь?

–Аню Жукову отравили. Она умерла. Я недавно приехала из больницы. А на Дворжецкую совершено покушение, следователь сказал. Она гуляла в парке с собакой, и на нее напали. Помешали случайные прохожие, а то бы убили и её.

–Мариша, милая, успокойся. Надо бросать это дело. Ты разворошила здесь какое-то осиное гнездо. Пусть милиция занимается этим. Я очень беспокоюсь за тебя, если б ты знала, как я тут места себе не нахожу. Мариша, уезжай оттуда, я тебя прошу, бросай все дела, и завтра же первым самолетом домой. Ладно?

–Да, ты прав, я уеду завтра.

–Позвони, каким рейсом полетишь, я встречу. И никаких дел, слышишь, никаких! Береги себя. А сейчас умойся, выпей чего-нибудь успокоительного и ложись. Ну, все, целую крепко-крепко. Я ночь спать не буду, пока ты не приедешь.

–Нет уж, ты поспи, пожалуйста. Как я соскучилась по тебе! Неужели мы завтра будем вместе?

–Конечно, моя милая, а теперь спи. Сладких тебе снов. Еще раз целую, миллион раз целую.

Марина сушила волосы после душа. Спать не хотелось. Она перебирала в памяти события последнего вечера. Следователь приехал в больницу удивительно быстро. Можно подумать, он сидел одетый и ждал звонка от Марины. Не зря она тогда, в кабинете, когда рассматривала альбом Гали, обратила внимание на эту четверку: Лара, Роза, Галя и Борис. Дружба их продолжалась после окончания школы. А потом, как сказала Татьяна Аркадьевна, «их развела жизнь». А так ли уж далеко развела, если после стольких лет убиты Борис и Галя, на Лару совершено покушение, отравили дочь Розы Аню. И каким боком задели их всех поиски Елены Сушковой?

Снова телефон. Евгений. Уже два часа ночи, что еще могло произойти, чтобы звонить в такое время? Вечером в больнице, когда врач объявил, что Анна Викторовна скончалась, Евгений молча, не попрощавшись, вышел и уехал. Перед глазами Марины до сих пор стояло его бледное лицо. «Не сотворил бы что с собой», – мелькнуло в голове, пока Марина брала трубку.

–Марина, я разбудил Вас? Это очень важно, не могли бы вы спуститься вниз. Я в машине у входа в гостиницу.

Марина стремглав выскочила на улицу. Вот и машина Евгения.

–Я сейчас разговаривал с Анной.

–Как!?

–Нет, я не сошел с ума. Она жива! Следователь решил, что её надо спрятать.

–Зачем?!

–Чтобы поймать убийцу.

–Ну и методы у него, я вам скажу!

–Пусть делает, что хочет, главное, она жива и даже ходит. Аня взяла у спящей медсестры сотовый и позвонила мне, чтобы я не переживал. Она разрешила рассказать только вам. Она знает, что мы будем молчать. Марина! Она меня любит! Боже мой, вечером я жить не хотел! А сейчас, какое счастье!

Счастье? Марина сразу вспомнила, что никакого счастья у Евгения с Анной быть не может. И рассказать им об этом должна она. Но как же это сделать после всего, что произошло? Она не смогла, и решила оставить письмо.

Марина в который раз пыталась как-то по деликатней изложить ту, старую историю на бумаге. Завтра она уедет, а записку оставит Евгению. Андрей прав, пусть милиция делает свою работу. Больше ничего здесь не держит Марину, место на завтра забронировано. Тревожила неясная мысль, что-то она упустила в связи с последними событиями, что-то недоделала. Но что? Марина не помнила, когда заснула.

А день будет теплым, отметила она, раздергивая плотные шторы. «Зайти в кассу, оформить билет, к тете Кате, в офис, в магазин сувениров, взять какую-нибудь местную экзотику и в аэропорт, домой к Андрею», – спланировала Марина. В кассу успею, лучше сначала к тете Кате, пока не ушла куда-нибудь.

С чайным сервизом в руках, подарком Соне к предстоящему дню рождения, Марина свернула на улицу Московскую. На весь квартал из восьми частных домов: по четыре с каждой стороны,– раздавалась громкая перебранка. Один голос был знакомый, другой – нет. «С кем это тетя Катя ругается?» – удивилась Марина. – «Соседки у нее совсем не скандальные, это кто-то чужой». Она не могла разобрать ни слова, так как соседская собака, помесная овчарка Рекс, высунув голову из-за забора, принималась лаять каждый раз, как тети Катина противница открывала рот. Подойдя ближе, Марина смогла оценить диалог.

–Ты что же так ругаешься прямо перед домом! – возмущалась тетя Катя. – У меня внук говорить учится. Что если он все это запомнит?

–А я – чо, рази я чо сказала? – удивлялась невидимая Марине собеседница. – Ну, извиняйте. Я токо говорю, тетрадку участковому принесла, а этой стерве…(пошли такие цветистые определения, что если Мишутка и впрямь что-нибудь такое выговорит, у Сони молоко пропадет)… ни в жисть не отдам. Ишь, чо выдумала …, деньги мне сулила. Может она, …, маво Бореньку и отравила. А какой мужик был – тихий, спокойный, сроду не бил, ни пьяный, ни трезвый, из дому ничо не таскал. Как два голубка мы с им жили: на базаре подработаем или тару соберем, посидим за бутылочкой…

Марина тем временем подошла вплотную в калитке и из-за плеча тети Кати во все глаза уставилась на невысокую подвыпившую бабенку с лицом красно-кирпичного цвета, одетую в натуральные обноски, примерно такие, какие выбрасывают даже из «Сэконд-хэндов».

«Надо же, как похоже её Петя изобразил! Не зря в театральном кружке занимался. Это, конечно же, Варька Червова, сожительница Шугая». Катя упорно пыталась спровадить нежданную посетительницу.

–Нет его дома, он на службе. Иди в отделение, здесь недалеко, там все рассказывай, а мне зачем твои истории слушать? Да еще и с такими матами!

–А я – чо? Я же ничо не сказала! – искренне изумилась Варька. Марина заметила тетрадь у нее в руках.

–Здравствуйте! – подчеркнуто вежливо обратилась она сначала к Варьке, а потом к тете Кате. – Здавствуйте, тетя Катя! Что за шум?

–Марина! Хоть ты ей объясни, пусть в милицию идет, у нас дом все-таки, а не отделение. И кто ей только адрес сказал?

–Ха! Скажет кто, как же? Купила я его, чекушку отдала, вот этими руками. У Рябого Витьки все про всех купить можно, ох, и хитрый, черт…(она опять «загнула» трехъэтажным).

Тетя Катя даже сплюнула от возмущения.

–Тьфу! Что за язык такой поганый!

Но Марина пропустила Варькин мат мимо ушей, её интересовало другое.

–У Вас какое дело к старшине Кривощекову?

Варька с надеждой подступила к Марине, но Катя не дала ей и рта раскрыть.

–Молчи лучше, я сама скажу, а то у тебя нематерные одни предлоги! – остановила она Варьку и вполне литературно изложила, с чем та пришла.

Варвара совсем недавно похоронила сожителя, которого, как она считала, отравили. Три дня назад («а, может, все четыре») к ней приходила женщина, его знакомая, от кого-то узнавшая, что Боря умер. Она попросила взять что-нибудь на память из вещей: книжку или фотографию. Однако у Бори, когда его привела к себе Варвара, ничего такого не было: в старом потрепанном портфеле он носил минимум вещичек, да коричневую тетрадку. Она, было, дала женщине почитать тетрадь, но та, прочитав сколько-то, пришла вдруг в сильное волнение, стала что-то бормотать, а потом требовать её насовсем. Она совала Варваре немалые деньги («на бутылку бы хватило»), обещала принести еще. Но Варвара смекнула, что это сообщница убийцы («а, может, и сама»). Тетрадь они возьмут, а Варьку пристукнут. Она её выгнала, а сама решила пойти к надежному милиционеру, чтобы разобрался. Ей посоветовали найти Кривощекова. («Сказали, он – такой. Он нашел, кто сбил машиной бабушку Парамоновну».) Но в отделение Варька идти не хочет, её в милиции как облупленную знают, зачем лишний раз там светиться.

–Тетя Катя, давайте возьмем тетрадь, это же – вещественное доказательство. А Петя придет вечером – и посмотрит.

–Ты думаешь, взять? – Катя явно брезговала брать что-то из рук пьянчужки. Марина решительно протянула руку:

–Давайте, я тетрадку Пете передам или в милицию отнесу, я сестра его троюродная, из Москвы приехала.

–Вот спасибочки, отнеси. Как камень с души свалился, – Варька сунула в руки Марине тетрадку и быстро засеменила прочь.

Марина присела на крыльцо и раскрыла тетрадку.

–Погоди, я тебе газетку дам, да руки потом вымой, чтобы заразу какую-нибудь не подцепить, – закрыв калитку, Катя заторопилась в дом.

Это была старая общая тетрадь – дневник, который вел Борис Шугай лет с двенадцати. Первые страницы Марина перелистывала, не вчитываясь: обычная история мальчишки, влюбленного в девочку. Мальчик подробно перечислял, сколько раз она посмотрела на него, что сказала. Марина с улыбкой перелистала большую половину дневника. А потом? Марина пришла в себя только тогда, когда закрыла последнюю страницу.

Надо срочно позвонить Андрею. Который же сейчас час в Москве? Половина седьмого утра, ничего, пора вставать и, кстати, кто-то обещал не спать ночь, пока Марина не приедет.

–Милый, не разбудила? Андрей, не сердись на меня, я задержусь на денек-другой. Ты ни за что не догадаешься, что у меня в руке: дневник Бориса Шугая. Представляешь, он вел дневник!

–Марина, причем его дневник? Мы договорились вчера вечером, ты сегодня возвращаешься домой. Там опасно оставаться.

–Андрей, в дневнике упоминается золотой крест!

–А ты уверена, что это тот самый крест?

–Андрей, я у тети Кати во дворе, сижу на крыльце, я не могу больше говорить. Давай, я тебе из гостиницы перезвоню. Мне еще надо быстренько снять копию с этого дневника. Все, целую, люблю.

Марина выключила телефон. За углом она видела книжный магазин, там должен быть ксерокс.

Марина не стала завтракать в кафе, когда пошла к Кате, зная, что та ее все равно уговорит поесть. Сбежав из гостей, она и не вспомнила про еду. В номере она заварила кофе из пакетика, и разложила перед собой страницы дневника Бориса. Он влюбился свою «дриаду» в шестом классе, после летних каникул. Он описывал её в своем дневнике: солнце освещало её волосы и белый бант. Она была в белом фартуке с красными цветами в руках. В этот момент Бориса озарило, что он её любит и будет любить всю свою жизнь. Марина просмотрела еще раз все страницы. Нигде, ни разу он не назвал её по имени. Жаль, не было в то время цветных фотографий, можно было определить её по красным цветам. Одноклассница? С таким же успехом она могла быть старше или младше Бориса. Нет, не могла: на ней он однажды видел красивый золотой крест. Елена Сушкова? Никакой наводящей информации в дневнике. Вместо того, чтобы описывать, сколько раз она посмотрела на него, написал бы что-нибудь посущественнее. Марина, как сквозь сито, просеивала каждое слово. Придется отложить школьные годы на потом, может, осенит что-нибудь.

После школы Борис учится в Сибстрине. «Надо же, в том самом, где учился папа». Его «дриада» учится где-то в другом месте, но он часто навещает её. Затем что-то происходит «ужасное» в их отношениях. И вот дальше про крест, это уже через два года. Видимо, она его простила. Они были вместе в постели. Её необычный крест качался и касался его груди. Это май 1973 года. Поголовно все комсомольцы-атеисты. Никто не имеет и не носит крестов. А она надела крест. Зачем? Может быть, у нее не было других дорогих украшений? А ей хотелось как-то нарядиться для Бориса? Кто это был? Они дружили вчетвером. Одна из них? Роза, Лара или Галя? В мае 1973 года Роза и Лара выясняют между собой отношения из-за Дворжецкого. Им не до Бориса. Тогда остается Галя? Но она такая некрасивая. Любовь зла, возможно, он в ней что-то видел. Почему они расстаются? После смерти Бориса она приходит к Варваре взять что-то на память. Это не может быть Роза: она в Омске. Дворжецкая? Она, как кошка, любит своего мужа, зачем ей Борис? Галя? А была ли она еще жива в этот день? Что гадать, надо поговорить еще раз с Варварой. Марина представила предстоящий разговор: «Ради такого дела, буду игнорировать особенности её речи».

Марине пришлось походить по Октябрьскому рынку, пока она разыскала Варвару: на заднем дворе рынка в узкой будке та принимала бутылки. Бутылки в ящиках занимали все тесное пространство будки, стояли снаружи вдоль стены. Никогда Марина не задумывалась, что может быть так много желающих сдать тару. Марина подождала, пока последний бомжистого вида мужичок отошел от будки, пересчитывая на ладони мелочь.

–Здравствуйте, – Марина на всякий случай поздоровалась еще раз. – Это я, сестра Кривощекова, помните, утром, вы тетрадку приносили?

–Чего надо?

Варвара была не в духе, разговаривать просто так, она не желала.

–Я хотела поговорить с вам. Я заплачу. У вас бывает перерыв?

–Какой перерыв? А это разве можно без присмотра оставить? Вмиг стащат. – Варвара придвинула Марине грязный ящик. – Садись. Газетку подстели. Давай, на бутылочку, тогда поговорим.

Спрятав, куда-то за вырез кофты полученную от Марины бумажку, Варька подобрела. Выражалась она на своем неописуемом жаргоне, но Марина переводила для себя её выражения в допустимые обороты.

–Вы помните ту женщину, что приходила к вам? У меня есть фотографии, посмотрите, пожалуйста. Вы узнаете её?

Марина разложила фотографии перед Варварой. Фотографий было не густо: увеличенные снимки двух выпускных классов Шабалихинской школы, институтские фотографии Розы Леонгард.

–Вот она, – Варвара ткнула грязным пальцем в фото.

–А вы уверены, здесь она молодая, а с тех пор прошло много лет.

–У меня, чо, глаз нет? Она и есть! Вот еще здесь она, – Варвара показала Галю на другом снимке.

–А когда она приходила?

–Когда? Да перед выходным. Блины принесла, помянуть. А на кой … мне её блины, бутылочку бы лучше. Кто ж одними блинами поминает? Рази можно так? А она мне: «Не пью я». А я рази пью? Так, иногда выпиваю.

–А точнее не помните, в какой день она приходила: четверг, пятницу?

–В пятницу после работы.

–А вы уверены?

–Не сумлевайся, в пятницу. Я к Маруське в гости собиралась, у нее свинья опоросилась, надо было отметить. А тут эта пришла. Я сразу поняла, воровка или еще что похлеще. Не зря ты про нее спрашиваешь.

Галя, значит, все-таки этой «дриадой» была Галя. В пятницу вечером она читала дневник Бориса, и её что-то взволновало до глубины души, в субботу она не пошла на работу, а в воскресенье её убили. Что она узнала из этого дневника? А крест? Как к ней попал крест? Она с родителями приезжает в Шабалиху через лет через десять после тех событий. Но даже если предположить невероятное, что это она, то, как объяснить её потрясающее сходство со своим отцом: та же унылая мышь, но с усами. Марина помнила семейные фотографии в альбоме Гали. Нет, не Сушкова. И не «дриада». С чего бы ей так волноваться, она и так про себя все знает. А волновалась она потому, что узнала эту «дриаду»!

Петя стоял во дворе и сочно хрустел огурцом.

–Что, тетрадку принесла? Все прочитала? Копию сняла?

–И прочитала и сняла.

–Марина, ты же вроде домой собиралась?

–И ты туда же! Вредный какой.

–Я – вредный? А эта твоя шуточка с усами в моем удостоверении? Меня чуть кондратий не хватил: открываю, а там зеленые усы, как у таракана, козлиная бородка и еще рожки торчат. Твоя проделка?

–Моя, прости меня Петя. Исчезли потом?

–Исчезли, исчезли. Это что за чернила такие?

–Купила в магазине приколов. Петь, мне с тобой посоветоваться надо. Только прочти сначала дневник.

–Ладно, я пока почитаю, а ты иди, перекуси, мать окрошку приготовила.

* * *

Солнце склонялось к западу. Река медленно катила свои воды куда-то далеко на север. Отблески уходящего солнца играли на воде. Зеленые газоны с нежной травой, которую не успело спалить недавно начавшееся лето. Клумбы с цветущими пионами и пестрыми тюльпанами. Легкий шепот молодых листочков. Покой и гармония. Как будто не было ни убийства Бори и Гали, ни покушения на Анну. Марина с Петей сидели на скамейке на набережной.

–Как красиво здесь, так бы сидела и сидела.

–Вот и сиди.

–Петя, мне кажется, что эта девушка из дневника и есть убийца Гали. И еще она может оказаться нашей Еленой. Представляешь, Сушковы её находят, а она преступница.

–Это только твои фантазии. Но я не понял, чем у них с Борисом дело закончилось? Он в чем-то её обвиняет. Что она такое сотворила?

–Я тоже читала это место несколько раз. Он писал его в большом волнении, смотри, слова наезжают друг на друга, и несколько листов вырвано. Обрати внимание на приписку: «Долг платежом красен». Не с нее ли он собирался стребовать тот должок? Вспомни, Варька говорила про какой-то долг.

–Марина, давай-ка, отдадим эту тетрадку, куда следует. Я знаю Геннадия Васильевича, головастый мужик. Он точно додумается до истины.

Сговорились они все, что ли? Геннадий Васильевич, поблагодарив Марину за новую информацию, недолго мялся, а затем выдал: «Возможно, лучше будет, если вы уедете домой. Над материалом вам удобнее работать на месте, дома». Марина обиделась. Она выложила ему все свои предположения, а он даже не намекнул, как продвигается дело. Мало того, он хочет, чтобы Марина уехала домой. Можно подумать, она ему мешает. Только благодаря Марине к ним попал дневник Бориса. А эта «дриада» вполне может быть Еленой Сушковой. Только сейчас до Марины дошло: Галю могли утопить в обычной ванне, а затем уже бросить в реку. Для этого не надо обладать силой, могла с этим справиться обычная женщина.

Марина возвращалась в гостиницу. Вечером она еще на раз перечитает дневник, посоветуется с Андреем. Он немного успокоился, она задержится здесь всего на сутки. Письмо, написанное для Евгения, она решила пока не отдавать; запечатанное в плотный конверт оно все еще лежало в сумке Марины. Аня в больнице, пусть поправится сначала. Хорошо бы поговорить с матерью Анны. Марина слетала бы в Омск, но как-то неудобно, у людей горе, а она со своими расспросами. И тема еще такая деликатная. И Розу, и Лару – лучше не трогать. Что Марина прицепилась к этой девушке из дневника? Крест мог быть совпадением. И почему она считает, что поиски Елены связаны с этими убийствами? Если Еленой была Валентина Найденова, то она не жила в Шабалихе, не была знакома ни с кем их этой четверки. Не мог её любить Борис Шугай. Надо все выбросить из головы. Есть одна претендентка и хватит.

Анализы Марианны уже отправили на экспертизу. Так и не удалось найти никаких сведений о женщине, которая однажды назвалась матерью Валентины Найденовой. Поиски осложнились тем обстоятельством, что несколько деревень западнее Пашутина, к которым можно применить название Вьюны: Большие Вьюны, Малые Вьюны, Советское со старым названием Вьюны, – попали под затопление водохранилищем при строительстве ГЭС. Вьюнами именовали местные жители и деревню Киреевка, заселенную переселенцами каких-то Вьюнов. Не факт, что та женщина была матерью девочки: она могла быть родственницей или соседкой. Можно было искать еще и еще, но Сушковы настояли на экспертизе. «Хозяин – барин». «Может, повезет девчонке», – Марина почему-то сочувствовала этой Марианне Егоровне.

Крест раскачивался перед глазами Марины. Рука не слушалась и падала. Марина безуспешно пыталась взять в руку крест. Звенело. «Колокольчики?» – почему-то подумала Марина и проснулась от телефонного звонка. «Евгений, почему так рано?»

–Извините, что так рано, но у нас возникли некоторые осложнения. Не могли бы вы подойти в офис.

–Что случилось?

–Здесь Геннадий Васильевич, он все расскажет. Мы Вас ждем.

Марина собралась с невиданной для себя скоростью. В офисе уже сидела на своем месте аккуратно причесанная Аля. Сегодня на ней было платьице в матросском стиле. Евгений Сергеевич показывал какие-то бумаги следователю.

–Марина Николаевна, я настоял на повторном анализе крови Марианны Егоровны.

–Зачем?

–У нас с Евгением Сергеевичем возникли некоторые подозрения о достоверности полученного материала. Предварительный анализ, показал, что кровь из этих двух образцов принадлежит разным людям.

–Не может быть, у Марианны кровь из пальца брали в присутствии экспертов.

–Заметьте, оба раза в присутствии экспертов. И еще, первый анализ подтверждает принадлежность Найденовой Марианны к роду Сушковых. Это, конечно, не окончательный анализ, но вероятность очень велика.

–Подменили первый анализ?

–Мы рассматриваем все версии. Больше я ничего не могу сказать.

Марина сидела за столом и рисовала свои любимые квадратики. Квадратик первый: Марианна. С большой степенью вероятности она не имеет никакого отношения к Сушковым.

Квадратик второй. Марина нарисовала большой вопрос. Кто-то хочет, чтобы Марианну приняли за Сушкову. Зачем? А чтобы мы не нашли настоящую Сушкову. Этот кто-то следит за нашим расследованием. И у него есть веская причина помешать поискам, и эта причина не деньги.