Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #5

– Делись. Не тяни кота за причинное место, – напряжение Иванова передалось и напарнику.

Вздох… новый вздох, порешительнее… часто вспыхивающий огонёк сигареты… взгляд, полный надежды на понимание…

– Тоха! Давай какого-нибудь вампира поймаем и припашем детвору спасать. Я не представляю, как это сделать, но ведь можно и разобраться? Может повезёт и найдём такого же сердобольного или который захочет сам, добровольно помогать людям. В крайнем случае авторитетом Департамента нагнём, компромат разыщем или денег заплатим… Мы же можем! Мы же со всей этой братией работаем! Вот если бы не могли, тогда да, тогда другое… – руки инспектора от волнения мелко тряслись. – Правильно так будет… Только шефу – ни гу-гу! Его и так слишком много в нашей жизни стало. Начнёт воспитывать: «Не в нашей власти, кому жить, а кому помирать», и прочую высокопарную белиберду нести. После доложим, по факту, если выгорит… У нас и подопытный имеется для обкатки лечения. Стасик. Помнишь, он сам говорил – поломанный весь… Более чем уверен – согласится. Пусть регенерирует под присмотром, вычухивается… Ленка умела, но у неё уже не спросишь, как правильно выхаживать… А вампиру я опасаюсь доверить сразу с детворы начинать, потренироваться ему надо будет, вникнуть в процесс. Методику, опять же, отработать, дозировки… или как там правильно называется… Вспомнил! Клинические исследования провести! Посмотреть, что да как… Я в тонкостях не силён, как работает вампирья слюна – смутно представляю.

Потрясённый Антон затушил едва раскуренную сигарету, встал перед другом, вытянув руки по швам и с уважением, напополам граничащим с восторгом, только и смог поражённо выдавить:

– Голова!.. Уважаю!.. Я в теме.

Безумный день с продолжением

Пожав друг другу руки в знак скрепления намерений, друзья договорились отложить обсуждение первоначальных планов по отлову упыря до вечера. Следовало правильно расставлять приоритеты, и рабочие задачи всё же имели наивысший.

К тому же, обоим требовалось время обдумать, обоим хотелось сжиться с мыслью о предстоящем злоупотреблении служебным положением, пусть и во благо; принять её со всеми плюсами и минусами, поймать верный настрой.

Никто из инспекторов не верил в добровольное согласие на помощь от пока неизвестного вампира. Зачем ему это? Древняя нечисть и без посторонних прекрасно смогла дожить до наших светлых дней, а тут – здрасьте, мы из Департамента. Вы нас не ждали, а мы припёрлись и желаем получить множество услуг…

Мозгам требовалась разрядка, телам – действие. Только так казалось возможным избавиться от закольцевавшихся на самоповтор рассуждений о проценте законности при реализации намерений, правильном и неправильном.

Старые, позабытые кладбища для этого вполне подходили.

Первое оказалось здоровенной автомобильной стоянкой, укатанной асфальтом, обнесённой проволочным заграждением и достойно охраняемой сторожем, зорко бдящим из будки-скворечника, возвышающейся на добрые три метра над территорией.

Близко подходить напарники не стали. Прошлись вдоль ограждения, внимательно вслушиваясь и всматриваясь. Пусто. Словно и не было здесь ничего. Если бы не полная уверенность Антона в том, что здесь раньше хоронили людей, можно было бы пройти мимо тысячу раз и ни за что не догадаться об этом.

– Не самый плохой вариант, – на обратном пути к общественному транспорту заключил Швец. – Всё лучше, чем стройка с экскаваторами. Лежат себе косточки спокойно в земле, никто их не копает, не теребит.

– Нам спокойнее, – поддержал его Иванов. – Тихое место. Поехали дальше. День к вечеру близится.

Со вторым кладбищем вышла знакомая всем любителям древностей накладка – его попросту не удалось найти.

Когда-то территория захоронений почти прилегала к небольшому селу, давным-давно поглощённому городом.

Волею судеб, границы мегаполиса и мелкой административной единицы совпали, обойдя могилы давно почивших людей стороной. А дальше по покосившимся крестам и надгробиям тракторами прошлась цивилизация, превратив их в сельхозугодия…

Миновав последние дома окраины, друзья вышли к ветреному, перепаханному на зиму полю и призадумались. Толковых координат с ориентирами у Швеца не имелось, за исключением вечного «где-то тут» а шлёпать по раскисшим, глубоким бороздам в поисках случайных костей или иных следов упокоения, удовольствие ниже среднего.

Пространство же перед инспекторами открывалось изрядное. Километра три в длину и не менее полутора в ширину. Дальний край кокетливо, чем-то напоминая коряво нарисованный пунктир, обрамляла жиденькая лесополоса, из-за расстояния казавшаяся не выше спичечного коробка.

– Масштабы… – вырвалось из Серёгиной груди.

Почти посредине поля, немного ближе к жилью, торчал невысокий, пологий холм, поросший по-осеннему жёлто-серой, высокой травой. Его трудолюбивые фермеры поленились разравнять бульдозерами для удобства вспашки и просто объезжали стороной при сельхозработах. А ещё он чем-то манил друзей.

Сколько они ни пытались рассматривать пашню, выискивая хоть какие-то намёки на старое кладбище – их внимание неизменно возвращалось к холму, и Иванов уже всерьёз подумывал прогуляться туда, игнорируя последствия в виде грязной обуви и брюк. Швецу тоже было неспокойно. Копошился в нём червячок чего-то опасливого при виде обыкновенного земляного пупка, чесалось под ложечкой.

– Пойду, – отбросив сомнения, провозгласил Антон. – Осмотрюсь. В случае чего – маякну.

– Валяй.

Больше ни о чём говорить не стали. Призрак, перекинувшись в нематериальную форму, уверенно зашагал по пахоте, заставляя друга скрипеть зубами от зависти к таким паранормальным возможностям.

У напарника вообще имелся обалденный талант. Где бы он ни ходил, в какую бы погоду ни передвигался по улицам – грязь к нему не липла. Лишь иногда на туфлях оставались капельки серой жижи. Одежда оставалась чистой, даже низ брюк максимум слегка намокал в особо сильный ливень. Материален Антон был или нет – без разницы.

Прирождённый чистюля.

Иванову в этом плане жилось гораздо сложнее. Где ни пройдёт – к обуви обязательно приставали всевозможные субстанции из числа трудно оттираемых и плохо отмываемых, штаны сзади уверенно покрывались влажными серыми лепёшками при малейшей непогоде, рукава куртки вечно собирали на себя побелку и пыль.

Назвать Сергея свинотой, при всей его склонности к пачканию, было бы верхом несправедливости – за собой инспектор следил постоянно и в уходе за вещами поблажек себе не давал. Постоянно таскал в карманах влажные салфетки, носовые платки размером с маленькое полотенце, и при любом удобном случае приводил внешний вид в порядок.

Но… при всём усердии выходило вот так. Объяснение данному феномену отсутствовало, что несказанно злило парня.

… Цели Антон достиг минут через десять. Остановился у подножия холма, наклонился, потрогал плотный дёрн. Потопал по нему ногой, будто проверяя на прочность. Набрал друга.

– Я тебе рассказывать буду, что вижу. Ощущения у меня… нехорошие.

– Принял.

Фигура в костюме и лёгкой курточке, оскальзываясь, поднялась по склону к вершине.

– Ого! Тут яма, – зазвучало в динамике. – Приличная… Метров пятнадцать в диаметре. Чашу напоминает. Глубина маленькая, нам по пояс… И воды в ней нет. Удивительно! Должна же тут лужа собраться, по всем законам физики должна. Последние дни дождливые стояли…

– Печать активируй, – посоветовал Иванов другу, на всякий случай наблюдая за окрестностями.

– Сам бы не догадался, – обиделся Швец. – Я спущусь, посмотрю. После отзвонюсь. Неудобно…

Новый звонок последовал почти сразу.

– Иди сюда.

– Не хочу, – признался Сергей, определившись с внутренними колебаниями по поводу прогулки. – Меня дома потом поедом сожрут за загаженное имущество.

– Иди, – настоял напарник. – Моих умений не хватает. Для понимания – плохое тут место. Шкурой чую, а понять, в чём прикол, не могу.

Ругнувшись сквозь зубы, инспектор закатал брюки до колен, с большим сомнением надеясь сохранить их в относительной чистоте, ощутил голой кожей ног октябрьскую прохладу, тоскливо обернулся к домам, точно ища в них поддержку и повод остаться здесь, на относительно чистой дороге.

Выглядывающие из-за заборов коробочки частного сектора не отозвались, равнодушно посматривая влажными стёклами окон на чудаковатого парня, вознамерившегося гулять по непригодным для этого просторам.

… Брёл Иванов долго, тщательно выбирая комья земли посуше и потвёрже, дабы не увязнуть в тянущихся поперёк шагу бороздах. Срабатывало слабо. Прочные на вид комки расползались через один, заставляя стопу по щиколотку съезжать во влажную, липкую почву.

Порядком перепачкавшись, вдоволь наматерившись, полепроходец наконец-то добрался до подножия.

– Вверх, – подсказал Антон, невидимый снизу.

Пришлось подниматься, благо, непаханый склон оказался гораздо удобнее для передвижения.

Вершина холма действительно представляла собой широченную неглубокую впадину в форме почти правильной окружности, в середине которой стоял Швец. Сердитый, поворачивающийся корпусом то вправо, то влево с выставленной вперёд правой рукой, сочащейся служебным светом департаментской метки.

– Помогай, – бросил призрак другу, не прекращая маятникообразных движений. – Будем искать.

– Подробнее.

– Шут его знает… Печать на что-то реагирует. Дёргает, будто нарыв.

Удивлённо присвистнув, Иванов спустился к другу. Осмотрелся.

Пожухлая трава, кое-где расползшиеся окурки, клочок тряпки, след от костра, ну и вечная деталь любого пустыря – пластиковая полторашка из-под пива. Этикетка хоть и стала почти однотонной, но название всё же читалось нормально. Бросивший пустую тару поддерживал местного производителя и уважал крепкие, дешёвые сорта из тех, от которых поутру черепушка напополам раскалывается.

Сконцентрировавшись, инспектор ощутил на языке привкус гнили, смешанный с тухлятиной – верный признак «плохого места». Присел, коснулся пальцами земли, попытался определить площадь испорченного скверной участка. Не смог. Похоже, весь холм эманациями пропах. Тут смешались и смерть, и ненависть и… Сергей затруднился ответить. Многое переплелось на этом ни к чему не пригодном пятачке, создавая заковыристую гамму тошнотворных чувств.

– Принесла же нас нелёгкая… – вздохнул начинающий колдун. – В ведьмин круг, что ли, угодили?

– Сомневаюсь, – призрак не отвлекался, продолжал сканировать приглянувшийся кусок котловины. – Ведьмины круги – это городские легенды, как и крысы размером с волкодава. Сюда топай. Попробуй Печатью…

Проделав предложенные Антоном манипуляции, Иванов убедился, что тот прав. В полуокружности радиусом около пары с хвостиком метров служебная метка отдавала в руку тонкими толчками и никак не могла определиться с точным направлением, дёргаясь, будто стрелка компаса вблизи магнита.

Пришлось снова садиться на корточки, класть ладони на прохладную почву, заранее морщась от накатываемых ощущений, предварительно предупредив коллегу:

– Тоха! Не мельтеши и Печать вырубай. Мешает…

… Земля отозвалась недовольным, скрытым от посторонних волнением. Прогудела в глубине, мелькнула чахлыми потоками жизни в уснувшей под поверхностью корневой системе, за которыми оказалась едкая чернота и мерзкая, зовущая к себе воронка, пребывающая в медленном, тягучем вращении.

– Чё за хрень…

Зажмурившись от избытка старательности, максимально обострив внутренне чутьё, Иванов принялся изучать находку. Ну да, так и есть! Под землёй находилось что-то неведомое, чавкающее, жадное, тянущееся к поверхности тонкими, слабенькими протуберанцами ненависти. Чернота работала как прикрытие, пряча основную погань от любопытных исследователей.

Ах, ты так?..

Из рук инспектора вглубь холма полилась Сила. Дозированно, равномерно, постепенно проникая всё ниже и ниже, сквозь плотный грунт. Вокруг Сергея зазеленела трава, успевшая урвать кусочек жизненной энергии и, вовсю пользующиеся нежданной удачей, распушили лепестки полевые цветы.

Чернота скукожилась, словно опытный боксёр, пережидающий мощную атаку противника, но отступать и не подумала. Воронка под ней превратилась во взведённую пружину.

Предплечья начало печь. Сила упёрлась в незримую чёрную преграду и теперь требовалось решать – наращивать мощь или отступить. Рассудив, Сергей выбрал последнее.

– Я не знаю, что под землёй, – с расстановкой произнёс он, отрывая ладони от почвы. – И гадать не возьмусь. Злое, полуживое… я его Силой – а оно выделывается, к драке готовится. И, вроде как, оно двигается, ёрзает…

Неподалёку, заставив инспекторов вздрогнуть, завыла собака. Протяжно, дико, душераздирающе. Ей ответили другие, подхватив вразнобой.

– Псы… – растерянно констатировал Швец, взбегая на край холма. – Где – не вижу.

– А… не до них сейчас. Тут в каждом дворе по зверюге обитает. Делать им нечего, вот и развлекаются, как умеют… Копать будем? Сдаётся мне, под землёй или клад, или захоронка какая, с проклятием.

– Клада нам не надо, – Антон продолжал выискивать источник воя. – От них одни неприятности. Зачаруют сокровища на кровь или болячку – бегай потом, очищайся… Иные заговоры похлеще чесотки пристают.

– Бросим?

– Зачем же? Выкопаем, но по уму. Пробьём про этот холм у этнографов на предмет исторической ценности, шефа выдернем на мероприятие, подготовимся как следует. Нам же не горит? Сюда до весны даже охотники не сунутся. Пускай лежит… Серый, а ты с этой штукой справишься? – в глазах Антона засверкал огонёк алчности. – Как друга спрашиваю. Забудь, что я раньше наболтал… Может, погорячился я Карповича звать? Вдруг там горшок с золотом? Мы же с него ни шиша не получим, начальство до копеечки конфискует выявленные в ходе оперативно-розыскных мероприятий ценности, с него станется… Нам же, в лучшем случае, руку пожмут и по плечу похлопают, да копать по любому припрягут. Сами нашли, сами достали, сами сдали, сами дураки.

Извивы логики Швеца выглядели для друга кристально прозрачными: деньги на исходе, новых поступлений не планируется; под землёй спрятан относительно реальный шанс поправить материальное положение; не получится продать – сдать начальству находку никогда не поздно.

– Попробуем. Завтра, – осторожно ответил Сергей. – Лопаты понадобятся, лом обязательно. Но без гарантий.

Обнадёженный ответом, призрак поднял над головой сжатые руки в знак благодарности и хищно оскалился.

– В «Первый тайм»? По пивку?

Раздумывал инспектор недолго.

– Следует. Насыщенная программа для одного дня получилась. То голый дядя-врунишка с парализованным тельцем, то схрон под холмом, покрытый тёмным дерьмищем… Депресняк сплошной… Я, посреди поля, в штанишках по колено загораю, типа австриец. Осталось йодль на всю округу пропеть… Не-ет… Надо стресс снять. Надо!

***

С баром друзьям не повезло. Едва полный энтузиазма Антон сбежал по ступенькам к заветной двери в полуподвал, за которой находились бильярд, пиво, транслируемые футбольные матчи и приличная компания, как из его горла раздался вопль разочарования.

«Сандень»

Подло гласил распечатанный на принтере листок формата А4, пришпиленный на уровне инспекторского носа.

Словно не веря глазам, он несколько раз, с силой подёргал дверь за ручку – не открылась.

– Заперто? – участливо озвучил суть надписи Сергей, останавливаясь на первой ступеньке.

– Ага… Вот паразиты! Как назло… – размахивая руками от негодования, почти выкрикнул призрак и протестующе пнул ногой преграду.

– Пошли куда-нибудь ещё, – альтернатива родилась сама собой. – Бухло везде одинаковое, если заведение поприличней выбрать… Побереги нервы.

– Ты не понимаешь, – на чело раздосадованного Швеца набежала вселенская печаль. – Мне именно сюда хотелось. Нравится мне этот барчик…

Почему-то ему показалось, что друг не проникся всей глубиной внезапной драмы и почитатель «Первого тайма» с излишней горячностью принялся объяснять:

– Представь – ты с пелёнок любишь барбариски и тебе бабушка пообещала их купить, специально в магазин зайти после работы. Целый день ждёшь, слюни пускаешь, уроки толком делать не можешь, а на языке – знакомый привкус. Нежный такой, почти неуловимый… Кажется, ещё чуть-чуть, и лопнешь от нетерпения. И вот тебе принесли конфетное ассорти, а в нём ни одного леденца с нужным вкусом. Мятные – есть, шоколадные – полно, помадки всевозможные – хоть ухом ешь. А барбарисок нет. Не оказалось их в магазине, не завезли. Ты, конечно, благодаришь бабушку, а самому реветь охота… И всё, что тебе остаётся, либо печально жрать нелюбимые конфеты, заедая горе, либо не жрать. – у Сергея подкатил комок к горлу, а Антон, устало тряхнув головой, закончил. – Разбегаемся… Не хочу я в другое место топать. Настроение пропало… – щёлкнула зажигалка, в воздух унёсся табачный дымок. – Пока не забыл! По поводу вампира для нашей темы… Ты из этой братии знаешь кого-нибудь?

– Нет. Думал у Ерохи спросить.

Швец поднялся обратно, на тротуар, попыхивая сигареткой.

– Отставить Ероху. Нам огласка не нужна. Решили же помалкивать, а белкооборотень, сам знаешь, вполне может нашему горячо любимому шефу подстукивать. С другого края попробуем подобраться… У меня тоже знакомых кровососов на примете не имеется, штучная публика… Но ниточка есть! Помнишь, брат Ленки рассказывал, что отец покойной полукровки приезжал к ней? Возможно, контакты остались. Номер или адрес…

Предложение Сергею понравилось.

– Он где сейчас?

– В СИЗО. Проникнуть туда я, конечно, могу, но пацан наверняка сидит в общей камере, а там народу, как сельди в бочке. Поговорить не получится. Лучше я завтра с утра официальным лицом заявлюсь. Печатью пожонглирую, бумажки нужные подпишу, если потребуется. Выдерну пацанёнка на тет-а-тет в допросную. Прямо с утра и займусь… Потом попробую в институт забежать, на истфак… На тебе лопаты, лом и прочие тонкости. Про холм не запамятовал?

– Обижаешь.

– Тогда давай к часу дня подтягивайся. Прямо туда. Посмотрим, чего земля-матушка от всех скрывает. По службе у нас затишье, слава нам, трудолюбивым, потому можно немножко и пофилонить.

– Это точно… – Иванов целиком и полностью разделял мнение друга. – Случись что, мы на связи. Шеф найдёт.

С нечистью, особенно после службы в органах, работать оказалось одно удовольствие. Жили они подолгу и главное, что усваивали за ушедшие годы – науку сосуществования. Притирались, приспосабливались, учились решать конфликты бескровно, а проблемы обходить стороной. Параллельно овладевали мудростью, терпением и гибкостью. 

По ходу изучения всей этой братии Сергей всё больше склонялся к мысли, что они с Антоном по должностным обязанностям не столько оперативники, сколько участковые, основной целью которых стоит не раскрытие преступлений, а их профилактика. 

Как говаривал один знакомый патрульный, матёрый мужик, прослуживший на улицах почти пятнадцать лет и навидавшийся всякого: «Ты считай не только задержания. Ты считай, сколько дерьма не случилось из-за того, что очередной паскудник увидел мента и сдрейфил. Неважно – бобик мимо него проехал или документы тормознули проверить. Главное, он от замысла преступного отказался. И дошёл очередной нормальный человек домой без приключений, с деньгами и целый. Ну и прочее».

 Думать о службе в таком разрезе было приятно, ощущение значимости возрастало в разы.

… Происшествия на вверенной территории, конечно, случались, но не как в полиции – с утра пришёл: подрезы, грабежи, квартирные кражи, телесные, хулиганки. Не знаешь, с чего начинать. До обеда бумаги по каждому обращению пишешь, с людьми общаешься, после – по району гарцуешь. Ловишь, кого получается и попутно план по раскрытиям выполняешь. Норма ежедневная, без послаблений на выходные и общественные мероприятия, куда полицейских регулярно загоняли в качестве охраны.

Отделению, в котором Иванов некогда служил, план назначался простой: за сутки опера были обязаны раскрыть не менее двух тяжких преступлений, четырёх краж и одной хулиганки. Хоть из пальца высасывай, а сводку сделай, порадуй главк показательным рвением в борьбе с криминалом. 

Для любого адекватного гражданина подобные указания звучали бы маразматично, но не для силовиков. Начальству требовались показатели эффективности служб, и плановая система подходила для этой цели как нельзя лучше. Это не книжные расследования, ограниченные исключительно фантазией автора, это суровая реальность. К вечеру должны выдать требуемую норму на-гора! И по барабану, как!

Периодически, в различных СМИ, выходили гневные статьи, размазывающие в пух и прах «палочную систему». Ухоженные граждане в больших погонах демонстративно делали политически верные выводы, обзывали сложившиеся устои в МВД «пережитком прошлого» и обещали «повернуться лицом к людям», заставляя последних скабрезно хихикать, представляя, чем органы повёрнуты к ним в данный момент.

Реформы, согласно чиновническим традициям Государства Российского, всегда оставались только на словах. Изредка менялись формулировки в командах сверху, прагматично не затрагивая сути укоренившихся порядков, и всё текло своим чередом. 

Почему? Да потому что система РАБОТАЛА, заставляя изо дня в день весь личный состав выходить на улицы и выискивать показатели. 

В ущерб нормальному розыску матёрых злодеев? – да.

Возводя в абсолютный кретинизм сам принцип оперативной работы? – да.

Выталкивая вонючей пеной на поверхность всё самое гадкое в сотрудниках и выливающееся в нездоровый цинизм по отношению к людям? – да.

Хотя с последним можно было сильно поспорить. Народ у нас далёк от ангельской терпимости и законопослушания, так что одни других стоили.

Ну а мнение рядовых сотрудников по поводу организации и эффективности их труда ожидаемо никем не учитывалось, потому полицейские будни на фоне Департамента с его задачами инспектором вспоминались как страшный сон…

– … По поводу холма – я на форумах кладоискателей вечерком посижу, – внёс свою лепту Иванов в подготовку к изъятию невесть чего из недр. – Полезные ссылочки на них изредка встречаются.

– Одобряю, – Антон в последний раз с сожалением посмотрел на запертую дверь. – Ты куда двинешь?

– В экзотариум. На змею смотреть.

– Куда?!

– Я же сказал. В экзотариум. Типа зоопарка для пресмыкающихся и другой экзотической живности. Тренируюсь. Фрол Карпович посоветовал. Упрусь взглядом в холоднокровную, а она в меня. Так и гипнотизируем друг друга. Хочу научиться без прикосновений чужую жизнь чувствовать.

– О-о-о! – уважительно протянул призрак. – Учиться, учиться и учиться, как завещал великий Ленин! И как успехи?

– Отсутствуют.

– Змея против? – беззлобно подначил Антон напарника.

– Наверное… А ты куда собрался?

По физиономии Швеца пробежала лёгкая рябь недовольства.

– В парк пойду, погуляю, раз уж посиделки отпали. Буду учиться привыкать к потерям. Жалко стволы… Сроднился я с ними. Всё! – он протянул пятерню. – Давай прощаться. До завтра!

– До завтра! – пожал руку Сергей и поспешил к остановке.

До закрытия экзотариума оставалось полтора часа…

***

– Вот он! – прошипела Нина Ивановна дочери, едва «молодой принц» вошёл в помещение и уверенно направился к гоферовой гадине. – Видишь, какой настырный! Ни дня не пропускает!

Разговор происходил в подсобке, где до поры пряталась незамужняя девица, дабы не афишировать родственные отношения с билетёршей и, перед запланированным знакомством, для начала тайно рассмотреть предложенного ей кандидата.

– У него обувь грязная, и брюки, – сварливо парировала она, подсознательно выискивая в крепком, приличном парне недостатки.

– На свои сапоги посмотри, – не полезла за словом в карман мать. – Вон, какая слякоть на улице. Сама же у меня в чистое переобувалась. Привередничаешь ты, Юлька…

… Пришедшая на негласные смотрины по-своему была права. После того как Иванов вернулся обратно, с холма к дороге, повторно преодолев распаханное поле, он долго сокрушался по поводу комьев грязи, покрывавших ботинки по самый верх, прилипших к обнажённым икрам и достигших подкатанных брюк.

Пачка влажных салфеток закончилась почти сразу, кое-как оттерев кожу ног. Пришлось идти к ближайшему магазину, очищать о бордюр подошвы и приобретать полторашку питьевой воды с обувной щёткой под незамысловатые шутки призрака, демонстративно щеголявшего лаковыми туфлями.

Оттереть ботинки до приемлемого состояния оказалось занятием бестолковым. Вода быстро закончилась, щётка превратилась в ручку с покрытым слизистой субстанцией концом, а непосредственно обувь, избавившись от наносного почвенного слоя, украсились рыжевато-серыми разводами и требовала полноценного ухода с кремом.