Ничего святого – 2

Ничего святого – 2

Дмитрий Дегтярев

© Дмитрий Дегтярев, 2022

ISBN 978-5-0056-8319-9 (т. 2)

ISBN 978-5-0056-8320-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Арабский Халифат.

Провинция Сирия под управлением эмира Ахмада аль-Хаддама.

Дамаск.

01:23.

Дыхание прерывалось, грудь горела, точно в ней бушевало все пламя огненного озера, обещанного нераскаянным грешникам, а бок прорезала невыносимая боль, как если бы туда воткнули раскаленную спицу, после чего начали бы проворачивать ее в разные стороны. Карлос Фернандес остановился, опершись рукой о стену глинобитного двухэтажного дома. Нет, больше ни шагу вперед. Он не может. Сил не осталось. Его преследователи куда моложе, да и в местности ориентируются гораздо лучше, отчего гонка с самого начала являлась проигрышным занятием. Для него проигрышным.

Инквизитор сделал глубокий вдох. Воздух со свистом вошел внутрь, задержался на пару секунд, а затем вышел обратно. Еще вдох. Снова выдох. И, заново. Немного полегчало. Во всяком случае, температура в груди по ощущениям снизилась на пару градусов, а спица в боку перестала шевелиться из стороны в сторону.

Пресвятая Матерь Божья, молись о нас грешных, ныне и в час смерти нашей…

Эй, чего это он…

Какая еще смерть…

Нет, руки опускать рано. Слишком рано. Да, преследователи имеют значительное преимущество в количестве, возрасте и технической комплектации, однако на его стороне десятилетия инквизиторского опыта, а самое главное – справедливость. Он на верной стороне, они же – прислужники сатаны, а тот, как всем известно, не умеет выигрывать, раз за разом отступая перед силами небесного воинства. Он проиграл в момент грехопадения, во время пришествия Христа на землю, в период Темных Времен Реформации – прекрасная тенденция. Кто сказал, что она должна прерваться? Нет, сатана отступит и на сей раз.

Инквизитор сделал еще несколько глубоких глотков воздуха, и припустил бежать дальше по узким кривым улочкам старинного города, где двух-трехэтажные дома сливались друг с другом, образуя сплошной непроницаемый покров.

Он не видел, как из скрытого во тьме бокового прохода вынырнули сразу пять фигур. Он не уловил, как они неслышными тенями выбрались на середину улицы и пристроились позади, с каждой секундой сокращая расстояние. Он не почувствовал, как одна из фигур в молниеносном броске протянула к нему руки.

Когда рука в черной перчатке зажала Карлосу рот было уже слишком поздно. Инквизитор попытался вырваться, однако семьдесят лет сыграли свою немаловажную роль – слишком стальная хватка у противника, и старческие мышцы, уже давно потерявшие былую упругость не смогли ей противостоять. Он открыл рот, пытаясь криком привлечь городскую стражу, несомненно патрулирующих улицы, но вместо громкого призыва на помощь услышал слабое мычание, еле пробивающееся сквозь широкую ладонь в кожаной перчатке. Затем старый инквизитор ощутил еще кое-что, кроме теплого дыхания за спиной и крепкой хватки – холод стали на уровне шеи. Карлос замер, боясь сделать лишнее движение. Несколько секунд они так и стояли в неподвижности – он, и темные силуэты, выстроившиеся вокруг плотным кольцом. Инквизитор знал зачем они пришли. Также, как знал то, что не сможет дать им желаемого. Долгожданный вопрос прозвучал спустя долгие десять секунд затянувшейся паузы. Тихий шелестящий шепот над ухом вызвал мурашки по телу.

– Где он, мастер инквизитор?

Острое лезвие, прижатое к горлу, не ослабило нажим, напротив, впившись еще глубже. Карлос ощутил, как из кожного разреза тоненькими струйками потекла теплая кровь.

– Где он? – повторил вопрос нападавший, сильнее вдавливая оружие.

– Там, где ему гарантирована полная безопасность. – медленно проговорил инквизитор и закрыл глаза, ожидая продолжение.

Оно последовало. Причем, незамедлительно. Один быстрый росчерк и из вспоротого горла толчками выплеснулась кровь.

– Умри, пес Господень! – силуэт с силой толкнул в спину. Карлос не сумел удержаться на ногах и рухнул на землю, взметнув клубы пыли. Он не видел, но почувствовал, как фигуры растворились в темноте, оставляя его одного на безлюдной узкой улочке, в сплошном лабиринте Старого Дамаска. Кровь продолжала свое движение наружу, заливая рубашку, стекая крупными каплями на землю. Инквизитор не сопротивлялся приближающейся смерти. И дело не в слабости духа, просто он был реалистом. Инквизиторский опыт подсказывал – ранение смертельное. Конечно, будь он в госпитале иоаннитов, или в обители госпитальеров, можно было бы цепляться за жизнь. Здесь же, на территории Арабского Халифата, вдали от братьев, от христиан, от тех же самых иоаннитов, он обречен. А значит, оставшиеся минуты, или скорее даже секунды жизни не имеет смысла тратить на бесполезные потуги.

Карлос приподнялся с земли, ползком перебрался на ближайшую сторону и прислонился к глиняной стене старого дома. В ушах шумело, во рту отчетливо ощущался сильный железный привкус, а при попытке вдоха грудь пронзила резкая боль, быстро переросшая в удушение. Собрав остаток сил, инквизитор мысленно воззвал к Богу, предавая Ему свою душу: «Господи, помилуй! Христе, помилуй!»

Дальше тело скрутило в судорогах от нехватки кислорода. Вернее, жизненно необходимого химического элемента было предостаточно, но вот сделать вдох у него никак не получалось, поскольку дыхательные пути перекрыла кровь. Вот только, легким, требующим живительного газа этого не объяснишь. Они горели огнем, судорожно сжимались, резко расширялись, пытаясь ухватить хотя бы миллиграмм кислорода.

Абсолютно бесполезные попытки…

Карлос закрыл глаза, скрючившимися от судорог пальцами вцепившись в землю. Последнее, о чем инквизитор успел подумать перед тем, как провалиться в дышащую могильным холодом пустоту – «Он в безопасности!»

Глава 1

Священная Католическая Империя.

Зальцбургское архиепископство.

Епископство Регенсбург.

Городок Верт-ан-дер-Донау.

Замок святого Бонифация.

12:28.

– Так, в чем конкретно я должен разобраться? – Пабло Красс хмуро посмотрел на бургомистра городка, отца Морица Фогеля – довольно высокий, с густой шевелюрой светлых волос, чистыми голубыми глазами, живой мимикой лица и небольшой аккуратно ухоженной бородой, что нетипично для католического духовенства, поскольку еще с незапамятных времен в Империи существовало негласное правило об отсутствии у священнослужителей растительности на лице. Впрочем, это ведь Северные земли, а здесь один через одного, еще со времен Лютера норовит сказать или сделать вопреки установленным правилам. Даже духовенство. Если оно местное, разумеется. Вот и отец Мориц не стал исключением. Вообще, Пабло находился в архиепископстве с важной поездкой, и не намеревался заниматься проходными делами. Однако епископ Регенсбурга, к которому он собственно по поручению Конгрегации и приехал, попросил о небольшом одолжении. Дескать, не так далеко, хотя и не особо близко, есть городок и там на днях силами местной стражи арестовали одного видного по меркам епископства купца. Посланные из Регенсбурга в Верт-ан-дер-Донау инквизиторы вместо того, чтобы быстро разобраться в простом на первый взгляд деле, его еще больше запутали. Пришлось скрипя сердцем согласиться на поездку. Все же, несмотря на все свое влияние и особые полномочия, он прежде всего инквизитор. А значит, служебный долг в приоритете. Потому, сейчас Пабло сидел в огромном приемном зале на первом этаже замка святого Бонифация, переоборудованного на время следствия под нужды Святого Церковного Суда, поскольку городок Верт-ан-дер-Донау оказался слишком маленьким, и в нем попросту отсутствовало необходимое помещение. Старое здание суда, используемое местными властями в редких случаях правонарушений, с малюсеньким залом, где даже пятеро чувствуют себя тесно, прибывшими инквизиторами было сразу отметено. И, правильно. В работе для гарантированного качество необходим комфорт. Инквизиторы исключением не являлись. В главном зале замка святого Бонифация, с высокими потолками, огромными панорамными окнами, выходящими на просторную зеленую лужайку, огромным количеством света и прекрасной акустикой, Пабло чувствовал себя комфортно. Это немного сглаживало общее раздражение от незапланированной поездки и тупых местных, что не смогли сами разобраться в сложившейся ситуации.

– Ну… как в чем… в ереси конечно… – пробасил отец Мориц, и оглянулся на сидящих сбоку от Пабло двух инквизиторов, прибывших в городок еще три дня назад.

– Ясно. – Пабло махнул рукой бургомистру и тот поспешно отошел назад, вернувшись на свое место, сбоку от заседающих судей, в лице инквизиторов, секретаря Канцелярии и прибывшего вместе с Пабло епископского прокурора-фискала. – Я услышу более внятные объяснения? – Пабло повернулся к двум инквизиторам: Августу Кроссу, второго ранга и Тому Ульману, третьего ранга. Ответил старший:

– Обвиняемый Эрнст Кройман представляется нам весьма умным, расчетливым, осторожным человеком…

Пабло досадливо поморщился, в останавливающем жесте поднимая руку.

– Брат, мне не интересен его психологический портрет. Я спрашиваю, в чем он обвиняется, и почему у вас возникли сложности.

Прибыв в городок менее чем полчаса назад, Пабло без предварительных бесед созвал судебное заседание, намереваясь, как можно быстрее справиться с делом и уже к вечеру быть в Регенсбурге. Его совсем не прельщала перспектива оставаться в такой глуши на протяжении даже одного полноценного дня.

– Кажется, купец отрекся от католической веры…

Ммм.

Какой замечательный ответ, и главное, все объясняет. Если инквизитору третьего ранга Тому Ульману, совсем недавно окончившему местный филиал Академии, такой непрофессионализм простителен, то способности Августа Кросса стоит подвергнуть серьезной внутренней проверке. Не тянет он на инквизитора второго ранга.

Ладно.

Придется полностью взять дело в свои руки.

Кое-что все равно уже удалось выяснить. Ситуация стандартная, и особых проблем возникнуть не должно. Обычная знакомая ересь, где отвергаются Таинства и учительство Церкви. Сатана скучен… Весьма скучен, поскольку все его действия сводятся к низменным человеческим желаниям, а те по сути своей всегда одинаковы.

Кинув тоскливый взгляд за окно, где на залитой ярким теплым солнцем лужайке резвились два щенка, Пабло махнул стоящим у входа в зал стражникам.

– Приведите заключенного.

Двое из пятерых мгновенно скрылись. Спустя три минуты в зал ввели Эрнста Кроймана, купца из Регенсбурга, что имел неосторожность попасться на еретических высказываниях. Заключенный оказался невысоким, даже скорее низким щуплым мужчиной с чуть ссутуленной походкой, сухой серой кожей на лице, глубокими морщинами, усталым лицом, однако весьма живыми пронзительными голубыми глазами. Весьма яркий и заметный контраст. Одет купец был в стандартную для всей Империи, серую невзрачную робу с белым крестом на спине. Стражники усадили заключенного на железный стул, находящийся перед судейским помостом. Один встал у него за спиной, готовый реагировать на малейшую неожиданность со стороны купца. Второй вернулся к своим сослуживцам.

Итак, вот он – тот, по чьей вине Пабло был вынужден покинуть комфортный более-менее цивилизованный, хотя и серый, как любой город Северных земель, и отправиться в захолустье, где проживает менее двух тысяч жителей.

Ладно.

Посмотрим, чем ты сможешь удивить.

– Я, Пабло Красс, инквизитор первого ранга и особополномочный представитель богоугодной Конгрегации, в чью задачу входит оберегать и защищать чистоту нашей святой католической веры. – представился Пабло, наблюдая за реакцией обвиняемого. Глаза купца, до того с интересом взирающие на новое лицо, забегали по сторонам, а лицо и без того серое, стало кажется совсем земляным. На долю секунды в глазах купца появился дикий животный страх, но он сумел справиться с внутренним волнением. Впрочем, этой самой доли секунды Пабло и добивался. Теперь он мог с уверенностью констатировать – перед ним виновный. Да, впереди следствие, дознание, разбирательство, однако почти три десятка лет инквизиторского опыта позволяют уже сейчас с уверенностью заявить – Эрнст Кройман. Для себя заявить, прежде всего. Приговор на одной лишь уверенности никак не вынести. Нужны либо неопровержимые доказательства, либо признание заключенного. А лучше, и то, и другое.

– Прошу, представьтесь Святому Церковному Суду.

– Эрнст Кройман, – голос заключенного оказался под стать внешности, тихий, серый, неприметный. – законопослушный подданный Империи, и верный ученик Христа.

О, как.

Неплохо, неплохо…

– Вы знаете, почему вы здесь?

Эрнст неопределенно передернул плечами, устремив на инквизитора долгий внимательный взгляд своих удивительно живых на фоне общей серости голубых глаз. Пабло спокойно выдержал зрительную дуэль. Не в первый раз, и явно не в последний.

– Я надеялся, вы мне скажете, почему я здесь и почему на моих руках цепи?

Стандартный ответ. Ничего нового. Что ж, ответим ему не менее стандартно.

– Вас обвиняют в распространении ереси. Если более конкретно, то в том, что вы учите несогласно с верованием и учением святой Церкви.

– Я? – Эрнст Кройман удивленно всплеснул руками. Вернее, попытался. Цепи не дали продолжить начатое движение, достигнув предела примерно на середине. Стражник, стоящий за спиной положил ему руку на плечо, предостерегая от слишком импульсивных реакций. – Нет, мастер инквизитор! Я никогда не исповедовал иной веры, кроме истинной христианской!

– Истинной христианской… – медленно повторил Пабло, неотрывно глядя на купца. Тот также медленно кивнул, повторно подтверждая свой ответ. – Интересная формулировка. Вы называете вашу веру христианской, потому что считаете нашу ложной и языческой. Я же вас спрашиваю, не принимали ли вы когда-нибудь других верований, кроме тех, которых считает истинными святая католическая Церковь?

Вопрос не оказался для обвиняемого сложным. Он дал ответ почти сразу же, помедлив не более одного мгновения.

– Я верю в то, во что верит католическая Церковь. А также тому, чему священнослужители публично нас поучают. Никто не может уличить меня в иной вере.

– Почему же? Раз вы здесь, значит могут.

Купец ничего не сказал. Верный ход – когда не знаешь, как ответить, лучше промолчи. Он и правда не так прост. С другой стороны, никто инквизиторам не обещал легкой работы, а потому вопросы к компетенции Августа Кросса остаются открытыми.

– Быть может, в Регенсбурге есть несколько отдельных лиц, принадлежащих к вашей секте, которую вы продолжаете принимать и считать за католическую церковь. – Пабло позволил себе усмехнуться. – Когда священники проповедуют, они говорят многое, что у нас общее с вами. Например, что есть Бог и вы данное утверждение никак не отрицаете. Но в тоже время вы можете быть еретиком, отказываясь верить в другие вещи, которым следует верить.

На лбу обвиняемого показались небольшие бисеринки пота – первое свидетельство гигантского внутреннего напряжения. Конечно, скажи не то, и считай пришел конец.

– Я верую во все то, во что должен веровать христианин.

Угу.

Почти каждый еретик, если только это не на голову долбанутый фанатик, что прямо мечтает умереть на костре, говорит одну и ту же фразу.

Пабло недовольно покачал головой, специально демонстрируя напоказ свое раздражение.

– Эти хитрости я прекрасно знаю, Эрнст. Подобные вам, встречаются мне не первый раз, понимаете? Вы думаете, что каждый христианин должен веровать в то, во что веруют члены вашей несомненно еретической общины. Я же не намерен терять время в подобных пустых бессмысленных разговорах. Отвечайте коротко, и прямо: веруете ли вы в Бога-Отца, Бога-Сына и Бога-Духа Святого?

Ответ пришел незамедлительно.

– Верую.

Оно и понятно. Встречаются конечно такие еретики, что отвергают Троицу, но их среди протестантов меньшинство.

– Веруете ли вы в Иисуса Христа, родившегося от пресвятой Девы Марии, страдавшего, воскресшего, восшедшего на небеса и сидящего одесную Бога Отца, вновь грядущего со славою судить живых и мертвых?

Очередной ответ.

Очень быстрый.

– Верую.

Ладно.

С этим также обычно проблем не бывает.

Во-первых, вопрос можно истолковать по-своему.

Во-вторых, слишком мало еретиков, отвергающих воплощение, или страдания, или воскресение Христа.

Что ж, следующий вопрос скорее всего станет определяющим. Всегда становится.

– Веруете ли вы, что во время Святой Мессы, совершаемой священнослужителями, хлеб и вино Божественной силой превращаются в Тело и Кровь Иисуса Христа?

Пауза.

Не очень большая, но все же пауза.

Весьма показательна, когда до этого ты отвечал на вопросы очень быстро, почти не задумываясь.

– Да разве я не должен веровать в это?

Попался.

Теперь уже точно попался.

– Я вас спрашиваю не о том, должны ли вы веровать, или нет. Я вас спрашиваю: веруете ли?

Лицо купца из серого постепенно становилось мертвенно-бледным. Он несколько секунд жевал губами, после чего медленно с расстановкой, точно боялся сказать лишнего, произнес:

– Я верую во все, чему приказываете верить вы, как священник и инквизитор, и другие хорошие ученые люди.

– Хм… – Пабло широко улыбнулся, отчего купец стал еще бледнее. – Интересная формулировка. Что значит хорошие ученые люди? Кто они? Полагаю, эти люди принадлежат к вашей еретической общине, так? – ответа не последовало. – Если я согласен с ними, то вы верите мне. Если же нет, то не верите. Я не прав?

– Я охотно верую, как вы, если вы поучаете меня тому, что хорошо для меня.

Пабло снова улыбнулся. Определенно, беседа с этим еретиком ему нравилась. Человек начитанный, понимающий толк в дискуссиях, умеющий чувствовать грань и пытаться ее обойти. Вот только, он не понимает, что уже проиграл.

– «если вы поучаете меня тому, что хорошо для меня», весьма неоднозначно, вам не кажется? – Пабло подался вперед, заглядывая обвиняемому прямо в глаза, которые тот упорно пытался отводить. – Хорошо, задам вопрос несколько иначе: верите ли вы, что на алтаре находится тело Господа нашего Иисуса Христа?

Эрнст Кройман ответил быстро.

Слишком быстро.

– Верую.

Пабло задумался. Отчего бы? Уже совершенно ясно: он из тех еретиков, что не признают Евхаристию – центр всей христианской жизни с самого основания Церкви, за Таинство. Почему же ответ утвердительный? Решил пойти на откровенную ложь и предательство своих еретических убеждений, дабы избежать последующего наказания? Вполне возможно. Или может дело в заданном вопросе? Да, наверное, в нем. Все же, его можно истолковать несколько иначе, чем вкладываемая в него суть, а потому и ответ оказался утвердительным.

Хитрый дьяволеныш…

Очень хитрый…

И тем не менее, инквизитор второго ранга Август Кросс должен был с ним справиться собственными силами. Бывают еретики куда ученей и хитрей…

– Думаю, мой вопрос нужно перефразировать…

– Но я уже дал ответ! – возмущенно вскричал купец.

Реакция стража последовала незамедлительно: огромный кулак пришелся ему прямо в ухо. Заключенный вскрикнул. Его лицо исказилось болезненной гримасой.

– Имейте уважение к инквизитору! – прорычал ему стражник.

Купец издал нечленораздельный звук, и затих, взирая на сидящих перед ним судей, с испугом.

– Вы дали ответ. – согласился Пабло спустя минуту, когда в зале восстановилась полная тишина. – Однако, вы знаете что там есть тело, и все тела суть тела нашего Господа. Мой же вопрос о другом: находящееся там Тело есть истинное Тело Господа, родившегося от Девы, распятого, воскресшего, восшедшего на небеса? Да, или нет?

Губы купца искривились в злой гримасе. Он уже открыл рот, собираясь дать ответ, когда снаружи послышался громкий рокот, отчего панорамные окна тихо задребезжали. Все, включая Пабло повернулись влево, смотря на лужайку, откуда и доносился странный звук. Инквизитор увидел, как щенки с испуганным визгом кинулись в разные стороны, а на лужайку приземлился черный вертолет с красно-желтой эмблемой Конгрегации, в виде собаки, несущей в пасти горящий факел. Железная птица только приземлилась, как наружу высыпали бойцы в черных балахонах с штурмовыми винтовками ITD (In Tuba Domini, труба Господня, лат, прим. авт.) в руках. Трое остались у вертолета, остальные пятеро бегом направились ко входу в здание, вскоре скрывшись из поле зрения. Бургомистр удивленно вытаращил глаза, и с отвалившейся на колени челюстью повернулся к Пабло.

– Это… это… кхе… эмм…

– Стража Конгрегации. – пояснил инквизитор всем присутствующим.

Сидящий на железном стуле тоненько взвизгнул. Вероятно, решил, что прибыли за ним. Впрочем, бургомистр похоже решил точно так же.

– Он настолько опасен? – отец Мориц даже отодвинулся в сторону, подальше от закованного в цепи еретика.

Пабло собирался высказаться на тему умственных способностей бургомистра, однако дверь в зал распахнулась и внутрь быстрым шагом вошла пятерка стражей. Двое остались у входа, молча потеснив городских стражников. Один, главный из них, не обращая ни на кого внимания, направился по центральному проходу. Двое других последовали за ним, держа дистанцию в метр.

– Дон Пабло, – страж остановился перед помостом, прямо напротив инквизитора. – я Маттиас Шиллинг, командир спецподразделения «Иоав», зальцбургского отделения Конгрегации. Для вас срочное послание. – он достал из кармана небольшой сверток с нетронутой печатью и поднявшись на помост, протянул его Пабло.

Инквизитор принял, пытаясь сохранить на лице бесстрастное выражение. Бумажный вариант использовался только в крайних случаях, когда существовал риск электронного перехвата, или донесение имело чрезвычайный по своей секретности характер. Тогда использовали стражу в качестве гонцов, в чьей надежности и верности не было сомнений.

Ладно…

Пабло сломал печать и быстрым взглядом пробежался по сообщению. Закончив читать, он вернул бумагу командиру спецподразделения с коротким указанием.

– Уничтожить.

Тот кивнул, и выжидающе уставился на инквизитора, ожидая дополнительных распоряжений. Они последовали. Причем, незамедлительно. Не глядя на изумленно взирающих братьев-инквизиторов, вытаращившегося бургомистра, и бледного, как полотно еретика, Пабло спустился с помоста, быстро зашагав к выходу из замка.

– Улетаем, Шиллинг. Аэродром Регенсбурга.

– Принято! – командир боевого подразделения стражей направился следом, отдавая по рации соответствующие указания.

Уже в проеме двери выхода из зала, Пабло остановился и повернулся, глядя на замерших в неподвижности регенсбургских инквизиторов.

– Его, – он указал на закованного в цепи еретика. – доставить в Регенсбург. Если будет необходима дополнительная помощь, можете обращаться прямо в алькасар. Я отдам соответствующие распоряжения. Итог должен быть один – либо искреннее признание и покаяние Эрнста Кроймана, либо справедливое наказание. Я лично прослежу за ходом дела. Надеюсь, вы не разочаруете меня во второй раз.

Ему что-то ответили, но Пабло уже не слушал, спешно направляясь к вертолету. Впереди ждали куда более серьезные задачи, имеющие самое прямое отношение, как к безопасности Империи в целом, так и к самой Конгрегации, в частности.

Арабский Халифат.

Провинция Хиджаз под прямым управлением халифа.

Аль-Мадина ан-Набавийа.

Город пророка – второй город Халифата.

16:34.

Халиф Харун аль-Файсала ар-Рашид удобно расположился в центральной ложе центральной боевой арене, носящей имя первого праведного халифа Абу Бакра. Сегодня второй день Великих Боев, проводимых в халифате вот уже триста лет. Традицию начал седьмой халиф возрожденного спустя почти тысячу лет Праведного Халифата, Муавия ан-Насир, посчитавший что скованному в жестких тисках народу необходима разрядка. Он оказался прав. Великие Бои, проводимые по подобию гладиаторских поединков Римской Империи, пользовались дикой популярностью, и служили вдохновением народа на защиту религии, государства и праведных халифов, поставленных Аллахом. Еще бы, ведь халиф Муавия ан-Насир организовал Бои не столько ради развлечений, сколько, как инструмент религиозной пропаганды на фоне противостояния с Католической Империей. В те времена Бои проводились, как сцены противостояния христианских воинов и бойцов армии Халифата. Конечно же всегда побеждали последние, поскольку поединщиками с христианской стороны выступали пленные или рабы, а со второй реальные бойцы. С того времени мало что изменилось. Да, Бои стали куда зрелищней, разносторонней и насыщенней, а с учетом развития технологий, и возможности транслировать картинку в массы, вообще достигли невидимых высот, но суть осталась неизменной. В первую очередь, вдохновение подданных Халифата на защиту веры и ревностной службе своему халифу. Все остальное – в десятую очередь.