Город Дождей

– Граунд-фло, – подойдя к врану и наблюдая улицу, задумчиво сказал Кролас. – Многочисленные лавочки и синтетические деревья, пёстрые толпы праздношатающихся разряженных пиплов, лёгкий сизоватый дымок сигарет, женский смех, звуки музыки… А чуть поодаль – узкая вонючая канава с грязной жижей, до сих пор носящая гордое имя «Дон». Поговаривают, её уже давно пора полностью замуровать плитами. Но мешает этому старческая ностальгия многих граждан.

– Гр-рустно, – отозвался вран.

Иоганн сел за рабочий стол и впал в задумчивость. Вран, через некоторое время, прилетел и опустился на спинку кресла.

– Что это за пр-рибор? – раздался вскоре его резкий голос, выводя Кроласа из прострации. Тенгу перелетел на стол, и теперь изучал ощупью своих «пальчиков» клавиатуру компа.

– Это мой редакционный компьютер. На нем я набираю текст статей или загоняю ему в память нужную мне информацию. Ведь ты знаешь о компьютерах, не так ли?

– Но ведь они запр-рещены! – поразился вран.– Во всяком случае, в этом городе. Так я слышал под Пир-рамидой.

– Запрещены подпольные, нелицензионные компы, без встроенного защитного блока, который перекрывает выход в информационное поле.

– В инфор-рмационное поле?

– Да. Его раньше называли Интернетом. Потом обнаружилось, что Интернет разросся и получил черты искусственного интеллекта. И его назвали информационным полем. И запретили выходить туда. Говорят, что общение с Интернетом стало вредным для человека.

– Бр-ред! Дур-рят! – закашлялся вран. – Старый интернет – вовсе не информационное поле. Но, в информационном поле – тоже стоит блок. Как и в ваших компьютер-рах. В вашем городе… порченный ментал. Здесь стоит заглушка для мыслей. Иначе, я бы вычислил, где Линда.

– Что?! – только и сумел прошептать Иоганн. – А тебе-то она зачем?

– Я – бедный уставший вор-рон, – тихо проговорил Тенгу. А про себя подумал: «Проговорился».

– Послушай! Как ты понял, что Драгомир намекает на то, что мне надо отыскать именно Линду и взять у неё интервью? А я… не знаю, где она. И… ты вытащил мне листок с её стихами… Почему?

– Нетр-рудно догадаться, – слукавил Тенгу. – Не так-то много в Городе скандальных певиц…

– В общем-то, да. Насчёт певиц… Но, её стишок в твоих лапках этого не объясняет…

– Я нашёл этот листик. И стихи мне пр-росто понр-равились. Так, ты у их автор-ра хочешь взять интервью? А их автор – певица Линда?

– Да, всё так. Ты очень догадлив.

– Я попр-робую помочь. Чтобы, ты написал это интер-рвью. А потому, нам надо вычислить, где она сейчас.

– Но, как это сделать?

– Знаешь, что? Давай, поговорим. Ты расскажешь мне всё, что о ней знаешь. А я попытаюсь выйти на неё, на её мысли: я вран. Мы иные, чем люди. Мы иногда чувствуем мысли… Даже, на р-расстоянии.

– Ну, о Линде я знаю не так уж много, – начал Кролас.

– Нет. Не начинай. Поговорим – не здесь. Нужно найти место, где очень тихо. Есть такое в Гор-роде? Там я буду соображать лучше: никто в моем биокомпьютер-ре не сможет стер-реть файлы.

– Думаю, таких мест в Ростове нет…

– Тебе же нужна Линда? Иначе – кр-ранты?

– Да.

– Я помогу. Найду. Только, подумай… Тихое, пр-риятное место.

Иоганн уже потерял способность трезво соображать и отвергать бредовые идеи. А потому, вдруг выдал:

– Ну что ж! Знаю одно такое… Но, очень дорогое, элитное. И просто так, туда не проникнешь… Там тихо, прохладно, много воды и цветов…

– Где это?

– Парамоновский оазис. Не слишком далеко… Но, не знаю, как туда попасть…

– Р-рядом! Р-рядом! Ура! Я пр-роведу! – обрадовался вдруг Тенгу. – Ничего не бойся, лицо попроще – и смело иди. Я замор-рочу голову охранникам. На время. И они нас пр-ропустят!

Глава 3. Интервью

Только через час Иоганн с враном на плече был возле «Парамонов». В это элитное место Ростова его вёл Тенгу, зачем-то решив пройтись по наземному ярусу. Вёл – потому, что Кролас сам мог бы добраться туда только на транспорте и не знал пешего пути.

Два охранника, огромные, с непроницаемыми лицами, гордо выпятили животы и скептически осматривали всех, кто хотел войти, на предмет дресс-кода. Пускались в основном мальчики в пиджачках а ля «менеджер» и девочки с длинными ногами. Вдобавок, они щедро платили за вход.

Иоганн, обомлевший от собственной наглости, подошёл к этим бравым ребятам в своих журналистских джинсах и жилетке и гордо сунул им в нос пропуск пресс-службы, второй категории… Ожидая пинка под зад и криков на дорогу. Однако, вран действительно сделал что-то с их мозгами. Ни один мускул не дрогнул на лицах охранников, когда Кролас с Тенгу на плече прошествовал мимо, и даже не заплатил.

– А здесь – недурно, недур-рно, – сказал вран, как только они отошли как можно дальше.

Тихо журчала вода нижнего парка, каскадом стекая в зеркально-чистый резервуар с водой, в небольшое озерцо. В нём росли цветущие лотосы. Водоём окружали натуральные диковинные ароматные цветы, пальмы и бамбук. Парамоновский оазис был одним из чудес Ростова. Дождевые установки всегда работали здесь на полную мощность, а над уходом за растениями трудился не один десяток биологов и озеленителей.

В верхнем парке здесь располагался огромный бассейн со всякими аквапарковскими приколами. Повсюду на Парамонах гуляли девушки в бикини и парни в плавках, которые пили коктейли и сосали холодные супер-сниперсы.

Иоганн, с враном на плече, разместился на маленькой лавочке в уютном гроте. Тихо звучала музыка, и где-то в глубине небольшой, искусственной пещерки капала вода. Приятная прохлада, шершавые, тёмные камни и приятный глазу пейзаж настраивали на медитативный лад. Иоганн, слегка обалдевший от внезапного наслаждения, то и дело выглядывал на солнышко, очаровывался цветами и общей обстановкой и чувствовал себя радостно, но не совсем на своём месте: как школьник, сбежавший с урока. Да он, и действительно, будто бы сбежал и спрятался здесь: отвисал в оазисе, на время забыв о деле.

– Теперь – хор-рошо! – сказал ему вран, перелетев с плеча Иоганна на лавочку. – Нет ментальной глушилки. Чудо, как хор-рошо! Здесь, в гр-роте, – и он блаженно закрыл глаза.

Кролас тоже полностью расслабился.

– А тепер-рь, расскажи мне о Линде… Всё, что знаешь, – попросил Тенгу.

– В общем-то, если б не Линда… Я по-прежнему был бы типичным газетным ритзибоем, таким, какие пристают к прохожим с наивными квестпейпами…, – начал Кролас.

– С чем? – переспросил вран.

– С распечатанными на листке, выданными редактором, вопросами. Но… Случайно, я получил задание написать статью. Задание было малоперспективным: съездить на очередной концерт конкурса «Пупси-Бест», а потом кратко описать его. Никто же не предполагал, что там на этот раз выйдет такой грандиозный скандалище!

– А что представлял собой этот конкурс?

– Ну, как бы, отбор новых талантов… Крутой конкурс для тех, кто метит в шоу-звёзды.

– И Линда… Участвовала в нём? – спросил вран. И засомневался, что это «его» девочка.

– Ну, да… Линда Аувербах и конкурс «Пупси-Бест» – что может быть нелепей такого сочетания? – согласился Кролас. – Но тогда, пару лет назад, было именно так. Линда участвовала в этом крутом конкурсе по выявлению новых шоу-звёзд. Поначалу, она была как все, крутила попкой и пела дешёвые шлягеры. Пока не вышла в финал. Но в финале… При прямой трансляции, куче журналистов, съёмочной камере и многоцветной публике, она вдруг вышла на сцену в строгом чёрном платье и своим, неприкрыто безумным, чистым и звонким голосом исполнила такое… Под совершенно оглушающую тишину и без всякой музыкальной аранжировки…

– Напой, – попросил вран.

– Ну… Я не умею петь.

– Слова помнишь?

– Да.

– Попр-робуй… Хотя бы, пр-рочитать.

– Белый день у меня за плечом,Но мне ненавистен свет.Природа была запретным ключомДля меня миллиарды лет.Но теперь – ничто не власть, не законНет ни преград, ни путей…Я – клон! – Сгусток незваных гостей.Я не могу, как все, умерев,Вернуться в мир тайных грёз,Я не могу любоваться на светКаких-то бессмысленных звёзд.Меня не качал в колыбели отец,Не пела мне песен мать.Какое дело мне до сердец,Когда я могу убивать.Я пришёл из таких миров,Что не поверну назад,Я буду цепляться за жизнь, за кров,И здесь создавая ад.Удобной игрушкой хотели создать,Нажать на кнопку: вперёд!Но вам никогда в тех мирах не бывать,Где только лишь сталь и лёд.Не надо, мол, станет в муках рожать! —Наделали колб, и вперёд?Из бездны мрака, твою мать,Сюда открылся проход.Вали кулём, потом разберём,А что получилось – живёт.А может, не с нашей дуды мы поём?И не наш это был расчёт?Белый день у меня за плечом,Но мне ненавистен свет.Природа была запретным ключомДля меня миллиарды лет.Но теперь – ничто не власть, ни законНет ни преград, ни путей…Я – клон! – Сгусток незваных гостей.

«Это… Наша девочка. Она… Только, до чего же её здесь довели», – подумал вран. А вслух, спросил журналиста:

– А что было дальше?

– В общем, более, чем странное выступление. И закончилось оно ещё более странно: Линда выхватила запрятанные неподалёку флайеры – и взмыла в воздух. Пролетела над всем залом – и скрылась за дверью. Что тут началось!

– А что в этом такого особенного? – удивился вран.

– Во-первых, всем стало ясно, что таким образом она отказывается от премии и титула Мисс-Пупси, ставящей обладательницу в ряды шоу-леди высшего света. А такой титул непременно даёт своей обладательнице безбедное существование до конца дней, а каждый шаг избранницы непременно попадает в «Личное дело» и «Скандалы недели». Её узнают всюду, и на улицах у дома встречают с овациями… А этот титул ей предрекали, до этого исполнения… Неслыханный скандал! Конечно, некоторые чинуши, что сидели в зале, не сразу поняли, что произошло, и сидели с недоумённо-каменными лицами… Как китайские болванчики со стеклянными улыбками. Ещё и аплодировали! Тем временем, галёрка уже свистела, улюлюкала и смеялась… И акулы шоу-бизнеса, приходя в себя от шока, тут же, публично, разражались страшной руганью. И на этом фоне, даже общий концерт прервался, а народ стал потихоньку рассасываться. Ощущение было такое, будто в зал бомбу подбросили…

– Я не всё понял. Виновата, кроме прочего, тематика песни? – спросил вран.

– Ну да! Дело в том, что проблема клонирования стала какой-то неприличной. Как я понял, её все обходят, стараются совсем не касаться. Тему не запрещают, но всё равно, её как бы и нет вовсе… Я читал, что много лет тому назад стали появляться заметки о массовом клонировании зародышей, внедрённых в организм матерей. Потом – о клонировании готовых взрослых людей с заданными способностями. Смотрел я старые газеты. Но, даже нам, теперешним газетчикам, непонятно, «деза» это всё тогда была – или нет. Все продолжают жить так, будто подобного нет и никогда не было… С чем я лично встречался? Иногда клонируют органы, но очень топорно и бездарно. Они получаются хуже искусственных аппаратов. И плохо приживаются. Ещё, люди сдают за большие деньги свои клетки в какой-то «генофонд». Где они и хранятся, как общий национальный запас. Но это делают только те, кому некуда девать деньги. А ещё, как-то один скандальный ночной клуб выпустил на подиум для показа моделей кучу абсолютно одинаковых женщин. Но все они оказались искусственными роботами-манекенами с заложенной программой. В конце мини-показа, они сняли с себя не только все наряды, но затем стали снимать волосы, зубы, ногти и части тела. Брр… Жуткое зрелище.

– А что было после того концерта, Пупси-Бест? Линду не обвинили в срыве мер-роприятия?

– После «Пупси-Беста» Линда взяла, и надолго исчезла для общественности и журналистов. Наверное, некоторые силы города, если бы постарались, то смогли бы её разыскать. Но зачем им взбалмошная девчонка, поющая сумасбродные песенки? У них есть и другие занятия. Обнаружилась вновь она совсем недавно. Просто, город вдруг заполонили аудио и видеоблоки со странными ирреальными рисунками и надписью: «Линда Аувербах». Неразрешенными попс-кайфами торговать рисково: продавцов могут нагреть на порядочную сумму. Но, во-первых, этот закон всё же не распространяется на самого автора, а во-вторых, доход с этих «пластов» и «молотилок» при хорошей торговле с лихвой покрывает штрафы. Ну, а лучше, конечно, на штрафы не влетать… У моего друга, например, это получается.

– У тебя есть друг, который этим занимался?

– Да. Он и сейчас нелицензионкой торгует. И даже пару раз я с ним стоял, на Пирамиде…

– Тогда, наверное, ты мог слышать всё, что ходит по городу… Тебе нравятся песни Линды?

– Да, вполне… Они теперь грустные и мелодичные. А скандальная известность придаёт им шарма и делает популярными.

– Напой или перескажи что-нибудь ещё, пр-рошу, – прокаркал Тенгу.

– Понравилось? Ну, вот, одна из последних:

…Я зайду за грань зеркала.И увижу там море.Я зайду за грань зеркала,И увижу огонь.То – послание прошлых времён…Сон.То – послание бывших побед…Бред.То – несбывшихся мыслей чужихЗвон…Здесь – дым сигарет.Дым сигарет. Пепел души.Поиск прошлых утрат.Кукольный мир памперсных див,Рекламных, с полночных врат.Пепел души, пепел и дым…А там, за гранью зеркал,Куда не попасть, куда не уйти —Мир из рифов и скал.Я выхожу в дальний путь,В дальний сон.На корабле я лечуВ даль времёнМоре ласкает пучинами слёз,С веток свисают сосульки из грёз,И по траве я бегу босикомК радуге вечной за дальним песком…

– Спасибо, Кр-ролас! Я почувствовал её ментальный фон…

После этого, вран как-то ушёл в себя, нахохлился – и, казалось, заснул. Иоганн, недолго думая, решил пока воспользоваться случаем и поесть: пойти и взять один «бигподнос», на который здесь имел право каждый посетитель. Подойдя к бэнчкиоску, он, напустив на лицо побольше самоуверенной наглости, отоварился… Чикенбройлером в томатно-перцовой упаковке, чизгарнишем к нему… Взял также тьюбпатей, мутагенпомидоры фиолетового цвета, мутагенпотейтоз, готовый к употреблению без варки, пару упаковок шокпасты, пару тшопбредов и пару коктейлей с мороженым… Да, его крестьянские предки такого явно не жевали…

К возвращению журналиста, вран уже очухался и посмотрел на еду приоткрытым левым глазом. Иоганн молча поставил поднос рядом с ним, на лавочку. А вран, тоже молча, проворно заработал клювом.

Шокпаста привела его в особый восторг. И Тенгу первым нарушил тишину.

– Кр-рутой ты! Шика-р-рно! Шика-р-рно! – по-своему картаво хихикая, прокаркал он.

И заметно оживился. Взяв в левую лапку пластиковый стаканчик с шокпастой и долбя содержимое клювом, вран продолжил:

– Грот – отличное место. Здесь никто не проникает в мозги. Я обнаружил Линду, и могу пр-ровести! Я знаю, куда нам надо.

– Вранчик, спасибо! Ничего себе! Ну, Ты даёшь, – Иоганн чуть сразу же не сорвался с места, желая отправиться на поиски.

– Кр-ролас! Не спеши, успеем. Лови удачу! Пойди, поплескайся в бассейне. А потом – доедим с тобой то, что ещё осталось.

– Ты прав, Тенгу! Надо сперва насладиться жизнью. Редко такая халява с пропуском удачно прокатывает. Сегодня нам повезло.

И он долго плавал и плескался. А, когда вышел из бассейна, оделся, причесался и приговорил до конца содержимое подноса. Потом посадил на плечо врана, а тот снова притворился простым попугаем. Но вот, Кролас покинул оазис и снова вышел в пыльный и душный город.

*

В ближайшем флайерпрокате Иоганн, по совету врана, взял неплохие, хотя и сильно потёртые флайера.

– Наверное, тебе просто не нравятся метро и бусы? – спросил Иоганн.

– Мне проще взять след вне транспорта, – пояснил вран.

Иоганн поначалу использовал флайера, как обыкновенные ролики. Просто ехал и ехал. А потом, постепенно войдя во вкус, разогнался и полетел, легко лавируя между прохожими и другими флайеристами. Вран слетел с его плеча и летел впереди, указывая дорогу.

Вскоре они пролетели весь центр и оказались где-то на юго-западной окраине, потом – в ещё более отдалённом, окраинном районе Ростова. Пошли какие-то уродливые и скабрезные здания, перемешанные с кварталами жалких лачуг и мусорными свалками. Постепенно исчезли верхние ярусы над головой. Они долго кружились над одним неуютным сектором. И, наконец, завернули в подворотню большого серого дома, на фасаде которого красовалась табличка: улица Металлопластстроя, 208. Цоколь дома был весь расписан граффити, из баллончиков с краской.

– Здесь, что ли? – спросил Иоганн у врана.

– Вр-роде. Будем искать.

Кролас снял флайеры. И ему сразу стало неуютно, даже жутко. Хотя, было ещё совсем светло.

– Страшный райончик. Должно быть, шпаны и отморозков здесь полно, – прокомментировал Иоганн. Он весь напрягся.

– Кажется, нам – во двор-р, – прокаркал вран.

Но, в глубине двора не оказалось подъездов с этой стороны. И во двор выходило лишь окно комнаты, в которой, предположительно, жила Линда. Кролас вышел через арку подворотни, соединяющей этот дом и следующий, оказался на соседней улице, там нашёл нужный подъезд. На нём красовалась вывеска: «Визаж-ателье „Супер выход“. Первый этаж. Цены умеренные. Всё для вас». А на ступеньках сидел чернокожий плечистый парень. Он, по-видимому, работал при ателье охранником и вышибалой.

Иоганн вынул из кармана бигпакет, встряхнул его и подождал, пока он развернётся и примет чудовищные размеры. В расправленном виде, максимально тонкий, но очень прочный пакет совершенно спокойно вместил флайеры. Потом Кролас не спеша поднялся по ступенькам к прозрачным дверям.

Парень, сидевший рядом с выходом, сказал ему, улыбаясь:

– Вы проходите, но госпожа пока не принимает. Подождите немного в фойе.

Кролас прошёл, но, по журналистской наглости, расположился не при входе, а проник дальше и развалился в глубоком мягком армчеаре визаж-холла. Здесь были выставлены голографические изображения причёсок, одежды и прочего аксессуара на любой вкус и в любом стиле – от флайер-костюма до гросс-подиум фэнтези. Кроме светящихся витрин, остальное помещение утопало в полумраке.

Иоганна это всё не очень интересовало. Он достал из кармана самовоспламеняющуюся сигарету «Вечерний Ростов» и, дунув в неё, закурил, выпуская кольца дыма в противоположную от врана сторону.

Прошло немного времени, и в помещение влетела запыхавшаяся девушка. Вначале, в полумраке холла, Иоганн принял её за посетительницу, не разглядев лицо. Но потом к ней откуда-то выбежал маленький пушистый лисокотёнок, выскользнув чуть ли не из-под ног Кроласа, и начал тереться о ноги мордочкой. И тогда он понял, что это и есть хозяйка ателье.

Она подхватила на руки лисокотёнка и приблизилась к посетителю, сидящему в армчеаре. Теперь, вблизи, он узнал её, как всегда узнавал в любом наряде. Эти выразительные чёрные глаза, вопросительно-поднятые ресницы, задорная чёлка и хрупкие руки с тонкими пальцами явно принадлежали Линде Аувербах.

Увидев Иоганна и бегло осмотрев его джинсы и ковбойку, Линда, видимо, сразу поняла, что это – не её клиент. И строго спросила:

– Вы из газеты? Журналист?

Он молча кивнул. Зачем скрывать очевидное?

– Тогда вы, наверное, Иоганн Кролас?

– Да, но почему вы меня узнали? – спросил он.

– Просто, я читала все заметки о себе, какие мне попадались. Везде – сплошные помои. И только Иоганн Кролас всегда писал обо мне с плохо скрываемым интересом и симпатией.

Иоганн слабо улыбнулся.

– Как вы меня нашли? – спросила Линда. – Не скажете же вы, что попали сюда случайно?

– Не скажу, – ответил он двусмысленной фразой.

– Понятно. Впрочем, не важно. С сегодняшнего дня, я не против публики и репортёров. По одной простой причине: за мной следят. А я не хочу просто взять и внезапно исчезнуть. Да ещё и так, что меня никто искать не станет. Пройдёмте ко мне в гостиную… Я дам вам интервью.

По тому, как нервно она поглаживала лисокотёнка, Иоганн понял, что Линда была взволнована не на шутку. Он последовал за ней, в небольшую комнату, в которой автоматически зажёгся свет. Сел там за столик. Затем достал из кармана небольшой прибор, положил перед собою – и нажал на кнопку активации. На минуту у них обоих заложило уши, а потом всё стало по-прежнему.

– Что это? – спросила Линда.

– Вы не знаете? Никогда не пользовались? Это гиперблокиратор «Секрет». Мы, журналисты, нередко пользуемся такими игрушками, когда хотим, чтобы о нашей беседе никто не узнал. Такое устройство блокирует всё, что создано подслушивать и подсматривать. Вдобавок, включает вероятным соглядатаем «фон»: видимость или слышимость какой-нибудь звуковой или визуальной заставки. У меня, например, фонит ругань и показ зверского мордобоя. А настоящий разговор им станет не слышен. Мы часто прибегаем к этой «штучне», ведя с кем-нибудь, к примеру, финансовый договор о неразглашении…

– Предельно понятно, – Линда поморщилась. – Вы хотите шантажировать меня тем, что знаете мой адрес.

– Нет, вы не так меня поняли. Я не буду требовать с вас денег за моё молчание. С вами я хотел бы поговорить секретно для вашей же безопасности. Я помещу в газету только те сведения, которые вы разрешите разместить…

– Ладно… Тем более, что даже свой адрес я отныне не скрываю. Итак, я уже сказала, что за мной следят. С недавнего времени. Следят постоянно, как только я выхожу куда-нибудь. Даже сейчас, за мной следовали неизвестные… Знаете ли, я всегда была смелой, пускалась в странные развлечения…

– Вы играли с огнём…

– У меня была защита: люди моего дяди. Телохранители. Он всегда меня охранял… И баловал. И ловко уводил от всяческого преследования. Но сейчас… Определённые структуры Города всё-таки вышли на меня. И мне очень страшно, – голос Линды задрожал.

– Вы боитесь их? Тех, кто начал следить за вами?

– Да, я их очень боюсь. В особенности, когда они на меня смотрят. Прямо в глаза.

– Как они выглядят?

– Ничего особенного. Бритоголовые. В серых плащах из кондиционфлэша, с капюшонами… Но, можно ли вам верить? Вы действительно Иоганн Кролас?

И тут из-за плеч Иоганна слетел сидевший в тени и до этих пор не замеченный Линдой вран.

– Вер-рь ему. Он – честный пар-рень. Он – Кролас. Это я говорю. Враны никогда не врут.

– Откуда у вас – вран?! – удивилась Линда.

– Я его выбрал, – ответил вран за Кроласа, а затем добавил:

– Я сразу догадался, из какого ты племени.

– А я этого сама не знаю, – смутилась Линда. – Я из каких-то дальних пейзан, наверно.

– Из дальних пейзан? – Иоганн подскочил как ужаленный. – Да мыслимо ли это? В места, далеко отстоящие от Города – не добраться! Так, во всяком случае, считают все, с кем мне приходилось беседовать.

– Она из народа, зовущего себя дриммерами… Большинство из них имело в предках цыган или евреев. Дриммеры известны тем, что исповедуют религию Кар-рлоса Кастанеды, – уточнил вран.

– Никогда не слышала ничего подобного, – серьёзно и грустно сказала Линда. – Помню смутно отца и мать, их друзей – в лесу… Они стоят, образовав круг, и занимаются чем-то, что они называли «крутить пассы». Ещё, они много внимания уделяли снам, – и Линда будто силилась вспомнить ещё что-нибудь.

– Это – кастанедовцы, – уверенно закивал вран, – дриммеры. То есть, сновидящие.

– Я вспомнила… Точно, у моего отца был вран. И враны действительно не врут. Это мне сказал отец, – тихо добавила Линда.

– Ты помнишь врана? – обрадовался Тенгу.

– Смутно. Как и всё детство. Как ты узнал, что я из дриммеров? – спросила Линда.

– Я узнал тебя… Ещё раньше, по одной твоей песне, – хрипло сказал Тенгу. И вдруг запел:

Ты не бойся в чернейшей ночиШагов за спиной,Ты не бойся смотреть смерти в лицо,Когда выходишь в полёт.Ты не бойся! Вчерашним врагамНе сравняться с тобой,Ты бежишь в подворотне быстрей —Прямо на взлёт.Электрических нитей цвета,Непонятных пространств.Ты уже совсем растворилсяСреди фонарей…И зовёт тебя утро неслышноДалёких мытарств,И зовёт тебя ночью, во сне,Город дождей.

Было странно слышать, как поёт вран. Хотя, он пел без своего обычного подкаркивания, ровным, но сильно дребезжащим, и каким-то картавым голосом.

– Я… Часто напевала эту свою песню, но без слушателей. И никогда и нигде её не записывала. Откуда ты смог узнать эти слова?

– Я – вран. А все враны – мыслестранники. Твоя песня витает над этим городом, где никто больше не знает про Город Дождей… Город Рэйн…

– Я не знаю, откуда именно я родом. И где это место, и как туда попасть… Я назвала его Городом Дождей, – взволнованно сказала Линда.

– Он снится тебе, этот Город?

– Да. Я попадаю туда… во снах. Но, сейчас это не важно, – сказала Линда, немного помолчав. – У нас мало времени. Пора приниматься за дело.

Потом, Иоганн стал записывать, а Линда диктовать свои ответы. Они и не заметили, как совместными усилиями настрочили заметку. Линда всё говорила и говорила, а Кролас вручную записывал и потом согласовывал с ней уже написанный текст. Писал о том, что Линде вполне хватало денег, зарабатываемых ею в своём визаж-ателье, где практически всё она делала сама. Или, в случае большого притока желающих, приглашала к себе временами пару работниц, швей. Линда сама разрабатывала клиенту образ и стиль, шила одежду, создавала мелкие аксессуары. А также, могла сделать причёску, стрижку, побрить или уложить бороду… Практиковала многое, в том же духе: для создания имиджа, занималась удалением или наращиванием волос, татуажем, боди-артом, прокалыванием ушей для серёг, пирсингом, прокалыванием носов для вставки колец, плетением косичек, подбором маски-лица, цвета глаз, ресниц и бровей, покраской зубов и филигранной росписью ногтей. Она была специалистом весьма широчайшего профиля, а представлялась клиентам под странным именем Госпожи с Запада. И никто из них ещё ни разу не заподозрил в ней скандально известную певицу: ведь она говорила и вела себя здесь совершенно иначе.