Проклятье Айвиэна

Не говоря ни слова, он указал оружием на ящики и бочки, за которыми прятались воры.

Участники патруля не успели полностью повернуться в сторону толбасцев, когда неведомые инстинкты взяли верх над Изаром. Его подельники не успели даже осознать случившегося. Мужчина выхватил из ножен меч, с которым, по слухам, не расставался даже в постели, и покинул укрытие. Что толкнуло его голову на этот шаг – страх, отчаяние или же злоба на то, что кто-то посмел встать на пути его алчности – осталось загадкой. Быть может, Изар надеялся застать врага врасплох. Однако те просто стояли, глядя на него без тени страха, враждебности или удивления. Со стороны происходящее выглядело так, будто жест спрыгнувшего с крыши воителя не был приказом проверить местность… словно о присутствии воров знали все без исключения, и к тому же довольно давно.

На несколько секунд площадь тишина погрузилась в тишину.

 Сахил и Айвиэн все еще скрывались за ящиками, когда послышался новый звук. Все еще стараясь не выдавать себя, приятели посмотрели за ограду, отделявшую площадь от расположенного позади среднего района города. По крышам домов, что стояли ближе всего к месту событий, стремительно приближались еще несколько воинов. Их обмундирование не оставляло сомнений в том, что они были южанами, а движения красноречиво говорили о намерениях. Преимущество укрытия – если оно вообще было у воров – таяло на глазах. Двое приятелей сделали единственное, что пришло им на ум. Взяв оружие наизготовку, Сахил и Айвиэн присоединились к Изару. Теперь троица стояла спиной к спине посреди площади. Спустя несколько секунд бежавшее по крышам подкрепление достигло площади.

И без того бывшие в меньшинстве, теперь воры остались и без возможности сбежать.

К удивлению троицы, напали на них далеко не сразу. Окружившие дельцов воины четко и одновременно взяли оружие наизготовку. Но вместо нападения они лишь равнодушно смотрели на нарушителей и постепенно сжимали кольцо.

Вскоре Изар вновь не смог сдержаться. Сжав рукояти меча так, что побелели пальцы, мужчина бросился на ближайшего к нему стражника, намереваясь убить его и прорвать окружение. Однако тот с легкостью отразил быстрый выпад противника, выставив вперед щит. Схватка закончилась так же быстро, как и началась. Увлекшись стражником, Изар слишком поздно заметил противника, зашедшего ему за спину. Бритоголовый мужчина со стоном рухнул на землю, оглушенный мощным ударом, а его любимое оружие с лязгом упало рядом.

Оставшись вдвоем, Айвиэн и Сахил крепче прижались к спинам друг друга. Оба понимали, что вернее будет прикрывать свои тылы и держаться до тех пор, пока брешь в окружении не появится сама собой.

В этот раз первыми атаковали захватчики. На одного из воров двинулся легко одетый южанин, вооруженный диковинными кинжалами из длинных зубов какого-то зверя. Противником другого стал стражник с коротким мечом и баклером в руках. Судя по всему, раньше он был чьим-то телохранителем.

Друзья стойко держали удары противников, пытались наносить свои, не забывая при этом прикрывать спины друг друга. В какой-то момент над ними нависла тень. Посмотрев в сторону нового противника, воры тут же отскочили в разные стороны: спрыгнувший с крыши мужчина с грохотом обрушил свою секиру туда, где секунду назад стояли несостоявшиеся жертвы.

Перекатившись, Айвиэн быстро вскочил на ноги, уклонился от кинжалов-зубов. Неимоверно быстро извернувшись в обманном маневре, он сумел повалить своего противника на землю, удачно поставив тому подножку.

Звон упавшего на землю металла заставил молодого человека вспомнить о друге. Быстро осмотревшись, он увидел застывшего на месте Сахила. Тот замер, пораженно глядя на своего оппонента-стражника. Шлем был сбит ловким ударом – именно его звон услышал Айвиэн. Оцепеневший мужчина не заметил – как и Изар минутой ранее – что за его спиной возник еще один соперник. Последовал еще один неумолимый глухой удар – и Айвиэн остался один против десятка противников.

Однако они не спешили набрасываться на него даже теперь, когда численное превосходство было даже слишком очевидным. Лишь звуки их шагов, все еще сжимавших кольцо, и блеск стали выдавали недвусмысленность намерений.

Айвиэн крепче сжал оружие. Он собирался во что бы то ни стало продать свою жизнь подороже. В ту же секунду последовала атака. Несколько воинов, в числе которых был и мужчина с кинжалами-зубами, атаковали молодого человека. Они делали это по очереди, словно проверяли его защиту на прочность. Одну за другой, вор отбивал атаки, не забывая при этом следить за своим тылом. Когда спина прижалась стене одного из зданий, стало немного проще. Но теперь проблемой стали постепенно тающие силы.

Спустя несколько минут, тянувшихся бесконечно долго, роковая оплошность все-таки настигла Айвиэна. Осознание того, что во время контратаки юноша оступился, пришло вместе с тупой болью в затылке. Мир перевернулся перед глазами. Тело словно исчезло, плавно оседая на каменную кладку площади. Тени, пропитанные страхом, застелили взор юноши за мгновение до того, как голова коснулась земли.

Некоторое время спустя. Вечер. День неизвестен

Тьма…

Единственное, что существовало вокруг – это начисто лишенный звуков мрак, столь плотный и вязкий, что казался всеобъемлющим и вечным. Время, если верить ощущениям, не существовало в этой пустоте, равно как и что-либо другое. Лишь бесконечная, бездонная, беспросветная и беспощадная бездна.

Вскоре этому пришел конец. Сколь бы долго не существовало это ничто – бесконечно долго или же всего пару мгновений – но тьма подернулась изнутри. В ее центре возникла небольшая искорка – проблеск сознания, прежде незримо дрейфовавший сквозь бездну. Внезапно появившись, он начал неумолимо разгораться, словно пламя, получившее свежий хворост.

Одновременно с возникновением света сквозь пелену тьмыначали проникать обрывки чего-то находящегося за пределами тьмы. Шорохи, звуки ветра, прохлада и нечто, оказывающее странное давление как на мглу, так и на искорку в ней. Каждое из этих новых для мира ощущений вознакало и стремилось к разгорающемуся свету, словно мотыльки. Сознание откликалось на эти крохи ощущений, жадно поглощало их и разгоралось все сильнее с каждым проходящим мгновением. И тем сильнее становилось заметно, что тьма и свет имели незримое сходство – они словно были частью одного целого. Нельзя было точно сказать, сколь кратко или же неизмеримо долго они сосуществовали в незримой борьбе. И трудно было понять, где заканчивалась темнота и начиналось сияние. Тем не менее, в какой-то момент пламя сознания разгорелось настолько, что стремительно вытеснило тьму. Плотная завеса истончилась и исчезла.

На смену ей пришло ощущение. И оно не было приятным.

Айвиэн открыл глаза и попытался вскочить. Рука поднялась вверх и рванулась к затылку, чтобы ощупать его. Тупая ноющая боль, которая, не смотря на мгновения страха, не угрожала жизни молодого человека, все еще путала мысли. Рефлексы же напротив, полностью пробудились. Поэтому, когда скрытая от помутненного взгляда юноши рука легла на плечо, ладонь Айвиэна изменила направление и крепко сжала чужое запястье. Чувство опасности обволокло разум, заставляя конечность наполняться всей возможной силой.

– Спокойно, дружище. Не торопись, – произнес справа от молодого человека чей-то знакомый голос. В памяти в то же мгновение возникло имя того, кому он принадлежал.

– Сах? – неожиданно хрипло произнес Айвиэн. Ладонь на запястье друга разжалась.

– Да, – успокоил его мужчина. – А теперь попробуй расслабиться.

Сахил убрал руку с плеча друга, и юноша вновь потянулся к затылку. Боль, путавшая мысли, постепенно утихала. С ее уходом зрение прояснялось, а память возвращалась. В голове одна за другой всплыли все детали похода, ставшего причиной происходящего. Едва эти события пронеслись перед мысленным взором Айвиэна, как он поднял голову и стал искать первопричину всех неприятностей. Поиски были недолгими, а в момент их окончания в мыслях ярким пламенем вспыхнула злость.

– Изар, – прошипел парень. Хриплость в голосе – вор забыв прочистить горло – лишь добавила холода и жесткости его тону.

Искомый человек сидел, прислонившись к стене. На его лице, наполовину скрытом тенью капюшона, играла мрачная улыбка. Делец с достоинством выдержал взгляд Айвиэна, который, казалось, мог пробить укрепленную каменную кладку помещения. Его улыбка стала еще шире.

– Рад, что ты пришел в себя, – довольно необычным и даже немного дружелюбным тоном отозвался мужчина.

Глубоко вдохнув и успокоившись, юноша все же прочистил горло и начал осторожно двигаться. Он понятия не имел, как долго пролежал без движения, но за это время мышцы успели порядком затечь. В купе с головной болью и путающимися мыслями, ощущение было малоприятно. И все же, постепенно разминаясь, Айвиэн спустя несколько минут аккуратно встал на ноги. Силы постепенно вернулись, и он снова взглянул на виновника произошедших событий.

– В каком дерьме мы оказались из-за тебя на этот раз?

– Не в дерьме, а в темнице, – спокойно парировал Изар.

Слова, произнесенные мужчиной, подействовали отрезвляюще и заставили юношу оглядеться по сторонам. Окружение не оставляло сомнений в правоте Изара. С двух сторон троицу окружали каменные стены, в одной из которых было окно; с двух оставшихся – прочная металлическая решетка с закрытой дверью. От выхода направо на уходил довольно длинный коридор, который сложно было рассмотреть сквозь узор прутьев. Камера дельцов была самой дальней. Факелы, висевшие на стенах, не были зажжены. Единственными источниками освещения были окна. Однако, судя по цвету неба, и этот свет вскоре должен был потускнеть.

Не менее странным было еще одно обстоятельство. Пришедшие в себя пленники не только были оставлены без присмотра, но и находились в камере со всеми своими вещами. Мечи и кинжалы, огнива, отмычки, бурдюки с водой и едой – все было при них.

– Что произошло? Почему нас не убили? Кто это вообще такие? Ты же говорил, что в городе должно быть пусто! – сыпал вопросами Айвиэн, закончив беглый осмотр помещения.

Изар прикрыл глаза и с выражением невинности и притворной наивности пожал плечами. Этот просто жест заставил юношу умолкнуть.

– Я знаю не больше твоего. Последнее, что я помню – бой и тупую боль в затылке. Я понадеялся, что кто-то из вас двоих сможет рассказать больше. Но если вопросы задает даже тот, кого приложили последним… – вместо окончания фразы мужчина картинно и многозначительно опустил голову. – Причина, по которой мы все еще живы и застряли здесь, мне тоже неизвестна. Может, кто-то из них балуется человечинкой… Но, думаю, тогда они озаботились выбросить хотя бы наше оружие.

Лицо молодого человека, пришедшего в себя последним, тронула совсем не веселая улыбка. Ответы Изара порождали лишь большие вопросы. Вместе с тем, это были, возможно, самыми правдивые слова из всех, что от него когда-либо слышал Айвиэн. А может и вообще все, кто общался с шрамолобым.

– Мне все равно непонятно, кто это был? Мародеры? Конкуренты?

– Мародеры не остаются надолго на одном месте. И уж точно не берут пленников, – покачал головой делец, сидевший у стены. – Да и вспомни: город был почти нетронут. Не считая, конечно, следов битвы и той бойни, что мы видели на рыночной площади. И потом: я могу ошибаться, но не припомню, чтобы дикари вели дела сообща с нашими хоть раз за последнюю сотню лет.

– Может, небольшая стихийная банда, – полушепотом предположил молодой человек.

– Это Бледный Марш, – тихим голосом произнес молчавший все это время Сахил, заставив Айвиэна повернуться к нему.

Юноша вздрогнул. Эти слова он ожидал услышать меньше всего, тем более из уст лучшего друга.

– Что ты сказал? – осторожно спросил Айвиэн.

– Не неси чепухи! – выпалил Изар, и его слова эхом разошлись отразились от стен камеры. – Не успел проснуться, как начал нести этот бред.

Сахил встрепенулся. Мышцы на его шее или лице напряглись от такого пренебрежения к словам. Его друг, стоявший посреди комнаты, приготовился было разнимать драку своих подельников. Но рукоприкладства не последовало.

– Если жадность закрыла тебе глаза, Изар, это не значит, что все такие! – взяв себя в руки парировал Сахил. – Я видел то, что видел. Кто бы ни были схватившие нас люди, их кожа совсем не естественная. Она бледная, как пепел. И у них как будто не было чувств. Их глаза, их движения… были словно пустыми.

– Бледный Марш – всего лишь древняя легенда. Следов его существования не видели в Королевстве с давних пор, – вслух произнес Айвиэн, внезапно вспомнивший один из уроков в сколе. Внезапно за его спиной раздался громкий смех, гулким эхом отразившийся от стен.

– Только не говори, что поверил в это, Айви. Бледный Марш – это сказка, которыми старики и служители Башен пугают непослушных детей.

– Сказки или нет, – произнес парень, поворачиваясь к Изару, – но даже такой упрямый козел, как ты, не станет отрицать, что все происходящее с нами в стенах этого города не слишком обычно.

Сидевший у стены мужчина слегка сжал челюсти, осознавая свое явное меньшинство в этом споре. Решив не обсуждать дальше эту бесполезную тему, он тяжело вздохнул и встал на ноги, поправляя одежду и снаряжение.

– Как бы там ни было, – произнес он, отряхиваясь, – будет не лишним выбраться отсюда. Так что, не соизволишь ли ты взломать висящий на двери замок, Айви?

Эти простые на первый взгляд слова вызвали в голове Айвиэна странную бурю мыслей. Лишь теперь он впервые понял причину того, почему подельники – по крайней мере Изар – не сбежали раньше. Из всей троицы лишь юноше хватало ловкости рук для взлома замков. Будь это не так, дельцы покинули бы это место… и, быть может, оставили бы его здесь.

Однако молодой человек не стал высказывать свои предположения вслух: ситуация к этому не располагала. Сейчас главное было унести ноги, а потолковать с Изаром по душам можно и потом. С этой мыслью Айвиэн извлек из подсумка набор для взлома и подошел к двери. Прутья темницы были достаточно широкими, чтобы в них можно было просунуть ладонь, так что юноша довольно быстро нашел замочную скважину. Наощупь определив, какие именно отмычки понадобятся, он приступил к делу.

Спустя несколько минут аккуратной работы и медленного, сосредоточенного дыхания тишину огласил тихий металлический щелчок.

– Никогда не думал, что придется воровать самого себя, – мрачно произнес Айвиэн, пряча отмычки и снимая замок с проушин.

– Отличная работа, – не без снисхождения в голосе произнес Изар, осторожно открывая дверь. – А теперь уходим отсюда.

– Уходим, – кивнул взломщик, демонстративно придерживая дверь. – Но на этом все. Когда выберемся – я иду своей дорогой, а вы – своей. В Толбасе больше ноги моей не будет. И вы никому и никогда не скажете, что знали меня и где видели в последний раз.

Если подельники и хотели поспорить на эту тему, то решили оставить разговор на потом. Перепроверив все свое снаряжение и взяв оружие наизготовку, троица двинулась по темному коридору, в конце которого виднелась лестница наверх.

Во многих городах Северного Королевства темницу предпочитали строить под казармами. Это уменьшало шансы на удачный побег и облегчало работу стражи. Стасерн не был исключением: лестница, к основанию которой приближалась троица воров, вела в караульное помещение. Они двигались настолько бесшумно и осторожно, насколько могли. Как оказалось, не зря: по мере подъема вверх все больше и больше открывалась фигура оставленного на карауле человека. По велению слепой удачи или собственной неосмотрительности, противник смотрел в сторону, противоположную лестнице. Он не успел бы повернуться даже, если бы захотел: подкравшийся Изар одним сильным ударом лишил постового сознания.

Посмотрев на осевшее тело, довольный собой мужчина направился к двери. Сахил и Айвиэн же задержались и, склонившись над караульным, внимательно осматривали его.

– Чего застыли? – раздраженно буркнул Изар.

Несколько секунд его подельники молчали, после чего взломавший замок юноша тихо произнес:

– Действительно бледный. Почти как мертвец.

Послышался приглушенный скрежет: стоявший у дверей мужчина с силой сжал челюсти, едва сдерживая охватившее его раздражение.

– Нам надо линять отсюда, – немного успокоившись, напомнил товарищам Изар. К удивлению мужчины, его слова побудили приятелей к действию. Оставив в покое обмякшее тело в форме городской стражи Стасерна, троица покинула караульное помещение и двинулась по коридору к находящейся впереди двери – предпоследним препятствием между ними и свободой.

Расстояние до двери из казармы было пройдено без приключений. Несколько раз воры задумывались, не пошарить ли им по окружавшим их помещениям в поисках наживы. Но желание жить щедро питало здравый смысл в их головах и сдерживало алчность. Поэтому все, включая – к удивлению подельников- Изара, решили, что овчинка не стоит выделки. И вот троица оказалась перед массивной дверью, которая, судя по пробивавшемуся сквозь нее свету, вела к свободе. Аккуратно подкравшись к ней, они осторожно вышли наружу.

От того, что воры увидели, у них остановилось дыхание и похолодела кровь.

На возвышающейся над остальным городом площади, к которой примыкали казармы и дворец градоправителя, стояло около сотни воинов. Более высокие и массивные южане, которых выдавало беспорядочное обмундирование, неподвижно стояли бок о бок со стражниками Стасерна. Попавшие в переплет воры довольно быстро нашли тех, кто встретился им в патруле. С еще большей легкостью они увидели в толпе ту группу, встреча с которой привела в темницу.

Но еще более странным казалось другое. Все стоявшие на площади застыли, будто ожидающие команды гончие, и смотрели вдаль, словно ожидали знамения или любовались закатом.

Троица переглянулась. Не нужно было переговариваться, чтобы понять: они думают об одном и том же – нужно убираться отсюда. Возвращаться назад смысла не было: сквозь казармы можно было лишь выпрыгнуть в окно и разбиться насмерть… если, разумеется, удастся в него протиснуться. Словно по команде, каждый из дельцов начал осматриваться, ища либо путь для тихого отступления, либо подходящее укрытие.

Но побегу не суждено было случиться. Внезапно раздавшиеся за спинами воров тяжелые шаги и лязг доспехов привлек к себе внимание. И, что было наиболее ужасным в сложившейся ситуации, стоявшая на площади толпа также обернулась, заинтересованная источником нового звука. Мгновенно в трех головах пронеслось громоподобное осознание: оглушенный стражник очнулся раньше, чем они ожидали.

Теперь оставалось лишь попробовать прорваться через площадь и молиться предкам так, как никто из воров не делал раньше.

Сражение разразилось внезапно. Столь же внезапно оно закончилось. Не помогли ни молитвы, ни отчаяние, ни даже силы, приложенные к тому, чтобы прорваться сквозь толпу. Окружив неудачливых воров со всех сторон, что без труда получилось сделать, воины быстро истощили их непрерывными атаками. Затем, подгадав момент, они выбили оружие из рук толбасцев и буквально задавили троицу числом.

Очередная потеря сознания казалась неминуемой. Но, к удивлению пленников, их схватили и, крепко удерживая, опустили на колени посреди площади. Любые попытки вырваться оказались тщетными: руки врагов были наполнены странной силой, не позволявшей даже шелохнуться. Поначалу троица, в особенности взломавший замок юноша, подумала, что за побег враги решили обезглавить их ради потехи. Но, пленив воров, воины вновь застыли, устремив отрешенные взгляды в том же направлении, что и раньше.

Повинуясь любопытству, Айвиэн глянул туда же.

Тогда-то он – в отличие от все еще огрызавшихся и пытавшихся вырваться товарищей – и увидел то, что привлекало внимание воинов. Со стороны побагровевшего диска света, наполовину скрывшегося за горизонтом, к ним стремительно приближался какой-то странный крылатый силуэт. Одного взгляда хватило, чтобы понять: что бы это ни было, оно вот-вот будет на площади. И это точно не птица.

Менее чем за минуту преодолев расстояние, силуэт на секунду завис над площадью и приземлился, чем привлек к себе внимание приятелей Айвиэна. Под пристальными взглядами воинов, нечто выпрямилось и окинуло взглядом всех присутствующих. В движениях прибывшего сквозило какое-то мрачное изящество. Переборов первый прилив удивления, «Честный Вор» более внимательно осмотрел нового врага.

Существо внешне походило на человека: высокая и крепко сложенная фигура, лишь чуть более худая, чем у южан. Длинные черные волосы, кончики которых свисали чуть ниже груди. Суровое, но по-своему приятное лицо, на котором виднелись несколько шрамов, украшало выражение странной умиротворенности. Торс и руки были обнажены, а от поясницы до босых ног тело скрывала длинная подпоясанная толстой веревкой темная ткань. Однако создание отличалось от обычного человека. Кожа была пепельно-бледной, почти как у мертвеца. Красные зрачки глаз блестели глубокой скорбью и великим знанием. Но отличительной чертой, которая в первую очередь бросалась в глаза, была пара больших и крепких крыльев. Бледные и лишенные перьев, каждое из них в расправленном виде было не меньше сажени.

Сложив за спиной крылья, существо пристально посмотрело на пленников.

А после, к ужасу троицы воров, заговорило.

Язык, на котором разговаривал неизвестный, был совершенно незнакомым каждому из пришедших из Толбаса воров. Слова были долгими и сложными, но лились из уст существа, будто вода. Чтобы ни было сказано, оно осталось тайной. Но загадочные слова едва не заставили кровь в жилах пленников остановиться. К еще большему шоку воров, из толпы вышел один из воинов в форме стасернийской стражи, и ответил существу на точно таком же наречии.

Разговор на неизвестном языке продолжался несколько минут. Однако за это время, показавшееся вечностью, Айвиэн пережил несколько волн страха, накатывавших на него с каждой новой репликой. Похолодевшая кровь бешено стучала в ушах. Дыхание стало прерывистым. В голове юноши все с большей настойчивостью повторялись два слова, над которыми при других обстоятельствах он бы добродушно рассмеялся.

«Бледный Марш… Бледный Марш… Бледный Марш».

– Погодите, – раздался неожиданные шепот Сахила, вырвавший Айвиэна из пучины мыслей, постепенно поглощавших его. – Этот стражник, что говорит с чудищем… Кажется, я его знаю, – и прежде, чем кто-то из соратников успел сказать хоть слово, мужчина выкрикнул, – Эй! Ка́рлан! Карлан, это ты?

Неведомое создание и стражник одновременно повернули головы в сторону говорившего, словно не были уверены, кого именно окликал пленник. Однако вместо удивления или раздражения от такой дерзости их взгляды были равнодушными.

Айвиэн хотел было со злостью отчитать товарища за столь опрометчивый поступок. Но слова застряли у него в горле, потому что неведомое создание начало медленно приближаться к троице. Шлепки босых ног по каменной кладке отдавались в окружающей тишине, словно удары молота по наковальне. Казалось, что даже ветер перестал дуть, не осмеливаясь вмешиваться в происходящее. Остановившись в нескольких шагах от воров, существо несколько секунд пристально смотрело на каждого из них. Затем, немного изменившись в лице, оно приблизилось к Изару и присело.

Когда голова пришельца поравнялась с лицом зачинщика авантюры, у последнего, видимо, исчезли последние остатки самообладания. В приступе отчаяния и злобы он начал из последних сил кричать, изливая на неизвестного проклятья и оскорбления. Поток брани из уст Изара можно было сравнить лишь со внезапно налетевшей бурей или с сошедшей с гор лавиной. Спустя несколько минуту мужчина закрыл рот, то ли обессилев, то ли в попытках подобрать еще несколько красноречивых слов. Молчание становилось напряжённым, пока шрамолобый собирался с мыслями. Наконец, судя по крепко сжавшимся челюстям, пленник собирался плюнуть в лицо стоявшей перед ним твари.

Этому не суждено было случиться.

Все произошло в мгновение ока. Пришелец, еще недавно стоически выслушивавший оскорбления, резким движением схватил мужчину за горло и выпрямился. Не ожидавший такого развития событий Изар повис в локте над землей. Внезапность случившегося настолько ошеломила мужчину, что он, видимо, не был способен даже подумать о сопротивлении. Существо же, не отрывая взгляда от жертвы, медленно сдавливало крепко схваченную шею.

Вскоре глаза висевшего над землей человека закатились, а тело обмякло. Существо подержало его в таком положении еще несколько секунд, после чего ладонь разжалась. С глухим звуком хладный труп, недавно бывший Изаром, ударился о мощеную площадь. Оставшийся в легких воздух выбило ударом, отчего тело издало последний стон.

Удостоив мертвеца последним, полным необъяснимых эмоция, взглядом, крылатое создание приблизилось к Сахилу и вновь наклонилось. Давний друг Айвиэна, судя по всему, тоже был на грани, и мог потерять самообладание в любой момент. Однако он из последних сил пытался держать себя в руках, с упорством и фатализмом выдерживая пристальный взгляд красных глаз. Лишь дрожь и слабые попытки вырваться из державших его рук выдавали волнение.