Круг

Я с удовольствием заползла к ней и поцеловала раскрасневшуюся щечку, мысленно пожалев, что нельзя остаться в пододеяльном убежище навсегда.

Мы болтали о ерунде. Точнее, Соня заказывала истории, а я плела всякую чушь, приводившую ее в полнейший восторг.

Она почти уснула, хитрые глазки постепенно сдавались в плен уютной сонной тяжести; лежащая на моем плече горячая ручка уже несколько раз соскальзывала вниз, но каждый раз упорно возвращалась на место.

– А Леша придет потом, – сонно пробормотала Соня, и меня немедленно выбросило из нежной полудремы.

Когда она окончательно уснула, я поняла, что вырубиться рядом как вчера не удастся. Неохотно выбралась из-под пледа, поплотней подоткнула его вокруг сопящего клубочка, потушила свет, оставив только купленный ради таких ночей светильник в виде белого мишки, обнимающего полумесяц (не стоит искать логику в детских игрушках, не стоит!), и вышла на кухню. Вымыла тарелку и кружку с муми-троллями, на которой остался еле заметный розовый след. Это был один из самых страшных наших секретов: Соня просто обожала, когда я разрешала ей «накраситься» – провести по губам гигиенической помадой, припудрить щечки спонжем из моей старой пудреницы и – верх наслаждения – брызнуть на спутанные светло-русые кудряшки духами.

Потихоньку налила вина, подошла к окну. Заканчивалась суббота. А значит, завтра я отвезу Соню домой и снова останусь одна в квартире, с которой давно пора что-то решать. Леша, конечно, как всегда, сверкал ослепительными доспехами, оставив меня здесь, но я ни на минуту не забывала, что это его квартира и отложенное на потом обсуждение рано или поздно должно случиться.

Один на один с работой и обещанием привести дела в порядок, казавшимся такими реалистичными в среду и невыполнимым – сейчас.

С этой жизнью, в которой что-то всерьез сломалось, раз уж я потеряла способность к самоиронии и все чаще срываюсь на пафосно-драматический тон.

«А Леша придет потом», – дети удивительно упрямы, когда не хотят что-то слышать и понимать. Я любила Соньку и иногда вообще забывала, что она Лешина племянница, а значит, имеет к нему такое же, а если честно – большее, отношение, чем ко мне; не хотела ни огорчать ее, ни пудрить мозги (терпеть не могу этого по отношению к детям, да и к взрослым тоже), поэтому, как только мы разошлись, честно объяснила ей и двойняшкам, что теперь мы с Лёшей будем жить по отдельности, но очень любим их всех по-прежнему. Это объяснение далось мне чуть ли не тяжелее, чем расставание с Лешей. Как с этим справляются разводящиеся родители, которым вообще приходится рушить мир ребенка?! Мальчишки скривили недовольные рожицы (типа – что возьмешь с этих взрослых придурков?), а Сонька предпочла пропустить информацию мимо ушей. И повторяла этот трюк, сколько бы раз я ни пыталась объяснить ей, что это «по правде».

Бесцельно открыла шкаф, посмотрела на жалкую коллекцию лимонов, допила вино и сгребла их в мусорное ведро.

По правде так по правде.

Глава 7

Сначала на лошадке, потом на мотоцикле, потом на лебеде (и в парках аттракционов логику искать тоже бесполезно), потом еще на какой-то хрени, напоминающей овцу под кайфом (Соня уверяла что это верблюд). В общем, дел было много, а у меня не хватало духу отказать, поэтому к назначенному времени возвращения мы опоздали.

– Ничего, – Кристина улыбалась, но нотку беспокойства в ее голосе я все же уловила. И, наклонившись, чтобы развязать розовые шнурочки на Сонькиных кедах, обнаружила причину.

– Лёша! – радостно закричала Соня. Вряд ли она, как и я, узнала его туфли, но оживленные голоса в гостиной не оставляли сомнений.

Она умчалась по коридору, а я осталась стоять у двери, сжимая в руках дутую жилетку.

– Зайдешь? – Что-то слишком часто я стала ловить на себе сочувственные взгляды.

Было глупо убегать, но именно это мне хотелось сделать.

– Идем скорее, там фокусы! – Сонька примчалась обратно и уже тянула меня за руку.

Спасибо, фокусов мне и так хватает.

Леша сидел на полу, спиной ко входу, очевидно, изображая зрительный зал. Свет был выключен, жалюзи закрыты, только настольная лампа подсвечивала закутанную в длинный черный плащ фигурку. Сеня несколько раз взмахнул руками над Темой, который лежал на двух стульях, тоже укутанный чем-то черным (подозреваю, что Кристининым выходным платьем). Оба одновременно покосились в сторону зрителей, наблюдая за произведенным эффектом.

Завороженная происходящим, Сонька села рядом с Лешей и, не сводя глаз с братьев, потянула меня за руку.

Стараясь не привлекать к себе внимание, я покачала головой.

– Анюта, садись! – на громкий, нетерпеливый Сонькин голос обернулись все трое, и я поспешила сесть, чтобы не вызвать гнев начинающих иллюзионистов.

Щеки горели, надеюсь, что в темноте этого не было видно, но чувствовала я себя все равно по-идиотски. Леша был здесь, на расстоянии вытянутой руки, и я физически ощущала его присутствие, но не могла заставить себя поднять голову, чтобы поздороваться.

Пауза затянулась.

– Привет, – сказал он негромко.

– Тише, – ответила я, – не мешай представлению.

Шоу, видимо, подходило к кульминации: пасы руками становились все патетичней, взгляды в зал – все многозначительнее, а играющая с телефона музыка сменилась устрашающими подвываниями.

Сонька сжала мою руку и прислонилась к Лешиному плечу.

«Тише»? «Тише»?! И это все, что я могу выдавить из себя вместо цивилизованного, сдержанно-дружелюбного приветствия, преисполненного достоинства и уважения к нашему неудавшемуся браку?

– Засыпай! – приказал Сеня могильным голосом, и Тема послушно закрыл глаза, хотя левый периодически подозрительно дергался: очевидно, его обладатель не хотел пропустить все самое интересное.

– Поднимайся, – иллюзионист вошел в раж, даже я немного испугалась, что сейчас Тему в самом деле придется ловить под потолком, но в этот момент что-то пошло не по плану, на пол шлепнулось несколько книг, Сонькин докторский чемоданчик, а следом грохнулся и Тёма.

– Я же тебе говорил: не крутись! – возмутился Сеня.

– А я тебе говорил, что они меня не выдержат, – не менее возмущенно парировал Тема, нимало не заботясь о соблюдении тайны фокусника.

– Мне понравилось, – добрая душа Сонька, как всегда, пыталась предотвратить драку (как говорила Кристина, эти двое всегда либо дерутся, либо собираются, либо только что подрались). – Я даже видела, как ты немножко подлетел.

На этот раз ситуацию спасла Кристина с чаем.

Сидеть с Лешей за одним столом в мои планы не входило.

– Спасибо за представление, с удовольствием еще как-нибудь посмотрю. А сейчас мне пора.

– Попей с нами чай. – Соня обхватила мои ноги и смотрела так просительно, что я на минуту засомневалась: может, это будет не так уж и страшно?

– Отпускай Аню, она же говорит, что ей пора.

Да, именно так я и сказала минуту назад, но теперь почему-то казалось, что Кристина меня выгоняет.

Леша молчал.

Черт, ну в самом деле, кому будет приятно пить чай в обществе недавно разведенных (надо придумать специальный термин. Есть ведь молодожены, значит, должны быть и… молодоразведены? Молодоразведеныши?).

Я обняла Соню.

– Приду на следующих выходных, праздновать кое-чей день рождения.

Двойняшки дружно повернули на меня головы и хихикнули.

Да, будем праздновать тот удивительный факт, что уже восемь лет их родителям удается выживать в кратере извергающегося вулкана.

– А Леша тоже придет? – Соня переводила взгляд с меня на него, настойчиво требуя ответа.

Леша переглянулся с Кристиной, а потом подхватил племянницу на руки.

– Приду. А теперь давай проводим Аню.

Отлично, и он меня выгоняет. Хотя чего уж там, следовало ожидать, что все не может быть по-старому, даже в этом доме.

Леша остался с детьми в комнате, а Кристина вышла меня проводить. Наверное, ей тоже было неловко.

– Заходи еще на неделе. Дима почти все время на работе, буду рада компании.

– Постараюсь.

Больше похоже на акт сострадания.

Наверное, я несправедлива.

И в конце конов – она же его сестра.

Будет гораздо лучше, если они проведут нормальный семейный вечер.

Но это оказалось очень больно.

Ладно.

На улице попыталась глубоко вдохнуть. Не вышло.

Что означал этот быстрый взгляд между ними? «Хорошо бы, она не приходила»? Или что-то еще, чего я не знаю.

Например, Леша планировал прийти не один.

Господи, ведь он когда-нибудь придет не один.

Быстро, пока не передумала, достала телефон.

Вчера ночью красавчик-сектант прислал очередное послание.

«Надеюсь, вы не отказались сразу от идеи посетить нас. Если появились вопросы или просто сомневаетесь, мы можем сначала встретиться вдвоем где-нибудь в городе, и я все расскажу подробнее».

Еще и запятые на своих местах. Зараза.

Набрала номер.

– Это Аня. Давайте встретимся.

Глава 8

А я и забыла, насколько он красив.

И дело не только в умопомрачительном цвете глаз. Честное слово, даже подростком я больше западала на тех, кто умел рассмешить, чем на школьных звезд или накачанных актеров с постеров. Просто есть определенная категория людей, которые в прошлой жизни, видимо, очень постарались, и теперь стали обладателями идеальной внешности и какой-то внутренней свободы, достоинства, уверенности, добавляющей изящества любому их действию.

В студенчестве я работала в летнем лагере, и одной из моих подопечных была удивительной красоты девочка, по которой сходили с ума мальчики (и, подозреваю, кое-кто из вожатых) всех отрядов. Так вот, однажды ее рвало в туалете, и, клянусь, даже в этой ситуации она не растеряла своего обаяния.

– Все в порядке, – сказала она, поправляя длинные светлые волосы, которые успела придержать, наклоняясь над унитазом.

«Сочувствую ее будущим мужчинам, – подумала я тогда, – кто-то встрянет всерьез и надолго».

А вот теперь встряла я.

Дело, конечно, не в дурацкой секте, просто мне захотелось хоть ненадолго отвязаться от мыслей о развалившемся браке и посидеть за одним столом с красивым мужчиной, который не пытается сплавить меня куда подальше.

Но он был, пожалуй, чересчур хорош для таких мелких целей.

Для начала он поцеловал мне руку.

Ну, то есть прямо придержал кончики пальцев и прижался губами, склонив голову. Здравствуй, позапрошлое столетие. Моя рука застыла в изумлении и глубокой задумчивости.

– Спасибо, что согласились встретиться. – Вообще-то это я позвонила ему воскресным вечером, а он примчался всего через полчаса. – Почему вы передумали?

Потому что меня разозлил бывший муж, которого я сама бросила. И потому что я покупаю лимоны.

– А вас правда зовут Антон? После такого высокопарного письма ожидала как минимум подписи с титулами.

Он негромко засмеялся.

– Чувствую профессиональную хватку. Вы правы, в Кругу меня называют Тони. Вообще любой может выбрать то имя, которое больше соответствует его внутренней свободе.

Я мысленно закатила глаза. А может, не только мысленно, потому что он снова рассмеялся, на этот раз громче, слегка откинувшись на стуле и в открытую разглядывая меня. Нет, пожалуй, для персонажа из XIX века он смотрит на даму чересчур дерзко.

– Примерно представляю, что вы обо всем этом думаете: Круг, внутренняя свобода, странный тип, предлагающий сомнительное знакомство с людьми, сбежавшими от реальности. Прекрасно понимаю, у вас есть все основания предполагать, что я пытаюсь заманить вас в финансовую пирамиду, секту или просто выбрал неудачный способ привлечь внимание невероятно красивой женщины.

Эм. Во-первых, он озвучил мои мысли, лишив тем самым сразу двух козырей: снисходительности и саркастического тона (такой линии поведения я собиралась придерживаться в этот вечер), во-вторых – «невероятно красивой женщины»… Запрещенный прием. Даже если понимаешь, что это прием.

– На самом деле, я все еще думаю, в какой момент вызывать полицию, учитывая, что вы где-то добыли кучу моих личных данных и, похоже, следите за мной.

Антон-Тони продолжал улыбаться.

– Давайте я что-нибудь закажу. Хотите есть?

Я покачала головой.

– Вы хотите задобрить меня едой? Или планируете что-нибудь подсыпать в кофе?

– Нет, только в чай. Он здесь очень вкусный. Позвольте тогда на мой выбор.

Он подозвал официанта, сказал несколько слов, и тот отошел, дружески хлопнув его по плечу.

Вот тут я по-настоящему запаниковала. В кафе полно людей, место самое обычное: довольно уютная кофейня с книгами и цветочками, но вдруг я уже во что-то вляпалась, прямо сейчас закроются двери, и начнет происходить какая-нибудь чертовщина?

Антон накрыл мою руку большой теплой ладонью.

– Аня, все нормально, правда. Обещаю, что вам ничего не угрожает. Давайте расскажу обо всем по порядку.

Его прикосновения действовали успокаивающе. И это пугало. Чертовы парадоксы женского восприятия.

– Ладно. Тогда начните с официанта. Чтобы я потом была уверена, что его не будут разыскивать как соучастника моего убийства.

– Официант – мой хороший знакомый. Его зовут Саша. И здесь, и в Кругу.

Я вздрогнула, Антон снова похлопал меня по руке.

– Да, он тоже из Круга, но для вас на данный момент это совершенно ничего не меняет. Многие люди из Круга живут обычной жизнью – учатся, работают, путешествуют, общаются. Никто насильно не вовлекает ни друзей, ни коллег, ни посетителей кафе.

Я подняла глаза и опять поймала смеющийся взгляд.

– Теперь о том, откуда я о вас узнал. Не буду скрывать: Круг – достаточно большая система, есть те, кто помогает координировать людей в разных городах. Я не знаю всей информации и тонкостей этой системы. В нашем городе всем заправляет Мануэла (если захотите, я вас потом познакомлю), именно она сообщает, если появляется новый кандидат в Круг и кому лучше его пригласить. Меня в свое время пригласил как раз Саша. Был не самый лучший период в жизни… Но об этом как-нибудь в другой раз. Я совершенно ничего о вас не знал, пока Мануэла не рассказала. Кстати, вы первый человек, кого мне выпала честь пригласить в Круг. И – нет, я за вами не следил. Только самая необходимая информация: где работаете, как выглядите, почта. Еще я знаю, что вы тоскуете, что недавно развелись. И что вы чудесная, Аня. И заслуживаете людей, которые могут это оценить.

В голове у меня была сплошная каша (противная, серо-бурого цвета, как будто уже постояла немного, размазанная по стенкам неравномерными шмотками).

Принесли чай.

Пока Саша расставлял кружки, я упорно таращилась в окно, чтобы не видеть взглядов, которыми они наверняка обменивались: «Обрабатываю новенькую». – «О, круто, удачи!»

Чай заваривался, в прозрачном чайнике происходила медленная и плавная жизнь: тугие зеленые сверточки раскручивались в большие, мягкие листы, плавно поднимались наверх; некоторые так и оставались покачиваться на поверхности, другие задумчиво и неспешно возвращались назад.

– Красиво, правда?

Оказывается, не я одна залипла на реалити-шоу с зеленым чаем.

– Ладно, допустим, вы не в курсе. Вас самого пригласили недавно. Сколько времени вы там, кстати?

– Чуть больше года. – Антон аккуратно разлил по пиалам золотисто-зеленый чай. Пахло и в самом деле вкусно – спелым манго, цветами и медом. – Саша считает, что это попсовый чай, слишком яркие вкусовые добавки, но мне нравится. И почему-то кажется, что вам должен понравиться. Если расслабиться и полностью отдаться процессу, можно почувствовать настоящий вкус.

О да – отдайся процессу, расслабься, подпиши вот здесь и вот здесь, подари нам квартиру и почки.

– Я вообще сторонник чая без добавок – без сахара, молока, лимона.

Я заплакала.

Глава 9

Материал я отобрала. С горем пополам, но отобрала, черновик статьи был почти готов.

И это перестало меня тревожить. Как, впрочем, и все остальное. Я впала в сонное состояние. Не в зимнюю спячку, когда работать в принципе невозможно, а в постоянную, даже приятную дрему: мозг в целом работает, но скорее наблюдаешь со стороны, чем активно участвуешь. Похоже на те студенческие дни, когда после ночных посиделок с вином и гитарой идешь утром на пары – невыспавшийся, с тяжелой головой, но вынужденный включаться в активную жизнь и даже не слишком несчастный от этого, еще полный приятных ночных воспоминаний.

А на улице буйным цветом плескалась весна, опомнившаяся после аномально холодного апреля. Теперь происходило все и сразу – ощущение такое, будто сегодня деревья еще абсолютно серые, а назавтра шелестят густой, сочной листвой, роняют лепестки, и наверху уже воркует над своим гнездом влюбленная птичья парочка.

Выходила после работы, неспешно плыла в сторону дома ленивым, безразличным ко всему облачком, впрочем, не слишком выбивающимся из общего майского пейзажа.

Не чувствовала ни угрызений совести, ни злости из-за воскресного рёва. Ну, подумаешь, рыдала в плечо незнакомого человека. Официант Саша принес дополнительную подставку с салфетками, а посетители косились с разной степенью сочувствия к происходящему. Не все ли равно, по большому счету?

С Антоном больше не виделись. После того, как он высадил меня около дома в воскресенье вечером, от него регулярно приходили сообщения, но отвечать на них было лень.

Настойчивым дятлом откуда-то издалека пробивалась беспокойная мысль о предстоящих выходных, в которые нужно было ехать к Кристине с Димой, поздравлять мальчиков, играть с Сонькой, разговаривать с Лешей… Но в четверг Кристина написала, что двойняшки приболели и семейный сбор решено перенести на неопределенное время.

Из мирной бессмысленности происходящего выдернула суббота и сообщение о том, что мой заказ доставлен в пункт выдачи. В нем были – жуть жуткая – ярко-розовые кроссовки с крылышками по бокам. Сонькина мечта. В прямом смысле розовая.

В этом не было особой справедливости: день рождения ведь праздновали мальчишки. Разумеется, для них у меня тоже имелись подарки, но я прекрасно отдавала себе отчет в том, что наши отношения с Сеней и Темой достаточно прагматичны и рациональны, и подарки – одна из немногих вещей, которые нас связывают (давайте честно признаем, что то же самое связывает большую часть взрослых с не своими детьми).

А вот обмануть ожидания Соньки… Если хоть капля смысла и оставалась в моей жизни, она точно была связана с этой кареглазой кудряшкой.

В общем, вопреки первоначальному плану (ничего не делать. Нет-нет, зубы чистить тоже не буду, даже не уговаривайте) пришлось выцарапывать себя из кровати, приводить в относительно божеский вид и тащиться в пункт выдачи. А потом навьюченной несколькими пакетами втрамбовываться в маршрутку, прогретую так, будто на улице не май нежился, а третью неделю стояла сорокаградусная июльская жара.

Мыслительный и двигательный процессы давались одинаково тяжело, поэтому я сначала пропустила нужную остановку, потом вывалилась на улицу еще более неловко чем обычно и подвернула ногу.

Поковыляла назад, к дому Кристины, утешаясь тем, что через полчаса буду держать на коленях Соньку, зарывшись носом в пахнущие детством волосы (если, конечно, что-то сможет перебить шлейф от воняющих резиной кроссовок, которые в реальности оказались еще более ядовитого цвета, хотя, казалось бы – куда еще?). Нога с каждым шагом ныла все сильней. Черт, а ведь какой-то гений изобрел специальные машины, которые можно вызвать в любую минуту, просто заплатив за это деньги. Кажется, это волшебство и название имеет – такси. Жаль, что сегодня мой мозг неспособен воспользоваться никакими преимуществами цивилизации.

И еще – страдания страданиями – но, помимо самого Леши, я скучаю по его машине. «По нашей машине», – поправил бы меня он, как поправлял обычно. Наша машина, наш дом, наши тарелки… А я ведь была права. Очень самонадеянное местоимение, не думаю, что хоть одна семейная пара может использовать его с полным правом. То есть утром ты искренне говоришь: «Дорогой, где у нас спички?», а к вечеру никаких «нас» нет и в помине, потому что на сказанное в сердцах «Давай разведемся» супруг ничтоже сумняшеся отвечает: «Хорошо».

Но по машине скучаю. Сама водить никогда не хотела (иногда в кошмарах снится, как я за рулем, посреди оживленной дороги, понятия не имею, что делать, чтобы выбраться из этого муравейника), а с Лешей ездить очень любила. Успокаивающе действовало. И ровный ход машины, и негромкое бормотание радио, и приглушенный свет, и Лешины руки на руле, и…

Кстати. Машина стояла около дома Кристины, я увидела и узнала ее сразу, еще за несколько подъездов. Присела на скамейку, дурацкая нога окончательно отказывалась сотрудничать. А еще надо было подумать. Заявиться без приглашения и заявиться без приглашения, зная, что Леше пришла в голову та же светлая мысль, – не совсем одно и то же.

Но добрая Вселенная быстро разрешила мои сомнения. Дверь подъезда распахнулась, и оттуда с воплями вырвались на свободу двойняшки, следом вышла Кристина, потом Леша с Сонькой на плечах. И пока Кристина пыталась не дать Сене и Теме разнести машину, Леша осторожно спустил Соню на землю, и она ткнулась ему лбом в колени, обняв за ноги.

До этого момента мне казалось, что я в порядке (или просто еще не успела оценить ситуацию), но тут увидела все со стороны, а точнее – сверху. Идиллическая группа у одного подъезда: заботливый брат и его беременная сестра, шумные именинники и трогательно прижавшаяся к дяде Сонька собрались тесным семейным кругом, чтобы отпраздновать день рождения мальчиков. А через несколько десятков метров одинокий безвольный мешок, осевший на скамейку и отчаянно надеющийся, что его не заметят.

Не заметили.

С трудом запихнули на заднее сиденье двойняшек, которые, как обычно, метили на место впереди или за рулем, пристегнули Соньку, Кристина с трудом влезла в машину, поддерживая заметно отяжелевший живот, Леша еще раз проверил пассажиров, захлопнул дверцу. Последнее, что я увидела, – мелькнувшие за ней поросячьи кроссовки на Сонькиных ногах. Еще одна хлопнувшая дверь, и машина аккуратно тронулась с места, к счастью, в обратную от меня сторону.

Глава 10

А вот у Антона машина подпрыгивала на каждом ухабе, которых по мере приближения к выезду из города становилось все больше. Я подлетала вместе с ней, и это не давало сосредоточиться на злых и печальных мыслях, роившихся в голове.

– А спокойно и умиротворенно водить вас в Кругу не учат?

Он продолжал улыбаться. Господи, как же бесит! Даже несмотря на то, что в профиль эта полуулыбка вкупе с ямочкой-черточкой на щеке выглядит чертовски сексуально.

– Ок, давай проясним. Я сама позвонила и сказала, что готова ехать с тобой. Вероятно, ты за мной следил все эти дни, раз уже второй раз заявился практически сразу после звонка. Теперь мы почти за городом, у реки. Видимо, где-то здесь и найдут мои останки после нескольких лет безуспешных поисков. Второй вариант (менее вероятный): ты все-таки не наврал, Круг существует, что, кстати, не исключает версию с моей скорой кончиной: наверняка вы каждые выходные во славу всеобщей любви приносите в жертву недостаточно гармонично живущих людей. Но если все-таки сегодня не предполагается ни изнасилований, ни убийств, я бы хотела знать, что меня ждет, когда мы приедем.

Антон оторвался от дороги и обратил на меня очередной сочувствующий взор:

– Не хочешь рассказать, почему передумала и решила приехать сегодня?

– Вопросом на вопрос. Дурной тон.

Кстати, я не заметила, когда мы перешли на «ты». Интересно, это я первая начала?

– Извини, я обещал все объяснить, просто мне действительно важно знать, что заставило тебя передумать. А насчет Круга – я уже рассказал все, что мог: мы просто собираемся вместе, трудимся и отдыхаем сообща, каждый делает то, что ему по душе. Кто-то живет в Доме постоянно, некоторые, как и я, приезжают по выходным или по вечерам среди недели, если получается.

– Что значит «каждый делает, что ему по душе»? А если кому-то по душе бить других лопатой? Как вы трудитесь и отдыхаете? Что-то вроде хиппи? Выращиваете коноплю, а по вечерам устраиваете оргии?

Смех у него тоже был раздражающе красивым.

– Теперь я тебя знаю немного лучше. По крайней мере, знаю, как ты представляешь свободу. Но должен тебя разочаровать – ни наркотиков, ни оргий у нас не бывает. На самом деле, я даже не представлял, как мало нужно человеку, чтобы быть счастливым. Никаких излишеств, ни в чем. Простая пища, простой труд, шум реки, музыка, разговор с тем, кто тебя понимает, чья-то любовь.

Еще один взгляд. Похоже на откровенный флирт.

Ладно, с этим разберемся потом.

– Зачем для этого собираться в какой-то Круг? Купи себе загородный участок, сажай картошку, дыши свежим воздухом сколько влезет, все то же самое.

– Человек так устроен, что ему нужны другие люди, единомышленники, своя стая – если хочешь.